Одного человека достаточно

      — Здравствуйте, Ваше Превосходительство.       — Ваше Высочество? — отозвался Хуа Чэн.       — Не сегодня, — с улыбкой возразил Се Лянь, склоняясь в почтительном поклоне. — Сегодня я лишь хозяин Аньнин и наставник одного из твоих пленников.       — Так вот оно что, — вставая и отодвигая полог протянул хозяин Призрачного Города, — Ты пришёл сыграть на его свободу?       — Не совсем. Я весьма неудачлив, но, если другого пути нет, я действительно на это пойду, — всё тем же странно-спокойным тоном ответил Хуан Се. — Хотя, я бы предпочёл заключить сделку.       — Поднимись. Как имя твоего ученика и что ты готов предложить взамен? — спросил Хуа Чэн, остановившийся на третьей ступени.       Алое Бедствие чувствовало себя до невозможного неправильно, глядя на Се Ляня сверху вниз. Однако, стоило тому лишь поднять взгляд, как ощущение неравного положения в пространстве улетучилось. Золотые глаза смотрели уверенно, но не упрямо, а улыбка оставалась мягкой и отстранённой, будто Се Лянь сейчас участвовал в незначительной репетиции простой сценки и мысли его были не о сюжете, а об оставленной в гримёрке шпильке.       — Хэ Сюань, — одними губами сказал Хуан Се, глаза его ненадолго сощурились в улыбке и лишь после этого он дал ответ в полный голос. — Его имя Хэй И.       — А, это ничтожество, — стараясь не разрушить образ Князя Демонов, с пренебрежением ответил Хуа Чэн.       «Значит Его Высочество всё же знает, что его ученик – демон ранга Непревзойдённый. И они действительно хорошо знакомы. Но почему тогда Черновод не узнал его в картинах?» — с раздражающим, зудящим непониманием подумал Хуа Чэн.       — Он лучший из моих учеников, — возразил Хуан Се.       Он понимал, что все пренебрежительные речи Хуа Чэна – лишь часть согласованной с Хэ Сюанем лжи, но разве Чин Э достоин будет называться наставником, если не возразит нелестным словам своего бога... Возражать богу нельзя, но можно предложить внешне высокую цену за несуществующий товар.       Поймав пульсацию жизни в своих меридианах, Се Лянь с неожиданным для себя волнением осознал, что, кажется, пришло время для исполнения одной сумасбродной задумки. Рискованный, глупый поступок... Вся жизненная энергия с нарастающей силой и скоростью собиралась в левой руке. Кровь и плоть буквально выжигались этим светом.       Демоны, чувствуя в руке живого демона невероятно сильную светлую ци, отшатнулись, и только Хуа Чэн, чувствуя, что вся сила направлена внутрь смотрел на принца в напряжённом недоумении.       Жизнь тем временем приняла форму маленького цветочка мэйхуа и стала тянуть в себя прах, постепенно обращаясь цельным кристаллом с бесчисленным множеством мелких и почти острых граней. Слабая, приглушённая вспышка света и Се Лянь пошатнулся, разом лишившись половины сил. Теперь в нём отчётливо ощущалась лишь тьма.       Открыв глаза, почти светящиеся на фоне разом побледневшего лица, Хуан Се без намёка на сомнение в своих действиях протянул ладонь с цветком своему богу.       — Ты... — начал Хуа Чэн и замер, поражённый.       — Эта безделица будет тебе так же "полезна", как и Сяо (малыш) Хэй, — спокойно, словно не он сейчас собирался отдать князю демонов свой прах, попытался пошутить Се Лянь. — Такая плата приемлема?       Демоны, до этого ожидавшие нападения, теперь смотрели на гостя с недоумением и любопытством, гадая что за игру ведёт хозяин Шаньмо. А быть может он нормален лишь на фоне Чин Э?       — Да, — сглотнув вставший в горле ком, ответил Хуа Чэн, — Но неужели ты действительно хочешь отдать свой прах. Я уже молчу о том сколь немыслимым способом ты сейчас расстался с жизнью.       — Как мог – так и расстался, — ответил Се Лянь, проигнорировав первый вопрос. — Я могу сделать демона человеком, почему не должен уметь делать человека демоном?       «А смогу ли я возвращать демонов к жизни теперь, без двойного ядра?» — мелькнула на подкорке сознания паническая мысль. «Не важно. Всё это не должно иметь значения: мне остался год. Я всё равно почти не полагался на свет в битве».       — Хорошо. Сделка заключена: твой ученик всё равно молчит как рыба, и я совершенно ничего не могу с него взять кроме его жизни, а прах хоть содержать проще, — согласился Хуа Чэн и принял сверкающий алмазным светом маленький цветок сливы.       Се Лянь не удержался и прыснул, чем заслужил не один изумлённый взгляд. Ему отчего-то представилось как Хэ Сюань, сидя на полу в темнице пилит взглядом Хуа Чэна, намекая, что хочет есть.       — Чин Э.       Се Лянь инстинктивно дёрнулся, но вовремя понял, что Хуа Чэн именно звал, а не обращался к стоящему перед собой. Из ситуации было лишь два выхода – позвать цветок или раскрыть себя. И Хуан Се малодушно предпочёл первый.       — Да, моё божество? — отозвался появившийся рядом "человек".       Се Лянь взглянул на куклу и опустил голову, чтобы скрыть чуть нахмуренные брови. Дело в том, что в облике Чин Э совершенно ничего не изменилось: ни цвет кожи, ни дыхание, ни сердцебиение. Он совершенно точно был по-прежнему жив. А ведь это действительно странно. Неужели цветок нежных объятий в самом деле создаёт живых существ с примитивным демоническим сознанием. А если это так, то почему в них нет жизненной энергии ян? Или... Или они обладают иньской ци только из-за изначально женской природной?       — Чин Э, приведи "Хэй И", — отдал приказ Хуа Чэн, взглянув на слугу лишь чтобы проследить взгляд Се Ляня.       — Слушаюсь.       Что Се Лянь-Чин Э вообще сделал частью себя? Точно ли это "растение" – демон?       Конечно, да. Причём сильный. Иначе бы оно не попало в Медную Печь, но тогда почему..?       Чин Э исчез, а спустя пол минуты вернулся с полубессознательным «Мин И».       — Почему сердце куклы билось и почему всё ещё бьётся? — шёпотом спросил у самого себя Се Лянь.       — ...Образы и эмоции, — сорвался с губ цветка тихий ответ.       К счастью внимание всех в зале было обращено на бывшего пленника. Если кто-то и заметил этот странный разговор, то не придал значения. Аньнин так же поспешил переключить внимание на Черновода.       — Сам до дома дойдёшь или на ручках отнести? — заглядывая в украшенное гематомой лицо спросил Хуан Се.       — До выхода дойду, — уверенно, но не слишком добродушно отозвался демон Чёрных Вод       Хэ Сюань болезненно нахмурился, отступил от Чин Э на шаг и остановился, вопросительно-угрюмо вперившись в Хуа Чэна.       — А что я? Тебя выкупил хозяин Шаньмо, — с ухмылкой развёл руками Третий Непревзойдённый.       — Аньнин, — поправил Се Лянь.       — Верно, Шаньмо это ко мне, а Хуан Се основывал Аньнин, — подтвердил «Чин Э». — Этот город как мы. Суть одна, а имена разные.       Хуа Чэн удивлённо покосился на Живого демона. Обычно он ничего не рассказывал если не спросить. И хотя слова его звучали странно, как и всегда, но в них определённо был скрытый (или не очень) смысл. Возможно настало время для новой попытки узнать хоть что-то нормальное об этом шуте? Поймав на себе странный взгляд божества, кукла поспешно исчезла.       Сейчас у хозяина Призрачного города было более важное дело. Как бы велико ни было искушение оставить... оставить у себя прах... Прах Его Высочества (даже звучит ужасно) – он не посмеет.       Се Лянь за неловкую паузу успел убедиться, что, хотя все повреждения на Хэ Сюане настоящие, нанесены они аккуратно и вдумчиво, на живой, а не на истинный облик. Никаких серьёзных проблем ни одно из них доставить не могло, однако каждое выглядело страшно и побаливало, помогая изображать хромоту, усталость и тяжёлое состояние.       — Неплохо сделано, — негромко похвалил Хуан Се.       На самом деле смысла в шёпоте уже не было. Демоны и «чужаки в масках» давно превратили тихое обсуждение в прежний балаган. Лишь несколько «гостей» пристально смотрели на трёх Непревзойдённых, видя при этом лишь двух и угадывая лишь одного.       Неловкая пауза продолжалась. Хуан Се давно разучился уходить ногами, а Хуа Чэн явно хотел спросить или сказать ещё что-то.       — Пойдём? — спросил Хэ Сюань, которому действительно было неудобно стоять.       — Да, конечно, — кивнул Се Лянь и неспешно, позволяя Хэ Сюаню выбрать удобный для себя темп, пошёл к выходу. — Ещё увидимся, Ваше Превосходительство градоначальник Хуа.       Однако не успел хозяин Аньнин пройти и трети пути к выходу, как до его ушей донеслось негромкое «Подожди».       — А? — переспросил Се Лянь, не уверенный в том, что просьба остаться ему не послышалась.       — Подожди, — уже в полный голос попросил Хуа Чэн.       Хэ Сюань еле слышно взвыл. Уж он-то знал, что ни один из этих одержимых теперь не захочет покинуть другого. Оставалось надеяться лишь на их же страх показаться навязчивыми.       — Я слышал, будто в прошлом ты носил титул Бога Войны в Короне из Цветов, — продолжил Хуа Чен. — Сразись со мной. Выиграешь – верну прах, ну а если проиграешь... Хочу цветочную корону.       Се Лянь не сдержался и беззвучно рассмеялся в кулак. Порой его бог бывал до милого упрям и справедлив. За столь глупой на первый взгляд прихотью получить веночек Хуа Чэн скрыл нежелание принимать неоправданно высокую плату. Но разве жизнь Чин Э не была ему отдана восемь сотен лет назад? Теперь же, когда Се Лянь сам выбрал своим сроком жизни один год, его жизнь и подавно стоила не дорого.       Се Лянь не боялся смерти. Мысль о покое вызывала в нём тёплое и светлое чувство облегчения, почти как и мысль о доме. Именно поэтому Се Лянь и любил изначальное название Шаньмо: «Аньнин» для него звучало как «дом».       — Конечно, я вовсе не против с вами станцевать, вот только теперь я хозяин Аньнин, а не Его Высочество. Чей стиль боя вы бы желали увидеть? — подняв мягкий и почти смеющийся взгляд на хозяина Призрачного Города, спросил Се Лянь.       — Твой, — ответил Хуа Чэн.       Этот хозяин Аньнин был похож на Наследного Принца Сянлэ сильнее чем Се Лянь, которого Хуа Чэн видел вне Шаньмо. Он так же, как и прежний Его Высочество заботился о своих людях, так же мягко улыбался, так же произносил свой титул как нечто само собой разумеющееся, и всё же Хуан Се был другим. Его голос и взгляд постоянно сквозили тёплым смехом и, самое странное, он обращался к Хуа Чэну так, будто тот был выше и значимей его. Он не говорил подобного прямо, не было в его поведении и тени страха перед кем-то более сильным, но каждое обращение, каждый жест сквозили уважением к более чем равному. Он не отказывал и не спорил, лишь мягко возражал действием. И всё же он был до сладкой боли похож на прежнего себя.       — Хорошо, — всё так же мягко согласился хозяин Аньнин.       Получив согласие, Хуа Чэн единственным жестом отодвинул от центра столы вместе с людьми.       Се Лянь тем временем повернулся к Хэ Сюаню и критически его осмотрел. Должно быть, оставив его здесь в таком состоянии, он стал бы в глазах всех этих демонов и людей худшим из учителей.       — Могу ли я применить пространственную технику, чтобы отправить Сяо Хэя домой? Ему несколько неудобно стоять, — обратился он к Хуа Чэну.       — Не стоит. Я вас не задержу надолго, — довольно мягко отказал градоначальник Хуа.       — Хорошо, — кивнул Се Лянь.       Обернувшись, он заметил, что Хэ Сюань уже отошёл с импровизированной арены. С другого конца зала на демона чёрных вод обиженно взглянул Ши Циньсюань, после чего поймал взгляд хозяина Аньнин и неуверенно ему помахал, несколько нервно прижимая локоть к поясу.       Намеренно его проигнорировав, Се Лянь посмотрел в глаза своему богу. Хуа Чэн манерно сделал два шага назад. Между ними теперь была дистанция на шаг меньшая положенной. Се Лянь занял строго симметричную позицию, потратив на это на шаг более необходимого.       — Хуан Се. Без ранга. Хозяин Аньнин. Меч Умин, — назвался он, соблюдая приличия.       — Хуа Чэн. Ранг Непревзойдённый. Хозяин Гуйши. Сабля Эмин, — так же представилось Алое Бедствие.       Секундная заминка и Хуа Чэн первым срывается с места. Резко, слишком быстро, чтобы можно было осудить его за отсутствие грации. Се Лянь делает один сравнительно медленный шаг и просто исчезает прежде, чем алая вспышка достигает цели.       В следующее мгновение серый смерчик возникает уже за спиной Хуа Чэна. Демоническое божество не использовало магические способности, лишь по максимуму воспользовалось своей скоростью. Смерч же образовали летящие полы и рукава одеяния, когда Се Лянь обратил силу от бега во вращение и размашистый секущий удар. Это был не типичный для меча удар, но Умин был хорошим оружием, послушным и не менее изменчивым чем хозяин. Чёрный клинок, не отражающий свет, ненадолго удлинился и изогнулся, позволяя Се Ляню очертить вокруг себя большой и смертоносный круг.       Третий Непревзойдённый отскочил, чтобы не попасть под удар и тут же, стоило клинку начать замедляться, пошёл на сближение. Рассчитывая, что Его Высочество на миг сконцентрируется на сохранении равновесия после вращения, Хуа Чэн приготовился нанести удар, но дистанция выиграла Се Ляню достаточно времени. Удар был парирован, при чём уже вполне нормальным мечом. За первым столкновением последовала череда быстрых ударов на ближней дистанции, не позволяющие Умину вновь удлиниться.       И всё же у боя на нулевой дистанции был существенный недостаток: нехватка времени на размах и, как следствие, малая сила удара. Хуа Чэн сам пошёл на увеличение дистанции, по-прежнему оставляя её неудобной для длинного меча, но прекрасно подходящей для сабли. Хуан Се вовсе не возражал. Ему было гораздо проще подстроиться под новую ситуацию, чем воспротивиться желанию своего божества. Уже к следующему удару Умин обернулся простой саблей без каких-либо замысловатых узоров, но изгибом явно отсылающим к форме Эмина.       Взгляд Се Ляня уже очень долгое время был направлен на одного человека, поэтому ему не составило труда провернуть один фокус. На деле ему было бы куда сложнее вспомнить стиль боя с саблей отличный от стиля его Алого Неба.       Если сначала способность Се Ляня управляться с саблей не вызвала у Хуа Чэна особого удивления, то теперь он начал замечать кое-что странное: Аньнин знал именно его стиль боя. С лёгкостью парируя его удары, копируя стойку, шаг, выпад, Его Высочество ни одним жестом не выдавал иной привычки ведения боя. При этом Хуа Чэн и сам быстро приспособился угадывать удары Се Ляня: он не делал ничего выбивающегося из манеры боя третьего Непревзойдённого, а уж свой-то стиль Хуа Чэн знал превосходно.       В какой-то момент весь зал полностью стих. Даже юные демоницы, никогда не бравшие в руки оружия понимали, что происходит что-то странное.       Заметив на лице своего божества лёгкое замешательство, Се Лянь издал тихий смешок и отскочил, чтобы иметь возможность вернуть Умину форму меча.       — Прошу меня простить. Своего стиля в бое на саблях у меня нет, — несколько неловко извинился Хуан Се, перед тем как снова атаковать.       Теперь дистанция была неудобна для сабли и Хуа Чэн принял решение увеличить её ещё сильнее, оставив Эмин сражаться без поддержки. Эмин был его частью и не нуждался в постоянном контроле, как обычный дух меча. Это было тайной, и он с удовольствием позволял всем желающим списывать это на его мастерство.       И всё же контроль был необходим и Чин Э это понимал. Цветы изначально тоже были его частью, однако их можно было отколоть и заставить мыслить самостоятельно, используя память создателя. Осознавая весь риск от создания разумных существ с кучей болезненных воспоминаний, Се Лянь ещё очень давно решил учиться не отделять цветы от себя полностью. И сейчас способность контролировать более чем одно тело стала его преимуществом.       Умин, казалось, обрёл собственное полноценное сознание. Вылетев из руки хозяина, он отвернулся тучкой тёмной ци и принялся кружить вокруг Эмина, совершающего бесполезные удары по воздуху. Периодически чёрный клинок собирался внутри дымки в меч и наносил удар, никогда не достигающий изворотливой цели и рассыпался вновь прежде, чем Эмин успевал нанести ответного удара.       Хуа Чэн и Се Лянь некоторое время ещё смотрели на битву сабли и тумана, но, когда оба поняли, что в ближайшее время ничего не изменится, оба, не сговариваясь перешли в рукопашный бой. Аньнин даже не пытался победить за счёт силы или хотя бы остановить прямой удар Хуа Чэна, предпочитая отклонять удары и проводить быструю контратаку. Третий Непревзойдённый, напротив, уверенно использовал силу для остановки ударов Его Высочества, но в свои удары вложить достаточно силы просто не мог. Это было просто смешно. Обоих куда больше занимала мысль «слишком близко», чем "битва".       Вскоре столкнуться пришлось не только клинкам и кулакам, но и ци. Теперь на лишние мысли не должно было остаться времени. Разрушительная энергия плясала в центре зала. Се Лянь прекрасно понимал, что и ранее не мог надеяться однажды превзойти по силе Верховное Божество. И именно от того, что его Небо позволяло Хуан Се проявить себя, во взгляде его всё явственней проступали восхищение и восторг.       Должно быть, именно эти эмоции его и погубили. Не в силах оторвать взгляд от своего бога, он не уследил за тем, как в его ауру из тёмной ци вплелась чужая. Его собственные силы более не имели значения, когда он оказался отрезан от них коконом чужой энергии.       В тот же миг Умин будто ослеп, лишившись связи с владельцем. Эмин же, воспользовавшись свободой, мгновением позже вернулся к хозяину, чтобы быть приложенным к шее Се Ляня незаточенной стороной.       Совершенно не расстроенный поражением, хозяин Аньнин с улыбкой склонил голову, совершенно не боясь холода серебрёной стали. От тяжёлой ауры не осталось и следа, а на плечо проигравшего в утешительном жесте опустилась рука победителя.       Это был действительно сокрушительный удар, для и без того поражённого обожанием мозга. Се Лянь едва справился с сильнейшим желанием попросту упасть на колени (или в обморок).       — Мне... Мне правда пора уходить, — с искренним сожалением протянул хозяин Аньнин, собираясь с мыслями.       Не прилагая ни малейшего усилия, он с сожалением ушёл от прикосновения и отступил, чтобы создать то, что должен был отдать. Очень скоро на голову Хуа Чэна оказался опущен довольно пышный, но не вычурный венок из серебряных цветов. При этом Се Лянь подошёл к Небу почти непозволительно близко и заглянул в самое лицо.       Отсвечивая во множестве серебряных украшений венок и впрямь походил на корону. Посмотрев на результат, Се Лянь одними губами шепнул: «прекрасен» и форменно сбежал, прихватив с собой Хэ Сюаня, уверенный в том, что если не уйдет сейчас же, то весь подлунный мир узнает о его отношении к Хуа Чэну много больше, чем нём знает само Небо.