Одного человека достаточно

      «Какой кошмар», — первая мысль посетившая голову Хуан Се после поцелуя. — «Моё драгоценное Небо, Вам лучше прекратить так делать. Иначе я не смогу от этого отказаться и нанесу вред себе и Вам».       — Гэгэ в порядке? — с милейшей улыбочкой спрашивает Небо.       Лишь когда Хуа Чэн отстранился и его другой, настоящий голос коснулся слуха демона, тот заметил, что облик Неба сменился на истинный. Насколько же он был не в себе, раз даже не заметил когда это произошло?       — Нет, однозначно нет, — честно ответил Хуан Се, не способный придумать ложь в текущем состоянии.       Отмерев, он постарался аккуратно поправить мианшу. Руки не тряслись, но двигались слегка дёргано, словно принадлежащие не ему, а деревянной марионетке. В другое время подобное предательство от собственного тела вызвало бы у демона раздражение, но сейчас он даже на собственные эмоции повлиять был не в силах.       Заметив затруднения Хуан Се, Хуа Чэн сам осторожно протянул руки к чужому лицу. Сперва чуть напрягшись, уже через мгновение демон сдался, внешне расслабляясь и позволяя Третьему творить что вздумается. Хоть поправлять ткань, хоть касаться.       Получив молчаливое разрешение, Хуа Чэн, прежде, чем правильно одеть то, что снял, вновь не удержался от прикосновения к губам. Теперь он мог быть уверен в том, что ему подобное дозволено. Слишком очевидно у Хуан Се плыл взгляд. Набравшись наглости, Третий даже прошёлся по губам напротив языком, немного склонив голову набок для удобства. И вновь его не оттолкнули. В порыве радости Хуа Чэн заключил бывшего принца в объятья.       Тепло во взгляде и прикосновения Неба можно было смело причислить к наркотикам: от них плыло сознание, всё тело прошивало тысячей молний, и они определённо должны были вызывать зависимость.       Туман в мыслях так до конца и не отпустил демона, когда Хуа Чэн вновь решил задать вопрос.       — И вновь у гэгэ такая реакция, — заметил он, слегка ослабляя объятия и отстраняясь ровно настолько, чтобы оказаться близко-близко к лицу Хуан Се, вновь наполовину прикрытому вуалью. — Неужели я настолько сильно ему нравлюсь?       — Конечно, — признал поверженный и плененный демон. — Я думал, что это было очевидно ещё в момент приглашения на свидание.       Стремясь увидеть лицо Неба и его реакцию, Хуан Се приподнял голову, добровольно сдаваясь в плен взгляда. В тёмном глазу во тьме широкий зрачок, увы, не говорил ни о чём.       — Хм, а гэгэ знает, что это не похоже на вспыхнувшие пару дней назад чувства? — с игривой угрозой продолжил допрос Хуа Чэн.       — М-м-м. Возможно?       — Тогда, как долго гэгэ заинтересован в этом демоне?       — Не демоне, — автоматически возразил Хуан Се. — Мне жаль, что Истинное Небо мертво, но... Небо А-Э – не демон.       — Гэгэ, — желая узнать совсем другое, позвал Хуа Чэн. — Как давно я тебе нравлюсь.       Голову Второго чуть отпустило, но физический и зрительный контакт всё ещё сбивали любые попытки выкрутиться, придумать хоть что-то "безопасное". С трудом собравшись, Хуан Се всё же смог придумать одну полуложь, являющуюся правдой и не правдой одновременно.       — С тех пор как Небо нравится Чин Э. Чувства у Идентичных тоже общие...       В следующее же мгновение до демона дошёл тот факт, что признался он за оба свои лица, а значит теперь Чин Э точно прогонят к чёртовой матери.       — Снова Чин Э, — с лёгким раздражением вырвалось у Хуа Чэна. — Тебя вообще не волнует то, сколько влияния он на тебя имеет.       — Нет, не волнует. Главное, чтобы я на него не влиял. Доверчивость и самомнение псу будут не к лицу.       Вслед за нелепыми словами с губ Хуан Се сорвался смешок. Тихий звук, подобно колокольчику очищающему мысли, развеял часть дурмана. Коротко тряхнув головой, он отвёл глаза в сторону и отстранился.       — Прошу прощения, но нам нужно идти дальше, — прервал это безумие хозяин Аньнин.       С губ Хуа Чэна сорвался короткий расстроенный вздох. Облик его поплыл, меняясь на облик живого юноши.       — Я сделал что-то не так? — сорвался с губ Неба совершенно неприемлемый, по мнению Хуан Се вопрос.       — Сань Лан не может сделать что-то не так. Источник проблемы – я один, — демон виновато опустил глаза в пол и принялся едва заметно теребить рукав. — Не спрашивай. Я сомневаюсь, что смогу сказать правду. Прости. Мне жаль.       — Не извиняйся. Расскажешь позже, если захочешь, — приблизившись, чтобы бережно убрать волосы со щеки в жесте поддержки, успокаивающее сказал Хуа Чэн.       — Спасибо.       Хуан Се правда был безмерно благодарен Небу за возможность проигнорировать тот бред, что он сказал. Это позволило ему вздохнуть чуть глубже, охлаждая тело, горящее изнутри от переизбытка эмоций. Коротко склонив голову, ни то в кивке, ни то в поклоне, Второй поспешил скользнуть в сторону выхода, по пути чуть потянув за рукав Хуа Чэна, безмолвно прося пойти за ним.       В храм Чин Э, расположенный почти напротив, Хуан Се вошёл, не останавливаясь на пороге. Правила были идентичны, поэтому и Третий не стал останавливаться. Не то чтобы ему вообще было дело до этого храма.       Внутри, так же, как и в прошлом стоял запах благовоний, не выветривающийся до конца даже при открытых круглые сутки дверях. Статуя Чин Э не отличалась от статуи Хуан Се размерами, но из-за того, что корпусом была наклонена вперёд, казалась ниже. Впрочем, это компенсировалось тем, что она слегка нависала над вставшим под самым постаментом Вторым. Скульптор явно постарался, изображая в равной степени обеспокоенное и улыбчивое лицо, склонённое к людям, парадные, но не лишённые функциональности одежды, и неровно, хаотично подстриженные волосы, (варварской) меховой накидкой лежащие на спине.       — Доброе утро, А-Э, — задрав голову, поздоровался с камнем Хуан Се.       Тут же эхом отдаваясь по помещению раздался короткий звон бубенчика. Чин Э появился у самого постамента, облачённый в чёрное ханьфу с вышитым на нём оранжевым смехом, похожем на то, в котором был изображён. За спиной весела шляпа из каких-то тёмных волокон с янтарными подвесками, а руки его опирались на самую обыкновенную метлу. По взгляду его оранжевых, почти светящихся глаз легко было заметить, что желанием здесь быть он не горит.       — Доброго утра, господин Хуа. Виделись, А-Се, — ответила на приветствие кукла. — С каких пор тебя интересуют мои храмы, Идентичный?       — Мне всегда было интересно посмотреть на себя со стороны, — явственно насмешничая ответил "Се Лянь". — А если серьёзно, то у меня к тебе вопрос. По твоей теме. Когда я был живым богом, ответом было «нет». Теперь я стал демоном. Возможно ли, что ответ изменился?       — Что ж, я узнаю. Но расчёт, в случае положительного ответа, ты получишь только после того, как будет убран устроенный тобой бардак. Знаешь, А-Се, ты – самый проблемный из моих людей.       — О, правда? Учитывая их количество, подобное положение мне даже льстит.       Прерывая это подобие спора, Чин Э прикрыл глаза, перенося сознание в куклу-демонёнка, чтобы задать вопрос одному из старых демонов Призрачного города.       — Гэгэ, — подойдя ближе заговорил Хуа Чэн. — Что у тебя к нему за вопрос?       — Не то чтобы к нему, но так и правда быстрее. Мне интересно могу ли я как-то повлиять на своё истинное обличие, чтобы перестать кривиться при взгляде на отражение, — предельно безразлично пояснил Хуан Се.       — Разве с обликом гэгэ что-то не так? — не поняло Небо. — Я считаю, что ты очень красивый.       — Дело не в красоте, — с сожалением сказал Второй. — Я уже, кажется, упоминал, что избавился от своих изначальных имени и судьбы. От старого облика я тоже хотел избавиться, но ранее это было почти невозможно. Максимум изменений: шрам от проклятого оружия. Не более.       — Оу... — не нашёлся с ответом Хуа Чэн.       Он, к слову, знал ответ на вопрос Хуан Се.       — Ответ на твой вопрос: «Да», — открыв глаза сообщил Чин Э. — Демоны ближе к людям, нежели боги. Их тела подвержены изменениям, хотя разум, обыкновенно, столь же статичен, как и у вознёсшихся. Поэтому, при определённых условиях, демоны могут "вырасти", однако развитие тела не будет идти по-человечески. Чем ты "старше", тем больше в тебе нечеловеческих черт.       — Вот и чудно, это хорошие новости. К празднику Середины Осени успею?       Говорить с самим собой было неловко, но демон предпочитал воспринимать это как мысли вслух. Однако, скорость мысли куда выше скорости речи, из-за чего с каждой фразой монолог-диалог становился всё быстрее и быстрее.       — Если выберешь для формации и преобразующей медитации место с достаточным количеством тёмной энергии, то вполне, — после быстрой прикидки сказала кукла.       — Лес Серого Заката?       — Нет, он слишком неживой для того, кто хочет сохранить светлое божественное ядро. Лучше Расщелина Пауков или Лабиринт Изгнанников. Первую придётся зачистить, но вероятность возникновения проблем во время ритуала будет минимальной, второй можно попробовать поглотить "заживо" вместе со способностями местных призраков.       — Спасибо, А-Э. Я надеюсь, что результат устроит нас обоих.       — Что угодно лучше твоей рожи.       — Действительно.       — Кхм, а теперь серьёзно. Не перестарайся. Если ты угробишь своё сознание, я не смогу тебе помочь.       — Знаю. Но как подстраховку могу предложить только временную пересдачу тебе самых хрупких черт.       «Чушь, страховки не существует»       — Я подумаю. Ещё раз спасибо за совет.       — Да пожалуйста. Хорошего дня.       Махнув рукой Хуан Се и отвесив короткий поклон Небу, Чин Э исчез.       — Гэгэ уверен, что это необходимо? — спросил Хуа Чэн, стоило исчезнуть "Чин Э".       — Тебе не нравится то, как выглядят демоны? Мне всегда казалось, что человекоподобные демоны куда красивее людей.       — Дело не в красоте, — вернул Второму его же слова Третий. — Хотя, мне правда больше нравится человеческий облик гэгэ. Но разве Чин Э не сказал, что это может плохо сказаться на рассудке?       — Сказал. Но сознание и так весьма изменчиво. А А-Э и впрямь может быть стабилизатором, несмотря на то, как обычно себя ведёт.       — «Стабилизатор» – это как? — с подозрением уточнил Хуа Чэн.       — «У идентичных всё общее», в том числе эмоции, чувства и мировосприятие. Если что-то пойдёт не так, он просто заберёт лишнее. А ещё, в случае с переизбытком негативных эмоций, мы направим их друг на друга и подерёмся. Несколько раз. Звучит не очень, но А-Э находит подобное даже забавным.       — Странный метод, — не найдя иных слов, прокомментировало небо. — К слову, я так и не спросил: почему вы зовёте друг друга А-Се и А-Э? По вашему разговору не похоже, что вы так уж хорошо ладите.       — В нашем случае это не ласковое обращение, а полное отсутствие уважения. Оно и не нужно. А ещё это звучит довольно забавно: мы называем друг-друга «Вянущий» и «Дурной», а окружающие думают, что мы – отличная семья, — почти с гордостью разъяснили шутку Хуан Се. — Возможно, у нас странное чувство юмора.       Самоосуждение странно действовало на демона. Стоило ему отозваться о себе дурно, как на душе становилось легче и с уст в любой миг был готов сорваться смех, словно с плеч снимали неподъёмный груз. Вроде бы от него уже давно никто ничего не ожидал, но стремление стать в чужих глазах настолько плохим, чтобы быть избавленным от ответственности за сохранение достойного образа.       — Что может быть приятным во взаимных оскорблениях, скрытых от чужих глаз? И зачем так трактовать своё хорошее имя?       «Многое, например свобода», — едва не прозвучал странный для большинства ответ. Дав себе подумать пару секунд, Хуан Се без всякого уважения к статуе присел на постамент.       — Хорошее имя... Возможно. Только вот «Се» в имени «Хуан Се» я всегда пишу и произношу с мыслями об отречении, а не о благодарности. Многообразие трактовки этого имени – единственная причина почему я до сих пор его использую. Что до оскорблений... Возможно, нам просто нравится дурачить людей?       — Не думаю, что гэгэ стал бы.       — Жаль тебя разочаровать. Но могу объяснить и иначе.       — Слушаю.       — Прости мне моё знание, но... Представь, что Эмин принял бы человеческую форму и научился бы поговорить. Как бы выглядело ваше общение?       — Думаю, мы бы не поладили, — ответил Хуа Чэн.       После небольшого отхождение от темы ему, кажется стало чуть легче дышать. Третий подошёл к сидящему на постаменте демону и теперь смотрел в его глаза сверху вниз.       — Почему? Разве он не часть тебя? — с улыбкой спросил Хуан Се.       — Он никчёмный и глупый. Эмоциональный, слабый, уродливый...       — Достаточно, — мягко остановил перечисление Второй. — У нас сходная причина: перекроив основу и придя к заключению, что каждый волен действовать в своих интересах и только моя проблема, что в список моих интересов входит в помощь кому-либо, мы пришли к разным исходам. Он решил избегать любого сходства с тем, что было до перестройки, а я не озаботился кардинальным изменением обложки после изменения содержания книги. Впрочем, скоро я это исправлю. Мы не ладим потому, что наши отношения – внутренний конфликт, перешедший во внешний.       — О...       Именно сейчас до Хуа Чэна впервые дошёл смысл последней фразы, уже прозвучавшей ранее. Возможно, после сравнения Идентичных с ним и Эмином, ему даже стало почти понятно то определение слова «Идентичный», что занимало второе место по близости к истине.       — Можешь пока подумать. Нам ещё нужно будет зайти в императорский дворец. Впрочем, ты можешь меня покинуть в любой момент, поскольку ничего интересного больше не будет, кроме, разве что, экстерьера и интерьера дворца. Это простая показуха: все бумажки я и так вижу глазами куклы. После, я буду вынужден покинуть Сань Лана на некоторый срок. Возможно, почти до самой ночи любования луной. Можешь спросить у А-Э через пару дней, когда будет готов расчёт.       — Я предпочёл бы оставаться рядом как можно дольше. Мне будет очень не хватать Гэгэ, когда он уйдёт, — состроив грустные глазки тут же ответил Хуа Чэн, наклоняясь к Хуан Се.       — Какой же ты милый, Сань Лан, — жадно неотрывно следя за каждым движением Неба, протянул Второй.       Затем он плавно поднялся, чтобы случайно не толкнуть стоящего через чур близко Хуа Чэна и, мимолётно погладив по щеке грустную мордашку направился к двери. Что ж, можно сказать что он почти научился уходить ногами. Достижение.