«Мне не хочется жить Ведь тебя рядом нет Я не могу быть с тобой Это уже не секрет. Приближается смерть Мне уже всё ровно Всё будет быстро, как кадр Скоростного кино Не горюйте, не плачьте Я не вас же убила На могиле напишите «Она просто любила»…» «Она просто любила»- автор неизвестен
. Солнце только выползало из под ночного покрова. Но настроение у него никчемное, ибо радовать и озарять не сильно хотелось. И ему и мне. Небо сегодня было особенно плоским. Свет от прячущегося солнца растекался по полотну неба. Только теплее от этого не становилось. Свет какой то холодный. Туман плотным дымом цвёл на морозной, апрельской траве. Раса на острых кончиках зелени отдавала свою влажность воздуху, а от его свежести вода искрилась и лопалась зимней свежестью. Энергия накопилась в воздухе и электризовалась. Тонкие ветви тока ударялись об тучи и гремели от столкновения. Молния тянулась к земле, в желании коснутся её и оставить след. А ветер всё уносил их от заветной цели. - Ох, Виктория, вот конечно у вашего заказчика причудливые желания.- к моей машине подбежал Иван с зонтиком в руках, но из-за этого ветра зонт походил на тряпку, что беспорядочно перебилась по ветру. Я вышла из автомобиля, хватаясь за управляющего, как за спасательный круг. Одного зонта на двоих и дикую стихию, было мало. Я заблокировала иномарку и пошли ко входу склада. Светловолосый гнулся по полам, пытаясь скрыться от грозы. - Только не думайте меня обвинять в этом, Иван! Всё по договору! А то что погода ему не соответствует, это уж извините! Это за договором к, вон, Зевсу.- мы пытались перекричать бушующую и злую погоду. На мою реплику сотрудник лишь прыснул подобием смеха. Такими темпами мы наконец доползли к зданию. Пройдя через широкие ворота, через которые проходят пришедшие составы с грузом, мы радостно потянулись. От жара тепловоза в помещении воздух нагрелся. Ледяная корка на коже начала оттаивать, щекоча этим кожу. От приятного ощущения разлившегося тепла по телу, мы блаженно поёжились. Резкий выпуск пара из бака отдёрнул меня. Четверг 05:45 утра. Но работа кипит. Это радует. - Работаете днём и ночью. Молодцы. - я удовлетворено осмотрела пространство. Ящики с товаром захватывались манипулятором, а после заботливо помещались на стойки для хранения. Но тут я услышала недовольный звон метала об пол. Повернув голову в сторону источника звука, я увидела команду рабочих, собирающих крепление подвижного крана. Они уронили специальную цепь от части на шарнирах. Я хотела уже проигнорировать нашедшее раздражение от неуклюжести. Но слова рабочих изменили моё мнение. - Ты чо блин делаешь? А если помял? - воскликнул полный рабочий с неприятно пахнущей испарины на лице. - Да ни чо страшного. Я если что, сам припаяю, без этих её дибильных инструкций. - я решила подать голос. - Ну да, сами. А потом мне сиди и выслушивай, что у крана шарниры за 500.000 долларов некачественные. - видели бы его лицо. Полное ужаса и понимания, что он жестко облажался. - И если бы не мои, как вы выразились «дибильные» инструкции, всё это…- я обвила здание пальцем. - развалилось бы. В следущий раз выбирайте выражения. А то следующего разв не будет. Надеюсь вы ничего не помяли? - я выгнула одну бровь. - Н.нет Виктория…Всё под контролем! - Хочется верить.- я повернулась к Ивану. - Я лучше промолчу, а то попаду под горячую руку. - я лишь хмыкнула. - Спрашивайте, раз хотели. - А где заказчик? - я посмотрела на часы. Стеклянный экран был покрыт влажной плёнкой. Обтерев из об бок, я посмотрела на время. - Получение заказа назначено на 06:00. Сейчас без 10 минут. Тем более ещё не приехал грузовик. Я надеюсь, инцидентов не будет и всё прибудет в целости и сохранности. - я задумчиво покосилась на Ивана. - Даю слово. К слову, а как он выглядит. Вдруг он уже здесь. - Кто он? - Ну заказчик. - на его вопрос я многозначительно улыбнулась. - Ооо, поверьте вы его сразу заметите) - Звучит интригующе. - Кстати вот и он. - я кивнула на фигуру, выходящую из автомобиля. Гражданин был облачён в своё пальто. Только сейчас при хорошем освещении я заметила, что оно фиолетового оттенка. Его голова повернулась в нашу сторону. Я конец почувствовала его взгляд и змеиную улыбку. - Весьма интересный гражданин. - Хотите анекдот? - Да. - Он Гражданин. - Эм, а где анекдот? - непонимающий взор упёрся мне в затылок, словно пытаясь достать ответы прям из головы. - А анекдот в том, что его нет. Он преставился как «Гражданин». - Ого. Я смотрю неординарности ему не занимать. - Так, Иван. Запомните разговор, который произойдёт здесь, должен остался здесь. И не сантиметр дальше? Понятно? - Да. Тогда я на время разгоню рабочих. - Отлично. Приступайте. Управляющий достал рацию и начал диктовать: - Внимание! Всем рабочим просим покинуть пункт приёма и сборки на неопределённое время. - голос из микрофона лился из громкоговорителей под крышей и основаниях. Рабочие положили инструменты и медленно последовали на выход из помещения. Эта медлительность заставила меня быстро вскипеть. Я выхватила рацию из рук Ивана. - Быстро на выход! Все! - после моего замечания народ намного эффективнее покинул зал. Я отдала вещь обратно в руки. - Видите, Иван. Иногда полезно давать в тык подчинённым. Эффект на глаза. - я ухмыльнулась. В это время к нам уже приближался Гражданин. Я поправила воротник кожаного плаща и направилась к нему на встречу. Управляющий складом удалился на несколько шагов назад, давая свободное пространство для разговора. Подойдя друг к другу мы пожали руки. - Рад сново с вами встретиться, Виктория. - его лицо снова было скрыто от глаз, однако я ушами чувствовала улыбку. - Здравствуйте, Гражданин. Думаю нам стоит перейти сразу к делу. Пройдём те за мной. - я не разделяла его радости, уж больно скользкий он персонаж. Мужчина лишь кивнул. Свернув из зала, мы прошли в рукав, который присоединялся к фуре при загрузке и выгрузке. Пройдя туда, рабочие уже выгружали последний ящик. Сами ящики были из плотного дерева с металическим покрытием чёрного цвета. На одной из сторон виднелась надпись «HOLT International». Дождавшись пока всё будет вынесено, в конце я жестом показала покинуть коридор. Я повернулась к Гражданину. Улыбнувшись, я приглашающим движением указала на заказ. - Прошу. - он подошёл к самому большому ящику. Стрельнул характерный звук замков. Они весело щёлкнули и звонко ударились об металическую стенку. Гражданин протянул руки вовнутрь. В коробке поменьше, аккуратно лежала костяная маска. То как он провёл пальцами по ней, меня передёрнуло. Я будто словила дежавю. - Невероятно…Я убедился ещё раз, что не зря обратился к вам…- положив обратно часть костюма и защёлкнув, провернулся в мою сторону. - Сомневаться во мне-большая ошибка. Это тоже самое как недооценивать своего врага. - хмыкнул. - А вы мне враг? - Нет. До не определённого случая. - Какого? - Это уже не вам решать, до какого. Время покажет. - я сложила руки за спиной, отвечая на его взор. В нём читалось что-то непонятное мне. Будто впервые видит меня. Интерес, интрига, непонимание что я такое. - Ладно, давайте перейдём к официальной части. - всё это время я не замечала в его руках дипломат. Последующие 30 минут мы повели за заполнениями важных бумаг.***
Я сидела в кресле за рабочим столом, выпивая второй бокал шампанского. С телефоном в руке я увлечённо и гордо, я рассказывала Серёже о проекте, за который я получила огромные деньги. Разум пел и радовался. В организме уже булькало шампанское. - Это было лучшее, что когда либо изобретала. Ещё и за такие деньги. Там как раз просили на благотворительность. Так что есть, что кинуть в копилку. -Ну я и не сомневался, в тебе.
-В воскресенье состоится презентация, у тебя получится прийти?
…- голос был наполнен надеждой, а тон просящий и робкий, осторожный. Я через телефон чувствовала, как пальцами сжимает свою майку до жалостливого скрипа ткани. - Рыжик, я обещала прийти, я приду. Не переживай. - вопрос задавался на протяжении всего месяца и получал ответ каждый раз. Я не смела произнести «Я же говорила» или «Я уже отвечала тебе». Это были бы до жути грубые и небрежные фразы. В трубке послышался радостный выдох. Наш размеренный разговор приврал звонок по второй линии. - Серёж, я чуть позже тебе наберу. У меня звонок по второй линии. -Без проблем.
- я оторвала экран от уха и взглянула на звонящий абонент. «Татьяна Михайловна». В груди поселилось не доверие и опаска. Почему? Ну, что могло простимулировать воспитательницу звонить мне в 18:47. Сглотнув я ответила. Сразу послышался болезненный голос женщины. - Виктория, добрый день! Тут, ой ой- голос срывался, тяжелое дыхание било по микрофону. - Татьяна, что случилось? - я упёрлась одной рукой в стол. -Беда! Лизу сбил, какой то мальчишка! Приедьте к детдому! Умоляю вас…
- она давилась солёными слезами. - Д.да, я с.сейчас…- я схватила ключи от машины и понеслась как ошпаренная. Я впервые начала заикаться. Дыхание зло билось об рёбра. Мигрень скакала в голове, раздражая импульсами. Кровь бурлила, как на огне. Схватив пальто я пулей отправилась к детдому.***
Уже через долгие 20 минут я была на месте. Абы как припарковавшись, я выбежала из авто. В глаза ударил кровавый и ледяной цвет мигалок. По дороге страшным пазлом валялись осколки стекла. Взор метался от одной к другой стекляшке и умирающе дополз к накрытому простынёй тельцу. Композиция ужаса тяжёлым грузом навешивалась на тело, лишая меня равновесия. Звук сирены больно жужжал в ухе. Беспомощно шатаясь я подошла к воспитательнице. Её взгляд смотрел в одну точку. Такую огромную кровавую точку. Она тиранической кляксой расплылось на грязных листах истории Питера. В районе головы белый покров пропитался алым осадком жизни маленького ребёнка. Всё это больно било по сердцу. Всё это-я видела. Знаю. И всячески не хотела видеть ещё раз. Это как страшный момент в фильме, который ты ребёнком увидел и не зовёшь сново увидеть. - Лизанька, бедная девочка…- захлёбываясь болью кровоточила Татьяна. Я обхватила её за плечи и поглаживала по спине. Скорбь и жалость лучше не сделают. Слова в такие моменты всегда излишне пошлые и высокомерные. Они вызовут воспоминания, а они острым лезвием пройдутся по ранам. Соль от слёз затечёт в вены и жадно, насмехаясь, высушит организм. Весь этот сюжет, будто картина Эдварда Мунка «Умершая мать». Всё это для меня выглядело, как давно просмотренная пьеса в театре. Тиранически и искусно болезненная. В голове цвели бутоны цикория, что колючими касаниями обвивал мозг, оставляя на сознании синяки. Невинное тельце девочки погрузили и громко хлопнув дверью, уехали. И тут я увидела режиссера катафальной пьесы. А я злым критиком для него стала. Гречкин. Он сидел на асфальте и улыбался. Так глупо и плоско. Словно смотрел безмозглую комедию с пустой моралью. Я приблизилась. Он поднял на меня взгляд. А в них я увидела отголосок пьяного дыма. - Да ты в хлам, уродец. - я обречено улыбнулась. Я истерически хохотнула. Рукой зачесала неприятные сейчас волосы. Я оттянула назад пряди так сильно и неосознанно, будто хотела снять с себя скальп, сорвать всё это из головы. Вырвать с корнем. Но корни вросли в череп. И вырвав их, придёт погибель. Кирилл метнул на меня наркотический взор. - Чо ты сказала, сучка. Ты в курсе кто мой отец?… - Такая же мразь и ничтожество, как и ты. - я выплюнула эти слова ему. В его рожу. - Что ты ска…. - Заткнулся! - я обернулась. Около Гречкина, стоял знакомый мужчина. Майор Гром. Он посмотрел на меня. Во взгляде мелькнуло осознание. - О, это вы. Не думал, что увижу вас ещё раз. - я пожала ему руку. - Не при таких обстоятельствах. - я достала пачку сигарет. - Курите? - Не. - прохрипел майор. - А вы знали девочку? Или пользуетесь авторитетом? - поправил козырёк чуть вверх, чтобы рассмотреть мой профиль. - Знала. Теперь жалею об этом. - промолвила я выпуская жгучий дым, которой выжигал эмоции и чувства, оставляя сладкий вишнёвый осадок на губах. - Почему? - Плакать бы не хотелось. - А вы ей кем приходитесь? - Не знаю. По сути чужим человеком, но в теории, она называла меня другом и спасителем Лёши. Кстати где он? - я встрепенулась. - Лёша…А тот пацан. Его хватил приступ. - так легко сказал Гром. А меня это вывело. - Приступ? Ему же не 60! Может нервный срыв? - Ну или так. - Вы так буднично и легко говорите о смерти невинного ребёнка. Мне бы вашу выдержку Майор. - я раздражённо докурила и выкинула бычок. - На самом деле, мне невероятно жаль. Их обоих. - не надо оправданий. Они всегда тухлые и приторные. На его ответ я лишь хмыкнула в сомнениях. - Ему светит уголовка. - Игорь кивнул в сторону Гречкина, которого заломами и погрузили в полицейскую машину. - Не светит. Таким как он всё сходит с рук. Я уверенна что экспертизу и судьб купят. Была бы моя воля…- я не оборвала свою яростную тираду. - То что? - я метнула взгляд на приехавшего отца Кирилла. - Сжигала бы…- я отвернулась от Грома. - Скажу вам, как служитель закона. Это походит на мотив. - Не думайте Майор себе разные глупости. Это всего лишь желание. - Его вполне достаточно. - я выдохнула и многозначительности посмотрела на мужчину. Поджав губы я спросила. - В какой больнице находится Лёша. И не известно вам куда отвезли…- я сглотнула липкий камень в горле, наивно пологая что он исчезнет. - Лизу… - В центральную городскую. Там они оба. - я выдохнула. Глаза сами притянулись к Татьяне Михайловне. Тут я увидела что отец этого выродка, что то яростно ей доказывает. Я решила вмешаться. Зрачки болезненно горели. Приходилось моргать, что бы успокоить жгучесть. - Куда ты смотрела, тупая овца! Если бы смотрела за своими мелкими, то ничего бы не было и моего сыночка не трогали бы. - наверное своими шагами я расплавляла асфальт под ногами. - Знаете, сэр Гречкин. Мне очень хочется пошутить, про то что вы не успели. - Что не успели? - Вытащить, раз сын такой идиот. - я ухмыльнулась, сверля его унижающим взором. Я медленно теряла контроль. Потому что жаждущая крови сущность внутри меня вылезала наружу, как гнойный прыщ на чистой коже, птичьим оскалом. - Да как вы смеете! Ты, сиротка. Что за своих решила заступится? Карму очистить. - А что её чистить, если она чиста? - Решили репутацию себе привить «хорошей тёти с жирным кошельком». - он плевался. Пытался задеть. Но как травоядное может задеть? - Прививать вас надо, от вшивости. Ваш отпрыск насмерть сбил маленького ребёнка убивая жизнь сразу двоих. А вы имеете такую наглость повышать голос на не в чем виноватом преподавателя. Вы жалки. Только запомните. Ваши деньги богу не сдались. Татьяна Михайловна! - я резко повернулась в сторону женщины. Действия начинали меня выдавать. - Д.да… - Давайте я отвезу вас домой. Здесь делать больше нечего. - наверное если полить меня водой от меня пойдёт пар. - Хорошо…- лицо Татьяны было уставшее. Глаза покрылись красными полосами, словно трещинами, которые вот вот лопнут. Цвет кожи, словно смешали с серым небом. Гордо игнорируя яд Гречкина, мы направились в сторону автомобиля. Я села за руль, а на пассажирское села убитая морально воспитательница. Я обхватывала руль как псих больная. Костяшки от усиленного сжимания так и норовят порвать кожу на ладонях. Лицо пекло будто от раскалённого солнца, а лопатки выпрямлялись и вытягивались. Боль физическая и душевная сжирала разум. Тут на моё плечо легка заботливая женская рука. - Виктория, с вами всё в порядке?…- голос предательски дрогнул в конце. - Нет, не всё в порядке. - я закинула голову на сиденье, нервно и беспорядочно вдыхая воздух. Лёгкие парализовало. Кислород стал самым настоящей отравой. Таким тяжёлым и густым. - Откройте, бардачок. Там слева в углу таблетки, подайте пожалуйста. - Д.да сейчас…- пальцы не слушались. Спустя долгие 10 секунд в руках у меня оказалась банка успокоительного. Я глотала таблетки так самозабвенно. - Благодарю. Просто я пустая голова. Наговорила с горяча Майору, как бы хотела что бы Гречкину это смертной картой обернулось. Если с этим идиотом что-то случится на меня могут упасть подозрения. Ладно, это я сама, потом. Не сейчас. - мысли путались друг с другом как мышиные хвосты, образуя путаницу мышиного короля. И ужас в том, что выпутаться из него невозможно. Попадая туда-ты обречён на мучительную, медленную смерть. - Вам куда? - Ох, домой. Там меня порвут сразу. Повесят эмблему и уволят. - Не уволят. - Почему? Я же теоретически не усмотрела за ребёнком. На мне ответственность…- Татьяна взяла белый платок и обтёрла ими глаза. Только шёлковая ткань не ласкала кожу, а наооборот наждачной по ней елозила. - Не волнуйтесь. Всё у вас будет хорошо. Обещаю…- она лишь порывисто кивнула. Я завела мотор и мы тронулись. - Спасибо вам, что откликнулись, когда я вам звонила. Вы стали для Лизы и Лёши другом. Они сияли каждый раз после встречи с вами. - она улыбнулась воспоминаниям. Но слеза выдала скорбь. - Я вас отвезу домой и поеду в больницу. Я обеспокоена за состояние Лёши. - Обязательно наберите! Я волнуюсь за него…Но у меня дома доченька, я и так сильно задержалась… - Хорошо. Кстати мы приехали. - Да…ещё раз спасибо вам… - Нет, не надо. Это не тот случай для благодарностей. Со всем не тот…- из открытой двери сочился ледяной ветер. - Ещё увидимся. - Да, до свиданья, Виктория…- дверь захлопнулась, оставляя меня наедине с горькой реальностью. Во мне бушевала ярость, страшная, необузданная. Всю дорогу я терпела адскую боль в теле. Сжав челюсть до скрипа в зубах я ударила по рулю. Тот недовольно просигналил. За такой короткий промежуток времени Лиза стала для меня чем то большим чем просто ребёнок. Я скупа на слова, что бы сказать кем она мне являлась. Да и в принципе скупа. На чувства, эмоции. Закрыв лицо ладонями я плакала. Давясь, задыхаясь. От этого в глазах плыло, а глотка интенсивно сжималось, перекрывая доступ к воздуху. Плечи горбились, кривились от тяжести. Я только несколько недель назад оклемалась от ночных истерик. Волчонок, а теперь это. Мне было противно от самой себя. Если бы передо мной было зеркало, я бы в кровь билась об него, в попытках рассыпаться на части.***
- В какой палате лежит Алексей Макаров? - я облокотилась об стойку администрации в зале приёма больницы. Полная женщина с недовольным лицом поправила очки и посмотрела в журнал. - А вы ему кто? - вопрос был задан в таком тоне, будто её оторвали от самого важного в этом мире. Одолжений мне делать не надо. - Тётя. - Пропускаем, только близких. - она было хотела отвернутся обратно, но мои взвинченные нервы до придела были страшнее всяких санитарок. Я сняла свои очки. Ой, кажется меня узнали. Какая неловкость. - Женщина. Если вы мне не скажете, в какой палате Алексей, то можете прощаться с работой. Я считаю до трёх. - Нет! В 75! Не надо пожалуйста…- затараторила, как пойманная школьница за непристойностями. - Так бы сразу…***
Не люблю больницы. Плохая ассоциация с ними. В этих бетонах стенах столько ужаса и боли. Докторов я тоже не считаю нормальными людьми. В моих глазах это маниакальные существа, использующие свою способность в благих побуждениях. Да, бесспорно их работа-самое благородное, что есть на этом свете. Но из-за сломанного детства, у меня детская фобия на них. Особенно психологов и тому подобных. В больницах всегда стоит этот приторный запах спирта и стерильных помещений. Но всё это такая условность. Ведь под койками в палатах тропами ходят тараканы. К больным отношение, как к животным. Даже хуже. Стены сыпятся. Длинные коридоры. Грязно белые потолки. Бетонные полы. Упадёшь и сразу разлетишься Ужас и страхи. Духи этих чувств перебегают страшными тенями. Холод. Одиночество. От всех этих декораций меня начинало мутить. На голове было дурное облако. В желудке начинала булькать опаска. Маленькая рыжая девочка однажды билась в истерике. Кидалась из угла в угол. Но на молитвы вместо Христа пришёл дьявол в халате и с моноклем в глазу. Я поддалась вперёд, словно меня кто-то небрежно и посредственно пихнул в плечо. Я послала воспоминания на три весёлых буквы. Однако они меня в ответ. Мигрень тыкала пальцем, падала от смеха, издевалась над моими попытками. Глубоко вздохнув я открыла дверь. На больничной койке лежал Лёша. Цвет кожи был бледный настолько, что то сливался с белыми простынями. Простынь. Дёргаюсь теперь от него. Трубка с препаратам соединялась и переплеталась с сосудами. Мальчик спал. Мальчик. Именно мальчик. Такой маленький, одинокий, беззащитный и невинный. Такой же чистый и не порочный, как эти простыни. Но они таковые, только потому что впитали качества предидущих. На ватных ногах я доковыляла к кровати. Присела на краю. Не хочу собой осквернять его дрём. Не надо ему пока просыпаться. Голова сейчас хрупкая, незащищённая. Пол кроватью уже сидит два монстра. Жизнь и Реальность. Их крысиные смешки я слышала своим пьяным разумом. Но воздух накалился от потока мыслей и дотронулся до хрустального сна Лёши. Он поёжился. Веки не хотя распахнулись. Взгляд упал на меня. А мне стало так стыдно, что я здесь. - Виктория…это вы? - я коснулась его руки, своими холодными как смерть пальцами. Я мягко кивнула. - Чш, я, спи… - Она умерла. Скажите это. Прошу вас. - он подскочил ко мне и стал руку. От этого брови сами по себе съехались к переносице. Он хотел услышать это. А мне не хотелось, чтобы он это слышал. - Она умерла…- серые глаза окаменели, а после расплавились и растеклись в реку слёз. Голова весомым грузом упёрлась мне в солнечное сплетение. Говорить ничего не надо. В эти моменты ничего делать не надо. Я прижала обессиленное тело. - Не.не уходи.т.те. Прошу вас…здесь так ужасно…- как же я понимаю тебя. Жгучие слёзы растопили лёд, позволяя эмоциям литься бурной волной. Сейчас оно уязвимо как никогда. Ведь толстая корка льда растворялась под натиском. - Хорошо. Только не кричи. А то эти ведьмы тебе опять что нибудь вколют. - он кивнул. Улёгся в углу, как покалеченный котёнок. Я легла на край. - Ненавижу Гречкина. Этот урод заслуживает смерти…- яростно и так обречено шептал Лёша. - Лёша. - я взяла его за руку. Откашлялась. - обещай. Обещай, что ты ничего не натворишь. Не пытайся перейти этим псам дорогу. Они получат ещё своё. Оба. - Я постараюсь…- после этих слов, мальчик забылся в неспокойном сне. А я смотрела в окно, где замерла сумасшедшая стихия. Затишье. Но затишье всегда перед бурей. - Спектакль окончен, гаснет свет и многоточий больше нет…- я наивно полагала, что это конец пьесы, но как оказалось, это лишь эпилог…