Schwagenwagens family

- Ре минор, ля септаккорд, ре минор, ля, ре минор, ля септаккорд, до, фа, до, фа, до, соль минор, ля септаккорд. – говорил Густав. Себастьян уже второй час подряд проводил смычком по скрипке, но отцу было недостаточно. Он заставлял его играть снова и снова, пока мелодия не станет идеальной. - Довольно! – рявкнул отец – Видимо ты ещё не дорос до этой музыки. – он подошёл вплотную и надменно проговорил – Несмотря на всю твою ничтожность, я всё равно пытаюсь сделать из тебя идеал. Себастьян на всё это никак не реагировал, он привык, что отец к нему так обращается. - Ты меня понял? - Да… - тихо, смотря в пол, ответил Себастьян. Густав прорычал, и линейкой поднял голову сына за подбородок, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Сердце Себастьяна забилось сильнее. - Я спрашиваю, ты меня понял?! –крикнул отец. - Да! Я тебя понял! — выдыхая сказал юноша. - Прекрасно. – Густав опустил линейку и холодным голосом сказал – Свободен. Дыхание Себастьяна участилось, но он был рад, что уже освободился. Он отложил скрипку, и направился в свою комнату. Там его уже ждал дворецкий. На кровати лежали халат и полотенце. Рофт закрыл за Себастьяном дверь. Парень достал из-под рубашки скомканный лист бумаги, внутри которого находился маленький кусочек карандаша. Он положил их на кровать и начал переодеваться. Себастьян накинул халат и переложил бумажку с карандашом в карман. Он взял полотенце, сменное бельё и вышел из комнаты. Дворецкий сопровождал его в ванную. Идя по коридору, Себастьян волновался. Он очень надеялся, что Рофт не обратит внимание на слегка отпирающий карман. Всё обошлось. Зайдя в ванную, парень выдохнул. Раздевшись, Себастьян повесил вещи на крючок и залез в ванную. Слегка горячая вода приятно обожгла его тело. Однако его рука всё ещё ныла. После душа, Себастьян завязал полотенце вокруг бёдер и подошёл к раковине. “Надо побриться” подумал Себастьян, недовольно рассматривая слегка небритое отражение в зеркале. Он никогда не любил небритость на лице, в отличии от отца. “Неужели ты думаешь, что достоин лучшего отношения, Себастьян” – вдруг он услышал голос Густава. Себастьяна это напрягло. Он резко повернулся, и голос утих. Парень решил, что это просто голос в его голове или воспоминание. Открыв зеркальный шкафчик, Себастьян достал бритву и пену. “Достоин счастья?” – продолжал отцовский голос. У парня подкосились ноги. Руки упёрлись об раковину. “Очнись, Себастьян. Не время ныть – сказал он себе. Это просто мысли. “Имеет ли такой ужасный сын право хоть на что-то?” От этих мыслей Себастьяну стало не по себе. Он взглянул на бритву. Взгляд застыл на лезвии. - Я так больше не могу! – тихо проговорил юноша. Он включил воду – пусть шумит. Вытер руки, подошёл к халату и достал из кармана бумажку с карандашом. Разложив бумагу на кафельном полу, Себастьян начал писать мелким почерком: “15 августа. Отец, как и обещал, отвёл меня к доктору Гансу, и тот, с помощью психологического давления и угроз, вынудил рассказать то, о чём я думаю, о том, что я чувствую. И даже поставил диагноз. Параноидальный психоз. И теперь мне приходиться принимать нейролептики. Лидия на меня всё ещё злиться. Она винит меня за то, что ей досталось от отца. Ещё целый день за мной следит Рофт. Меня он и так напрягал, но теперь это переходит все границы. Я больше не мог…” Вдруг в дверь начали громко стучать. - Себастьян, ты там долго ещё будешь? – гневно спросил дворецкий. Юноша занервничал. Он спрятал бумагу и карандаш в халат, подбежал к раковине, выдавил пену для бритья, намазал лицо и открыл дверь. Себастьян предстал перед дворецким, и сказал: - Неужели я даже не могу спокойно побриться, Рофт? - Пошевеливайся, я не собираюсь тут ждать тебя всю ночь. Юноша на это просто кивнул и закрыл двери ванной. Подойдя к раковине, он приступил к бритью. После, Себастьян надел свежее белье, накинул халат, вышел из ванной и отправился в свою комнату. Дворецкий направился следом за ним. Когда они подошли к комнате, Рофт открыл дверь и сказал: - Всё успешно проверено. - Спасибо, Рофт. - Себастьян и сам это видел. Отец даже не затруднился убрать ступени защиты после проверки. Открытый тайник, рядом с ним дощечка, но с окна верёвка не свисает. Видимо отец забрал крючок, чтобы самому открывать тайник. И теперь юноше придётся всё это убирать за отцом. Себастьян закрыл тайник и повернулся к двери. Там всё ещё стоял дворецкий. Не уж то он так и будет стоять? - Чего уставился? – резко спросил Рофт – Ждёшь, когда я уйду и оставлю тебя без присмотра? Чтобы ты снова что-то натворил, и чтобы сэр Густав снова сделал мне выговор? – от его надменного голоса, полного обвинений, парню стало не по себе. Себастьян залез под одеяло и отвернулся. Дворецкий выключил свет, но из комнаты так и не вышел. - Спокойной ночи – проговорил он. “Чёрт! Это всё портит! – подумал Себастьян – Видимо придётся ждать, когда дворецкий уйдёт, и у меня будет возможность всё написать.” Он закрыл глаза и задумался о том, как ему удалось достать бумагу и карандаш, чтобы Рофт его не заметил. Хорошо, что отец позволил ему заниматься рисованием. Теперь к карандашам и бумаге у него доступ есть. Мысленно Себастьян снова и снова прокручивал то, как ему пришлось карандашом порвать бумагу, на которой он рисовал и сломать стержень, чтобы была причина попросил Рофта принести новый лист. Одну половину он выбросил, чтобы пустой мусорный бак не вызвал вопросов, а вторую хотел спрятать под одежду, но не успел, так-как дворецкий принёс новый лист бумаги. Себастьян сразу попросил Рофта принести точилку. Тот даже не пытался скрыть своё недовольство, однако подошёл к шкафчику и приступил к поискам. Дворецкий долго искал, но так и не нашёл. За это время Себастьян успел спрятать под одежду смятый лист, и привести себя в порядок, чтобы дворецкий ничего не заметил. “Прошу прощения, Рофт, точилка оказалась здесь, прямо под рукой” – сказал тогда Себастьян. Дворецкий что-то пробормотал под нос и отошёл к двери. Юноша подточил карандаш. Но отломать не большую его часть было проблематично, ему пришлось приложить усилия, и он услышал хруст. Есть! Он спрятал кусочек между пальцами, и продолжил точить карандаш. Как Себастьян и надеялся, Рофт ничего не услышал и даже глазом не моргнул. Юноша присел на корточки и, под видом завязывания шнурков, спрятал кусочек карандаша в обувь. В это время к нему подошёл Рофт, но даже тогда дворецкий ничего не заметил. Себастьян посмотрел на ладонь, там была кровь, видимо он поранился, когда отламывал карандаш. Когда в комнату для рисования зашёл отец, Себастьян старался быть спокойным. Однако немного разнервничался, когда Густав позвал его и попросил вывернуть карманы. Юноша не прогадал, когда спрятал вещи для писательства под одежду. Отец ничего не нашёл. Себастьян не собирался повторять ошибку, которую он совершил, когда пытался пронести часть лампочки. Но с тайником в обуви Себастьян прогадал. Всё то время, что кусочек карандаша там находился, стержень колол его лодыжку, и ему пришлось удалиться в туалет, чтобы перепрятать карандаш в лист бумаги. Ещё Себастьян задумался, почему он не смог сыграть Ля, а сыграл Си. У него то ли рука дёрнулась, то ли ещё что-то. Даже если и так, то отцу всё равно, почему вышло так, а не иначе. Он всегда требует идеала, особенно, что касается его сына. Эту мелодию Себастьян пытался сыграть раз десять, не меньше, и он не понимал, почему отец так её требовал. У него было такое ощущение, что под эту музыку совершается резня. Он бы не удивился, если его отцу подобное нравится. Себастьян услышал, как закрывается дверь. Дворецкий ушёл, а значит можно наконец-то приступить к написанию. Он встал с кровати и подошёл к окну. Комнату освещал оранжевый тусклый свет уличных фонарей, но лучше, чем ничего, думал Себастьян. Юноша достал принадлежности из кармана, расстелил лист на подоконнике и продолжил писать: “…не мог это терпеть. Все эти мысли…Я должен был их выплеснуть. Хорошо, что мне удалось всё достать для этого. Мне всё ещё горько от того, что отец выбросил всё то, что мне было дорого, и теперь это не вернуть. Ещё и дневник сжёг. Нет, даже не так, заставил МЕНЯ сжечь. Ведь это всё не вписывается в его идеал. Может было стоило уйти и избавиться от его тирании. – он перевернул лист - Ещё и этот голос отца в голове. Что -то странное, может это из-за таблеток? А может я действительно сошёл с ума и не заслуживаю лучшего отношения…Что я по истине ничтожество? Может мне получиться сбежать через окно? Следующей ночью. Всё бросить и убежать? Один шанс я упустил, со вторым я не должен так оплошать...” Вдруг дверь открылась и включился свет. — Всё так, как я говорил. — надменно проговорил дворецкий, рядом стоящему отцу. Густав весь побагровел от гнева. А Себастьяна почувствовал страх. Он просто открыл рот, но у него будто ком в горле. Отец взял лист, гневно взмахнул им и крикнул: — Это что ещё такое?! Себастьян боялся поднять глаза, он просто смотрел в пол и не знал, что сказать. А если бы и знал, то не смог бы. Страх встал поперёк его горла. Густав разорвал лист на кусочки и бросил на пол. Он достал линейку. — Руку! Живо! — отец ударил, и жгучая боль поразила запястье Себастьяна. Он пытался принять удар достойно — Видимо прошлого воспитательного разговора тебе не хватило. — и ударил снова. У Себастьяна навернулись слёзы.— Хватить ныть. Ты сам в этом виноват. Однако у меня есть вопрос — отец повернулся к дворецкому – как моему сыну удалось это провернуть, если ты, Рофт, всё время за ним следил? Глаза дворецкого округлились. Видимо, он не ожидал, что достанется и ему. - При всём моём уважении, сэр Густав — начал он — но следить буквально за каждым шагом весьма проблематично. К тому же ваш сын меня провёл, и у меня за спиной смог всё спрятать. А у меня, если вы не заметили, нет глаз на затылке. - Ты мне не дерзи, Рофт. Ты обычный дворецкий, и ты тут лишь для того, чтобы делать то, что тебе говорят. - отец подошёл ближе к дворецкому. - Прошу прощения, сэр. - Однако ты прав. Нужно подавить эти желания в Себастьяне. Ганс сказал, что нейролептики помогут, но, видимо, это произойдёт не так скоро, как мне хотелось. - Может стоит ему выпить больше таблеток? - А это хорошая идея. – довольно сказал отец. Себастьян даже пошевелиться не мог. Густав кивнул дворецкому, и тот вышел. Отец подошёл к комоду, взял таблетки и высыпал на руку несколько штук. Густав подошёл к сыну, Себастьян сделал шаг назад и прислонился к стене. — Нет отец, прошу… Не надо. — Стой на месте. — холодно сказал отец. В комнату зашёл дворецкий со стаканом воды. — По-хорошему? Или по-плохому? — спросил Густав, подойдя в плотную. Себастьян пытался уйти, но отец жёстко прижал его к стене, схватил за щёки и открыл ему рот. — Значит по-плохому. — холодно процедил Густав, и засыпал таблетки сыну в рот, а дворецкий залил воду. Себастьян всё проглотил, отец отпустил сына, и вышел из комнаты, распахнув дверь так, что чуть не своротил петли. Юноша почувствовал слабость и соскользнул по стене на пол. Дворецкий выключил свет и захлопнул за собой дверь. Парень встал, лёг на кровать и провалился в сон. Ему снилось, что льёт дождь, он идёт ночью по парку. Он дошёл к трейлер-парку, где живёт Чеснок. Возле Себастьяна оказалась канистра из-под бензина. Из трейлера вышел Чес, в его руках была коробка “37”, а в ней была пластинка, детали макета, и дневник. И вдруг всё загорелось: трейлер, Чес и коробка с вещами в его руках. Коробка вмиг почернела, пластинка внутри скукожилась, а пылающие страницы дневника разлетелись. Дождь шёл, но обходил огонь, будто его покрывает купол. Или мрачная туча находилась только над Себастьяном? Кожа и одежда Чеса начали плавится, как воск со свечи, оголяя кости. Его волосы вспыхнули, как солома, а глаза лопнули как два яйца, которые слишком долго пробыли в кипящей воде. Он издал тихий крик, который звучал как “Глэм”. Себастьян на это просто смотрел. В своих руках он увидел спички. Вдруг позади него оказался отец, и взял его за плечи. — Ты выбрал семью, Себастьян. — холодно проговорил он — Помни об этом. Парень открыл глаза. На улице было пасмурно и уныло, но не так уныло, как у него на душе. Он перевёл взгляд на часы – 6:05. Несмотря на то, что Себастьян проснулся сам, он чувствовал усталость. Некоторое время он просто лежал в кровати, и понял, что уснуть у него не получится. Та и это бессмысленно. Он встал и застелил кровать. Подойдя к зеркалу, Себастьян увидел своё помятое лицо, мешки под глазами и взъерошенные волосы. Тут у него закружилась голова, его начало тошнить. Он прижал ладонь ко рту, и выбежал из комнаты. По коридору, юноша пробежал мимо дворецкого, но не обратил на него никакого внимания. Себастьян забежал в санузел, и захлопнул дверь. Нагнувшись над унитазом, его вырвало. От горьковатого послевкусия желудочного сока ему стало ещё хуже. После, он включил воду, прополоскал рот. Раз он уже тут, нужно привести себя в порядок, подумал Себастьян. Когда парень закончил со своими делами, он вышел в коридор, где его уже ждал Рофт. - Вижу вы проснулись, сэр Себастьян. – надменно проговорил он – С добрым утром. Правда я не ожидал, что вы проснётесь так рано. Особенно после вчерашнего вечера. – дворецкий ухмыльнулся. - Доброе, Рофт. – тихо ответил парень. На издёвку он особого внимания не обратил. Юноша отправился в свою комнату - дворецкий последовал за ним. Себастьян подошёл к шкафу, достал чёрный костюм и галстук-бабочку, и начал переодевается несмотря на то, что дворецкий тоже был в комнате и пристально за ним наблюдал. Он вообще ничего не чувствовал, кроме пустоты внутри. Когда Себастьян переоделся, он посмотрел на часы:6:40. До завтрака ещё 50 минут, и всё это время он проведёт под пристальным наблюдением дворецкого. Сомнительное удовольствие. Он думал о том, что его сегодня ждёт. “После вчерашнего отец явно остался зол. Не следует больше такое проворачивать. Рофт… Это всё из-за него. Он всё докладывает отцу, и тем не менее он тоже провинился - как заметил отец, но не получил никакого наказания.” - Идёмте сэр Себастьян, мне ещё завтрак нужно всем раздать. – прервал размышления юноши дворецкий. На часах 7:20 Они вышли из комнаты и спустились на первый этаж. Себастьян зашёл в столовую, где он увидел своё семейство. - Ну наконец-то ты изволил спуститься. – сказал сыну Густав. - Доброе утро, отец. – тихо ответил юноша, и сел за стол. Дворецкий принёс завтрак – овсянку с мёдом. Как обычно, после молитвы, семья приступила к трапезе. На языке Себастьян чувствовал привкус желчи, и ел неохотно. - Дорогой, - обратилась к нему мать, заметив это – ты почти не ешь. Всё хорошо? “Нет, мама. Всё далеко не хорошо”, хотелось ему сказать, но не при отце. Он знает, что мать на это ответит, что я не должен ныть, и нужно терпеть, и что отец знает лучше. - Всё хорошо, мама, просто с утра я не особо хочу есть. До конца завтрака все сидели молча. Себастьян съел всю порцию несмотря на то, что ему было тошно. После завтрака отец повёл его в кабинет, где началось занятие музыкой. Началось всё с азов, и трудно не должно было быть. Однако руки его тряслись, и он не понимал, из-за чего? Обычно он спокоен, но не сейчас. - Сосредоточься! – грозно сказал Густав. Руки Себастьяна напряглись, он сделал глубокий вдох и выдох, и начал водит смычком по скрипке. В течении всего занятия этот тремор продолжался, и не раз отец его за это наказывал. - Довольно! – рявкнул он – Ты можешь сосредоточится на музыке, или нет? Себастьян молчал. - Я спрашиваю, ты можешь, или нет? – повторил отец громче. - Да. Однако у меня есть вопрос, могу я его задать? - Какой? — Это на счёт дворецкого. Вчера он дважды тебя подвёл и остался безнаказанным. Ты его даже не уволил. - Ты ещё слишком мал, чтобы понимать, что хорошую прислугу весьма проблематично найти, а Рофт выполняет практически всю работу по дому, ещё и следит за таким как ты. Однако не думай, что он остался безнаказанным, я сократил его зарплату в два раза. И больше не смей так во мне сомневаться. Перерыв окончен. В кабинет зашёл дворецкий и поклонился. - Сэр, к вам пришли. - Наконец-то. – радостно проговорил отец и подошёл к двери – Себастьян, жди здесь. Рофт, проследи за моим сыном. – После этих слов он вышел и закрыл дверь. Вскоре Себастьян услышал звуки дрели. Не уж-то отец решил сделать ремонт, думал юноша – он об это не упоминал. В прочем, это не моё дело. Спустя тридцать минут, хотя в присутствии надменного дворецкого это время казалось вечностью, в кабинет вернулся отец. На его лице играла улыбка. Он кивнул Рофту и тот покинул комнату. - Перерыв окончен. – твёрдо сказал Густав, и Себастьян взялся за скрипку. До конца дня всё было как обычно. После ужина и занятия музыкой, Себастьян отправился к себе в комнату. Он зашёл и увидел решётки на окнах. Его это возмутило, но не удивило. Парень сел на кровать, а дворецкий закрыл за ним дверь. Спустя некоторое время из-за двери послышался голос Лидии: - Я к брату, пропусти. – сказала она и открыла дверь. Себастьян посмотрел на сестру, как она удивилась, глядя на решётки. - Отец тебе полноценную тюремную камеру устроил. – с насмешкой молвила она. - Чего тебе, Лидия? – уставшим голосом спросил Себастьян. - Повежливее. Я принесла тебе бинты. - Спасибо. Нависла тишина, а Лидия не спешила удалятся из комнаты. Себастьяну, сестра показалась чем-то взволнована. - Ты что-то ещё хотела? - Нет. – твёрдо ответила она и вышла из комнаты, захлопнув дверь. Себастьян вновь посмотрел на решётки. Шанс был безвозвратно упущен.