синдром пустого гнезда

Золотой браслет с громким стуком ударился о поверхность барной стойки, полностью покрытой липкими полумесяцами от кружек с пойлом, которое в меню значилось под лаконичным названием «Пиво»; испещренной чёрными нарывами следов от сигаретных окурков, залитой лужами крови и чьей-то едкой слюны. Лиззи устало плюхнулась на притулившийся в уголке высокий обшарпанный стул, ничтоже сумняшеся положила ноги в кожаных сапогах по колено прямо на стойку, откинула за спину жёсткие от пота и осевшей в них пыли волосы и обратилась к бармену, с похвальным рвением протиравшему сомнительного вида тряпочкой ещё более сомнительного вида надтреснутые стаканы. — Две, нет, лучше три стопки текилы и Санрайз в чистом хайболе. И побыстрее, я здесь не молодею. Вышеупомянутый — кстати, волосатый и зубастый абориген с роскошными ветвистыми рогами — сначала подозрительно сощурил шесть пар подслеповатых мутных глазёнок, затянутых то ли мушиными фасетками, то ли бельмами, потом поражённо охнул, видимо, осознав, что за посетительница к нему заявилась, мелко закивал и засуетился, совсем позабыв про грязную посуду. Жадно сцапал когтистыми лапищами браслет, сверкнувший на свету тусклой керосиновой лампы. Видать, Томас Эдисон был добродетельным человеком и попал туда, куда следовало — не то, что она, неудачница. Зи прикрыла глаза, прислушиваясь к кипящему вокруг неё шуму: старенькое радио захлебывалось вечно повторяющейся «Highway To Hell», будь она неладна. Кто-то неподалёку играл в покер, звонко щёлкая фишками и шумно сопя мокрым от кислотных соплей носом вне зависимости от проигрыша или выигрыша. К ней даже не сунулись — приятно знать, что тебя уважают. Особенно если учитывать, что её занесло в Ад. Рука сама собой потянулась к прикрытой тонким, истрепавшимся кружевом блузки ложбинке между грудями, привычно нащупывая прохладное золото маленького медальона. Пальцы погладили шероховатую гравировку на гладкой поверхности её единственного сокровища, прошлись по намертво впаянным в подкорку памяти двум буквам: «J» и «К». Но, прежде чем Зи успела поддаться внезапному порыву — рухнуть ничком на грязное дерево стойки и разреветься — она отвлеклась, краем уха заслышав звяканье стекла. Открыв глаза, Лиззи обнаружила перед собой стройный ряд стаканов, радовавших глаз разнообразием содержимого. Вздохнула, незаметно сморгнула с длинных ресниц пару слезинок и подтянула первую порцию поближе к себе, придирчиво рассматривая стопку на предмет стерильности. Ну, она вряд ли умрёт во второй раз. Тяпнем же в честь этого события! Язык обожгло сначала солью, а потом уже алкоголем: уголки глаз с новой силой защипало, заставив Зи зажмуриться и надкусить брызнувшую кислым соком сочную мякоть лайма. Вторая стопка пошла легче, приятным теплом обдав пищевод и заставив тупую боль в правом виске смениться быстрой, хаотичной пульсацией крови. Она покосилась на призывно блестевшую красным золотом третью порцию и приняла Соломоново решение оставить её на потом. Напиваться здесь в слюни было крайне глупым решением — если ты не мечтал стать очередным экспонатом в обширной коллекции душ какого-нибудь демона, зашедшего в бар на огонёк. Поэтому Лиззи пригубила запотевший от холода Санрайз, задорно позвенев осевшими на дне хайбола кубиками льда и оставив текилу в сторонке. Жаль, что с Джей Кей так не выйдет. Не убрать, не поставить на пыльную полку в компании никому не нужных фамильных сервизов тонкого фарфора. Интересно, любит ли он до сих пор текилу? Интересно, любит ли он до сих пор Зи? Сколько вообще уже прошло лет на той стороне? Пять, десять, двадцать? Жив ли он ещё? Она помотала головой, укоряя себя за такие мысли. Если бы Джей умер, то они бы обязательно встретились. Судьбу Адом не напугаешь. Крайне невесёлые размышления прервали раздавшийся совсем рядом пронзительный скрип придвигаемого к стойке стула и чей-то самодовольный голос, шепнувший ей на ухо: — Спиваешься, значит? Элизабет, я такого от тебя не ожидал — как-никак один из лучших бойцов Легиона. Отец бы поседел от ужаса. Зи усмехнулась и пробормотала, сглатывая подступивший к самым гландам горький комок: — Да уж, Нетопырь бы охуел. Но он умер. И я тоже уме… Осеклась на полуслове, резко разворачиваясь к источнику звука всем корпусом и едва не упав при этом с пошатнувшегося стула. Родной сынок её безвременно почившего босса расслабленно облокотился локтями на столешницу буквально в сантиметре от последней заказанной ею стопки текилы, видимо, нисколько не удивившись их неожиданной встрече. Дин ощутимо повзрослел, перерастя довольно высокую — спецы намеряли сто восемьдесят два сантиметра на последнем перед той злополучной битвой медосмотре — Лиззи на целую голову, раздался в плечах, на запомнившихся ей гладкими щеках пробивалась вполне себе мужская щетина. Только взгляд остался прежним — словно препарирующим колючей зелёной радужкой зрачка. Он до боли знакомым жестом поднял одну бровь, во внешнем углу которой серебром блеснул новенький пирсинг — ох, Нетопырь точно в гробу волчком вертится. — Узнала, значит. Удивлён. И не глядя рубанул по стойке перешедшей по наследству от старших братьев катаной, заставив бедняжку бармена, попытавшегося тронуть нового клиента за плечо с совершенно невинным намерением узнать заказ, истошно завизжать и отдёрнуть когтистую лапу. Зи глубоко вздохнула и попыталась прийти в себя: — Ты-то тут как оказался? Неужели тоже… — Не дождёшься. Мы пришли за тобой. Она вцепилась в медальон дрожащими пальцами, перекрутив цепочку, нечаянно задевшую так и не зажившую рваную рану на влажной от выступившего на ней холодного пота шее. Боль отрезвила, прогоняя остатки хмеля. — Кто это «мы»? Дин, разве ты не один здесь? Громкий хлопок тяжёлой входной двери больше напоминал угрожающий раскат грома в летнюю грозу. Лиззи осторожно обернулась на этот звук, про себя проклиная всех плотников Геенны огненной до седьмого колена. Ну почему, почему эти стулья не сделали крутящимися? Местечку совершенно необходим редизайн и хороший управляющий. Толпа оглушительно галдящих существ — чертями местных называть было как-то неудобно — разом разбилась на две части, освобождая широкий проход. По нему, уверенно постукивая высоченными каблуками, шла абсолютно незнакомая Зи девушка, низко надвинувшая капюшон старой толстовки себе на голову так, чтобы лицо было совершенно скрыто вылинявшим хлопком когда-то красного цвета. Вещица была явно маловата по размеру — прожженные в паре мест рукава почти не скрывали бледные предплечья, ткань туго обхватывала вполне развитую грудь. След в след за девчонкой бежал огромный чёрный дог, то и дело срывавшийся на глухое рычание — обстановка ему явно не нравилась. Навстречу странной посетительнице широкими шагами вышел высокий черноволосый мужчина, которого Зи знала — за глаза — как Князя. Важная шишка, но баром, стоявшим на перекресте всех дорог, он тоже не брезговал: пару раз она даже наблюдала за тем, как он пьёт из старинного серебряного бокала мерзотнейшую чёрную жижу, по консистенции больше напоминавшую обещанную грешникам на том свете смолу. В середине зала они оба резко остановились, не дойдя друг до друга буквально три шага. Лиззи почувствовала, как Дин рядом дёрнулся, но усидел на месте. Князь как-то странно улыбнулся и приторным, вливающимся в голову медовой патокой голосом, произнёс во внезапно наступившей в каждом прокуренном закутке бара полной тишине: — Рейчел, моя возлюбленная дочь. Девушка резко сдёрнула капюшон с головы, тряхнув рассыпавшимися по плечам тёмными волосами и в упор посмотрела на Князя. Хрипловатый, слегка похожий на карканье голос сочился ядом: — Здравствуй, папа. Толпа отшатнулась ещё на шаг, кто-то даже повалился на колени. Князь, однако, не растерялся и всё тем же до отвращения любезным тоном ласково протянул: — Вернулась, значит. Дочурка одарила его ещё более холодным взглядом. — Нет, всего лишь пришла забрать своё. И некультурно ткнула пальцем на остолбеневшую от такого расклада Лиззи. Так вот что Дин имел в виду под словом «мы». И как его только угораздило приобрести подобные знакомства? Прямо гордость берёт за новое поколение. Демон, уже усевшийся на предложенный кем-то из растекающихся по полу тонким слоем лизоблюдства прихлебателей стул, расхохотался — нехорошим, негромким смехом. — Милая леди Элизабет обитает здесь уже почти шесть лет, а ты, Рейчел, хочешь лишить нас всех удовольствия наслаждаться её обществом, как лишила нас шанса наслаждаться твоим. Впрочем, расценки тебе хорошо известны. И тут произошли сразу две умопомрачительные вещи: в воздухе тяжёлым, плотным маревом сгустилась тьма, заставившая всё живое (и неживое тоже) напряжённо застыть в ожидании расплаты. А в свете вечной керосиновой лампы сверкнули старой бронзой знакомые каждому обитателю Той Стороны две монетки с вычеканенной на аверсе ладьёй Харона. Хрустальная мечта, которой можно было оплатить бессмертие. Монетки были прицельно пущены Князю прямо в лоб — но в последний момент Сатана успел выставить перед собой ладонь и не допустить столкновения. Рейчел спокойно двинулась прямиком к барной стойке, всё так же сопровождаемая чудовищных размеров псиной, сцапала неожиданно тёплыми ладонями по руке: в правую взяла пальцы уже готового к нападению Дина, левой обхватила предплечье Зи; и буквально поволокла за собой на выход. Злобное шипение застало их уже на самом пороге: — Ты ещё пожалеешь. Она обернулась, мазнув по нему равнодушным, быстрым взглядом синих глаз, крепче стиснула пальцами чужие ладони и бросила насмешливое: — Сильно в этом сомневаюсь. Прощай, папа. И без страха шагнула в пропахший серой и ярмарочной сахарной ватой ночной воздух.

***

— Знаешь, Ворона, Ад не дотянул до моих личных стандартов. Я ожидал толпу стонущих грешников, которым подрумянивают мозолистые пятки на сковородках из проклятого золота, в крайнем случае — лёд и холод Девятого круга. А там — бар вроде того, у которого мы прямо сейчас сидим и в который Дарси без конца таскает нас по выходным, чтобы напиться до кровавых соплей. Скучно. Каркуша загадочно улыбнулась, очень похоже скопировав его фирменный жест — скептически приподняла одну бровь: — Похоже, знакомством с моим дражайшим отцом тебя не удивишь. Что странно — папа так много сил положил на создание имиджа. Сам понимаешь, Сатану положение обязывает. Дин потянулся к мирно дремавшему спокойным собачьим сном Осирису, потрепал его по загривку и прислонился головой к холодной кирпичной кладке стены. Они втроём сидели на потрескавшемся бетоне крыльца старого дома. Он казался пустым лишь на первый, поверхностный взгляд: из забитых фанерой наглухо окон пробивался слабый свет, тишину пустого города рушила липучим мотивчиком доносившаяся из узкого дверного проема музыка. Там, за стеной, кипела жизнь, слышался смех и дробный перестук бокалов. Там был Мистер Д., так и не сумевший отпустить Зи. А Зи какого-то хрена всё ещё была здесь, молчала и крутила дрожащими пальцами заветный медальон на длинной цепочке — в общем, безвозвратно рушила своим скорбным присутствием всякую надежду на романтику. — Из всех людей и нелюдей, считающих тебя своими отцами, непутёвая, Дарси меньше всех остальных вызывает у меня желание его где-нибудь закопать. Дин осекся, осознал, что только что во всеуслышание признался, что не считает Д. абсолютным придурком и умоляюще протянул: — Ворона, не вздумай даже заикнуться об этом в его присутствии. Выдержав положенную по сюжету мелодраматическую паузу, Лиззи подскочила с места и принялась нервно расхаживать по полопавшемуся от жары асфальту, звонко прицокивая каблуками. — Я одного не понимаю, Рейч… извини, Рейвен. Как вы меня нашли? Ты не могла точно знать, где я нахожусь. Если только… — Если только. А ведь Дарси говорил, что вы в своё время по выражению его лица могли определить длину и цвет юбки строившей ему глазки студентки. Ведьма бережно достала из кармана потрёпанных армейских штанов длинную цепочку с золотым медальоном. Таким же маленьким и изящным, как и безделушка, давным-давно подаренная Зи. Только вместо двух букв была выгравирована всего одна. «Z». — Он избавился от него совсем недавно, когда уже перестал надеяться. Я нашла и решила вернуть хозяйке. Лиззи неуверенно качнулась на каблуках, бросая отчаянный взгляд в сторону манившего теплом и светом дома. — Вы точно не хотите остаться? Рейвен сквозь смех выдавила: — Не беспокойтесь, Джей Кей точно знает, как меня найти, если вдруг припрёт. Птичкам пора вылетать из гнезда. А вам пора уже зайти в чёртову дверь — судя по веселью в его голосе, скоро Дарси будет показывать фокусы с исчезновением. К сожалению, первой всегда исчезает его одежда. До встречи, Элизабет. — Зови меня Зи. Великая Любовь Мистера Д. уверенной походкой от бедра направилась в бар. И прежде чем дверь за её спиной оглушительно хлопнула, страдальчески затрещав, оставшиеся на улице услышали рычание, которое никак не могло издать существо с человеческими голосовыми связками: — ДЖОН КОНСТАНТИН! И следом сдавленное: — Блядский боже. Дин дернул уголком губы в слабой улыбке: — Ставлю три сотни, свою катану и ошейник Сири в придачу, что она застукала его с какой-нибудь стриптизёршей. Каркуша глубоко вздохнула, покачала головой и протянула: — Азартные игры не доведут тебя до добра. Вспомни, Дин, в прошлый раз, когда мы резались в покер на раздевание, ты проиграл всё, включая собственные трусы. И только замаячивший на горизонте Дарси помешал тебе их снять. — Вот вечно он всё портит. Она лишь усмехнулась себе под нос и начала осторожный спуск по лестнице: если на ровной поверхности каблуки вели себя относительно прилично, то любая неровность заставляла Ворону почувствовать себя начинающей и не слишком способной балериной. Дин мгновенно оказался за её спиной и придержал за плечи, стоило ей неуклюже завалиться назад на последней ступеньке. Едва оказавшись на твёрдой земле, он немедленно развернул Каркушу к себе лицом. И самое обидное, что даже на каблуках она всё ещё не доставала ему макушкой до подбородка. — Транспорт? — Припаркован на соседней улице. Всё, как ты хотела — красный кабриолет. Можно было не заморачиваться и просто пойти пешком с плакатом «Нас сожрут при первой же возможности». — Не сожрут. Или ты мне не доверяешь? Дин посмотрел на неё так, будто она заявила, что в Австралии люди действительно ходят вниз головой. Крепко, но, как всегда, очень бережно переплёл пальцы Вороны со своими — обжигающе горячими, царапая её слегка подрагивающую ладонь жёсткой, стертой до мозолей от постоянных тренировок кожей. Наклонился, едва касаясь искусанными, сухими губами её лба и еле слышно проворчал: — Не думаю, что у меня есть выбор.