***
Юджи с огромным нетерпением ждал своего скорого шестнадцатилетия, после которого должна была проявиться метка. Ему уж очень хотелось узнать какую форму она примет. Может там будет какой-то замысловатый узор? Или он обойдется простой геометрической фигурой на подобии обычной линии? Такие мысли лишь сильнее щекотали и без того огромное нетерпение. Больше чем картинка на руке Юджи интересовал только собственный соулмейт. Какая внешность будет у его пары? Встретит ли он с её сразу? Или может она окажется на пару лет младше и ему придется подождать еще некоторое время? Все эти вопросы не выходили из головы последние две недели. Большинство людей советовали Юджи не смотреть на все это через розовые очки, ведь несмотря на «истинность», жестокая реальность в жизнях соулмейтов никуда не исчезала. Они редко находили общий язык, жили в вечном напряжении и даже иногда ненавидели друг друга, но ничего поделать не могли. Однако Итадори почему-то был на все сто процентов уверен, что сумеет поладить со своим партнером. До двадцатого марта оставалась всего пара дней, в течении которых Юджи постоянно нервно смотрел на свои запястья в ожидании узора. Он даже стал подворачивать рукава на одежде, что бы все время видеть собственные руки. Дедушка постоянно напоминал внуку о том, что метка в основном проявляется в течение нескольких дней после шестнадцатилетия и в очень редких случаях до. Итадори это понимал, но все же ему так хотелось получить все и сразу. Наконец-то на календаре долгожданное двадцатое марта. Возбужденный еще со вчерашнего вечера Юджи вскакивает с кровати на десять минут раньше будильника и тут же впивается жадным взглядом в свои запястья. По-прежнему ничего не изменилось, все та же немного бледная кожа без каких-либо линий. Небольшая тоска накрывает его, но он сразу ее отгоняет, напоминая себе: «У тебя впереди еще целый день и даже несколько, не торопись расстраиваться.». Покончив с водными процедурами и натянув на себя школьную форму, Итадори на огромной скорости сбегает по скрипящей лестнице и оказывается на небольшой кухне, где его ожидал дедушка. – Доброе утро! – прокричал именинник на всю кухню. – Доброе, если не будешь так орать. – ворчливость старика оставалась его вечным спутником даже в такие знаменательные даты. – Ну в общем с Днем рождения. Расти добрым и светлым ребенком, но если обижают бей прямо... – Я помню, дедушка, давай сегодня без негативного. – Как скажешь. В общем это тебе от меня, Юджи. – дед протянул внуку средних размеров коробку с оберткой, сделанной в виде ящика для посылок. Решив не оттягивать момент парень тут же начал распаковку своего подарка. Внутри лежали три, достаточно крупного размера, книжных тома с ярко-желтой надписью «Голодные игры». – Ты вроде давно хотел их приобрести, так что получите и распишитесь. – Дедушка! – Итадори бросился обнимать старика со слезами на глазах. – Что ты нюни распускаешь?! Забирай и топай на учебу! Иначе плакать будешь на пару с газонокосилкой во дворе! – прекрасно зная своего деда, парень тут же вытер слезы рукавом и, улыбнувшись в знак благодарности, двинулся в сторону входной двери. Уже собираясь выйти на улицу он резко останавливается, словно что-то вспомнив. – А ты точно не обидишься, если я отпраздную этот день рождения с друзьями? – Да я наконец-то отдохну от тебя оболтуса! Вали уже! – Частое ворчание приводит к быстрой старости. – и прежде чем старик успел бросить что-то в ответ, Юджи скрылся за массивной сосновой дверью.***
Несмотря на то, что метка все еще не проявилась, Юджи предпочел сосредоточиться на празднике и своих друзьях. С ними он познакомился еще первом классе, но тесно общаться они начали лишь с пятого, когда ездили на экскурсию в сад цветов Кавати Фудзи. Тогда заняв самые последние места одноклассники сумели обнаружить друг у друга много общих тем, что в конце концов привело к их крепкой дружбе. Хару Ямомото – парень среднего роста с рыжими, сильно растрепанными волосами и янтарными глазами. На его щеках и скулах можно было заметить россыпь бледных веснушек. Он, как и Итадори увлекался просмотром фильмов, но все же большее предпочтение отдавал видеоиграм жанра платформер. Они с Юджи часто играли в приставку соревнуясь друг с другом в количестве побед. Нори Миура – девушка невысокого роста с зелеными волосами, подстриженными вульфкатом, и темно-фиолетовыми глазами. Нори была очень разносторонним человеком с огромным количеством хобби: от игры на пианино до выпечки сладостей. Это делало из нее очень интересного и приятного собеседника. Мичи Сано была самым высоким членом в компании, имея в свои пятнадцать лет рост сто семьдесят пять сантиметров. У нее были каштановые волосы, которые она собирала в обычный конский хвост, и светло-голубые глаза. Мичи являлась ярким представителем людей сангвиников. Будучи вечно активной и очень неугомонной она постоянно влипала в какие-то передряги, над которыми потом долго смеялась, в то время как ее друзьям часто было не до веселья. Проводя время в обществе близких людей в одном из местных заведений, Юджи даже на какое-то время позабыл о своих запястьях и с яркой улыбкой на лице выслушивал истории Сано об ее очередной выходке и походе к директору школу. Нори лишь строго качала головой, параллельно соглашаясь с замечаниями Хару. – О, Юджи, кстати! – Мичи резко нагнулась через весь стол и схватила руку друга, принявшись осматривать ее. – Не проявилась пока? – Нет, сам все никак не дождусь. – ответил Итадори, переводя взгляд на «пустую» кожу. – Интересно, какой узор тебе достанется. – все не унималась девушка. – Не знаю, но надеюсь что-нибудь необычное и замысловатое. – Да можно и простое, главное, что бы появилась. А то будешь как эти пустышки и даже счастья не познаешь. – от слов подруги сердце Юджи пропустило пару ударов. Сначала из-за факта, что метка у него вообще может и не проявится, а затем из-за услышанного. – Мичи, не надо такое говорить! Метка практически ни у кого не проявляется до и в день рождения, в основном дня через три, иногда даже позже. – злобно сказала Миура, не сильно ударяя подругу по голове. – У Итадори еще целая неделя впереди, не пори чушь! Он точно не из этих. – Ребят, может не стоит прибегать к оскорблениям? – тихо проговорил Юджи, чем призвал к себе три пары глаз полные непонимания. – Смешная шутка, но на правду обижаться не стоит. – Мичи вальяжно разлеглась на диване, допивая свой коктейль. Но Итадори не был согласен с их позицией, однако понимал почему его друзья так рассуждают. Их родители, как и большинство других людей живут лишь по строго установленному шаблону и навязывают своим детям тоже самое. В то время как парню, росшему в обществе дедушки, который не любил ни общественность, ни большинство их порядков, было как-то проще воспринимать кого-то отличного от этого мира и не испытывать к нему ненависти. – Расслабься, к тебе же это не относится. – Хару дружески похлопал Итадори по спине в знак поддержки. – Пожалуй ты прав... Юджи бросил еще один взгляд на свои «белые» запястья. В голове на секунду проскользнула ужасная мысль: «Она не проявится».***
Спустя неделю Старший Итадори медленно двигался в сторону своего дома, что-то ворча себе под нос про врачей и свою огромную кучу направлений на обследования. Месяц назад у него начались трудности с глотанием твердой, а затем и мягкой пищи. Поначалу он не придавал этому значения, списывая все на обычную старость, но когда к уже имевшемуся прибавились вечная тяжесть в желудке и проблемы с нарушением стула Васуке пришлось обратиться в больницу. Первые анализы ничего не показали, поэтому ориентируясь на симптомы, врач выдвинул предположение о раке желудка. Но для более точного диагноза старику предстояло пройти еще пару обследований и сдать некоторые анализы. «Лучше б сразу помер, чем по этим больницам шатался!» – но в его голове тут же всплывает образ внука. – «Ладно, что-то я погорячился.». Итадори прекрасно понимал, что рано или поздно ему придется оставить мальчика одного. Именно поэтому он с детства приучал его к самостоятельности и труду, учил готовить и рассказывал как все устроено в этой жизни. Однако до конца к собственной смерти быть готовым нельзя. Как только Васуке переступил порог дома, на улице тут же начался ужасный ливень. Бросив взгляд в окно старик лишь фыркнул, надеясь что до завтра погода наладится. Все-таки хочешь или нет, а в больницу ехать придется. – Юджи, я дома! Надеюсь, ты готов к началу старшей школы! – крикнул Васуке, поднимаясь в комнату внука. Но ответа не последовало. – Юджи?! Пусть старший Итадори и выглядел ужасно злобным человеком, но он был очень хорошо воспитан. Поэтому прежде чем зайти в чужую комнату настойчиво постучал пару раз в дверь. Не дождавшись ответа, еще раз предупредил о том, что он заходит. В помещении было очень темно, так что старик не сразу сумел рассмотреть обстановку. Дождавшись пока его глаза привыкнут и начнут различать хотя бы часть интерьера, старик принялся осматриваться. Своего внука он находит сидящего под письменным столом и уткнувшимся лицом в колени. Тихие всхлипы не предвещали ничего хорошего. – Юджи, что случилось? – Васуке аккуратно садится напротив внука, практически невесомо касаясь чужой макушки. Заместо ответа ему протягивают руку. – Что это значит? – Запястья. – мужчину словно током ударяет и тот быстро переводит взгляд на нужную часть тела. Абсолютно чистая кожа. – Ничего нет... – Юджи... – На них ничего нет! Ничего! Поздравляю твой внук один из «пустышек»! – Юджи. – Васуке напрягся, он не учил внука таким ужасным вещам. – Я изгой и чертов кусок дерьма! – Юджи. – Может выгонишь меня?! Жить легче станет! – по щекам парня скатывались крупные капли слез. Еще чуть-чуть и у него начнется истерика. – Юджи, успокойся мать твою! Дай мне сказать. – старик схватил подростка за плечи и слегка потряс, приводя того в сознание. – Не смей говорить больше ничего подобного. Помнишь чему я тебя учил? – Людей отличающихся от большинства нельзя называть изгоями ведь они все еще те же люди. – эту фразу он запомнил на всю свою жизнь, только сейчас она казалась как никогда пустой. – Но что толку, когда так думаю лишь я?! Люди вокруг все равно будут меня ненавидеть! В чем смысл твоих учений?! Васуке впервые за долгое время не нашлось, что ответить. Он учил внука не ненавидеть людей с отличиями, но как-то и не задумался о ситуации, когда Юджи может оказаться в их категории. «Проморгал, пень старый.». Напряженное молчание сдавливало в горло, старик не решался смотреть в глаза напротив. Собственная безысходность ужасно бесила, заставляя сжимать кулаки до побеления костяшек. Он знал, что Итадори ждет ответа и если его не получит, будет сильно сломан. Внезапно в животе появилась ноющая нестерпимая боль, из-за чего Васуке немного согнулся и тихо застонал. – Дедушка?! – обеспокоенно крикнул Юджи, хватая деда за плечи. – Что с тобой?! – Вызывай врачей, срочно!***
Беда не приходит одна. Когда узор на запястье так и не проявился за отведенный ему срок, Юджи впал в глубокую апатию. Все его мысли занимал лишь один единственный вопрос: почему именно он? Конечно, изначально парень искренне сочувствовал бетам и даже думал, что понимает их. Наставления дедушки сделали из него очень доброго ребенка. Но оказавшись в числе «белых ворон» он понял одну простую вещь: вся эта жалость бетам к черту не сдалась, она лишь еще сильнее усугубляла ситуацию, заставляя чувствовать себя еще более неполноценным. Это можно было сравнить с тем, как если бы раньше Юджи был человеком, который безэмоционально критикует жертву за глупые действия в момент опасности, то теперь он сам является этой жертвой, которая из-за путаницы чувств и едкого страха, обволакивающего каждый сантиметр тела, не знает как ей поступить. Он впервые осознает насколько сильно, ненавидит бет и это их «отличие», ведь именно оно разбило его розовые очки стеклами внутрь. Поход в школу казался ему прогулкой по доске, где в самом конце его ждал лишь удушающий омут океана. Стоя с «пустыми» запястьями перед друзьями Юджи замечал как их теплые взгляды сменяются на холодные с нотками отвращения. Последняя надежда на понимание тут же растаяла словно кубик льда в чей-то теплой руке. Нори, будучи самой совестливой среди троицы, постаралась сделать вид, что ничего не поменялось, но от старого друга отдалилась так же как и все остальные в классе. Бесконечный шепот с насмешками и косые взгляды одноклассников окружили и без того загнанного в угол Юджи. «А ведь думал, что первый получит свою метку.», «Жаль парня, жизнь жестко обидела.», «Таких уродцев не жалеют.». И казалось бы, что хуже уже и быть не могло, но жизнь всегда способна доказать обратное. Спустя почти месяц учебы парень узнает, что его деду был диагностирован рак желудка, из-за которого он слег в больницу. Сильный стресс, вызванный ссорой и переживаниями за внука, спровоцировал быстрый рост опухоли, с которой пусть и закаленный, но все же старческий организм справлялся с трудом. Прогнозы давались не утешительные: шанс на ремиссию был ниже десяти процентов. Чувство вины за крики на деда разъедало Юджи даже сильнее чем переживания насчет отсутствия метки. Каждую ночь он громко и протяжно рыдал в подушку от собственной беспомощности, стараясь хоть как-то облегчить боль в груди, но она никуда не пропадала и даже наоборот становилась все сильнее. На втором году обучения в старших классах вся жизнь окончательно пошла под откос. О том что Юджи являлся бетой прознала вся школа и теперь каждый день был подобен аду. Стоило только оказаться в коридоре и ему тут же прилетала куча обидных прозвищ или тупых фразочек по типу: «Шлюхи из таких как ты неплохие получаются!», «Жаль твоя мать аборт не сделала!» и тому подобное. Пожалуй единственное благодаря чему он держался, была их учительница японского Танабэ Юи, которое старалась помогать парню, по возможности гоняя от него хулиганов. Она искренне не понимала и все время возмущалась на такое поведение, повторяя что подобное общество лишь захлебнется в собственной желчи. Юджи действительно поражала ее доброта, несмотря на знание об отсутствии у него метки. Своими взглядами Танабэ напоминала ему деда. – Может попробуешь перевестись? – Думаете это что-то поменяет? – грустно усмехается парень, делая глоток воды из своего стакана. – Бет презирают везде и в открытую, несмотря на якобы попытки общества отнестись к ним с пониманием. – Есть школы, в которых установлено правило о запрете травли бет. Только они все в Токио и... – Юи тут же понизила голос, не решаясь продолжить свою мысль. – И я не потяну по бюджету. – закончил за нее Итадори. – Куда же катиться этот мир... – девушка перевела взгляд на часы. – Тебе похоже пора бежать. – Ой точно! Спасибо за помощь, Танабэ-сенсей! – парень энергично поклонился и выбежал из класса. – О, Ками, пусть у этого ребенка все будет хорошо. Добежав до госпиталя, в котором лежал его дедушка, Юджи поднял глаза на окна знакомой ему палаты. Все такое же пустое и безжизненное стекло смотрело на него в ответ. Помотав головой он зашел внутрь и, кивнув в знак приветствия медсестре, направился в сторону лестницы. Внутри палата выглядела еще более мертвой чем все здание снаружи: высокие белые стены, серый плиточный пол и такого же цвета потолок. У левой стены по центру находилась одна единственная кровать, возле которой стояло несколько аппаратов. – Дедушка, привет! – каждый раз приходя сюда, Юджи натягивал на себя фальшивую улыбку. Он не хотел, что бы единственный оставшийся у него родной человек волновался еще больше. – Ты тут как? – Я пролеживаю свою задницу в четырех стенах, как ты думаешь?! – ворчливость никуда не делась, а значит морально он держался молодцом, чего нельзя было сказать о его физическом состоянии: старик сильно похудел, щеки и глаза впали, часть кожи обвисла. Шансов на ремиссию по-прежнему не было. – Ну не ворчи ты так, пессимизм пользы не принесет. – Итадори сел на стул возле кровати, стараясь не реагировать слишком остро на болезненный вид человека напротив. – Ох извините! Прям сейчас о бабочках и единорогах мечтать начну! – несмотря на активное раздражение в голосе, взмах худощавыми руками дался мужчине с трудом. – Ты че вообще пришел?! Дел других нет?! – Ну тебя ведь навестить надо. – Обойдусь без этого! В следующий раз попрошу медсестру тебя сюда не пускать! – Ты повторяешь это каждый раз, когда я прихожу. – Юджи устало вздыхает, но на самом деле он был очень рад слышать недовольный голос своего деда.***
– Мои соболезнования, господин Итадори. Но последних слов медсестры он уже не слышал, их заглушал медленный, оглушительно громкий стук сердца. Казалось оно бьется уже не в груди, а где-то в области горла, перекрывая путь дыханию. Мокрая пелена застилала глаза, слезы капали на давно не мытый пол. Но ни истерических или хотя бы беззвучных рыданий не сорвалось с его плотно сжатых губ. – Господин Итадори? – Юджи почувствовал, что его сейчас стошнит. – Я вас понял. Зайду завтра днем для подписи документов. – он ожидал, что его голос будет сильно дрожать, но ничего такого не произошло. – Будем ждать. Когда на том конце послышались протяжные гудки, Итадори со всей силы бросил телефон в стену. Тот с грохотом ударился об нее и упал на деревянный пол, разбивая экран, но парню было не до этого. Он, как бы глупо это не звучало, и подумать не мог, что дедушка все-таки умрет. Ведь буквально две недели назад врачи говорили об улучшении в состоянии пациента и радовались результатам анализов. А по итогу смерть все равно взяла свое. Что будет дальше, Юджи не представлял. Его заберут в детдом, когда до окончания школы оставался всего год? И что с ним сделают там? Почему это все вообще происходит? Он так устал. Последние несколько дней Итадори не ходил в школу, предупредив учителей о причине. Заполнив все нужные бумаги в больнице и получив сертификат о смерти в муниципалитете, он принялся разбираться с похоронами. На протяжении всего этого времени он чувствовал лишь дикую усталость и больше ничего. Ни грусти, ни какой-либо тоски. Ему просто хотелось завалиться на кровать и лежать там в ожидании собственной смерти. Неожиданно за месяц до окончания учебы, когда начинал решаться вопрос с опекой, в жизни Итадори появились дальние родственники со стороны деда. Они, конечно, по началу с огромной радостью соглашались взять парня к себе, но узнав о том, что он бета передумали и хотели пойти на попетую. Но в конце концов, под давлением якобы морали, сдались и установили опекунство над Юджи. Ему купили отдельный дом в одном из районов Токио и завели специальный банковский счет, на который каждый месяц будут перечисляться деньги. И разумеется «любящие» родственники преподносили подобное поведение под соусом: «Мы искренне беспокоились о тебе и боимся, что не общавшись с нами ранее мы доставим только лишний дискомфорт, так что тебе будет лучше жить отдельно.». Юджи не поверил ни единому их слову, но перспектива остаться в детдоме и совсем без средств его радовала куда меньше. Поэтому довольствуясь началом новой жизни и переходом в другую школу, принялся готовиться к переезду. В новый дом он приехал практически налегке, если не считать огромную коллекцию дисков со старым DVD-проигрывателем. Поселившись в Токио Итадори решает попытаться наладить отношения с новыми одноклассниками, не раскрывая факта того, что он бета. Конечно, после всего пережитого, его поражал собственный, не пойми откуда взявшийся, оптимизм. Но нежелание подводить умершего дедушку, который точно бы не обрадовался замкнутости внука, взяло вверх. Новая школа оказалась гораздо приятнее старой, общение здесь давалось Юджи гораздо проще, из-за чего он быстро влился в коллектив класса. Новые товарищи и семпаи с интересом узнавали о жизни новенького и его увлечениях, искренне восхищались его успехами в спорте. Единственное, что поражало подростка это своеобразные «тараканы» в головах большинства учителей. Благо на учебе это особо не сказывалось. Но самым интересным событием за время проживания в столице стало знакомство с Сукуной Рёменом. Поначалу сосед по парте напоминал ему злобную дворовую собаку, которая легко могла укусить, стоило лишь протянуть к ней руку. По этой причине, а так же из-за предостережений Кугисаки и Фушигуро, он в общем-то и не собирался налаживать отношения с Сукуной. Но река жизни Юджи очень любила резко менять направление, поэтому очередная «лодка» с его планами разбилась об острые «скалы». Тот день, когда парень, по не до конца понятным даже для себя причинам, раскрылся перед хулиганом, стал слабым толчком к началу их общения. Да Итадори прекрасно помнил всю ту травлю, что он пережил в прошлой школе, но шестое чувство подсказывало: «Он не осудит». И Юджи не пожалел, что поддался этому порыву сначала перед «Двуликим», а затем перед новыми друзьями. Осуждения действительно не последовало ни с какой стороны. Кугисаки даже заверила его, что первым недовольным она самолично вобьет в голову парочку гвоздей. С Рёмен все складывалось немного сложнее, но в конце концов Юджи удалось привлечь его внимание к своей личности, что позже привело к крепкой дружбе. Общение с такой же бетой как он, казалось, исцеляло травмированную душу парня и наполняла ее счастьем. Со временем чувства Итадори становились все сильнее. Теперь он постоянно, хотя и незаметно краснел, стоило только Сукуне оказаться слишком близко или случайно до коснуться до друга; а уж низкий бархатистый голос вынуждал чужое сердце заходиться в бешеном ритме, вгоняя влюбленного по уши подростка в пьянящую разум эйфорию. Но самым прекрасным в Рёмене для Итадори оставались его алые глаза, в которых читались искренняя забота вперемешку с легкой насмешкой. И Юджи готов был отдать все что у него есть за этот теплый, напоминающий ему о летнем закате, взгляд. Рядом с Сукуной он наконец-то перестал чувствовать себя кем-то ненормальным.