Мы будем

      Пыль хаотично вальсирует в столбе света, льющемся из окна. Её тут несравнимо больше, чем в других помещениях школы — на то она и кладовая, и чувствительный нос Тэхёна то и дело инициирует громогласный чих. Вот и сейчас случился очередной из них, Тэхён отнимает лицо от сгиба локтя и слезящимися глазами смотрит на человека напротив, чьё вечно невозмутимое лицо скрыто учебником по биологии.              — Прости, — он улыбается книжной обложке, голова за которой еле заметно кивает. — Просто я очень чувствителен к запахам, обычно я не такой шумный, — поспешно оправдывается он перед молчуном. — На самом деле… на самом деле… я хочу связать свою жизнь с ароматами! Косметика там, парфюмерия… Всё такое. Только ты не смейся! — выпаливает он своё откровение и, затаив дыхание, ждёт ответа, и радостно дёргается, когда наконец его получает.              — Кто я такой, чтобы смеяться над чужой мечтой? — голос собеседника звучит пресно, будто ему всё равно, но это уже что-то.              — Но это странно… — неуверенно тянет Тэхён, — я же не девчонка какая-то.              — Вроде нет.              — Что? — непонимающе хмурится Тэ.              — Не девчонка, — с усталым вздохом поясняет другой.              — А-а, ну да, — юноша понуро замолкает.              Червонным золотом горят остатки лака на расписанной под хохлому ученическими каракулями парте, мерно шелестят переворачиваемые страницы, паук сосредоточенно плетёт паутину меж стеной и прислонённой к ней шваброй. Тэхён цепляется пальцами за морковную шевелюру, за которую он заплатил литрами крови и слёз, и грустно смотрит в замыленное окно.              Кажется, к нему и в самом деле не испытывают никакого интереса. Наверное, стоит перестать так эгоистично навязывать своё общество. Но как же хочется быть ближе… Он так привык к враждебности, что даже простое и естественное человеческое отношение, которое ему неожиданно перепало, привязало его невидимым поводком, как бездомную собаку мимолётная ласка. А ещё это странное щекочущее трепыхание в груди, столь новое и волнующее… Как от такого отказаться?              — Тогда… — Тэхён оживляется от звуков чужого голоса, а его обладатель, прочистив горло, продолжает: — Тогда странно, что ты продолжаешь сюда приходить… Я имею в виду твою чувствительность к запахам. Если только тебе не нравятся изыски наподобие аромата плесени или затхлой половой тряпки.              Кажется, его только что поймали с поличным, щёки пунцовеют.              — Мне… я… я хочу сказать, тут есть и другие запахи… — Ага, например пряный цитрусовый аромат, исходящий от твоих волос, или пудровая отдушка, которую оставляет кондиционер для белья на твоей школьной форме. — Это… это такой способ сказать мне, чтобы я больше не приходил? — горло сдавливает, и он сходит почти на шёпот.              Тэхён уже готов встать прямо сейчас и уйти, потому что глаза обдаёт сухим жаром, а губа предательски дрожит. Однако внезапно горечь в груди заменяет опьяняющая сладость, ведь в следующий момент он слышит:              — Вовсе нет. Просто если запахи для тебя действительно большая проблема, мы можем подумать над тем, как заполучить ключ от крыши…              Он улыбается.              Он улыбается, но внезапно дёргается и помимо прилетевшего незнамо откуда удара втемяшивается лбом в оконное стекло.              Повскакивавшие с мест пассажиры с непонятной для Тэхёна суетливостью снимали с верхних полок ручную кладь, а один из попутчиков умудрился изрядно огреть его своим чугунным баулом по плечу. На слова извинения, произнесённые с грубоватым провинциальным говором, Тэхён, всё ещё пребывавший в дымке приятного сновидения, отходчиво улыбнулся и, потирая ушибленный лоб, устремил взор за окно.              Сквозь песок недосыпа он наблюдал замедляющуюся вокзальную платформу, за которой розоватым сияло утро разгорающегося дня.              Сколько лет, сколько зим. Ну здравствуй, дорогая-любимая малая родина.              В желудке неприятно засосало, Тэхён списал это на ранний подъём и кислый, но жутко дорогущий кофе, который он заказал у улыбчивой проводницы, пока стрела скоростной электрички мчала его из Сеула на юг полуострова, к морю.              Выждав время, пока толкучка рассосётся, и нацепив на глаза крупные солнцезащитные очки от модного дома Гуччи, парень чинно покинул вагон. Вторя упругому чеканному шагу, по вокзальной брусчатке жизнеутверждающе зашуршали колёсики чемодана, а свежесть и прохлада утра быстро забрались под тоненький демисезонный плащ, крадя у тела тепло, но взамен даря ему бодрость.              Забрав на стойке проката машин положенную ему связку ключей, Тэхён отыскал на парковке свой автомобиль, и, только забравшись в чистый, пропахший жасминовым ароматизатором салон, с превеликим разочарованием обнаружил, что авто-то на ручке. Дурёха-ассистентка опять всё напутала. Пришлось возвращаться в прокат, но после долгого качания прав выяснилось, что автоматов у них тут вообще не водится и придётся обходиться чем есть.              Подув себе на кончики пальцев — на удачу, и разогрев их, как следует, будто ему предстояло сыграть сложную партию на фортепиано, Тэхён не без внутренней молитвы тронулся с места. Заглохнув пару раз на особо крутых улицах и выведя из себя пятак эдак особенно раздражительных по утру местных водителей, — потому что слишком долго стартовал на светофоре, — Тэхён с горем пополам добрался до небольшого отеля, в котором ему предстояло провести ближайший месяц. Стоит отметить, что в этот не самый благополучный городок Кореи его привела не прихоть, а серьёзное дело. И тут нам понадобится совершить некоторую ретроспекцию.              Когда-то давно ещё совсем юный и зелёный Тэхён прибыл в Сеул с единственной дорожной сумкой через плечо и громадным кузовом розовых мечт в придачу, только вот реальность быстро спустила его с небес на землю. Почему-то крупные и солидные сетки магазинов косметики тогда с сомнением отнеслись к идее позволить какому-то парню, к тому же с периферии, продавать столичным модницам помаду и духи, так что начинал Ким скромно — помощником продавца, заведуя отделом оздоровительной косметики в маленькой аптеке традиционной китайской медицины.              Это не было пределом его мечтаний, но он не отчаивался и работал с самоотдачей. И повезло так случиться, что шанс лёг на плодотворную почву усердного труда, и произошло чудо — его заметил HR-менеджер одного французского брэнда косметики, только входившего на корейский рынок. Видимо, он с таким творческим упоением расписывал по ошибке забредшей не в ту аптеку женщине все достоинства антигрибковой мази для стоп на основе змеиного жира, что это не оставило её равнодушной.              И вот семь лет спустя Тэхён уже занимает в корейской дочке этой самой фирмы неплохую позицию в отделе по консультированию дилеров и проведению мастер-классов, колесит по всей стране и даже выезжает временами на международные выставки. Он ценный специалист, сделавший себя сам. И всё-то в их идеальном тандеме с компанией до последнего времени было романтично и исключительно по обоюдному согласию, пока в один прекрасный день босс не известил его об очередной командировке.              От Тэхёна не требовалось ничего сверхъестественного, всего-то провести парочку рекламных мероприятий в торговых центрах, дать несколько лекций местным консультантам и подсобить их генеральному дистрибьютору, как раз расширявшему продажи на удалённые от крупных мегаполисов регионы. Однако, сказать, что Тэхён протестовал — это не сказать ничего.              Он упирался всеми частями тела аки орущий благим матом и цепляющийся за косяк ванной бедолага-кот, которого приговорили к принудительному купанию. Тэхён, конечно, смелый и уверенный в себе молодой человек, но если бы не настойчивые уговоры Ким Сокджина, граничащие в некоторых моментах с угрозами, он бы едва ли решил наведаться в место, которое даже на карте старательно избегал взглядом, по собственной инициативе.              Всё в этом городе навевало болезненные воспоминания, которые Тэхён давно уж предпочёл поглубже зарыть на полигоне памяти, как особо токсичные. Здесь призрак его детства ходил по знакомым улочкам, держа маму за холодную, тонко пахнущую персиковым кремом руку, а его юная версия, облачённая в не по размеру короткую школьную форму, уплетала на ходу булочку с бобовой пастой и ветром неслась через пешеходный переход, спеша на занятия. Но страшнее фантазийных фантомов были те живые свидетели его прошлого, кто по-прежнему обитал в этом захолустье и на кого он мог ненароком наткнуться в самый неожиданный момент.              Но корейские женщины имеют право быть красивыми и пользоваться самой качественной косметикой, даже если жизнь распорядилась родиться им в этом не самом обласканном экономическим и культурным прогрессом городишке. Эта идеалистическая мысль худо-бедно, но помогала ему мириться со своей участью.                            Здание отеля, располагалось на первой линии, у самой воды. В обе стороны убегал чистенький белёсый пляж, и виднелся вдали волнорез, образованный сваленными горой бетонными блоками, на которых в пенной пелене кучковались крикливые чайки.              Остановившись напротив входных дверей, Тэхён заглушил двигатель. Из-за гулявшего по пустынной подъездной площадке шального ветра у него не сразу получилось открыть дверцу, а когда он наконец выбрался наружу, то его чуть не сдуло. Взлохмаченные волосы закрыли обзор, а незастёгнутый плащ явно норовил сорваться и улететь куда-то в ясную бирюзу, потом ко всему прочему в кармане брюк завибрировал ещё и телефон. Тэхён, не глядя, сунул ключи подоспевшему парковщику и, буркнув что-то наподобие «чемодан в багажнике», поспешил в укрытие.              Оказавшись в мирном уютном безветрии, он выцепил изо рта забившуюся туда курчавую прядь и принял вызов — звонила секретарь. Хорошенько её отчитав и выпустив пар, скопившийся в нём за время напряжённой поездки, Тэхён отправился оформляться на заселение. Краем уха вслушиваясь в услужливый голос девушки на рецепции, он разглядывал большой светлый вестибюль отеля — ничего сверхособенного, но таких зданий в пору его юности тут ещё не строили. Кажется, дотации из центра всё-таки начали сюда потихоньку доходить или же сказывалась близость Пусана, и пришли инвесторы.              — На первом этаже у нас располагаются спортивный зал и ресторан. Что касается позднего досуга, то отдохнуть и расслабиться вы сможете в баре. Он работает начиная с восьми часов вечера, вы найдёте его в пентхаусе на крыше, попасть туда можно на лифте. Вот ваш магнитный ключ. — Девушка выложила на стойку его паспорт вместе с карточкой для номера. — Работник Чон проводит вас до апартаментов. — Она указала кистью с длинными ухоженными ноготками на подоспевшего парня в котором Тэхён узнал недавнего парковщика.              Очевидно, пятизвёздочный апарт-отель был слишком роскошным заведением для этого городка, и проходимость не позволяла заведению содержать большой штат узкоспециализированного персонала. Тэхён мазнул взглядом по профилю новоявленного носильщика, который уже успел подхватить его чемодан и кожаную дорожную сумку. Внутренности обдало холодком.              Не может быть.              Не веря своим глазам, он двинулся следом за грозной, слегка ссутуленной фигурой. Вместе они вошли в кабину, и пока лифт нёс их на пятый этаж, Тэхён медленно проследил взглядом от ношеных кожаных туфель вверх, по форменным брюкам и двубортной швейцарской ливрее, до воротничка-стоечки и ещё выше, где хмурилось красиво высеченное, но усталое лицо, а под тяжёлыми веками зияли чернотой крупные радужки. Аскетичная стрижка под машинку только усиливала общее впечатление стоического смирения.              Возможно, он пялился слишком откровенно:              — Что-то не так? — брови носильщика печально надломились.              — Ты меня не узнал?              — Простите? — молодой человек с ещё больше углубившимся непониманием воззрился на Тэхёна.              — Ах, да! Очки. — Разволновавшись сам не зная отчего, Тэхён стянул непослушной рукой аксессуар и, смахнув с лица пушистую карамельную чёлку, взглянул в лицо напротив.              Он не знал точно, какую реакцию желал получить, но та, которой его удостоили, почему-то разочаровала: глаза носильщика едва заметно расширились, а выражение будто всколыхнулось рябью, но тут же разгладилось, возвращаясь к полному штилю.              В воцарившейся тишине звякнул звоночек и зашуршали, раздвигаясь, створки.              — Пройдёмте. Лифт уже прибыл на нужный этаж.              Не дождавшись от Тэхёна, чтобы тот наконец сдвинулся с места, носильщик первым покинул кабину. Тэхён отмер и дёрнулся следом, едва избежав того, чтобы быть зажатым в жёстких объятиях лифта.              — Я удивлён найти тебя здесь, — бросил он в напряжённую спину, догоняя носильщика по коридору. — Честно говоря, я всё это время считал, что ты переехал в тот год в Пусан, и живёшь там с тех пор припеваючи.              — Откуда такое предположение? — глухо прозвучало спереди.              — Многие об этом судачили, а другого источника информации, кроме как сплетни, у меня не было. Вы все пропали, дом пустовал, учителя все как воды в рот набрали, сам ты тоже ничего мне не сказал… Что мне было думать? — Спина молчала, и Тэхён продолжал: — Не буду врать, новость о твоём переезде меня не сильно обрадовала, но размышляя позже, я пришёл к выводу, что для той ситуации это был наилучший исход. Когда ты вернулся?              Они остановились у самого дальнего номера, находящегося в торце коридора, подле окна. Носильщик умостил сумку поверх чемодана и, задумчиво потирая ладони, явно медля, обернулся. Его лицо выплыло из полной тени, и на него легла полоса жёсткого света, выделив острую скулу и пухловатую нижнюю губу.              — Я никуда и не уезжал, чтобы возвращаться, — всё-таки вымолвил он. Тэхён смотрел на него контужено, полностью утратив связь с реальностью.              «…никуда и не уезжал, чтобы возвращаться…»              Видимо, устав от всей этой неловкости, носильщик тяжко вздохнул и деликатно, как подобает обслуживающему персоналу, согнул корпус в поклоне, намереваясь удалиться.              — Чонгук, постой! Я ничего не понимаю… — Тэхён схватил его за рукав. — Объясни…              — К чему ворошить прошлое? — Носильщик смерил взглядом чужую руку на своём предплечье, и Тэхён сконфуженно одёрнул её. — Семь лет как прошло, просто живи своей жизнью. Кажется, она у тебя неплохо складывается, я надеюсь… — Он натужно поджал губы и отступил назад. — А теперь прошу меня извинить, работа не ждёт.              — Подожди… секунду… — Тэхён выудил из кармана несколько купюр и, только протянув их Чонгуку, понял, что делать этого не следовало — на лице носильщика оттеснилась печать страдания.              Поколебавшись, он всё-таки принял чаевые двумя руками:              — Очень щедро с вашей стороны. — Он свернул купюры пополам и убрал их в нагрудный карман, к которому был прикреплён бейдж с его именем. — Надеюсь, сервис нашего отеля оставит у вас исключительно положительные впечатления.                     

       * * *

             — Мутные типы, не находишь? — Намджун проследил через стекло, как садятся в черный джип и отъезжают с паркинга пара мужчин, упакованных в безликие безвкусные костюмы.              Они сидели в зале одного из немногих в городе фешенебельных кафе, изюминкой этого было ещё и то, что оно находилось на воде. Море сегодня было хмурое, небо низко провисало над ним дырявым облачным покрывалом, почти касаясь кудрявых гребешков на поверхности и иногда проходясь по нему бледно-золотым прожектором. Намджун, его приятель и коллега в одном лице, нахмурившись, листал оставленный партнёрами проект договора об аренде складских помещений, а Тэхён бездумно скользил взглядом по склону сопки, от пояса которой, подобно заливным рисовым полям, террасами спускались улочки невысоких коттеджей. Ближний их ряд топтался у самой трассы, что бежала вдоль линии берега и неожиданно срывалась в море, хотя на деле просто заворачивала за лесистый зелёный бок.              — Возможно, — уклончиво отозвался Тэхён. С самого утра он был сам не свой и то и дело впадал в угрюмую задумчивость — встреча с Чонгуком и его слова не шли у него из головы.              — Ты же не думаешь, что эти парни какие-нибудь братки? Условия у них уж больно соблазнительные, не хотелось бы нарваться впоследствии на неприятные сюрпризы.              — Думаю, что скорее приближённые к городской кормушке, что порой не сильно-то и отличается… Насколько я знаю, мафия в этом городе под каблуком с того момента, как полиция провела здесь массовые зачистки лет десять назад. Тогда в тюрьму упекли верхушки сразу нескольких местных группировок.              — Да я смотрю ты в теме, — Намджун оторвался на мгновение от цифр и бросил на парня удивлённый взгляд.              — Можно и так сказать, — горькая ухмылка спряталась за чашкой. Тэхён сделал глоток кофе и, покатав вкус на языке, пустил его вниз по пищеводу. — Хотя с тех пор, как я отсюда уехал, что-то могло перемениться.              — Так ты родом из этих мест? — воскликнул Намджун, забавно морща лоб. — Ты не упоминал…              — Не слишком люблю об этом распространяться. Не поверишь, но в детстве я жил в этом самом районе, отсюда даже хорошо виден мой дом: вон, тот белый коттедж… — он обратил внимание Намджуна на красивый дом, который даже спустя столько лет смотрелся дорого и величаво.              — Нехило. А мне-то казалось, жизнь тебя не шибко баловала.              — Так и есть. Шиковал я не долго. — Тэхён лёг щекой на ладошку, прикрывая глаза и подставляя лицо выглянувшему солнцу. — Когда мне было шесть, отец ушёл от матери, и мы с ней пошли по миру. Но даже то время, когда я спал на пуховых перинах, нельзя назвать особенно счастливым. Помню, как-то ночью в окно моей спальни прилетел кирпич, — милый привет от соседей, — я потом ещё долго боялся засыпать в своей спальне… Но как же они нас ненавидели…              Повисло молчание, Намджун анализировал полученные данные.              — И где же сейчас твой отец? — лучший финансовый аналитик их дистрибьютора умел задавать правильные вопросы.              — А ты угадай. — Тэхён лениво приоткрыл один глаз, и тот вспыхнул расплавленным янтарём.              Мужчина напротив сглотнул.                            Вот уже несколько дней Тэхён искал встречи с Чонгуком, но вместо него всё время заставал на посту другого работника. Ким выезжал рано, а возвращался поздно, и поначалу полагал, что просто не успевает попасть на нужную смену, но потом всё же начал подозревать неладное. Всё-таки подойдя однажды к ресепшну, он спросил у администратора, куда это подевался работник по фамилии Чон, который встречал его в день приезда.              — А вы почему, собственно, интересуетесь? — девушка с недоумением выгнула по-дилетантски нарисованную по трафарету бровь. От этого вида визажист внутри Тэхёна утёр кровавую слезу, но он быстро взял себя в руки.              — Мы учились вместе в старшей школе, но после выпуска утеряли связь. Хотелось бы вернуть себе старое знакомство.              — Это Чон Чонгук-то вам сдался? — девушка едко прыснула, возводя глаза к потолку. — То же мне, важная персона. Уволили его. Ещё на прошлой неделе.              — Как? — округлил глаза Тэхён.              — А вот так! — Было видно, что девушка злорадствует. — Видели бы вы его лицо, оно больше походило на говяжью отбивную — страшно было смотреть! Ну начальник и погнал его взашей. Это же надо было додуматься явиться в таком виде встречать гостей! — Администратор с раздражением схватила со стойки телефон, и, оставляя пост только-только подошедшей сменщице, засеменила на каблучках в сторону комнаты персонала.              — Это она от обиды, — раздался тихий, немного мечтательный голос, и Тэхён перевёл взгляд на хиленькую девушку, с грустными, как у бассета, глазами. — Чонгук-щи был очень деликатен и дал понять, что не готов рисковать своей семьёй ради интрижки на работе, ведь романы между сотрудниками запрещены нашим трудовым уставом. А моя коллега восприняла всё на личный счёт…              — Так, хорошо… — прикрыв глаза, Тэхён приложил пальцы к межбровью, массируя его и пытаясь переварить только что полученную информацию. Она всё никак не желала расфасовываться по полочкам у него в голове. — А вы не подскажите, где я могу его найти? Может, остались какие-то контакты?              — Контакты? — девушка заторможенно моргнула и продолжила тем же неторопливым тоном: — Простите, но я не имею права разглашать личную информацию нашего сотрудника, пускай даже и бывшего.              — Но мне очень надо! — Тэхён почти перевесился через стойку, состроив влажные щенячьи глаза и сложив в молящем жесте ладони. — Очень-очень! Клянусь, что не стану ему вредить! Мы были друзьями, у меня только самые чистые и светлые намерения!              Девушка изучала его с нечитаемым выражением с десяток секунд, и к радостному предвкушению Тэхёна, вдруг расплылась в какой-то блаженной улыбке.              — Ну хорошо, если вы действительно его друг и так просите… Я дам вам адрес его подработки. — Аккуратным округлым почерком она вывела адрес на желтом стикере и протянула квадратик Тэхёну. — Насколько могу припомнить, там у него были смены по выходным.                            Оставив автомобиль на парковке, Тэхён зашёл внутрь супермаркета. Искусственное освещение напомнило ему снять очки, что парень и сделал. Его не интересовали продукты, так что, минуя кассы, он прямиком спустился на подвальный этаж, где ютились крошечные и разношёрстные по своим товарам и услугам отделы: швейная мастерская, ремонтная бытовой техники, канцелярия, ларёк со всевозможным китайским ширпотребом, магазин слэш прокат CD и DVD дисков и, наконец, фотоателье.              Сквозь стеклянную стенку Тэхёну только частично было видно освещенное панно, на фоне которого темнело ажурное пятно фото-зонта. Не без внутренней робости он переступил порог сумрачного помещения.              От разглядывания стеллажа с фоторамками его отвлёк голос, донёсшийся из-за компьютерного стола:              — Вам на документы? Фотосессий на сегодня, вроде, не заказывали… — Активно защёлкала мышка, проверяя таблицу с предзаписью.              Тэхён нервно сжал в кармане плаща связку ключей от машины, но когда он заговорил, голос его звучал дружелюбно и непринуждённо:              — Не совсем, я по личному вопросу.              Кликанье прекратилось. Из-за компьютера показалось обескураженное лицо Чонгука.              В голубоватом свете монитора Тэхён разглядел рассечённую, а оттого припухшую бровь и гигантских размеров желто-фиолетовый синяк на скуле, который только начал сходить. Кровавая корка в уголке губы с той же стороны, что фингал, смотрелась на общем фоне просто милым дополнением. Не самое страшное зрелище, что ему доводилось видеть, но кто знает, как это выглядело с пылу, с жару, несколько дней назад.              — Тэхён? — межбровье Чонгука треснуло хмурой морщинкой. — Что ты здесь делаешь?              — Зашёл тебя проведать.              — Как ты…              — Милая девушка на рецепции поделилась со мной адреском, — угадывая не заданный вопрос, пояснил Тэхён.              — Ясно, — задушив удивление, Чонгук вновь посуровел. Он не выглядел обрадованным, скорее, раздосадованным, но Тэхён всегда мастерски умудрялся игнорировать его мрачность. Вот и сейчас он продолжил как ни в чём не бывало:              — Слышал, тебя уволили. Ты всё ещё в поиске? А то у меня есть для тебя предложение. — Тэхён преодолел разделяющее их расстояние и, удивляя своей борзостью даже самого себя, присел на уголок столешницы. Чонгук смерил его филейную часть осуждающим взглядом и принялся с сосредоточенным видом перекладывать бумажки на столе.              — Спасибо, но я уже нашёл работу. Так что твоё пособничество ни к чему.              — В самом деле? Тогда кому предназначается это? — Он указал на свежераспечатанные, наверняка ещё даже тёпленькие и терпко пахнущие чернилами резюме, которые Чонгук так рассеянно принялся формировать в аккуратную стопочку.              Чонгук на мгновение замер. Он несомненно понял, что оплошал, — его с потрохами выдали вспыхнувшие кончики ушей, — но ответили Киму с полной невозмутимостью:              — Неважно. Они уже не понадобятся.              Тэхён прикусил щёку изнутри, чтобы не улыбнуться. Сколько он помнил, Чонгук всегда был таким — скупым на эмоции, никогда не признающим свои слабости и упрямо держащим мину при плохой игре до самого конца. Кто-то назвал бы эти качества недостатками, и, возможно, в иной ситуации Тэхён бы согласился, но только не когда речь шла о Чонгуке. Единожды прощупав его добросердечную, чувствительную натуру, Тэхён научился усматривать её даже в самых неочевидных проявлениях. И, чёрт, он до сих пор находил этот контраст холодного поведения и горячего сердца безумно очаровательным.              — Что, даже не полюбопытствуешь, что за предложение? — Чонгук молча повёл плечами, всем своим видом демонстрируя незаинтересованность. Тэхён обречённо вздохнул: — Не расскажешь, как это тебя угораздило? — решил перевести тему он, явно намекая на художественные потёки на чужом лице.              — Просто не рассчитал свои силы. С кем не случается.              — У тебя же нет проблем с… — аккуратно пытался прощупать почву Тэхён, — …нехорошими людьми? Прости, если лезу не в своё дело, просто я не могу не…              — Это действительно не твоё дело, — довольно категорично срезал его Чонгук, но, чуть помедлив, добавил уже мягче: — Тут не о чем волноваться.              Они скрестили в поединке хмурые взгляды. Спустя, наверное, полминуты Чонгук первым отвёл глаза. Было понятно, что он не хочет идти на контакт. Тэхён был расстроен, он и забыл как сложно порой с ним приходится.              Итак, это максимальный уровень допуска, на который он может сейчас рассчитывать, и вместо того, чтобы уповать на то, что жутко самостоятельный, скрытный и упёртый Чонгук как миленький побежит к бывшему однокласснику, теперь практически чужому человеку, плакаться в жилетку было по меньшей мере глупо. Однако Тэхён не желал сдаваться. Было решено потянуть время.              — Знаешь, я, наверное, всё-таки сделаю себе комплект фото на документы. Вещь нужная, не знаешь, когда вдруг может пригодиться, — сказал он лёгким беззаботным тоном, будто и не было этого разговора до.              Недоверие Чонгука сквозило изо всех щелей, но он всё же учтиво уточнил:              — Особые требования?              — Никаких. Всё по стандарту.              Ему указали на стул, за которым висело светоотражающее панно. Пока Чонгук, остановившись напротив него, подкручивал настройки в фотоаппарате, Тэхён в очередной раз воспользовался шансом рассмотреть его получше: на ногах — солдатские ботинки, в них были заправлены песочные штаны, с большими накладными карманами, а сверху крепкий торс обтягивал какого-то трудноопределимого цвета трикотажный пуловер. Просто и практично, совсем не так одевались столичные щёголи, на которых Чонгук и сам походил некогда, но было в этом образе какое-то бесхитростное мужское обаяние. Или же Тэхён просто безбожно предвзят.              — Ты готов? — Ким с трудом оторвал взгляд от ветвистых вен на чужих предплечьях и сглотнул.              — Да, можем начинать.              Чонгук подогнал треногу под нужную высоту.              — Правое плечо чуть ниже, — командовал Чон из-за объектива, — подбородок выше. Приготовься…              За мгновение до щелчка затвора со стороны стола раздался просто великолепный в своей чудовищности рингтон — сумасшедшая японская песенка с писклявым электронным вокалом. Тэхён не сдержался и прыснул.              — Прости, я сейчас соберусь. — Он пытался собирающим движением пальцев убрать с лица дурашливый смех, что так некстати кривил его губы, но пока это удавалось ему с трудом. — Не знал, что ты поклонник такого рода творчества.              — Меня подставили. — Уши Чонгука, который уже успел отключить трезвонящий телефон и вернуться к штативу, ярко пылали второй раз за их сегодняшнюю встречу. — Чонсок, маленький проказник… — остаток фразы он пробормотал уже себе под нос.              От услышанного шестерёнки в тэхёновых мозгах закрутились с бешеной скоростью, и уже через секунды улыбка сама опала с его губ. Сейчас, даже если бы он захотел, то не смог рассмеяться. Идеальное лицо для формального фото — держите, распишитесь.              Послышался звук затвора, за которым последовала слепящая вспышка. Тэхён запоздало поморщился.                     Режущее слух гудение принтера стихло, и Чонгук, вытащив из его пасти шесть пресномордых микропортретов и положив их в конверт, протянул его Тэхёну. На его безымянном пальце не было обручального кольца, но это ни о чём не говорило — лишь единицы женатых пар в их стране следовали этой пришедшей с запада моде. Куда громче всяких аксессуаров говорили за себя факты.              — Я всё же выскажу тебе то, ради чего сюда и заявился, — начал Ким твёрдым голосом, пока Чонгук набирал ему сдачу с крупной купюры.              Чон бросил на него настороженный взгляд из-подо лба.              — Изначально я не думал настаивать, потому что считал, что просто предлагаю помощь старому знакомому, оказавшемуся в затруднительном положении, но теперь побуду навязчивым… Когда на наших плечах лежит ответственность за благополучие не только нас, но и других, не время включать гордость. А я так понимаю, это именно твой случай, поэтому… Нет, постой, дай мне закончить. — Тэхён остановил рукой явно намеревавшегося возразить ему что-то Чонгука. — Я предлагаю тебе должность моего водителя, и это не прихоть, а просто нежелание умереть молодым. Ты бы понял о чём я говорю, если б хоть раз увидел меня за рулём.              Тэхён взял паузу, переводя дыхание. Во взгляде Чонгука по-прежнему читалась ершистость.              — Мне приходится много ездить, и без машины не обойтись. Работать придётся по будням, так что на твоей подработке здесь это никак не скажется. Об оплате мы можем договориться, тут уж я точно тебя не обижу. — Чонгук всё ещё не выглядел убеждённым, и Тэхён предпринял последнюю попытку, осторожным тоном взывая к его здравому смыслу: — Нужно просто потерпеть меня три недели… Три коротенькие недели, зато так у тебя будет гарантированный оклад и время найти себе достойную вакансию.              — Зачем тебе всё это? Не слишком ли много мороки ради какого-то бывшего одноклассника? — Чонгук скептически выгнул бровь.              — Я делаю это в память о нашей… дружбе. — Глядя куда угодно только не на Чонгука, Тэхён нервно облизнул губы. — Может, для тебя наше общение тогда таковой не являлось, но я считал тебя своим другом, и всегда вспоминаю то время с особым теплом.              Чонгук стоял, скрестив руки на груди, и смотрел, прожигая насквозь, испытывая. Тэхён чувствовал как шла трещинами его уверенная личина, которую он так блестяще научился носить, постоянно вращаясь в светских и модных кругах. Его влюбчивый внутренний мальчишка ожил и затрепетал совсем так, как уже было много лет назад. Следовало скорее ретироваться.              — Я оставлю тебе свой мобильный. Позвони, если передумаешь.              Набросав наскоро свой телефон на бумажке, он оставил его на стойке кассы и, пока у него ещё оставались последние крохи самообладания, с достоинством удалился.              Что-то во всей той ситуации с переездом Чонгука не клеилось, Тэхён понял это ещё тогда, но неимоверным усилием воли убедил себя, что в том не было его вины. Однако теперь цепной цербер в лице никогда не спящей совести заинтересованно поднял голову и заводил по ветру носом, вновь беря след. Но кто же знал, что праведное желание докопаться до истины, обернётся тем, что казавшиеся навсегда уснувшими нейронные сети активизируются настолько быстро. Это пугало.