60

      Это почти красиво. Как будто даже правильно. В происходящем невольно читается некая тёмная эстетика. В полумраке переулка, сырого после дождя, четверо людей: трое - действующие лица, а четвёртый зритель этого театра. Декорации ночного Питера - сломанный фонарь, лужа и помойка. Рядом валяется вдребезги разбитый телефон настолько дорогой, что самому асфальту будто боязно его держать. Главный герой в белой почти прозрачной рубашке зажат меж двух безымянных парней. Лица их в темноте неразличимы, но здесь и сейчас эти двое людей больше не являются личностями, потому что целиком во власти своего желания. Как специально на них чёрная одежда. Тяжело дыша и потно поскуливая, они насилуют третьего и в картине почти различаются извращённые библейские мотивы. Его тощее тело едва способно удерживать внутри собственную жизнь, но здесь и сейчас со сдавленными стонами он принимает в себя похоть этих людей. Он почти красив в темноте этого переулка и отражении тусклого фонаря на сыром асфальте. Трудно не залюбоваться, как под гнётом больших ладоней покорно прогибается поясница, как скользят руки по такой гладкой на вид коже. Как вздымается плоская грудь и как танцуют тени на выступающих ключицах. Он был бы прекрасен, как собственная слабость, он гипнотизировал бы своей улыбкой и обязательно очаровал бы, не будь он Кириллом Гречкиным.       Затаившись, Лёша смотрит из темноты, словно сам с ней смешался. Будто по крупицам сам втягивает в себя эту тьму. Там в переулке двое парней поймали эту крысу за хвост. На его глазах слёзы и от этого он выглядит ещё отвратительнее. Один насилует его сзади, второй имеет его рот и крепко удерживает большой рукой его тонкое запястье. Удивительно, как у них вообще встал на него. Удивительно, что этот человек вообще имеет репродуктивные органы, а не распространяется, как вирус, паразитированием.       Лёша следил с самого утра. После суда никак не удавалось потушить в груди этого пламени. Как он усмехался, как он смотрел, как он ему подмигнул, как расстегнул на себе молнию. В какую насмешку превратил суд и всех, находящихся там, как смеялся над чужой смертью, будто отыгрывает дешёвый сценарий. Не удавалось спокойно заниматься делами, спокойно думать, спать и, даже скорбя по Лизе, он не мог полностью погрузиться в это чувство, потому что от мыслей отрывали оставшиеся искры жестокости. Игорь Константинович сказал держать себя в руках, сказал, что он не палач, но смог бы он сам сохранить самообладание и оставаться полицейским, если бы и на его глазах отняли его дорогого человека? Если бы над скорбью его и отчаянием насмехались так же гнусно? Сможет ли сам жить спокойно, когда во сне и наяву станет преследовать улыбка? Потому вслед за белым кроликом своего желания мстить, он отправился за этим человеком по пятам.       Пятница. Нарядившись во что-то белое и вызывающе дорогое, он отправился без охраны в какой-то клуб. Выглядит, как какая-то шутка. Похоже, торчок давно пресытился чувствами достатка и вседозволенности, потому теперь ищет острых ощущений в прогулках в дорогой одежде и без охраны. Отправился в клуб и стоило Лёше увидеть вывеску, жестокость внутри снова холодно сдавила желудок. "Чёрная пятница - каждому, пришедшему в чёрном, скидка на напитки". Гречкин попросту надел на себя вывеску "мажор" и с улыбкой нырнул белым пятном в тёмные воды нищебродов. И там отрывался целый день. Не трудно было замечать его в толпе, но и не только из-за голубоватого свечения от его одежды. Он сам по себе итак исходит внутренним свечением, которое никого не оставляет равнодушным. Кто-то задевает его плечо, кто-то толкает в спину, кто-то тянется поцеловать, а он с улыбкой ускользает из рук, как пиявка. Где-то возле туалета разнимает целующуюся парочку и сразу обоих отвлекает на себя, сразу меняет для них правила игры, целует, позволяет оголить себе плечо, но потом сразу ускользает. Размазывает чужую помаду по губам и ныряет в объятия кого-то следующего, будто дистрибьютор наркотика первая-доза-бесплатно, но дальше касаний и поцелуя не позволяет зайти, и в том видится странная форма психологического насилия. Парень проводит ладонью по его костлявому плечу, а он только касается щекой его щеки и шепчет что-то. Как бы рекламирует, а потом сообщает, что демо-версия завершена. Лёша смотрит с безопасного расстояния и от всей этой затеи со слежкой на душе становится только хуже. Неясно, в какую игру Кирилл играет с этим миром и, похоже, никогда и не доиграется. Потому что кармы не существует. Особенно для него. Он ускользает в туалет, а человек с ощущением его плеча на пальцах остаётся стоять, растерянно глядя пред собой, будто потерял память о том, где он и что. Интересно, просто пьян или уже подсел на этот "нитрокрысин"? Представив себя на его месте, Лёша аж содрогается от отвращения. Ощущение подобное, как от очень большого насекомого. Такой "крысокан", которого одни хотят поцеловать, другие избить, третьи привлечь и посадить, а Лёша не хотел бы этого даже касаться, будто заразиться боится.       А Гречкин продолжает рейв. Трудно представить, сколько должно быть энергии в человеке, чтобы он часами напролёт способен был танцевать в клубах с девушками, но позже Лёша случайно заметил его зрачки. Кирилл его не заметил, но и вряд ли узнал бы. Не только потому что другие люди вряд ли могут считаться для него сколько–нибудь важными, а потому что понял, что парень под кайфом с самого утра. Сверкает улыбками, танцует, много пьёт, знакомится, сияет ярче софитов – ясно, как день: экстази. А после этого пульсирующего рейва, звенящего громкой музыкой, он, покачиваясь на тощих ногах, отправился куда-то в темноту, в сторону своего дома. Почему не по людным местам, не на такси? Один раз брался даже за телефон, видимо, чтобы позвонить водителю, но телефон почти сразу выбили из руки. Даже не попытались украсть, не попытались пошарить по его карманам. Им не нужны были его деньги. Его затащили в какой-то переулок, где почти даже нет освещения.       Лёша думал поколотить, но, когда начали расстёгивать на нём одежду, он даже покраснел невольно. Не думал пока о таких вещах. Конечно, периодически разряжается на хаотичные образы у себя в голове, но пока что не думал, чтобы действительно сделать это с человеком. А сейчас увидел это вживую и тело само по себе среагировало. Каким-то превратным ему видится наличие гениталий у этого человека и само действие, на которое он смотрит в ступоре, как смотрел бы на воду или пламя. Будто в музыке, запахах выпивки и духов, в вибрациях баса и смехе, сомнительных делишках, будто в Кирилле растворилось сознание и теперь он смотрит опустевшим взглядом на механические движения их тел и на него дрожащего и выгибающегося между ними. Эти люди насилуют сына миллиардера Гречкина. В этом видится извращение, сравнимое с инсектофилией. Впрочем, нельзя не признать некоторого очарования в картине того, как слюна течёт из его рта, раскрытого от толкающегося внутрь члена. Он был бы красив, если бы так не очернила его внешности грязная сущность.       Но это не важно. Важно то, что внутри чувство жестокости немного успокаивается, когда Лёша смотрит, как эти тощие бёдра сжимают чужие руки так грубо, почти до синяков. И как его крашенные патлы хватает рука другого, когда прямо в его жестокую пасть ему засаживают так глубоко, едва не царапаясь о его крысиные зубы, что заставляет широко открыться рот и отчётливее проступить под висками острые скулы. Его гадкая рожа выглядит такой униженной сейчас, от чего костерком потрескивает внутри жестокость. Приятно видеть, когда так грязно унижают такого мерзкого мажора, как Кирилл.       Он пытается откашляться, выплёвывая изо рта чужую сперму, пока эти двое натягивают обратно штаны. — Пиздец вам, ребята, - усмехается он слабо, снова оскалившись, и утирает мокрые губы. – Вас посадят до конца жизни. — Да ты хоть лица наши запомнил, бля? - Отвечает один и они растворяются в темноте.       Он валяется на асфальте на локтях и кое-как ему удаётся натянуть на себя обратно разорванные брюки. С рубашки оторваны пара пуговиц, так что бессмысленно пытаться привести её в порядок. Снова он с голыми плечами. Из носа по подбородку течёт кровь и где-то на шее мешается со спермой. Он пытается подняться и чертыхается сквозь зубы, понимая, что ноги его не удержат. Со слабым ощущением торжества Лёша разворачивается и шагает в темноту ночного города. Не зря так надолго отлучился и не зря выключил телефон, чтоб не дозвонились из дома. Не зря. Смог увидеть, как на самом деле уязвим и беззащитен этот отвратительный гад. От этого легче. Он принял столько наркотиков и алкоголя, ещё и эти ребята здорово его отделали, так что, похоже, сегодня он ночует на улице возле помойки. Там, где ему и место. По губам даже проскальзывает лёгкая улыбка.       Удивительно всё это. Лёша идёт домой, глядя на собственную тень и размышляет что так разительно отличает его. Что делает человеком? Пахнет ночным городом, доносятся звуки машин и отдалённая музыка. Шелестит дерево, из окон звучит ругань. Раньше он и не подумал бы так поздно оставаться на улице после отбоя. Никогда бы не поступил так опрометчиво раньше. Раньше он чувствовал себя старшим братом и защищал Лизу, а теперь будто нечего стало терять. Бредёт проулком к главной дороге. Что страшного может случиться с ним теперь? Отругают? Запретят выходить на улицу? Не возьмут на ёлку зимой? Телефон новый не купят? Смешно. Плевать уже. Пусть хоть сейчас обреют и сдадут в армию. Под ногами тенью пробегает тощая кошка. Бежит. Учуяла здоровенную крысу там в конце переулка. Он насквозь пропах запахами клуба. Ругаться будут точно. Плевать уже на всё. И эта крыса...       Но с другой стороны, будет нехорошо, если издохнет прямо здесь и сейчас. Тогда Лёша не сможет заставить его сожалеть... Немного обдумав это, он чуть поглубже натягивает кепку и поворачивается назад. Гречкин валяется в обмороке на асфальте. Кровь застывает на лице и в волосах поблёскивает что-то похожее на конфетти из клуба. Жалкое и отвратительное зрелище. Разбитые губы чуть распахнуты и втягивают воздух с запахом помойки. Был бы так красив, если бы... Стоит ли прямо сейчас проткнуть ему горло разбитой бутылкой?.. Или, может, помочиться ему на лицо, чтобы он захлебнулся? Задушить мусорным пакетом. Можно просто избить до смерти. Всё это вполне логично, но тогда он не сможет вдоволь насладиться его унижением. Жалко. Даже, имея желаемое в руках, Лёша всё ещё почему-то медлит и не может выдумать что с ним делать. Эта боль так велика. Она давит на виски, вдавливает глаза в череп и дерёт в горле. Лиза так хорошо играла на скрипке. Она могла бы стать великой скрипачкой. Даже более великой, чем Паганини. Никто бы никогда не захотел обидеть её, даже эта тварь, если бы просто услышал, как она играет на скрипке. Хочется заставить его испытывать эту же боль, но, кажется, ничто в мире вообще не способно стереть с его лица скотскую улыбку. Ладно. Нельзя убивать. Игорь был прав - нечего пачкать о него руки. Пусть Гречкин и крыса, но Лёша ещё человек. Наклоняется, чувствуя лёгкую волну подступающей рвоты и легко поднимает это на руки. Старается абстрагироваться от ощущения собственного тела и убедить себя, что это делает не он, это делает его совесть, звучащая в голове почему-то голосом Игоря и Лизы, которая когда-то говорила, что если хочешь быть хорошим будь, как Сергей. Его в приюте всем всегда приводят в пример - хочешь быть хорошим будь, как Серёжа. Серёжа бы точно не оставил эту тварь умирать на улице.       Неудивительно, что он такой лёгкий, что даже Лёша на три года младше может легко его поднять. Выпрямляется и шагает вперёд. — Хочешь ещё кусочек, большой мальчик? - Шепчет существо на его руках пьяно. Точно. Он видел, как двигались его губы - это то, что Гречкин произнёс тому парню на ухо в клубе. — А ты... — Заткнись. - Отрезает сухо, продолжая шагать вперёд. Отлично запомнил, где находится его дом и смотрит перед собой, стараясь не дышать с ним одним воздухом, пока это существо, приоткрыв глаза, всматривается в человека, несущего его на руках. — Ты тот чувак... - Произносит, обвивая руками его шею, чтобы не упасть и свешивает голову. Лёша просто смотрит перед собой, стараясь не чувствовать, как касается подбородка его голое плечо. Мерзость. Лучше бы настоящую крысу на помойке подобрал и принёс его родителям, должно быть, это бы порадовало их куда больше. — Ты тот, который не говорит правду. — Что ты там несёшь? - Спрашивает, чуть зажмурившись от того, как неприятно так просто с ним разговаривать и ощущать, как кость его плеча упирается в нижнюю челюсть при шаге. — Ты всем врёшь... - Выдыхает и его пьяное дыханье затекает за шиворот, так что Лёша вздрагивает от желания сейчас же бросить его на землю. - Ты говорил, что хочешь... Ммм, чтобы меня посадили. — Я и сейчас хочу. - Отвечает и думает рассеянно "Стал бы Серёжа убивать такого человека лишь за то, что он плохой?" - Без такого, как ты, всем станет гораздо легче жить. — Ха-ха... Я знаю. - Он как будто теряет сознание снова, так что сжимается немного крепче, но вдруг слышно сдавленное наркоманское хихиканье, так что Лёша сразу же твёрдо убеждается в идее сжечь одежду по возвращении домой. Мерзость. Сейчас он подцепит от этой твари что-нибудь, что ещё не открыто учёными. А потом эти учёные станут изучать самого Гречкина и он станет медицинской сенсацией - девятнадцатилетняя прямоходящая крыса, которая, к тому же, владеет человеческой речью. — На самом деле я знаю, чего ты хочешь, - Вдруг выдыхает Лёше на ухо, снова заставив вздрогнуть от дыханья. - Ты хочешь меня прикончить.       Лёша застывает на месте закрыв глаза, ощущая, как вьётся на нём эта змея и как касается подбородка его плечо. Как затекает в нос его запах и от всего этого трясётся его рука, тянущаяся к кнопке на двери. Наконец, слышится мелодия звонка, так что он брезгливо сбрасывает с себя эту тварь прямо на коврик у двери его дома. Может и так. Может он и хотел лично задушить это существо, но кое что понял сегодня - он всё ещё человек. Он выше этого. Он не превратится в животное, вроде него, так легко.