Чужие руки

Лань Чжань никогда не любил прикосновений других людей — неважно, кем они были. Даже если это родной брат, который лучше всех знает его, очень редко мог коснуться хотя бы волос Лань Чжаня. Так было долгие годы, все детство. А потом появился он: Вэй Ин. Это был энергичный и буйный мальчишка, который все время нарушал правила и бранил их же, отбывая наказание. В тот год Облачные Глубины, наверное, впервые испытали столько шума и суеты и были шокированы ровно настолько же, насколько и их обитатели. А ещё Лань Чжань почувствовал столько касаний к себе, сколько не чувствовал никогда: Вэй Усянь постоянно тянулся к нему, все время трогал и дразнил. Особенно ему нравилось трогать ладони Лань Чжаня. Они были прохладными по сравнению с руками Вэй Ина, и тот всегда дразнил его, называя куском льда. Сначала Ванцзи чувствовал от этого злость, а потом... Неожиданно смирился. Жаль, что это случилось очень поздно, и рассказать об этом Лань Чжань не мог. Ванцзи лишился того, кто мог дарить ему свое тепло. Даже пропитанный темной энергией и живя в горах без жизни, Вэй Ин имел горячие ладони, такие же горячие, как его сердце. Эти руки были особенными, они не дарили дискомфорта. Ощущать чужие прикосновения на себе так долго и часто было, несомненно, в новинку для Лань Чжаня. Вместе с осознанием желания всегда чувствовать это тепло, Ванцзи нашел бурю других чувств. У него ушло слишком много времени, чтобы понять, что это. А когда понял — желание быть рядом с Вэй Ином, забрать и спрятать его в Облачных Глубинах, усилилось в сотни раз. Он уже не был прежним, Вэй Усянь, сам того не видя, изменил его. Лань Чжань смотрел на него тайком при любой возможности. Нет-нет, не смотрел. Любовался. Охватывал взглядом всё: шелковистые длинные волосы, пылающие огнем глаза, пушистые ресницы, бледная кожа и такие же немного пухлые губы. Особенно Лань Чжань засматривался на эти чёртовы губы, которые ему всего раз было дано попробовать. И в тот день Второй Нефрит наказывал себя за такой ужасный по отношению к Вэй Ину поступок, он бранил свое сердце, которое, оказалось, тоже живое, оно не изо льда и камня. Оно было живым, настоящим, оно умело жить и чувствовать. У Вэй Усяня были теплые губы. Прямо как руки. Он весь был как огонёк. Лань Чжань всегда хотел признаться заклинателю, что он хочет его касаться всю оставшуюся жизнь. Но к тому времени он отрезал себя и остатки клана Вэнь от мира, а потому подобраться было сложно: вокруг горы Луаньцзан был барьер, а дядя приказал больше не сближаться с Вэй Ином. Но несмотря на это им удалось свидеться. Лань Чжань смотрел в эти серые глаза и видел там лишь остатки былого огня. Ванцзи понимал: он не мог явиться на свадьбу к шицзе, он отрезал себя от семьи и клана, ставшего ему домом. Он отказался от своего шиди, чтобы не принести в клан Цзян позор. И несмотря на это, Вэй Ин продолжал защищать невинных. Лань Чжань искренне им восхищался: он бы так не смог. Пусть все говорят, что он сильнее, чем Усянь. Это не так. Ванцзи долго откладывал признание и все время фантазировал, как оно пройдет. Он хотел прогуляться по деревне, помочь там людям вместе с Вэй Ином. Слушать, как идут дела. А затем бы Лань Чжань отвёл его в сторону и, взяв за руки, честно признался, что ему не противны прикосновения Вэй Ина, что он хочет остаться здесь, на горе, вместе с ним. К черту весь мир! Но он боялся, что Вэй Ин отвернется от него, что возненавидит, оттолкнет, не позволит быть рядом. И все это заставило отложить признание. А потом Вэй Ина не стало. Долгие, долгие годы были проведены как в тумане. Печаль стала частым гостем потерянной души, верным другом и спутником. Лишь надежда иногда дарила теплый свет. Лань Чжань не мог смириться с смертью близкого ему человека, он все время отрицал. «Вэй Ин жив, я найду его», — говорил он себе и брату постоянно, почти безостановочно. Последний лишь мягко улыбался, не отвечая. Он не хотел делать больно или давать лишних надежд. Лань Чжань не мог смириться со смертью человека, который, сам того не ведая, научил чувствовать, любить, желать, научил жить. Вэй Ин, не зная, сколь огромные крылья он подарил Лань Чжаню, ушел из жизни, забрав их с собой. А тот, только-только воспарив высоко в небе, разбился о скалы чудовищной боли, которая охватила все его существо, даря невыносимые мучения. Лань Чжань лишился того, что заставляло его дышать. Эти крылья были грубо вырваны, оставляя жуткие шрамы, которые будут болеть вечно. Они никогда не затянутся, они будут напоминанием. Самым жестоким из существующих. Лань Чжань не успел толком понять, что такое любовь, почему именно Вэй Ин, как ощутил на себе боль от потери, которая ядом текла по венам, заставляя задыхаться, задыхаться постоянно, почти беспрерывно. Лань Чжань долго не мог принять тот факт, что теперь горячие руки не коснутся его ладоней. Лань Чжань понес огромную утрату, но дядя не мог этого знать. Он не видел Вэй Ина так, как его племянник. Ванцзи был наказан по всей жестокости правил Гусу Лань, его никто не щадил, даже из-за его положения. Шрамы на его спине от дисциплинарного кнута — это тоже напоминание. Напоминание о том, что нужно было быть смелее, что нужно было остаться, что нельзя было сомневаться. Но слишком поздно сожалеть. Лань Чжань опоздал, и он никогда не простит себя за это. А потом... Потом Вэй Ин вернулся. Будто не было всех тех лет, проведённых в неволе, в мире духов. Лань Чжань не мог не узнать его. Вэй Усянь мог прятаться от кого угодно, врать всем и всему, играть на публику, но ему не провести Второго Нефрита, который за воспоминаниями выучил чужие повадки, привычки, раны, черты лица, жесты. Лань Чжань забрал его в Облачные Глубины. Позже рассказал, что узнал его. Он снова любовался им и его улыбкой. Он касался рук чужого тела, не принадлежащего Вэй Ину, и чувствовал то самое родное тепло, которого боялся более не почувствовать. Лань Чжань понял: не тело было теплым, это у Вэй Ина была такая пламенная душа, что даже тело не способно удержать этот огонь. Теперь заклинатель не отпускал его. Он всегда был рядом, он защищал, кормил, позволял вести себя как удобно. Лань Чжань смотрел на него и чувствовал спокойствие, которое обрёл спустя годы мучений. При виде тоски в любимых глазах Лань Чжань чувствует, как болят шрамы от крыльев. Новые так и не выросли, но Лань Чжань и сам смог дотянуться до небес, с помощью Вэй Ина. Сейчас всё иначе. Они связали себя узами брака, они вместе, они счастливы. Мужчина подходит к Вэй Ину, играющему на флейте, и садится перед ним, безмолвно прося дать свои руки. И темный заклинатель откладывает все, протягивает ладони, чувствуя, как Лань Чжань по-детски утыкается в них. Тот ощущает родное тепло, которое больше не хочет отпускать. Вэй Ин немного улыбается, шепчет имя Второго Нефрита и целует его в волосы. Гладит большими пальцами щеки. Лань Чжань поднимает глаза и тут же смущается. Мочки ушей окрашиваются в розовый, и Вэй Ин не может не улыбнуться на это. Это слишком мило, слишком интимно, чтобы остаться безучастным. — Лань Чжань, почему ты так любишь трогать мои руки? — спрашивает наконец Вэй Ин. Ванцзи сглатывает и отвечает честно, не утаивая ничего, ведь у него нет от возлюбленного секретов: — Я люблю твоё тепло. Когда ты был мертв, я хотел ощутить его. У Вэй Ина по-особенному теплые руки. Темный заклинатель открывает глаза шире в удивлении, он долго смотрит на Лань Чжаня и видит в его глазах боль и тоску от воспоминаний. Сердце колит боль, и Вэй Ин обнимает любимого, прижимаясь, отдавая свое тепло. — Я здесь, Лань Чжань. Я буду дарить тебе свое тепло постоянно. Ты больше не будешь страдать. Я обещаю. Лань Чжань прижимает Вэй Ина к себе, обнимает крепче и вдыхает его запах, такой приятный и родной. Ванцзи расслабляется, ощущая то, чего так желало раненое сердце. Они долго сидят так, в объятиях. Они молчат, наслаждаясь тишиной и теплом. Читают мысли друг друга и дарят свою любовь. Раздался стук в дверь и голос Сычжуя. Мужчины смотрят друг на друга снова, и Вэй Ин лучезарно улыбается, как может только он один. — А-Юань, входи, — говорит темный заклинатель. Парень входит и, увидев обнимающихся отцов, опускает глаза. Он краснеет, сбивчиво извиняется. Тогда Вэй Ин смеётся и притягивает к сыну руку, безмолвно прося подойти. Тот подходит, и рука Лань Чжаня тянет его в объятия. Сычжуй ойкает, рухнув на колени. Вэй Ин слезает с колен супруга, но садится близко обнимая сына. Лань Чжань меняет позу, чтобы утянуть в объятия обоих было удобнее. — Спасибо, что вы есть в моей жизни, — вдруг говорит Вэй Ин. — Я благодарен Небесам. — Мы никогда тебя не оставим, — мягко произносит Сычжуй, в точности повторяя слова и тон Лань Чжаня. — Ах, гэгэ, ты вырастил свою маленькую копию, — Вэй Ин с усмешкой смотрит на мужа, положив подбородок на макушку юноши. На лице Лань Чжаня мелькает тень улыбки. Конечно, он так не считает, но рад, что это так выглядит. Он смотрит в глаза Вэй Ина, и тот улыбается шире. — Я знаю! Нам надо погулять в Цайи! Сейчас! — радостно говорит Усянь. — Ох, но у меня скоро занятия, — говорит Сычжуй. — Ничего страшного, один раз прогуляешь. Будь хоть в чем-то похож на меня, ну! — А ты прогуливал? — Сычжуй широко распахнул глаза. — О, да. Лань Чжань до сих пор помнит, как он заставлял меня переписывать из-за этого правила. Но там было так скучно! — Мгм, — подтвердил историю Вэй Ина Лань Чжань кивком головы. — Х-Ханьгуан-цзюнь, — Сычжуй опустил глаза. — Можно мы всей семьёй пойдем гулять? — Мгм. — Правда? — Лань Чжань, ты лучший! — Вэй Ин поцеловал щёку супруга. — Скорей-скорей, пойдем! — Запрещено торопиться. — Гэгэ, ну не вредничай! Они все поднимаются и идут на улицу, а затем направляются в Цайи. Прогулка получается достаточно долгой, но полной радости. Сычжуй прекрасно провел время, открываясь отцам, рассказывая им что-то интересное и наблюдая, как те нежно переглядываются. Лань Чжань водит их по городу, покупает нужные безделушки и, конечно, балует вкусностями. Вэй Ин все время шутит и рассказывает о своем обучении в Облачных Глубинах. Сычжуй широко распахивает глаза, когда слышит историю о том, как Вэй Ин доводил Лань Цижэня. Прогулка получилась такой уютной, такой приятной. Она оставит приятные воспоминания, каких довольно мало. Особенно в жизни Лань Чжаня. Но он рад, что теперь его свет, его тепло жизни здесь, и Вэй Ин его не оставит, больше никогда. Они возвращаются поздно вечером, когда солнце село за горизонт, оставив на небе последний розовый луч. На темно-синем полотне уже появились яркие звёзды. Сегодня ночью будет тепло. Вэй Ин идёт в цзинши, пока Лань Чжань и Сычжуй спешат к дяде, чтобы объяснить причину отсутствия второго. Старик сидит и пьет чай, он один в зале. Завидев племянника и внука, он хмурится, ставит чарку на стол и поднимается, дёргает широким рукавом, показывая свое недовольство. Лань Чжань внутри себя дёргается, он всегда побаивался этого жеста. Лань Юань встаёт чуть позади отца, прячась за ним. — Где вы были? Лань Сычжуй, ты пропустил занятие. Ты знаешь, какое наказание за это будет? — начинает говорить Лань Цижэнь. — Дядя, — Лань Чжань кланяется, — это я увел его. — Ванцзи? Зачем? — Хотел провести время с сыном. Он очень занят учёбой, нет времени на нас с Вэй Ином. Старик при упоминании имени главного бездельника клана морщится. Ох, тяжело он переваривает Вэй Усяня! — Ты поступил очень глупо, Ванцзи, — вздыхает Лань Цижэнь. Но он не наказывает их, потому что понимает их тягу друг к другу. Всё-таки, а-Юань, может и приемный, но сын, а племянник отец. Они должны проводить время вместе. Поэтому спустя пару минут нотаций он их отпускает. Сычжуй спешит в свои покои, скоро отбой, а Лань Чжань идёт к себе. Его на пороге встречает Вэй Ин, в ночных одеждах и с влажными волосами: он успел помыться к приходу мужа. Одежды и свет свечей огибают красивые изгибы, руки Лань Чжаня знают их наизусть. Он знает, что нужно сделать, где погладить, чтобы услышать довольное урчание, чтобы заставить Вэй Ина прогнуться в спине. Он внимателен к Вэй Ину. — Лань Чжань, я согрел тебе воды, — темный заклинатель улыбается, и Ванцзи смущённо кивает. Он все ещё не привык к этой нежной-нежной стороне Вэй Ина, которую тот обнажает очень редко. Лань Чжань садится в бочку, начиная мыть себя. Конечно, ему помогают. Усянь почти всегда помогает в этом супругу, желая позаботиться. Особенно трепетно он относится к чужим волосам и шрамам на спине. Первый год Вэй Ин почти каждый день извинялся перед Лань Чжанем, водил по ним пальцами, наказывая себя. И Ванцзи раз за разом доказывал, что ему не больно. Он давно не чувствует боли. Лишь иногда, когда Вэй Ин уходит в Юньмэн отдохнуть на шумных фестивалях, которые Лань Чжань не любит, ощущает гостью-тоску, которая уже не пугает. Которая стала чем-то естественным. Не пугает даже одиночество, которое разбавляют кролики. Пугает лишь мысль о том, что может что-то случиться. Но ничего страшного не происходит — Вэй Ин каждый раз возвращается живым и всегда обнимает, как только увидит. Неважно, где они находятся. Он всегда прижимается всем телом, обвивая руки вокруг сильный шеи и впиваясь в прохладные губы поцелуем, убеждая, что он здесь, он рядом, он жив. Лань Чжань всегда обхватывает своими руками чужую талию, притягивая к себе, вжимая в себя почти до боли. И каждый раз сердце трепещет от этого. Лань Чжань выбирается из бочки и одевается. В цзинши прохладно после времяпровождения в горячей воде. Холодный воздух приятно скользит по острым ключицам и идеальным чертам лица. Вэй Ин смотрит на профиль мужа. Тени от свечей играют с лицом, скрывая почти невидимые недостатки, делая из Лань Чжаня божество. Усянь касается чужого лица кончиками пальцев, поворачивает голову мужа к себе. И гладит, очерчивает пальцами чужое лицо, как зомбированный. Лань Чжань замирает статуей, такой красивой и нежной. — Я люблю тебя, — шепчет Вэй Ин, почти неслышно. — И я люблю тебя, — отвечает ему Лань Чжань тихо, но точно громче, чем Вэй Ин. Темный заклинатель вскидывает глаза и натыкается на чужие. Они смотрят влюбленно, с неподдельными чувствами. Вэй Ин абсолютно уверен: никто так больше не сможет на него посмотреть. Так умеет только Лань Чжань, лишь он один. Вэй Усянь подаётся вперёд, прижимаясь к Лань Ванцзи, и целует супруга. Очень нежно, говоря о своей любви без слов, даря её. Лань Чжань отвечает на поцелуй, нежно беря Вэй Ина за талию, чтобы притянуть ближе к себе. Тела отделяет лишь тонкая приятная ткань, но через нее легко почувствовать тепло чужого тела. Они стоят так бесконечно долго, целуясь, даря друг другу свою нежную любовь. Свечи освещают их тела, а тени на стене повторяют движения. Мужчины забываются в нежности, в любви, для них не существует времени. Лань Чжань подхватывает Вэй Ина на руки и несёт его на постель, удобно укладывая. Вэй Ин нежно улыбается, не говоря ничего. Потому что они понимают друг друга без слов. Ласковые руки спускают с чужих плеч белые одежды, одежды клана Гусу Лань. Вэй Ин покрывается мурашками: его теплую кожу обожгло холодом. Конечно, Лань Чжань спешит согреть супруга: он ласково целует плечи, и Вэй Ин под ним тихонько стонет. Плечи — это его чувствительная зона. Он шепотом зовёт мужа, облизывая уже пересохшие губы. Лань Ванцзи аккуратно раздевает его дальше, и кожа Вэй Ина становится горячей от желания. Оно не бешеное, как обычно, оно ласковое, нежное, чувственное, но неизменно сильное. Тонкие прохладные пальцы скользят по плоскому животу, и Вэй Ин дрожит, выгибаясь навстречу прикосновениям. Он снова стонет, прикрывая глаза. Темные ресницы дрожат, отбрасывая тень на скулы. Лань Чжань смотрит. Смотрит жадно, уделяя много времени ласке. Его пальцы скользят по внутренней стороне бедра, по ещё одному чувствительному месту, и Вэй Ин снова зовёт супруга по имени. Темный заклинатель тянется к чужим одеждам и снимает их с Лань Чжаня, горячими пальцами оглаживая плечи и лопатки. Вэй Ин чувствует один из шрамов, он заботливо гладит его. И смотрит в чужие глаза, немного улыбаясь. Лань Чжань смотрит на него в ответ, в его золотом взгляде так тепло, и Вэй Ин тает. Парень хочет что-то сказать, что-то нежное, но его мысли уже читают и отвечают глазами. Темный заклинатель понимает это, а потому молчит, развязывая узелки ночных одеяний, чтобы стянуть их. Лань Чжань не препятствует этому, позволяет. И позволяет гладить свое тело, со множеством мелких шрамов, которых и при свете дня не увидишь, лишь ощутишь под пальцами. Вэй Ин чувствует сильные мышцы рук, которые его всегда поймают, теперь не задумываясь. Они не отводят друг от друга глаза, пока ласкают тела, постепенно разжигая желание всё больше. Оно медленно пожирает их, точно огонь, заставляет тяжело дышать, и дышат они друг другу в губы, чтобы воздух один на двоих. Они снова целуются, пока рука Вэй Ина ищет масло. Он суёт маленькую бутылочку супругу в руку, и тот берет, сначала огладив чужие пальцы, чувствуя их тепло. Лань Чжань отрывает глаза, опуская голову к нежной шее, где начинают светлеть фиолетовые пятна. Он не оставит новые, он лишь ласково целует кожу, слегка ее посасывая. Вэй Ин под ним начинает дышать тяжелее от получаемых ласк, он откидывает голову на подушки, почти мурча. По-мужски тонкие пальцы, влажные от ароматного масла, оказываются у чужого прохода, и темный заклинатель расслабляется, он знает как надо. Последняя близость у них была три дня назад¹, потому Лань Чжань нежен, нетороплив. Он аккуратно вставляет палец, начиная медленно растягивать, пока целует шею. Вэй Ин теряется в прикосновениях, их слишком много и слишком мало одновременно. Он вплетает пальцы в черные идеальные волосы мужа, сжимая их, небольно, ласково. — Лань Чжань... — с уст вместе со стонами, тихими и нежными, срывается любимое имя. Вэй Ин выгибается в спине, когда чувствует второй палец. Он уже в нетерпении, ему хочется большей близости с мужем, чтобы тот наполнил его всего, чтобы он тяжело дышал прямо в губы. Вэй Ин хотел испить его вздохи, пока целует уста. Лань Чжань не бросается в эту тягучую страсть с головой, помня, что нужно быть внимательным. Вэй Ин но капли не помогает сохранять рассудок, который туманился от тихих стонов. Когда Лань Чжань убеждается, что растянул Вэй Ина достаточно, а три пальца свободно входят в чужое тело, он заменяет их на свой член, смазав его перед этим. Лань Ванцзи нетороплив, терпелив и аккуратен снова. Он следит за эмоциями Вэй Ина, за его жестами, зная, что супруг не скажет о своей боли. Он слишком желает близости тел, чтобы беспокоиться о своем состоянии. — Лань Чжань, люблю, — судорожно шепчет Вэй Ин, хватаясь за чужие плечи. Тот не отвечает, ведь темному заклинателю известен ответ. Он ждёт, пока Вэй Ин расслабится, чтобы продолжать действия. Это занимает время, и Лань Чжань ждёт. Он умеет ждать. Пришлось научиться. Стоит темному заклинателю призывно двинуть бедрами и слегка кивнуть, и Второй Нефрит делает первый толчок: мягкий, аккуратный. Вэй Ин под ним тут же прикрывает глаза, и ресницы на веках дрожат от трепета и удовольствия, пока с губ срывается тихий стон. — Обними меня, — шепотом требует Вэй Ин. Лань Чжань наклоняется ближе, и его обхватывают руками крепче, поглаживая спину, пальцами лаская каждый шрам на пути. Вэй Ин утыкается лбом в чужое плечо и стонет на каждый нежный толчок, пока слушает тихие вздохи Лань Чжаня, который получает удовольствие точно также. Вэй Ин стонет тихонько, почти на ушко Лань Чжаня. Тени двух сливающихся тел в нежном танце любви расползаются по стене некрасивым силуэтом, который похож больше на каплю упавших с кисти чернил². Тихие вздохи и стоны наполняли комнату, но не выходили за ее пределы, будто возлюбленные пытались показать свою любовь этой ночью исключительно друг другу. Вэй Ин слишком скоро почувствовал, как к нему подкатывает оргазм. Он капризно двинул бедрами, почти скуля. — Лань Чжань, пожалуйста, умоляю, прикоснись ко мне, мх, — он стонет, когда супруг в тот же момент накрывает рукой чужой член, начиная дразняще его гладить, и этих простых ласк достаточно для того, чтобы кончить с более громким стоном, — и не останавливайся, продолжай. Я хочу почувствовать твое горячее семя в себе, чтобы оно заполнило меня, — по-прежнему расслабленно шепчет Вэй Ин, растекаясь в чужих руках лужицей. — Ох, Лань Чжань, ты так прекрасно заполняешь меня, — Вэй Ин ослабшими пальцами цепляется за мужественную спину, — я бы мог рассказать, что чувствую, но ты уже знаешь. — Знаю. Мне продолжить так? — ответил супруг. — Да. Да. Ох, мой муж даже в таком темпе может удовлетворить меня. Выжми из меня все соки, испей мои вздохи, — Вэй Ин улыбается и одной рукой гладить чужую щеку. Лань Чжань поворачивает голову и мягко целует центр ладони, наслаждаясь чужими стонами, такими блаженными, такими сладостными. И Лань Чжань не знает прекраснее мелодии, чем эти стоны. Они снова целуются, так долго, и Вэй Ин скоро снова чувствует острое желание, такое жгучее, такое большое. Он умоляет мужа двигаться медленно, но немного грубее, и Лань Чжань повинуется. От такого изменения Вэй Ин стонет громче, но все ещё приятно и на ухо супруга. Темный заклинатель снова хвалит выдержку Второго Нефрита. Его могут любить часами, и Вэй Ину это так нравится: потому что именно в такие моменты Лань Чжань показывает иные стороны себя. Это может быть похоть или несдержанность, особая нежность, иногда лишь приятная жестокость. Вэй Ин бесконечно любит своего мужа любым. Когда они достигают оргазма оба, почти одновременно, Вэй Ин чувствует горячее семя внутри себя, и довольно улыбается. Через пару секунд оно будет неприятным, но это будет потом. Лань Чжань выходит из чужого тела, и темный заклинатель чувствует прохладу и приятную пустоту. Затем Второй Нефрит аккуратно моет мужа и укладывает его на простыни, укрывая теплым одеялом и ложась рядом. Вэй Ин в ту же секунду льнет к нему, кладя голову на грудь. Рукой он тянется в руке Лань Чжаня и переплетает пальцы, улыбаясь. — Лань Чжань, я люблю тебя. Нет человека, которого я мог бы любить сильнее, — шепчет Вэй Ин. Теплая рука гладит его спину, и темный заклинатель почти мурчит от удовольствия. — Я тебя тоже, Вэй Ин, — Лань Чжань целует его в макушку. Они уснули, утопая в нежности.