***
— Техника создания амулетов очень проста, — Белла держала в руках уже готовую, аккуратную стеклянную капельку, в которой была сине-голубая жидкость. — Особенно когда есть основа. — Практично! — В основе любого амулета прежде всего лежит именно заклятье, — она легонько постучала пальцем по стёклышку. — Всё остальное — это каркас. Внешний вид, который привлекает окружающих. И хоть все выбирают прежде всего именно красоту, надо судить именно по заклятью, которое лежит в основе. Белла спрятала амулет в руках и, закрыв глаза, начала шептать заклинание. Гермиона могла различить в этих словах латынь, что, собственно, было и не мудрено: это был поистине величественный язык, обладавший особой магической силой. Постепенно из её ладоней стал просачиваться тусклый, зелёноватый свет. Однако с каждой секундой он становился всё ярче и ярче, — и вот уже Гермионе пришлось отвернуться, чтобы не ослепнуть. Белла же, произнеся заветное заклятие до конца, взяла амулет так, чтобы была возможность рассмотреть изменившееся содержимое. Теперь цвет из сине-голубого превратился в насыщенный зелёный оттенок. Также внутри колбочки парили маленькие серебристые точки, напоминавшие отчасти капельки росы. Это было очень красивое зрелище, и Гермиона с восхищением следила за тем, как жидкость переливалась в амулете. — Удивительно! — Я бы хотела подарить его тебе, — ведьма старалась выглядеть невозмутимо, но Гермиона видела, как сложно давались ей слова. — Он будет охранять тебя в самые сложные ситуации, когда тебе будет казаться, что выхода нет. Он будет давать тебе надежду, когда её будет не доставать. Прошу, никогда не снимай его. — Никогда. — Могу я тебе помочь надеть его? Гермиона кивнула и, подобрав волосы, развернулась к ней спиной. Белла, ненавязчиво проведя пальцами по её нежной коже на шее, судорожно вздохнула. Она не ожидала, что это мимолётное прикосновение будет так… приятно. Как можно быстрее расправившись с застёжкой, ведьма чуть отошла, давая Гермионе свободу действий. Она, осторожно подхватив амулет, покрутила его в разные стороны, с любопытством следя за маленькими точками, плававшими внутри стекла. — Это просто невероятно! — её глаза сияли от неописуемого восторга. — Я не знаю, как я могу выразить свою признательность, но… Я очень ценю это, правда. Гермиона благодарно её обняла, и Белла, поколебавшись, притянула её в ответные объятия. Она очень старалась не подавать никакого виду, пыталась вести себя как обычно. И это у неё выходило. Неплохо так выходило, что она сама верила в то, что отрицала.***
Полянка, на которую они вышли, пестрила желтизной. Вся земля была усеяна жёлтыми, крупными цветами, и эта красота придавала этому месту ощущение бесконечности. Гермиона провела пальцами по бархатистым лепесткам, вдохнула полной грудью запах, который они источали. Ей нравилось это чудесное место, которое вызывало внутри целую бурю эмоций. Гермиона, весело рассмеявшись, упала прямо на цветы, сразу же почувствовав их приятную мягкость. Она глядела на чистое, голубое небо, и все эти картины природы вызывали в ней одно сплошное умиротворение. Ей нравилось слышать жужжание насекомых, ей нравилось просто валяться и ничего не делать, ни о чём не думать. Это были редкие, но очень ценные для неё моменты, которые она всей душой хотела переживать как можно чаще. Она неохотно подняла голову и полуприкрытым глазом взглянула на то, как Белла топталась где-то вдалеке, не намереваясь даже присоединяться к ней. Это было не дело! — Белла! – Гермиона снова засмеялась. — Идём сюда! Никто тебя кусать не будет, я обещаю! Ведьма, явно не разделяя её оптимизма, недовольно проследила за её весельем. Ей пришлось мысленно высказаться по поводу всей этой поляны, причём в самой нелестной манере, и пожалеть раз тысячу уж точно, что она вообще здесь оказалась. Потянуло же на эксперимент, будь она проклята! — Ну давай, скорее! — всё не унималась Гермиона. Когда Белла снова одарила её своим недовольным взглядом, она, повалившись обратно на землю, хихикнула. Всё же её неловкость в подобных ситуациях была более чем забавна. При иных обстоятельствах Белла не стеснялась высказываться и отстаивать своё мнение, но зато как дело касалось чего-то повседневного, милого и уютного, то наступал полный конец света. Ведьма, наконец-то усевшись рядом, подобрала под себя ноги. Гермиона, слабо толкнув её плечом, шустро переползла так, чтобы быть повёрнутой к ней лицом. — Тебя совсем не вдохновляет природа? — она наигранно погрустнела и, опираясь на руки, приблизилась к лицу напротив. — Смотри, как здесь свободно и красиво! И светло! Белла замерла в ступоре и была способна только глупо вглядываться в лучезарную улыбку и в счастливые глаза. Если обычная полянка так действовала на неё, то почему бы не побороть свою неприязнь и не приходить сюда чаще? — Ты права. — О, мисс Недовольство согласилась! Это нужно записать! Белла закатила глаза. — Только не делай так! Это просто ужасно! Гермиона расхохоталась, но неожиданно умолкла. Она оглянулась по сторонам, кивнула своим мыслям и начала собирать цветы. Белла следила за её действиями с искренним недоумением, но, когда Гермиона приступила к созданию венка, до неё дошло печальное осознание. Нет, только не это! Она была слишком молода, чтобы так унизительно позориться! Гермиона, совершенно не обращая никакого внимания на отразившийся на лице Беллы страх, быстро доделала красивый, ярко-жёлтый венок. Она осмотрела его, а потом многозначительно подмигнула ведьме, определённо намекая на дальнейшую её судьбу. — Гермиона, нет. — Один раз! Пожалуйста! — она сделала щенячьи глазки. — Не пропадать же добру зря? — Я не… — она раздражённо сжала переносицу. — Хорошо. Один раз. Гермиона, недолго думая, положила ей на голову венок. Если представить, что это была корона для того, чтобы контролировать разум людей, то неплохая была, однако, штука! Но скорее, разумы не людей, а насекомых. Превосходно! — Тебе очень идёт, — она поцеловала её в щёку. — Ты теперь просто неотразима! — Чем я заслужила такие издевательства? — страдальчески пробурчала Белла. — Это высшая степень бесчеловечности. — Не всё так ужасно. Очень даже ничего, мисс Недовольство и Повелительница Насекомых! Она опять закатила глаза, и Гермиона в шутку проделала то же самое. Венок этот в итоге был засушен и заколдован. А ещё поставлен на самое видное место, как напоминание о прекрасном.