Дикая нужда

Нет ничего лучше азарта охоты. Когда инстинкты полностью затапливают разум зверя. Сердце качает по венам бешеный темп, наливая мощные лапы дикой силой. Лёгкие горят, холодный воздух кажется жгучим пламенем, но это ничто, по сравнению с запахом страха и борьбы за жизнь преследуемой волком добычи. Когти вспарывают ещё не до конца замёрзшую землю, предвкушая, что скоро доберутся и до желанного, свежего мяса. В пасти уже чувствуется вкус сладкой крови. От одной только мысли, как густая жидкость польётся в пасть из вспоротой глотки жертвы, тело зверя начинает буквально лететь, едва касаясь лапами земли, сквозь морозный лес, не упуская из виду выслеженного оленя. Глаза хищника затапливает адреналин, превращая их в две чёрные пропасти, на дне которых плещется голод. «Этот олень, возможно, будет последним в этом году, — вспыхнула мысль во временно всплывшем сознании оборотня, — от того, эта охота должна стать успешной… во что бы то ни стало!» Это животное даст гарантию на месяц беззаботной жизни молодому волку. Охватившее оборотня счастье от встреченной удачи поднимает из грудины довольный рык и, еле сдерживаемые, радостные потявкивания. Погоня длится уже долгое время, олень начинает постепенно выдыхаться, а паника жертвы только помогает хищнику, наконец, загнать животное в свою ловушку, отнимая все шансы уйти от погони. Волк привёл добычу к открытому пространству, на небольшую поляну. Олень уже устал и теперь стоит, внимательно следя за противником. Волк тоже наблюдает, кружит вокруг будущего обеда. Олень намного больше, чем казалось во время погони, огромные рога спокойно пропорят брюхо в случае малейшей неострожности. Уставшие, они стоят напротив друг друга — хищник и его добыча. Чонгук восхищён красотой и силой оленя, нет сомнений в том, что животное не сдастся в лапы своей смерти. Волк кружит, как коршун, пару мгновений следя с какой стороны откроется противник, подмечая любую деталь. Азарт перекрывается холодным расчётом, внутренний зверь уходит на второй план, на время уступая воле человека. Оборотень временно бездействует, беря животное измором, выжидая, когда у сохатого сдадут нервы. Вскоре добыча даёт слабину, решая идти в лобовую атаку. Чонгук пользуется моментом и, в один прыжок, оказывается под могучим телом оленя. Не боясь быть затоптанным, Чон избегает мощного удара опасных рогов. В следующее мгновение он намертво впивается в шею животного, разрывая плоть острыми зубами и мощной челюстью, переламывая шею оленю. Животное оседает в предсмертных муках и через мгновение затихает. Тишину леса теперь нарушает только тяжёлое дыхание из окровавленной пасти волка. Зверь падает на задние лапы, приваливаясь боком к ещё тёплому брюху туши. Чонгук довольно облизывает пасть, заляпанную густой кровью. Принюхивается к добыче, думая с какого боку будет вкуснее вгрызться в свежее мясо. Неожиданно зверь внутри различает в воздухе чьё-то присутствие неподалеку. Утробным рычанием обозначив свои догадки, Чонгук даёт предостережение невидимому наблюдателю. Мгновение, и горе шпион выдает себя с потрохами неосторожным хрустом ветки, видимо испугавшись своего, столь быстрого обнаружения. Чонгук дикий… Конечно, несмотря на помутившийся рассудок, он всё ещё прекрасно осознает себя, но это не отменяет того факта, что в любой момент он может лишиться последней части себя настоящего, и его разум будет окончательно порабощён звериной частью оборотня. Его Альфа-сущность преобладает над ним, и ему сложно ужиться даже с самим собой в одной голове. Он очень опасен. И он это прекрасно понимает, поэтому человек внутри усердно старается сохранять мостик между зверем и шатким самообладанием. Он ещё раз издаёт предупреждающий рык в сторону хруста ветки, показывая своё, отнюдь не миролюбивое отношение к чужому присутствию, и удивлённо замолкает, когда из кустов осторожно выходит небольшой, дымчатый волк. Даже зверь Чонгука теряется от такой невиданной наглости. Он достаточно ясно дал понять наглецу, что не намерен шутить, и лучше бы ему убраться, по добру по здорову, подальше от него и его добычи. Чёрный волк угрожающе поднимается на лапы и теперь в упор смотрит на идиота, при этом скаля острые зубы. То, что происходит дальше, выходит за грань понимания одичавшего волка. Маленький волк, припав к земле, медленно, обходя Чонгука по дуге, начал продвигаться к его добыче. Чёрный волк, в ступоре от такой открытой наглости, не может поверить в то, что воришка, смотря прямо ему в глаза, разивает свою вороватую пасть на чужого оленя. Не прошло и секунды, как этот, видимо, поехавший на всю голову вредитель вгрызся в заднюю ногу оленя и предпринял попытку утащить тушу животного. Но, стоит ли говорить, что его откровенно жалкие потуги закончились ничем. Олень как лежал на месте, так на нём и остался. Мелкому воришке попросту не хватило силёнок, и всё, чего добился этот проныра, это замусолил заднюю ногу туши, дёрганьем её в разные стороны. Чонгук сразу понял, что его олень никуда не денется, поэтому, пофырчав, с интересом продолжил своё наблюдение за омегой. В том, что это омега, сомнений быть не могло. Даже если в начале ещё можно было принять волка за наглого альфу-подростка, то теперь, наблюдая за оборотнем, можно было отлично разглядеть тонкие лапы и узкую морду омеги. Тем временем маленький вор с остервенением вгрызался в многострадальную ногу оленя, не прекращая попыток утащить тушу в неизвестном направлении. «Вот ведь упёртый какой, совсем смерти не боится! — пронеслось в голове Чонгука». И от этой мысли в сердце оборотня поселилась довольно тревожная догадка. Ещё раз осмотрев омегу, его подозрения укрепились в своей возможности. Маленький волк был вовсе не маленьким, а тощим. Пока, это не выглядело болезненно, но то, что волк определённо долгое время голодал, было фактом. Но даже сильный голод, видимо, не был причиной такого наглого поведения. Омега не набросился на оленя с целью поесть, он лишь безуспешно пытался утащить упитанную тушу в неизвестном направлении. Напрашивались довольно неутешительные выводы… «Возможно у него щенки… — волк внутри Чона забеспокоился от тревожных мыслей. — Наверное, его положение действительно безвыходное, раз пошёл против одичалого альфы, — зверь внутри противно заскрёб грудную клетку». В природе каждого альфы защита омег и щенков, при этом не имеет значение их принадлежность к кому либо из альф. Хоть омеги рождаются не реже альф, но устройство их организма позволит им зачать не от каждого альфы, даже во время течек. Оборотни долго ищут себе пару, ища тех, с кем захотят провести всю свою жизнь. Образование пары — это долгий процесс, в котором организмы альфы и омеги полностью синхронизируются друг с другом. Лишь с годами обретённая стопроцентная совместимость даст возможность омеге выносить здоровое потомство. Так что, несмотря на практически равное количество альф и омег, щенки появляются редко, поэтому омег и щенков оберегают всем племенем. Чонгук приблизился к омеге, тот ощёрился, но оленью ногу из пасти не выпустил, словно в его пасти оказалась последняя в его жизни оленья нога. Поведение омеги не помешало чёрному волку приблизиться плотнее и хорошенько обнюхать омегу. Альфа замер, пытаясь разобрать приятный запах, и злобное рычание снизу ничуть его не отвлекало от занимательного дела. Он узнал запах, так пахла одна из стай, чья территория охоты проходила поблизости. На памяти оборотня стая этого омеги не доставляла раньше много проблем Чонгуку. Помимо принадлежности к стае, омежка имел свой свежий и чистый запах — так пахла вода из родника рядом с его домом детства и трава, что заваривала его мама в чай. Ещё раз глубоко вдохнув аромат, и сделав свои выводы на счёт омеги, он, не размениваясь вежливостью, отпихнул дымчатого волка от оленя и сам взял уже порядочно потрёпанную ногу в пасть, став выжидательно смотреть на прифигевшего омегу. Обдумав всё, Чонгук принял решение: «Может, это и последний олень в этом году, но ловить для себя дичь и дальше для меня не составит труда, а вот маленькому омеге этот олень не то что нужнее, а явно жизненно важен». Не дождавшись реакции на свои действия, альфа толкнулся носом в бок омеге, застывшем от неверия в происходящее. Отмерев от оцепенения, маленький волк засеменил в нужном ему направлении, постоянно косясь на альфу с ношей в зубах. Чонгук и сам до конца не верил в то, что делает. Хоть он и избегает поселений, предпочитая оставаться в одиночестве, его охотничьи тропы нередко пересекаются со стаями охотников, особенно зимой, когда голод просто сталкивает их лбами. Последние две зимы были очень суровыми, и искать пропитание для себя стало довольно проблематично, что говорить о целых племенах. В этом году ситуация ничем не лучше, и зима обещает быть такой же суровой, поэтому стаи охотников осенью уходят как можно глубже в лес, чтобы запастись мясом. Но, видимо, что-то пошло не так, раз омега сам вышел на охоту. Рядом с местом, где Чон задрал оленя, проходит старая тропа стаи из поселения неподалеку. Как уже понял альфа, именно от туда и пришёл недоворишка. Омега явно переживал, судя по напряжению в его движениях, не верил в свою удачу и благородство дикаря, постоянно косившись на альфу. «Такой дёрганый, неужели думает, что передумаю? — Чонгук вздохнул и просто продолжил следовать за омегой. — Маленький волк не виноват, что ему в помошники навязался одичалый альфа». Чонгуку не обидно такое явное опасение его персоны. Страх и осторожность — это то, как обычно реагируют все, при встрече с ним. «Да, ведь сразу и не поймёшь остался разум при мне и от меня ещё можно удрать на своих лапах, просто напросто оставив меня в покое, или я вконец уратил сущность человека и, увы, от меня живым уже не уйти, так как зверь не терпит посягательств на свою территорию. Ты зверь Чонгук — ты опасен! — обычно к нему не суются, даже если добыча ценна, стая предпочтёт уйти с миром, не решаясь проверить свои силы, пусть и с одиночкой». От раздумий его отвлекло копошение рядом. Омега, оббежав пару кругов вокруг чёрного волка, схватился за вторую заднюю лапу и потащил её дальше. Чонгук смешливо фыркнул на действия омежки, но не стал мешать ему вносить свой вклад в их «общее дело». Альфа не упускал возможности скосить взгляд на своего новоиспечённого помощника, а занятый важным делом омега не замечал пристального внимания к себе. Маленький волк, эта кличка уже приелась в голове у Чонгука и определённо подходила своему хозяину. Омега был так мал, что тень от Чонгука накрывала хрупкое тело полностью. Такая трогательная деталь заставляла волка удовлетворённо сопеть. Пепельного цвета густая шерсть лоснилась и почти скрывала худобу тела. Волчья ипостась омеги была Чонгуку по душе, и волк внутри признавал свою симпатию к этому воришке. Поэтому, когда маленький волк стал пыхтеть сильнее, явно выбиваясь из сил, альфа решил остановиться и дать омеге передохнуть. Несмотря на явные протесты, пепельный волк поддался непоколебимости альфы и рухнул там где стоял, спрятав морду в лапы. Когда усталость начала сходить на нет, омежка решил воспользоваться моментом и удовлетворить свой интерес о новом знакомом. То и дело уши омеги вертелись в сторону Чонгука, выдавая интерес хозяина к альфе с потрохами. Решив не смущать молодого волка, Чон ушёл в свои раздумья. Во-первых, к завтрашнему утру они дойдут до поселения, в котором живёт омега. А во-вторых, если он взялся помогать омеге, то стоит позаботиться о нём: «Голод не тётка, а омега, возможно, долгое время не ел». Окончательно приняв решение, альфа поднялся на ноги, привлекая к себе внимание омеги, и, проигнорировав встревоженный взгляд, отправился в лес. Ещё было довольно светло, что давало надежду на быструю охоту.

***

Но надежды Чонгука не были услышаны, и он смог задрать второго зайца только после восхода луны. Начало ноября, но холод уже собачий, никакой мех не спасает. Тут уж неудивительно, что в этой местности ничего крупнее зайца не водится, и то те сейчас прячутся в степи. Хотя раньше тут всегда паслись огромнейшие стада сайгаков. Это было прекрасное время, теперь же в долине ветер выдувает последнее тепло из костей, а бывшие обитатели решили мигрировать подальше, в более тёплые края. На лёжку зайца он вышел достаточно скоро и пошёл по свежему следу спугнутого животного, внимательно вглядываясь в низкие кустарники, чтобы не пройти мимо притихшего зайца. Блуждая по заячьим петлям и тщательно изучая каждую спрыжку ушастого, часто менявшего направление бега, Чон в скором времени вышел на самого зайца, снова срываясь в безудержную погоню за добычей. Зверёк, часто меняя направление, до последнего пытался сбросить со следа хищника, но это было бесполезным делом — волк уже не отступится от своей добычи. Зверь вновь почуял азарт охоты. Ещё раз поменяв направление, заяц сиганул в густой кустарник, шныряя меж острых веток и усложняя задачу оборотню. Охота велась сейчас не на поле альфы, но толстая шкура справлялась с задачей, и волк почти не отставал от ушастого, который уже чувствовал скорый конец и ускорился, выбиваясь из последних сил. Затем произошло что-то странное. Заяц сиганул в нору, появившуюся из ниоткуда, и засел там. Чёрный волк принялся выуживать зайца из заброшенной норы, с остервенением раскапывая вход, продвигаясь к добыче всё ближе. Вытащив зайца из норы, волк с огорчением заметил, что заяц слишком мелкий, видимо из позднего выводка, что довольно странно для ноября. Не став заострять на этом внимание, Чон одним укусом переломал задние лапы ушастого, чтобы тот не убежал и, оставив загнаную тушку во всё той же норе, отправился дальше на охоту, посчитав, что такого зайца и добычей стыдно назвать. Следующего зайца Чонгук, чисто случайно, поднял с насиженного места в невысокой траве спустя пару часов поисков. Волк мог вообще не заметить ушастого, если бы тот не испугался и не бросился наутёк. В этот раз возиться пришлось меньше, но на преследование зверька ушло много времени. Вес этого зайца был гораздо больше. Поступив с ним точно так же, как с предыдущим, Чон решил вернуться за оставленным в норе, и на этом закончить охоту, ведь прошло прилично времени. Набегавшись за день, Чон направился в сторону, где оставил омегу, надеясь, что двух зайцев будет достаточно для голодающего волка.

***

Вернувшись к месту их остановки, альфа не обнаружил на месте ни омегу, ни оленя. Не успев что-либо почувствовать по этому поводу, Чонгук заметил следы на земле. В его голове сразу сложилась картинка того, как омега забавно возится и пыхтит, пытаясь перетащить тушу оленя. Видимо, маленький волк решил, что Чон ушёл, оставив омегу один на один со своими проблемами. Обдумав свои догадки, волк отправился по следу, оставленному грузной тушей. Через пару сотен метров Чонгук начал замечать проблески света в темноте — это был тёплый свет от огня. Тихо выйдя на опушку, где горел костёр, альфа увидел юношу, облокотившегося на тушу оленя и греющегося от огня. Не выдавая своего присутствия, чёрный волк уставился на омегу. Тот был очень красив. На бледной коже переливался свет от языков пламени. Омега сидел, обняв себя за колени, прикрывая свою наготу, и смотрел в марево костра. Изящные кисти с длинными пальцами отбивали нервный ритм по плечам, парень явно был обеспокоен. Его лисьи глаза и упрямо поджатые губы отображали встревоженность на красивом лице с плавными чертами. «Он прекрасен… — Чонгук даже не заметил, как задержал дыхание, но выйдя из ступора, направился к юноше, недобро поглядывая на костёр». Обозначив своё присутствие парой сломанных веток, он с удовольствием отметил, как резво подхватился в испуге парень, а затем замер, неверяще наблюдая, как к нему приблежается чёрная тень. Волк подошёл к человеку и положил ему в ноги две тушки ещё живых зайцев. Посмотрев на напряжённого парня, волк перевёл взгляд на костёр, неодобрительно зафырчав, видимо, высказав своё недовольство по этому поводу, развернулся и отошёл, ложась неподалёку от омеги. Через пару мгновений, омега наконец отмер, а до Чона долетело бормотание человека: — Святая Мать, как такое вообще возможно! Придя в себя и решив занять руки делом, омега подхватил первого зайца и начал его освежёвывать с помощью острых когтей. Чонгук, наблюдающий за оборотнем издалека, понимал, чем занят омега: «Он готовит». Отголоски прошлого всплывали в голове картинками, объясняя, почему омега просто не насытится сырым мясом. Зверь внутри с интересом наблюдал за процессом приготовления мяса. Для него подобные блага цивилизации были забыты далеко в прошлом. Сознание внутри начало тянуться к подобным проявлениям быта человека. Когда запах жареного мяса начал щекотать нос, Чонгук поймал на себе пристальный взгляд лисьих глаз. Омега уже понял, что ему, скорее всего, ничего не угрожает и, видимо, поднабравшись смелости, надеется удовлетворить своё чрезмерное любопытство, которое не даёт омеге усидеть на месте, заставляя всё время ёрзать и кидать быстрые взгляды на чёрного волка. — Ты… ты ещё можешь обернуться или это для тебя уже невозможно? — послышалось где-то с боку. Чонгук уже не помнит, когда в последний раз был человеком, но помнит, что это было ещё в детстве. Отец учил его, что быть человеком — это выбор, но для каждого он свой и всем для него нужна причина. «Какая у меня должна быть причина? — Сейчас он не хочет её искать, но взгляд маленького омеги, который, возможно, боится дикого зверя и надеется на возможность компании разумного человека, заставляет волка внутри временно уйти на второй план». Чонгук видит, как с процессом его обращения в человеческую форму, узкие глаза омеги силятся сравниться, наверное, с луной. Когда он совершенно спокойно встаёт и потягивается, разминая непривычные мышцы и примеряя новый центр тяжести, омежка, как-то сдавленно пискнув, резко отворачивается, смотря куда угодно, но не в сторону оборотня. Видно, что омега потерял дар речи, но мысли, летающие в его голове, как ласточки за каморами, передают всю гамму чувств на красивом и покрасневшем лице. Осознав, что мех больше не греет его, Чон с внутренней борьбой и недовольством подходит ближе к костру и усаживается рядом с омегой, ища тепла между огнём и тёплым мехом оленя. Отмерев, омега смог только нервно выдохнуть и с его рта слетел нервный смешок. — Офигеть… — только и смог выдавить из себя парень. Мысли залетали в голове омеги с новой скоростью. Такое внимание к своей персоне начало нервировать Чонгука. Он засопел и отвернулся к костру, наблюдая, как жарится мясо на огне. Запах жареного мяса был непривычный и заполонил всё пространство вокруг себя, забиваясь в лёгкие и щекочя нос. «На вкус мясо стало таким же приятным, как и на запах? — эти мысли увлекли альфу с головой, и он перестал обращать внимание на омегу рядом с собой. Из раздумий его выводит тихий голос омеги. — Я — Юнги… меня зовут Мин Юнги. Спасибо тебе большое… за всё. Чонгук переводит взгляд на Юнги, но не отвечает. Просто смотрит на парня рядом, произнося имя нового знакомого в своей голове на разные лады. Тем временем омега удостоверился, что мясо сготовилось, снимая мелкого зайца с огня и поднося к лицу. Сосредоточенно дуя на тушку, он отломил себе ножку и не успел поднести сочное и желанное мясо ко рту, как споткнулся о взгляд, прожигающий его на сквозь. Альфа сверлил его своими чёрными глазищами, даже не мигая. Омегу пробила дрожь, он уже успел подумать: «Вот она смерть! Ибо нефиг, Мин Юнги, на чужое мясо два раза за день зариться… Святая Мать, вот и смертушка моя». Чонгук же, увидев, что омега резко побледнел и начал откладывать мясо, за которым он для него же бегал весь вечер, в сторону, зарычал, а когда омега не пойми с чего сжался, не выдержал и коротко приказал: — Ешь. Юнги понял, что у него от голода галюны начались, потому как другого объяснения тому, что происходит весь сегодняшний день, просто нет и не придумаешь. Он решил, что уточнить все же стоит, поэтому задал вопрос своей галлюцинации: — Чего? Альфа нахмурился, но повторил свой приказ: — Ешь. — Понял, не дурак, ем, — отмер омега и откусил первый кусок свежего и невероятно сочного мяса. Юнги почувствовал, как прилипший к спине желудок переворачивается внутри от радости, что его посетила еда. «Мда, Юнги, по сравнению с этим парнем, ты — не оборотень, а одно название… — Омега помнит, в каком ужасе застыл, когда наткнулся на момент охоты одичалого альфы.» Несмотря на то, что оборотень вполне мирно сидит рядом в человеческом облике, Юнги не даёт себе возможности обмануться. Он видел, как чёрный волк одним укусом переломил гортань огромного оленя, как весь день волк тащил неподъёмную тушу, будто та ничего не весит. Сам Юнги пытался тащить оленя, но смог сдвинуть его только в облике человека, особо даже не преуспев в этом деле. Сказать, что Юнги выдохнул после ухода альфы, ничего не сказать, но когда тот вновь вышел из темноты, омега не знал что выбрать: бежать с криками прочь или дуть в фанфары, радуясь, что ему больше не придётся надрываться над оленем. Позже, подумав над ситуацией, он не нашёл причин, по которым снискал благосклонность зверя. Но точно решил, что не будет отказываться, не имеет права, ведь это мясо жизненно необходимо в его поселении. Его племя вымирает с голоду и он не может подвести своих собратьев. Быстро расправившись с ножкой, он покосился на зайцев. «Свежее мясо просто божественно, — его живот подтвердил слова оглушающим урчанием». Мгновение, и вторая ножка возникла перед лицом омеги, и глухой голос снова приказал: — Ешь. Юнги перевел взгляд на серьёзное лицо альфы и задал ему мучающий его голову вопрос: — А ты есть не будешь? Сопение альфы пронеслось по поляне, но затем альфа произнёс: — Сначала ты. Ешь. Юнги ничего не понял, но благодарно принял вторую ножку. — Чувак, спасибо, но того, что я съел, уже было бы достаточно, я тебе очень благодарен, но будет грустно, если и дальше есть буду только я, — сказал омега, решив, что не хочет есть один. Альфа наградил его удивлённым и недоверчивым взглядом. «Разве может быть достаточно таких крох? — забрав недоеденного зайца себе, альфа придвинул к омежке тушку побольше и, нахмурившись сильнее, приказал снова: — Ешь! Юнги коротко кивнул, не собираясь больше пререкаться с альфой. Ели они молча. Юнги не стремился нарываться на беседу, а альфа был полностью увлечен вкусом жаренного мяса. Определённо мясо Чонгуку пришлось по вкусу, жевать не в пример легче и на вкус неплохо, но и от сырого мяса он отказываться не собирается, да даже если и захочет — не сможет. От такого рода мыслей его отвлёк омежка. Юнги прокашлялся, собираясь с мыслями, повернулся в сторону альфы. — Я бы ещё раз хотел поблагодарить тебя, но мне также стоит и извиниться перед тобой. То, что я сделал сегодня днём, не является поступком, достойным оборотня. Это был момент отчаяния, и я не смог преодолеть себя. Дело в том, что… — омега нервно выдохнул, — племя, в котором я живу, голодает. Как ты наверное уже знаешь, дичь ушла из леса, и нужда требует крайних мер. Наши альфы отправились далеко за территории охоты в поисках запасов на зиму. Пока нет стаи альф, на охоту за провиантом в близи поселения выходят старики и свободные омеги, и этого совсем не достаточно. В племени наступил голод, а альфы ещё не вернулись и нет гарантий, что это скоро произойдёт, а также ещё неизвестно сколько скота они пригонят. Мой лучший друг сейчас кормит двух щенков, но из-за голода и стресса у него пропало молоко, а первые месяцы молоко скота не пригодно для щенков. Если их сейчас не накормить, в скором времени может произойти что-то непоправимое. И такая ситуация ещё с несколькими омегами племени. Поэтому если ты действительно отдаёшь нам этого оленя, то наша деревня будет всегда перед тобой в неоплатном долгу. Альфа, спасибо тебе. Омега говорил с серьёзным лицом и смело смотрел в глаза оборотня. — Я тебя понял, — сказал альфа, но по его лицу сложно было понять его реакцию на слова омеги. Юнги растерялся от такого спокойствия, но понимал, что ещё не озвучил все свои просьбы, поэтому, вздохнув поглубже, продолжил: — Спасибо, что понял меня, но, как я уже сказал, если это мясо не попадёт в деревню в кратчайшие сроки, может случиться непоправимое. Сейчас я не могу тратить время на длинные привалы, но и без тебя я не утащу оленя дальше, чем на километр за неделю. Поэтому надеюсь, что ты не будешь против, если мы сейчас продолжим путь? Альфа не стал ничего отвечать. Он просто встал на ноги и поднял тушу себе на плечи, направившись в сторону предполагаемой деревни. Мгновение, и Юнги вновь залился краской, смотря в след обнажённому мужчине. Невозможно было отрицать красоту альфы, как и того, что омегу, определённо точно, это волнует. Юнги одёрнул себя от подобных мыслей. Вновь наблюдая за ужасающей силой оборотня, парень в конец уверился в своей абсолютной беспомощности. Они продолжили свой путь уже в тишине, каждый думая о своём. Омега до сих пор не мог поверить в чудо сегодняшнего дня и надеялся, что они успеют вовремя, и все беды обойдут стороной его племя. Он надеялся, что Чимин выдержит и сможет покормить щенков, надеялся, что Сокджин сможет доносить своё потомство до нужного срока, надеялся, что альфы вскоре вернутся, надеялся, что никто не умрёт от голода в эту зиму. Омега посмотрел в спину высокого альфы. Его смущала нагота мужчины. Чёрный волк был очень красивым. Высокий, длинноногий, с литыми мышцами, тут и там была видна россыпь старых шрамов… что жутковато на самом деле. Красота альфы была хищной — она была дикой. То, что альфа был одичалым, не было сомнений. Немногословен и безэмоционален, его зрачок полностью затапливал радужку, черты лица были довольно резкими, альфа постоянно водил носом по воздуху, а некоторые части тела не могли до конца принять человеческий вид. На руках не сходили острые когти с тёмными пластинами, на холке и конечностях проступала шерсть, даже походка альфы выдавала в нём постоянного жителя леса — неся на себе тушу весом с двух взрослых мужчин, оборотень передвигался абсолютно бесшумно. Но мужчина, несмотря на свою одичалость, оставался на удивление разумным. Как уже показала практика, даже превосходя противника в силе, он не нападёт без веской причины, а слабого не оставит в беде. Альфа сам по себе чудо. Юнги видел тех несчастных, что теряли человека внутри, их поведение даже близко нельзя сравнить с поведением чёрного волка. Было видно, что оборотень всё ещё борется со своим безумием. За размышлениями Юнги не заметил, как альфа замедлился и поравнялся с ним. — Днём… дойдём днём, — глухо произнёс альфа, внимательно следя за омегой. Юнги просиял, на словах мужчины. Не встреть он альфу, то ещё бы охотился, и его улов не сравнился бы и с одной ногой уже пойманного оленя. А теперь днём он уже вернётся в поселение, да ещё и с таким уловом. Надежда и благодарность переполняли сердце омеги. Чонгук продолжал наблюдать за омегой, яркая улыбка парня заставила встрепенуться что-то в груди мужчины. Исповедь омеги не была для него откровением, он изначально предполагал нечто подобное, правда столь удручающее положение поселения его озадачило. То что, по сути, должны контролировать альфы, упало на плечи молодых омег, как уже сказал Юнги, свободных. Молодняк, такой как Юнги, заранее распугивает вокруг себя всю дичь, неудивительно, что племя голодает. На протяжении всего совместного пути, омега всё время витал в своих мыслях и не переставал спотыкаться, кряхтеть и наступать на сухие ветки, не замечая ничего вокруг. Горе-охотник развлекал Чонгука, разбавляя прекрасные пейзажи осенне-зимнего леса неосознанным придумыванием способов распугивания всей живности в округе, перетягивая на себя всё внимание мужчины. Несмотря на силу духа, которую омега проявлял постоянно, сила его тела значительно отличалась. Через несколько часов альфа заметил насколько хрупкому омеге стало тяжелей идти сквозь лес, а уже под утро парень то и дело спотыкался и заваливался в сторону, что не удивительно, ведь они шли всю ночь. Но упрямство заставляло омегу идти дальше. Чонгук был обеспокоен состоянием омеги и постоянно косился на парня, стараясь идти так, чтобы тот не уходил из его поля зрения. Когда солнце полностью взошло альфа, снова сравнялся с омежкой и сообщил: — Через пару часов. Юнги непонимающе поднял взгляд, не сразу поняв значения слов, но, когда до уставшего омеги дошло, в нём как-будто открылось второе дыхание. Несмотря на усталость, теперь лицо омеги освещала красивая улыбка. Видимо, новость о том, что он скоро вернётся домой, придала Юнги энергии, что пробудила в нём интерес к персоне альфы. Если раньше он без повода не лез в беседу с диким зверем, то теперь близость дома придавала ему смелость и на альфу посыпались вопросы: — Как тебя зовут? — Ты действительно дикий? — А как у тебя выходит удерживать контроль? — Это больно? Омега просто не затыкался. Все вопросы и бестактные высказывания в угоду любопытства омежки были абсолютно проигнорированы мужчиной, но и раздражения этим альфа никак не выказывал. Зверь понял, что чрезмерная болтливость помогает парню держаться и идти дальше, как и то, что Юнги даже не ожидает на них ответа, поэтому нескончаемый поток вопросов альфа успешно игнорировал, как жужжание мух. Чуть позже, ближе к полудню, омега затих и начал странно петлять вокруг деревьев, а спустя время остановился у одного и вытащил из корней свёрток. Достав из свёртка одежду, парень отвернулся и начал одеваться. Посмотрев на альфу, омега покраснел, вводя альфу в ступор, затем переведя внимание на одежду, снял с себя кофту и протянул мужчине, промычав: — Ближе к деревне будут встречаться люди, и у нас принято ходить в одежде, обвяжи кофту поверх бедер, прикройся. Мужчина посмотрел на парня как на дурака, прогудев с интонацией похожей на ехидство: — Я дикий, в лесу одежду не носят, — и фыркнув что-то отдалённо похожее на усмешку, прошёл мимо протянутой кофты. В нём также, возможно, заговорили, детские обиды, когда ему в раннем возрасте пришлось покинуть племя и всё, что хоть как-то хранило частичку дома и воспоминаний о нём. Альфа помнил, что в общинах установлены рамки приличия и что их нужно соблюдать, но опять же, в его понимании глупо соблюдать приличия, если он даже не собирается входить в деревню. Он лишь доведёт омегу до ближайшего дома, а там жители сами разберутся с оленем. Его же работа будет на этом выполнена и он вернётся в лес на свою территорию к своей уже привычной жизни волка. Омега быстро нагнал альфу никак не комментируя случившееся. Через пару минут до них стал долетать шум деревни и меж деревьев стали встречаться местные. Было странно наблюдать за поведением тех, кому их парочка встречалась. Многие застывали с выражением шока на лице, а некоторые из этих многих, проснувшись от шока, оборачивались в волков и устремлялись в деревню, поэтому не удивительно, что когда они подошли к деревне, их встречала уже целая толпа. Чонгук напрягся. Юнги не сразу заметил, как дыхание альфы стало резким и быстрым, а глаза, кажется, совсем чёрными — звериными. Поэтому, когда компания взрослых щенков, подобравшаяся к ним слишком близко, начала играться в «кто смелее» и по очереди подходить всё ближе и ближе к дикому альфе, Юнги было собрался приструнить деревенскую бестолочь парой нагоняев по макушкам, но не успел. Из-за спины послышалось утробное рычание, обернувшись, омега в ужасе уставился на полуобернувшуюся пасть. Альфа скалил острые зубы и с рычанием клацал пастью в сторону детей. В этот момент Юнги понял, что забыл с кем всё это время имел дело, альфа был диким. Омега резко развернулся и закрыл собой детей, от страха сердце билось где-то в глотке, ребятня за спиной в ужасе и с визгами удрали в глубь деревни, а обеспокоенные жители подтянулись ближе, чтобы прийти на помощь омежке в любую секунду. Никто не стал перевоплощаться раньше времени, понимая, что любое резкое движение может сорвать одичалого с цепи. Но внимание храброго омежки сейчас было приковано лишь к хищнику перед собой, чёрные провалы глаз и острые зубы на расстоянии вытянутой руки, это всё, что сейчас могло его волновать. — Чт…что ты делаешь? — выдавил из себя до смерти напуганный парень. Но никто не ожидал, что после вопроса альфа моргнёт, как-будто отвлёкся от мысли, а его лицо расслабится, плавно обретая человеческий облик. Мужчина спокойно вздохнул и произнёс: — Я не забавная игрушка. Пусть лучше боятся чудовище, сидя по домам, чем окажутся рядом, когда я действительно разозлюсь и потеряю контроль… «…когда потеряю контроль, — слова альфы эхом проносились в голове Юнги снова и снова». Чёрный волк понимал, что рано или поздно рассудок покинет его, это осознание сжало сердце омеги и ему стало откровенно жаль мужчину. — Юнги!!! Омега обернулся на крик из толпы. Это Чимин и немного неуклюжий из-за своего положения Сокджин прорывались сквозь толпу. Их обеспокоенные и воинственные лица говорили о том, что детские слухи о приходе омеги в компании монстра разнеслись по деревне, и друзья уже мчатся его спасать. Счастье переполнило омегу, с его друзьями всё в порядке. Когда те наконец прорвались сквозь толпу, Юнги бросился в их объятья. Чимин сразу же начал осматривать его на предмет травм. В нём после родов говорят инстинкты защиты щенков, которые он теперь проецирует на всех близких ему людей. Сокджин же, не мигая, смотрел Юнги за спину, он не понаслышке знает об одичалых. Старший брат его папы в детстве чуть не задрал его, когда у мужчины помутился рассудок после смерти пары, этот страх прошёл с ним через всё детство, а теперь его воплощение стоит у друга за спиной. Вокруг стоял шум от перешёптываний толпы. Омега понял, что пора это прекращать, им не нужны лишние волнения в деревне. Заверив друзей, что с ним всё в порядке и он расскажет обо всём позже парень привлёк к себе внимание толпы и обратился к сородичам: — Я рассказал этому альфе о нашем неутешительном положении в деревне, он в курсе о напасти, которая пришла к нам с суровыми зимами и что, если альфы скоро не вернутся, мы начнём умирать от голода, поэтому, когда я встретил его, то попросил, — после этих слов омежка обернулся на альфу, вспоминая свой позорный поступок, благодарно смотря тому в глаза, — помочь нашему племени. Тушу этого оленя, на которого он охотился при нашей встрече, он отдаёт нам, чтобы мы смогли продержаться до возвращения наших альф с охоты. — После слов омеги повисла тишина, никто не знал, как реагировать на подобное заявление. Первым, как всегда, отмер Сокджин обращаясь к альфе: — Это правда? Ты отдашь нам оленя? И что ты попросишь взамен? Учти, в нашей деревне не сезон, и вряд ли ты найдешь себе что-нибудь ценное, — скороговоркой выпалил омега. Мужчина перевёл изучающий взгляд с Юнги к Сокджину и молча уставился на беременного омегу. Последний, растерявшись от прожигающих его чёрных углей, нервно захлопал глазами. Когда уже никто не ждал ответа от альфы, то тот коротко произнес: — Олень ваш. Мужчина молча сгрузил тушу с плеча на землю, под уже радостные перешёптывания и редкие восклицания, развернулся и направился в сторону леса. Ему здесь делать больше нечего, в голову закралась запоздалая мысль. «Всё же нужно было во время ночного привала попробовать свежей оленинки, хоть на зубок, — легко вздохнув уже бесполезным мыслям, Чонгук начал прикидывать в какую сторону лучше направиться, вспоминая где ещё может водиться дичь». До зимы ещё есть время, и стоит по полной использовать оставшееся, направив всё своё внимание на охоту и пополнение запасов на зиму. Чон уже было собрался перекинуться в волка, чтобы побыстрее уйти от поселения оборотней, как его окликнули. — Альфа! — В его сторону бежал Юнги. — Ты… ты просто уходишь? Но разве мы не должны отблагодарить тебя? Мы никогда не сможем отплатить тебе, ведь ты спас нас… ты спас меня… Если честно, из меня никудышный оборотень. Когда я случайно вышел на тебя, я уже успел заблудиться… — усмехнулся омега, — нечаянно отбился от тропы… Конечно, рано или поздно я бы нашёл дорогу назад, но… я отчаялся и уже хотел принять это, ну знаешь, — парень понял взгляд на мужчину, — как знак того, что мне стоит сгинуть в лесу, и твоё появление стало настоящим чудом для меня. Тогда я решил, что должен бороться не смотря ни на что, — Юнги было стыдно признаваться в подобном, но он хотел отплатить альфе хотя бы честностью. — Я никогда не забуду твоей доброты, спасибо тебе большое, Альфа. Омега склонил голову в качестве уважения, но тут же вскинул, когда услышал чужой голос. — Чонгук… Меня зовут Чон Чонгук — больше ничего не говоря, мужчина обратился в волка и скрылся в лесу.