Всё и немножко больше

      Что-то в поведении Джено в последнее время было не так. Ренджун, пожалуй, заподозрил бы проблемы на работе, если бы Джено не сидел за соседним столом и тыкал пальцами в клавиатуру ноутбука. Пушистые уши его стояли на голове, словно локаторы, и тяжёлое выражение в духе «не влезай — убьёт» сползало с лица только тогда, когда взгляд его поднимался, чтобы коснуться Ренджуна. Вот и сейчас лицо Джено мгновенно потеплело, и глаза сощурились, превращаясь в прелестные полумесяцы — он махнул растопыренной ладонью и шепнул робко, влюблённо:       — Привет, — так, как делал всякий раз, когда не знал, что сказать, и ренджуново сердце привычно сладко ёкнуло.       Что могло Джено беспокоить? В отношениях явно было всё стабильно. Может, родители?       В задумчивости Ренджун прикусил кончик ручки, и чужой взгляд тут же примагнитился туда. Джено вздохнул, и рот его приоткрылся — он выглядел таким очаровательно сосредоточенным, что Ренджуну тут же захотелось узнать, о чём Джено сейчас так усиленно размышляет, но спросить он не успел. Мелкий стажёр Джисон, прилипший к нему, словно цыпленок к своей мамочке, ещё в первый день стажировки, подкрался со спины, цапнул за рукав и подлез под бок:       — Хён, уже обед. Пожалуйста, давай закажем бургеры?       Джисон был ничего не знающим и неуклюжим, но таким милым, что все его обожали — Джено не был исключением, и частенько угощал его, брал на велопрогулки по выходным и зазывал в качалку, а ещё нередко вместе играл в онлайн игры. Но сегодня явно было что-то не так: вместо того, чтобы привычно спросить, какой именно бургер хочет мелкий, Джено резко встал, едва не опрокидывая стул. Низкий, грудной рык взвился, полоснул воздух — Ренджун вздрогнул всем телом, уронил телефон с открытым меню ближайшей фастфудной.       — Джисон, руки убери, — упёршись ладонями в столешницу, Джено склонился ниже, и на лице его прорезался гневный оскал.       Он будто вот-вот готовился кинуться на них, ударить, и Джисон, перепуганный и ничего не понимающий, лишь больше притиснулся под бок. Его била мелкая дрожь, и Ренджун ослабил галстук, нервно рассмеялся:       — Ты чего?.. Это же Джисон.       Немигая Джено смотрел на них пару долгих секунд, за которые Ренджун успел почти испугаться — ещё мгновение, и он действительно ощутил бы этот холодок, щекочущий внутренности. Но тут Джено моргнул, и краска вдруг прилила к его лицу. Он вышел из-за стола, склонил голову вниз и запустил пальцы в волосы, растрепывая их:       — Д-да. Да, точно. Не знаю, что на меня нашло.       Что это такое всё же было, Ренджун так и не выяснил: на работе было не до того из-за обеда и очередной истерики начальства на тему «вы идиоты и мы ничего не успеваем», а дома Джено даже не дал ему снять ботинки, усадил на тумбочку и поцеловал так, что ноги превратились в желе. Руки его мгновенно нашли свой путь к ширинке, и Ренджун, ловя пересохшими губами воздух, выгнулся:       — Притормози, детка, — пробормотал он, но тут же сорвался на стон, когда Джено сжал длинные, горячие пальцы на быстро твердеющем члене. — М-мы же ещё в душе не были!       — Зачем нам в душ? — Джено прихватил губами кожу на шее, сжал на ней зубы, явно оставляя метку. — Я хочу сделать тебе хорошо. Весь день думал об этом. О том, какой ты горячий внутри, и как сладко стонешь и сжимаешься, когда кончаешь.       Обжигающая волна захлестнула Ренджуна, он прижался ближе к чужому крепкому телу, сжал пальцы в дженовых волосах и выдохнул в красные, приоткрытые губы:       — Душ, я сказал. Будь хорошим мальчиком, и тогда я позволю тебе взять меня.       Секс в тот раз случился дважды: в душе, куда Джено прорвался, скуля и используя нечестный прием в виде милых глазок, а потом на кровати в спальне. Конечно, после того «секс-тренинга для щеночка», что Ренджун для него устроил, уверенности в своих силах в постели у Джено существенно прибавилось, ведь теперь он мог трахать его долго, со вкусом, контролируя темп и угол и шепча на ухо всякие очаровательные непристойности. Впрочем, это лёгкое нахальство ему даже шло: Ренджун знал, что для него Джено всё равно готов будет превратиться в послушного малыша по щелчку пальцев, хотя и пытался теперь порой перехватить контроль. Ведь даже в контроле этом была такая безграничная любовь, желание доставить удовольствие и сделать счастливым — Ренджун заснул сытым, полным сладостью этой близости по самую макушку, и даже не стал сопротивляться, когда Джено оплел его всеми своими длинными, тёплыми конечностями, не смотря на жаркую погоду.       В общем, после того случая даже было пару дней спокойствия. Относительного, ведь Джено вдруг решил, что это отличная идея каждый раз проходя мимо уборной заталкивать туда Ренджуна для сеанса поцелуев и чего покрепче, после чего Ренджун вываливался в коридор с опухшими губами, блестящими возбуждением глазами и мятой рубашкой, и судорожно гадал, не слишком ли по ним видно, чем они там занимались. Джено выглядел самодовольным, будто именно что хотел, чтобы все знали. А ещё он выглядел голодным. Так, будто не он минуту назад имел ренджунову ладонь в штанах, которые удалось не испачкать лишь чудом. Джено садился за свой стол и глядел-глядел-глядел бессовестными глазищами, рот красный облизывал и вздыхал тихонько, сладко-тоскливо, заставляя просыпаться кусачие мурашки внизу живота.       Джисон, кстати, после того раза так перепугался, что ближе, чем на метр к Ренджуну не рисковал подходить: он моргал своими чёрными глазами-пуговками и старательно держал ладони в карманах, опасливо косясь в сторону Джено. Джено делал вид, что ничего не замечает. Ренджун извинялся перед Джисоном который раз, и сокрушенно качал головой, принимаясь высказывать Джено, который старательно слушал, хлопал ресницами и строил невинный вид лишь для того, чтобы минутой спустя незаметно уложить наглую, тёплую ладонь Ренджуну на задницу. Кажется, все потихоньку уже начинали что-то подозревать, и даже держаться от них обоих подальше — Джено так многозначительно зыркал по сторонам, будто действительно рассматривал возможность кому-то голову открутить за один лишь разговор с Ренджуном, и тот был страшно рад, когда начались выходные. Пожалуй, стоило показать Джено доктору и сдать анализы на гормоны, раз уж тот отказывался признаваться, в чём причина подобного аномального поведения. А пока стоило запереть этого ревнивого пёсика дома, чтобы чего не вышло.       Ничего не вышло, но вполне себе вошло: Ренджун вспомнил о том, что договорился на двойное свидание-тусовку с Донхёком и Марком лишь тогда, когда раздался звонок в дверь. Может, в силу обстоятельств последних дней стоило всё отменить, но ведь это были их близкие друзья, давно и прочно состоящие в отношениях, и Джено вряд ли стал бы испытывать к ним ревность. Ведь так?       Марк, широко улыбающийся и держащий подмышкой арбуз, привычно обнял Ренджуна на пороге. Он не успел сказать ничего, кроме «Привет, а Донхёк там…», как Джено притиснул его к стенке, держа предплечье у подбородка так, что давил на шею — и неслабо, если судить по чужому медленно краснеющему лицу. Арбуз громко шлёпнулся на пол, раскалываясь пополам, и Ренджуну захотелось схватиться за голову. Уши Джено были прижаты плотно к волосам, подбородок затвердел от гнева и хвост стоял напряжённо прямо.       — Не смей трогать.       Это было не просто предупреждение, а указание, граничащее с угрозой. Марк мирно поднял вверх ладони, и лицо его, удивлённое и виноватое, побледнело, стоило Джено слегка ослабить хватку:       — Я… да я ничего, Джено. Я не хотел обидеть тебя или Ренджуна. Прости.       Боже, это был полный кошмар: Джено заставил его извиняться за обычное проявление дружеской привязанности, и осознание этого привело Ренджуна в бешенство. Он дёрнул Джено за майку — чуть сильнее, чем было необходимо, — послышался треск и удивленный вздох. От неожиданности Джено шлёпнулся на пол, мгновенно теряя запал, заскулил и обиженно посмотрел на Ренджуна. Нижняя губа его дрожала, он накрыл ладонью дырку на боку, там, где разошелся шов и ухватился за ренджуновы шорты.       Так их и застал Донхёк — Ренджуна держащегося за шорты в попытках оставить их на своём законном месте, Джено на коленях перед ним и нервно хихикающего Марка у стены, всего красного от неловкости и смущения. Собственно, Ренджун появления лучшего друга не заметил: он всё пытался отвоевать нижнюю часть одежды у своего ушастого бойфренда, когда дверь бесшумно открылась.       — У нас что, намечается горячая групповушка? — мурлыкнул знакомый голос на ухо, и за ним последовал влажный поцелуй в шею. — Я не против, но могли бы и заранее предупредить, я бы быстрее нашел парковочное место.       Зря. Вот зря Донхёк это сделал — Ренджун почти физически ощутил, как над ними сгущаются тучи. Он пискнул, но на этот раз вовсе не от специфического чувства юмора лучшего друга: Джено вдруг прекратил скулить. Его пальцы, до этого по-детски цепляющиеся за ткань шортов, сжались вдруг на бёдрах, выдавливая из Ренджуна вздох. Ярость в чужих глазах была ледяной, обжигающей — Ренджун попятился, наблюдая, как Джено медленно встаёт, оглядывая Донхёка с ног до головы так, будто выбирал место, куда вгрызться клыками. И тот, всё ещё не осознающий той ситуации, в которой они все очутились, фыркнул:       — Хей, я пошутил. Не кипятись, мачо. Никто на задницу твоего драгоценного Ренджуни не покушается, — он замахал и рассмеялся, и Ренджун понадеялся, было, что конфликт будет разрешен, как этот идиот добавил: — Разве что ты сам предлагаешь.       Пожалуй, только шестое чувство, позволяющее Ренджуну прочесть мысли Джено ещё до того, как тот сам успеет их подумать, было причиной того, что когда Джено прыгнул, Ренджун оказался у него на пути. Паника туманила рассудок, Ренджун вцепился в бока своего озверевшего парня, и сам себе удивился, когда зашипел, и впился зубами в чувствительное местечко в изгибе чужой шеи. Боже, это был просто кошмар, и Ренджуну заранее было стыдно — уж он-то оправдать подобное поведение наличием животных генов никак не мог. Впрочем, погрязнуть в этом чувстве он не успел: Джено зарычал, отпуская Донхёка, и что-то новое скользнуло в его тоне, низком и влажном, и вибрирующие мурашки вспыхнули внутри, разбежались по телу и подломили ноги в коленках. Напряжённое тело прижало Ренджуна к стене, вышибая дух, бедро протиснулось между ног и горячий, влажный язык прочертил дорожку по уху:       — Ты моя пара, Ренджун. Ты только мой.       Дыхание перехватило, и сердце подскочило, забилось в горле. Это было пугающе и притягательно, и Ренджун упёрся ладонями в чужие плечи, но они не дрогнули. Джено мазнул пальцами по шее, стирая выступившую кровь — всё же укус оказался сильнее, чем хотелось бы, и Ренджун виновато охнул. Надо было что-то сказать.       — Твою мать, вот это ролевухи у народа! — раздалось восхищённое со стороны. — Нам уйти или как, мы в роли зрителей?       — Ещё слово, и я разорву ему глотку, — ровным тоном сообщил Джено. Он откинул прядку волос от лица Ренджуна, не сводя с него взгляда, и Ренджун вдруг понял, что это было вовсе не преувеличение.       Начинался какой-то чёртов Зверополис, и его ласковый Джено вдруг превратился в сексуального дикого волка — мысль была такой смешной и ничерта не смешной одновременно, и потому Ренджун предложил:       — Хёк, просто выметайтесь уже! Не видишь, что ли: у него сейчас крышу сорвёт. И скинь номер твоего знакомого гибридного терапевта, очень прошу.       Он не мог перестать смотреть на Джено. Чужие глаза были подернуты мутной пеленой, будто в полусне или сильном возбуждении, и что-то, упирающееся Ренджуну в живот, подсказывало, что дело было в последнем. Но с чего Джено вот так заводиться с полоборота? Подумать об этом Ренджуну не дали: стоило двери за спинами друзей закрыться, Джено поцеловал его глубоко и поспешно, так, будто из последних сил держался всё это время. Был он несколько более требовательным и жадным, чем обычно, и его большие ладони, хаотично ощупывающие Ренджуна, будто силясь удостовериться в том, что он в порядке, оставляли обжигающие отпечатки даже через ткань футболки.       — В спальню? — выдохнул Ренджун, когда удалось оторваться от поцелуя. Он выгнулся и застонал, когда Джено припал к его шее, слабо прикусил кожу и принялся вылизывать оставленную метку.       — Я так люблю тебя, я люблю тебя, — пробормотал он лихорадочно, дробя сердце Ренджуна в сладостную, карамельную пудру. — Пожалуйста, будь только со мной.       — Я только с тобой, детка.       Ренджун потянул его за волосы, заставляя поднять голову, погладил по щеке, и Джено припал к нему, зажмурился. На секунду он даже стал выглядеть невинно — нежный ангел, держащий в ласковых руках ренджуново сердце, — но вдруг лизнул широко вдоль ладони, втянул указательный палец в свой горячий, влажный рот. Он отстранился с неприличным, мокрым звуком, и упал на колени, одним движением стягивая чужие штаны вместе с бельём, и в следующую секунду Ренджун захлебнулся стоном, когда оказался плотно и глубоко. Джено сглотнул. Он часто заморгал, силясь справиться с внезапным давлением в горле, крепко сжал ладони на чужих бёдрах, будто знал, как сильно коленки Ренджуна трясутся, а потом двинул головой ещё, и ещё раз.       — Если… если продолжишь в таком темпе, я кончу, — собственный голос показался Ренджуну высоким и слабым, и Джено отстранился, влажно лизнув головку напоследок.       — Давай, но у меня на тебя большие планы.       Слышать это от Джено, того самого Джено, что нуждался в как минимум часе на «перезагрузку», было забавно, и потому Ренджун фыркнул, но тут же подавился вздохом, когда Джено подхватил его на руки, чтобы внести в спальню и положить на постель.       — Большие планы? — он чмокнул чужой нос, и Джено очаровательно нахмурился. — Неужели ты собираешься сделать это за троих? Раз уж выгнал Донхёка и Марка.       Это должно было прозвучать, как шутка, и ей оно и было. Но вот Джено в своём странном, новом состоянии шутки воспринимать, по-видимому, отказывался.       — Я могу дать тебе намного больше, чем кто угодно.       Он прижал Ренджуна к постели крепко, сдернул его футболку и жарко лизнул вдоль груди, закружил языком вокруг соска. Его скользкие от лубриканта пальцы толкнулись вдруг внутрь, и Ренджун поёрзал, удивлённо всхлипывая: обычно Джено тратил очень много времени на предварительные ласки — видимо, по старой привычке, — и Ренджун скрыто мечтал о том, чтобы тот однажды отбросил в сторону долгие прелюдии и перешёл к главному блюду с эгоистичной поспешностью. Подушечки чужих пальцев надавили внутри на сладкую точку, и Ренджун вскрикнул, ловя вспышки перед глазами, и не успел даже подумать о том, чтобы попросить Джено заканчивать и взять его, как тот отодвинулся, поспешно смазал себя и толкнулся внутрь.       — Никто, — он двинулся резко и отрывисто, — никто не будет прикасаться к тебе, кроме меня.       Он сразу взял сильный, быстрый темп, и Ренджун задохнулся удовольствием. В чужих глазах был огонь и страстный, сладкий гнев — Ренджун плавился от его обжигающего касания, чувствовал себя податливым и слабым, беззащитным перед дробящим кости жаром. Джено обнимал его, прижимался тесно, и сердце от близости его билось так сильно, что стучало словно во всём теле — Ренджун вздрогнул, натягиваясь, словно струна, когда давящее тепло внутри вдруг взорвалось, плеснуло горячо и влажно. Джено простонал, уронил голову ему на плечо и жарко задышал в шею, ловя ртом разбегающиеся мурашки на коже. Ренджун всё ещё оставался болезненно твёрдым, он пошевелился, невольно подаваясь навстречу чужому неспавшему возбуждению, и почувствовал, как внутри всё скользит.       — Ты… не надел презерватив, — шепнул он задушенно, и собственные слова будто выдавили из груди остатки воздуха.       Джено кончил внутрь. Ренджун ощущал итог его удовольствия глубоко внутри себя — это была словно метка принадлежности, интимная и откровенная, и горячечные вспышки напряжения бежали по крови от одной лишь мысли об этом.       — Прости, — Джено едва заметно напрягся, но не двинулся, чтобы выйти, и Ренджун погладил его по спине.       — Это ничего. Я не против.       Конечно, они раньше этого не обговаривали, но не то, чтобы Ренджун был против незащищённого секса: они встречались уже несколько лет и были друг для друга единственными партнёрами, так что можно было не опасаться нехороших болячек. К тому же, не было ничего плохого в том, чтобы иногда сделать вещи немного более грязными — ощущать семя Джено внутри оказалось неожиданно горячо, и Ренджун смутился собственого желания повторить этот опыт.       — Ты не против? — повторил Джено уже совсем другим, влажным и низким голосом. Он поднял голову, упёрся в постель коленом и двинулся вдруг снова, заставляя вдох застрять в горле. — Значит, я могу наполнить тебя? Брать, пока ты не станешь таким мокрым, что испачкаешь простыни, и будешь чувствовать меня в себе даже тогда, когда я выйду.       Горячая волна окатила Ренджуна целиком, он сжался, впиваясь коленками в чужие бока и, комкая простыни, едва смог выдавить:       — Какого…       Джено толкнулся снова, и был он таким твёрдым, будто не кончил минуту назад. Он облизнул зацелованные губы и в противовес своим словам нежно, влюбленно улыбнулся:       — Давай, Ренджуни. Скажи это. Скажи, что хочешь, чтобы я наполнил тебя.       Это было горячо и стыдно, и неожиданно притягательно — собственническая сторона Джено, разговаривающего грязно и сладко, и Ренджун, не в силах остановить бьющую его электричеством дрожь, развёл ноги в стороны, накрыл ладонью лицо:       — Что ты со мной делаешь…       — Я люблю тебя, — шепнул Джено.       Левая рука его прижала бедро Ренджуна к постели, раскрывая ещё больше, а правая нежно отвела в сторону чужую ладонь. Джено хотел видеть, что ему хорошо. Видеть, как редкое, непрошенное смущение проступает румянцем на его лице.       — Скажи это, и получишь всё, что у меня есть, всего меня.       Он оставил короткий поцелуй на розовой щеке, и Ренджун зажмурился, на одном дыхании пробормотал:       — Наполни меня, Джено. Я так хочу тебя!..       Он мучительно страстно желал получить всё, что Джено хотел и мог дать ему — и ох, тот дал. Всё, и немножко больше. Его ритмичные, сильные движения, те влажные, громкие звуки, что сопровождали их, литые мышцы под пальцами — Ренджун так быстро подобрался к черте блаженства, что едва не сошёл с ума, когда у основания его член крепко передавили, заставляя заметаться по этой мучительно сладкой черте.       — Ты хочешь кончить? — Ренджун закивал так часто, как только мог, и Джено ласково заправил ему за ухо выбившуюся прядку волос. — Потерпи ещё чуть-чуть. В тебе недостаточно много меня.       Острое возбуждение укололо Ренджуна резко и безжалостно, он сжался весь, и Джено простонал, подаваясь навстречу и выплескиваясь горячо внутри. Ренджуна било мелкой дрожью, он едва мог думать от сводящего с ума возбуждения. Он слепо нашёл чужие губы, но сконцентрироваться на них так и не смог, осел на подушку, позволяя целовать себя. Всё внутри было таким чувствительным, что каждое блаженное движение граничило с болью. Слёзы скапливались под ресницами, Ренджун беспомощно потянулся к Джено, продираясь через спазм в горле:       — Джено!.. Джено, пожалуйста!       Он так страстно нуждался в том, чтобы кончить, что всё сознание его концентрировалось на этой невыносимо близкой и будто бы недостижимой черте, Ренджуну казалось, что если сию секунду он не получит ещё, то попросту взорвется, расплачется — он всхлипнул, ощущая, как горячая влага режет глаза и пачкает щёки, и Джено охнул, нежно коснулся губами его век:       — Прости, прости, я сейчас, — он подхватил его ноги, закидывая себе на плечи, прижал Ренджуна к постели, чтобы задвигаться снова, и на этот раз Ренджуна словно переломало этим удовольствием пополам.       Он выгнулся, вскрикнул, кончая так сильно, что весь погрузился в ослепительно белый свет. Каждый нерв в теле пел, тянулся и вибрировал, и это было так хорошо, что делалось больно — он заплакал, но слёзы эти были слезами высвобождения, сладкими и долгожданными. Наверное, он пугал Джено, но остановиться никак не мог, и будто со стороны слушал свои сбивчивые всхлипы. Джено бормотал что-то успокоительное, виноватое — он осторожно вышел, прижался сбоку и всё гладил его лицо, стирая слёзы.       — Тебе больно, Ренджун? Я сделал больно? Прости меня, прости, прости, — Ренджун запустил онемевшие пальцы в его волосы, погладил прижатые к голове пушистые уши.       — Нет. Хорошо.       На большее он сейчас был не способен, но знал, что Джено явно подобное не могло убедить, и потому добавил:       — Я люблю тебя. Но что это было?       — Я очень-очень люблю тебя, — шепнул на ухо Джено, расслабляясь. — Это… — он замялся, принялся рисовать круги на ренджуновом плече, — мне немножко отменили супрессанты. Доктор сказал, гормональный фон стабилизировался, и в них больше нет необходимости. Но теперь у меня странное настроение, особенно в период гона. Сложно сдерживаться. Прости. Я старался, но почему-то когда кто-то пытается стать к тебе ближе, меня это злит и пугает. Как будто ты можешь уйти, оставить меня. Я знаю, это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я был очень плохим, да? Ты теперь сердишься? — он выглядел несчастным, молящим о прощении (и было за что извиняться, по правде говоря), но после такого потрясающего секса злиться на него Ренджун был совершенно не способен.       — Значит, гон, — фыркнул Ренджун. Он перекатился на постели так, чтобы закинуть на Джено руку. — Большой злой волк, да? Я никуда не уйду, детка. Но мне интересно, это именно из-за гона ты оказался таким болтливым?       Джено вздохнул, прижался губами к его лбу в коротком поцелуе:       — Ренджун, я и правда хочу подарить тебе всё, весь мир. И всегда быть рядом.       Он выпутался из объятий и встал с кровати, и Ренджун захныкал, слепо потянулся к нему, требуя вернуться. Но что-то бархатное ткнулось ему в ладонь, заставляя открыть глаза и нахмуриться: Джено стоял рядом на коленях, держа в руках коробочку из ювелирного. Ренджун осоловело моргнул, приподнялся на локтях. Неужели он пропустил какую-то важную дату? Вроде бы календарь в смартфоне не уведомлял ни об одной, но вот был Джено, перед ним на коленях, и в руках у него находился подарок. Джено выглядел таким решительным и вместе с тем беззащитно откровенным, будто вот-вот собирался вручить драгоценную, скрытую часть своей души — это было мило, и так по-дженовски: объясняться в чувствах тогда, когда хочется, не глядя на обстоятельства. А ведь он был всё ещё не одет, с взъерошенными волосами и с налившейся синевой меткой укуса на шее — а выглядел так серьёзно, будто собирался делать предложение.       — Ты выйдешь за меня?       На белой атласной подушечке внутри коробки лежало два кольца. Ренджун сел так резко, что упал с кровати. Но падать ему было не страшно. Он знал: Джено всегда будет рядом, чтобы подхватить его.