Школьная жизнь ужасна, пока не появляется друг.

— Твою мать! Блять! Что тут произошло?! — послышался громкий крик, оперативника, когда дверь выбили. Кажется перед их глазами предстала самая настоящая кровавая баня. Собака, которая лежала практически мертвая, только из её живота, продолжала течь кровь, сам мужчина, сидел, на полу, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение ноги, Витя, который кажется подавал хоть какие-то признаки жизни, а рядом с ним неподвижно Аделина, смотря стеклянными глазами в потолок. — Девчонку, ещё можно спасти? — Проверяй пульс, может шанс ещё есть. Мужчина только исполнил указание, пытаясь прощупывать пульс. — Очень слабый. — Так, тащи этих двоих, живо! Нам ещё надо будет понять, какого чёрта тут произошло. Аделина пришла в себя уже в больнице, пальцами потрогала горло, и ощутила противный шрам. Первая мысль, которая появилась, когда она смотрела в белый, как молоко потолок, что с Витей. Повернула голову в сторону, и испуганно вздрогнула от неожиданности. На стуле подле неё сидел Валерий. — Пап, — тяжело протянула она. — Что ты тут делаешь? — Деля, — он только тяжело вздохнул. — Как же мы испугались за вас, чёрт возьми. Что там у вас произошло? Как вы вообще к нему угодили, расскажи. — Это всё из-за конкурса, нас жёстко подставили на нём, вот мы и решили хоть немного отвлечься, ну а потом, какой-то чувак начал спрашивать продаю ли я дурь, ну конечно ответила, что был за мной такой грешок, ну а потом мы оказались у него на квартире. Ну он и давай нам говорить, что от моей наркоты его сестра отъехала, а потом говорит, хотите жизнь друг другу сохранить, значит убейте себе. Витя, тоже решил так поступить? Пап, он хоть живой? — в её глазах появился страх. — Жив, жив, Дель, только теперь на вас думают все, что это вы, решили с ним так обойтись, а сами… — Чего? Ну ты же даш ход, этой версии. — Я думаю сами всё поймут, а если нет, то я им помогу это понять. В больнице они провели практически все каникулы, с регулярными допросами милиции, которая максимально пыталась повесить на ребят вся вину, но не вышло. Первый день второй четверти, начался с омерзительного телефонного звонка. Дверь её комнаты аккуратно открыл Валерий. — Деля, тебе тут Алина звонит. — Сколько времени, пап? — сонным голосом спросила она. — Сейчас будильник зазвонит, — ответил мужчина. — Ага, сейчас подойду, — она кое-как поднялась с кровати и прошла в холл. — Алло, Алин. — Дель, нам надо встретиться, срочно. Мне сегодня звонили, сказали, что нашли того мудака, но разговор мать услышала, наорала на меня, сказала, что я паскуда, которая его решила подставить, Дель, скажи всем, что встречаемся на крыши, — плакала девушка в трубку. — Алин, хорошо, я звоню Вите и Даше. Всё, окей, я звоню, — она кинула трубку и сразу набрала парня. — Вить, срочно! Поднимаемся и бежим в школу! На крыше встречаемся! — Дель, чего ты кричишь, с утра по-раньше? Что случилось? Сколько времени вообще? — Алина, от матери получила, за то что заяву накатала, давай дуем, в школу, позвони Даше. — Школааааа. Твою мать, каникулы закончились. — Потом будешь матерей вспоминать, поднимайся, давай! — Да я поднимаюсь… Алина тебя что ли с утра укусила? Аделина быстро оделась, теперь же обычная кожанка, сменилась кожанкой с меховым капюшоном. Тонкую шею обматывал тонкий фиолетовый шарфик, все те ботильоны. Схватила рюкзак, в последней момент прихватила пачку сигарет и даже не попрощавшись убежала. К школе пришла самой первой, хоть они и не сговаривались, ко скольки придут, но каждый сам для себя понимал, что где-то в восемь десять, все будут на месте. Сейчас было аж без двадцати восемь. Было ещё тридцать минут, чтобы начать скидывать то, что набрала в больнице. В больнице в неё практически насильно пихали еду, пока она не укусила медсестру, которая пыталась её накормить, попытки не прекращались. Она уже взвешивалась, плюс триста грамм, а это очень много. Надо сбрасывать. Кинула портфель куда-то далеко под дерево, тяжело вздохнула и побежала вокруг стадиона. Типичные восемь кругов, снова вернулись. Да, в ноябре это делать, в сто раз неудобнее, снег, скользко. Потом резко дала пощечину, это не оправдание, жирная мразь, беги давай. Есть тридцать минут, чтобы воспользоваться этим временем. Главное, чтобы никто не видел, чем она занимается, а то зрелище, комичное, жируха пытается заниматься спортом. Только, почему это ощущение всё ещё с ней? Как будто наказывает себя за что-то. Завидев на седьмом круге, знакомую фигуру вдалеке, моментально остановилась и взяв рюкзак полетела на крышу. На крыше попыталась принять непринужденный вид, достала сигарету и затянулась, на крышу осторожно взобралась Алина. — Привет, — она неловко поздоровалась и села рядом. — Привет, — Деля только обняла её. — Рассказывай, что произошло. — Да чего рассказывать-то? Проснулась я утром, уже начала собираться в школу, тут звонок, ну мне говорят, что нашли моего насильника. А мать все услышала, сказала, что я полная мразь, и что я мальчика подставила, — на этом моменте она не выдержала и отчаянно разрыдалась. На этом моменте, на крышу поднялись Витя и Даша и тут же примкнули к подруге, также крепко её обнимая. — Что теперь делать-то? — непонимающе проговорила Холодова, испуганным взглядом, оглядывая друзей. — Что делать, что делать, идти в ментовку и насильника нашего узнать, — проговорила Деля, пытаясь делать голос, как можно суше, но у неё это откровенно плохо вышло. — В-вместе? — дрожащим голосом спросила Алина. — Вместе, все вместе пойдём туда, посмотрим, кто есть, кто, — она злобно сжала зубы и ей показалось, что она даже услышала их скрежет. Алина только тяжело дышит и всматривается в тёмное небо. Ещё и мать утром услышала их разговор, она же делала всё для того, чтобы она не догадалась, кто звонит. Тихо говорила, практически шепотом, но видимо какая-то хрень по типу женской интуиции, дала понять Марии, что разговор идёт у неё не с лучшей подружкой. Так, зачем сразу было начинать орать? Она, конечно знала, что мать ей ещё тогда не поверила. Ладно, это она проглотила, но теперь, она просто была в каком-то шоке, что утром она услыша такой дикий ор. Мать кричала, что с ума ли она сошла, так сильно подставлять мальчика, только из-за того, что он не оплатил ей услуги. Говорила, что если клиент не заплатил, это не значит, что он насильник. Потом начала говорить, что Деля недалеко ушла от неё, две шлюхи. На этом её и прорвало, и она в слезах убежала. Нет, она знала, что мать будет недовольна, но чтоб настолько. Кто теперь будет блин её защищать, кто будет давать ту необходимую поддержку? Она думала, что мать всё поймёт, поверит, но теперь всё стало ещё хуже. Теперь начнётся суд с вечными дёрганьями, наверняка ещё придут в школу, об этом узнает весь город, и что потом, будет всё только хуже. Зря, они всё это затеяли, ещё видеть его сегодня, потом в суде. Просто было так больно, что мать от неё отвернулась, мамы же они должны быть на стороне своих детей, а не против их. Она ещё понимала бы, если бы она убила кого-то, и мать встала бы против неё, тут всё понятно, но её ИЗНАСИЛОВАЛИ неужели ничего человеческого в ней не проснулось? Хотя может ничего человеческого в ней не было изначально, у них всё было практически, как у Дели, только без жуткого физического и психологического насилия. У них было равнодушие. Просто пока она работала проституткой, ничего этого не замечала, ей хватало той любви, которую ей дарили клиенты, и она наивно полагала, что и в отношениях с Марией у них всё хорошо, но нет, просто любовь клиентов автоматом проецировалась и на мать, на самом деле у них всё было холодно. То ли мать, погрязла в работе у неё не было на неё, то ли, в принципе не любила. Наверно просто не любила, тоже не была желанным ребенком, и поэтому отношений по сути не было. Были очень холодные отношения, про спрашивания дел друг друга, на этом все огрнаичилось. Но, как можно было не понять её сейчас, не поддержать? Просто теперь не хотелось жить с ней. После того, как вскрылось, что она стала проституткой, мать кажется потеряла все те небольшие теплые чувства к ней. Смотрела просто, как на мусор. Конечно, ей ведь было просто стыдно, что не уследила, что все теперь соседи косятся и говорят. И говорят про обеих. Вот и обрила её, как будто пытаясь показать, вот смотрите, я и наказать могу, понимаю, что плохо. Теперь на неё осталась только злость и презрение, может она злилась на себя, что не могла углядеть? А может на неё, просто ей было мерзко от Алины, они теперь практически не общались. Мать только что-то говорила, каким-то мерзким тоном. Просто жить с ней не хотелось, но уйти от неё было некуда, просто замкнутый круг, вот бы мать завела себя мужа, и он оказался, как Делькин отчим, можно было бы к нему переехать. Медленно встали с крыши и побрели в класс. Новикова машинально развернула записку, только тяжело вздохнула, услышав хихиканье Гоши с Алисой «Жирная шлюха! Жирная шлюха со шрамом!». Аделина только поджала губы, и лишь натянула водолазку по-лучше, хотя, какой толк, шрам, который теперь никогда не заживет, будет виден всегда. Молча побрели из школы, к участку. Каждый думал о том, что сейчас будет, но мысли и чувства были у всех примерно одинаковые, какой-то страх и сомнение. Неужели, они всё-таки его нашли за две недели. А что если он, то что будет дальше? Его будут допрашивать, потом мучить вопросами Алины, потом суд и государственный адвокат, этого мудиле? Да, ему ещё и адвокат полагается, лучше бы Алине его дали, но ведь нет, всё для преступников! А жертвы давайте как-нибудь сами за свои кровные, которых нет. Дверь участка противно скрипнула, когда они вошли вовнутрь. В нос ударил запах сигаретного дыма. — О, какой дружной компанией явились, — посмеялся оперативник, но увидев грозный взгляд Аделины, вмиг замолчал. — Идите, смотрите своего, — он кивнул Холодовой и она покорно пошла за другим мужчиной. — Да, как искать тувинцев, так мы не хотим, боимся их родственников в органах, а как русских, так пожалуйста, — не удержалась от сарказма Деля. — Слышь, радуйся, что мы вообще нашли! — Слышь, радуйся, что я своего отца не привлекла, чтобы он на тебя заяву накатал, знаешь, что с такими, как ты в тюрячке делают? Мужчина лишь потупился, опуская глаза. Ситуацию спасла Алина, которая тихо вышла из комнатки и прижалась к Деле. — Он, — тихо сказала она, поджимая губы и смотря вниз. — Будем беседовать с ним сегодня, допросим его. Всё, давайте идите отсюда, позвоним тебе, как понадобишься, — он обращается к Холодовой. Они сидели на крыше, прижавшись к друг другу и передавай одну сигарету по кругу, Алина только кашляла, Витя же морщился, пробуя сдерживаться. Теперь ещё суд, надо будет снова видеть этого ублюдка, который будет сидеть весь при параде со своим адвокатишкой, которой всеми силами будет его защищать и говорить фразы «Ну дайте ему условна. Ну пусть он просто исполнительные работы получит. Она же сама сказала, что пусть он занимается сексом с ней, значит дала согласие, чего она на него говорит». Мерзко! А что если правда так выгородить его смогут? Ну она сама виновата, дала ему согласие. Он же не принуждал её, а хотя стоп, принуждал, но она сама сказала, чтобы он это сделал. Оправдан! А потом ещё весь город об этом заговорит, и запестрят в газетах заголовки «Сучка не захочет, кобель не вскочет!» «Малолетка пытается посадить мужчину за секс?» «Изнасилование? Или плоха скрытая ложь, только за то, что не дал?». Ещё и в школе начнут обсуждать. Хана всем. Алине ведь прихода не дадут, да теперь некому прохода будет. Травля только усилится, а зная их учителей, они тоже захотят вставить свои пять копеек. Какая-нибудь чокнутая Елена Степановна, точно при всех это обсудит, да и девчонки крайними окажутся. Ей же всё это ещё рассказывать. Наверняка там будет вопросы из серии: — А зачем вы были ночью на улице, когда начался геноцид русских? А зачем вы сели в машину к подозрительному мужчине? Потому что домой хотели по-быстрее попасть блин. — Варенье. Я хочу варенье, — неожиданно произнесла Алина. — Из рябины. Давайте сделаем? Все сразу оживились, насколько это было возможно в данной ситуации. — Давайте тогда соберем что ли, мы от леса как раз недалеко, — тихо проговорила Деля, по-лучше натягивая на себя курточку. — А собирать, куда будем? — задал риторический вопрос Витя, а Даша, только открыв рот, думая сказать это, только кивнула. — Да любой пакет купим и пойдем, — подхватила Даша. Осторожно спустились с крыши и побрели к лесу. Минус за тридцать наверно оборвали четыре дерева, и направились к Деле домой. — Так, Дель, нашла твою поваренную книжку, хотя она не твоя… В общем неважно! Тут написано, ягоды промыть, в воду залить сахар, потом дождаться пока он закипит, туда добавить рябины и долго-долго ждать. — Пойдёт, — бодрым голосом ответил Витя. — Давайте, я займусь сиропом, а вы девчонки рябиной. Много усилий от них на самом деле не требовалась, помыть ягоды, поставить воду с сахаром, закинуть ягоды туда да подождать. Делов-то. Когда все действия были сделаны, ребята уселись перед телевизором, время надо было как-то скоротать. Шесть часов! И почему всё так долго? К вечеру пришёл Валерий. — Привет. Ого, вы что-то готовите? — Ключевое слово что-то, — усмехнулся Смирнов, возязь с кастрюлей. — Это варенье! — крикнула Даша, громыхая кастрюлей. Когда все было готово, все наконец-то уселись за стол. Аделина лишь закрылась в своей комнате. — Дель, не хочешь с друзьями-то посидеть? — спросил мужчина, заходя в её комнату. — Потом, пап, не хочу сейчас, — тихо ответила она. — А ничего кстати, — говорила Алина, пробуя их творенье. — Довольно вкусно. Они ушли ближе к вечеру. Только, когда на кухне всё стихло. Деля тихонько пробралась туда, маленькой чайно ложечкой, начала есть его их кастрюли. Осторожно положила в рот варенье. Жирная. Попробовала ещё раз. Жирная тварь. Ещё раз. Жирная мразь. Ещё. Свинья. Ещё. Жирная свинья. Ещё. Бекон. Жирный бекон. Деля посмотрела на кастрюлю, съела где-то шесть ложечек. Резко вскочила и бросилась с коридор. — Деля, Деля, ты куда? — встревоженно спросил Валерий, вскакивая. — За книжкой, ты мне деньги давал, я за книжкой. — Не поздно? Давай я довезу. — Нормально всё. И она хлопнула дверью. Быстро побежала на улице, не поможет, не поможет её бег согнать жир. Безнадёжно всё, безнадёжно. Она сдохнет в этом жирном отвратном теле. В магазине долго не выбирает книжку. Она хотела купить «Девственницы-самоубийцы» тогда она прочитала её в библиотеке и захотела купить. На кассе продавщица приветливо улыбается, пробивает товар. — Не хотите приобрести книгу «Путь дурака» последняя осталась. Длю людей, которые увлекаются эзотерикой и оккультизмом, будет интересна, и стоит недорого. Деля смотрит на голый стенд. И правда всего одна книга. Она была фиолетового цвета на обложке была какая-то женщина в красном откровенном платье, с сильно выделяющийся грудью у неё были чёрные волосы и заискивающая улыбка, ногти и губы были в тон платью, она зазывала какого-то паренька, похожего на неопытного студента, который был уже готов предаться плотским утехам, об этом говорило его лицо. Позади стоял какой-то грозный мужчина в чёрном костюме, словно он пытался поймать этих двоих. На заднем фоне были какие-то лица. На обложке был изображен какой-то вихрь из карт, очень похожие на знаменитые карты Таро. Лозунги были довольно громогласными. «Запретная литература!» «Не рекомендуется людям со слабой психикой!». Автор был и вовсе какой-то Сотилиан Секориский. — Давайте её тоже.