Школьная жизнь ужасна, пока не появляется друг.

Она проснулась довольно рано, но Валерий уже судя по звукам собирался на работу, лениво потянулась и быстро одевшись, лениво схватила рюкзак и поплелась умываться. — Дель, ты чего так рано? Шесть часов только, — проговорил мужчина, завязывая галстук. — Я это… В школу, — ляпнула она, что первое пришло на ум. — В школу? — он лишь усмехнулся и изогнул бровь. — Ну не совсем в школу, — уклончиво ответила она, расчесывая волосы. — Дель, что ты задумала? — в его голосе она услышала тревогу. — Надо проверить кое-кого. — Кое-кого? Деля, можешь говорить, чуть менее размыто? — Ну мальчик там один, Костя, я вчера на его семью в опеку настучала, чтобы они его забрали, сейчас хотела проверить там ли он, а потом в детский дом, может его уже изъяли. — Костя… Это тот самый, что в геноцид русских? — Ну да в него! Вчера встретились с ним! Короче, пап, я пошла, всё я такси вызываю, — говорила она, набирая уже знакомые цифры. — Стоять! Дель, я подброшу, поверь мне так в сто раз будет спокойнее, — проговорил он, надевая куртку. — У тебя же работа. — А у тебя же школа. — Поняла, жду тебя в машине, — быстро схватила ключи и вызвала лифт. Через пару минут машина уже тронулась с места. Аделина только смотрела на тёмное небо, на котором ещё можно было увидеть одинокие звёзды. Она резко впилась глазами в бледно-серый диск луны. Класс. Давненько её не видела. Всё бы ничего, если бы не чёрный снег, спасибо угольному производству у них! Вместо нормального белого снега, у них непонятная хрень. Она резко отдернулась от окна, когда увидела перекошенное лицо тувинца, который наивно полагал, что машина остановиться и водитель даст денег на выпивку. Но мужчина только сильнее вдавил педаль газа. В темноте толком нельзя было разглядеть, какой дом. И Деля начала светить фонариком, который теперь она периодически носила с собой. Эти дома казались ей абсолютно одинаковыми, ну разве что у кого-то жилища, крыша отличилась от остальных, а других ворота и краска. Наконец-то в самом конце он увидела номер девяносто пять. — Пап, всё! Приехали! Машина резко затормозила. — Дель, сама-то справишься? Могу с тобой пойти. Но девочка отрицательно покачала головой. Выйдя из машины её лицо сразу же обдала морозным воздухом, и она только по-лучше закуталась в курточку. Она прислушалась и осторожно открыла дверь, мысленно радуясь о том, что огромной, голодной собаки по кличке Шарик у них не было. Осторожно потянула на себя хлипкую деревянную дверь и вошла вовнутрь. Кажется с тех пор ничего не изменилось. Весь дом освещала только тусклая лампочка, от чего пришлось сделать пару шагов, чтобы хоть что-то разглядеть. За столом сидела огромная компания и выпивали, параллельно закусывая каким-то огурцами. — Костя здесь?! — она не стала церемониться и задала вопрос прямо, ещё с этими ей быть вежливой. На знакомое имя сразу повернулось пять голов. — Костя? — спросила женщина низким голос, судя по всему мать. — Его вчера не забирали? Он всё ещё с вами? Живёт он с вами? Никто не приезжал? — она не знала, как ещё прямее спросить, чтобы до них наконец-то дошло. — Вчера забрали, — ответил какой-то мужчина средних лет. — Кто забрал? — а то мало ли, кто у них там ходит. — Ну кто-то приехал на машине, посмотрели всё и его забрали, сказали, чтобы вернуть его, нужно что-то сделать. То ли дома прибраться, то ли ещё какую-то херню сделать, — говорил мужчина. — Вы что-то делать собираетесь? — А надо? — спросила женщина. — В вашем случаи нет, — пробормотала девочка, выходя из дома и закрывая дверь. Она лишь выдохнула, отлично, кажется дела сделано. Если им так плевать на него, то может что-то из этого и выйдет. — Ну, что там? — спросил Валерий. — Забрали его, давай поехали, — проговорила она, поджимая губы и думая, как лучше всего сейчас начать разговор про него. — Слушай, пап, — осторожно начала она. — Костя ведь прикольный, он вчера был у нас дома, воспитанный довольно, не какая-то шпана с улицы. — Дель, ты на что сейчас намекаешь? — спросил мужчина, усмехаясь. — Да так. Просто у него никакого нет. Родители алкаши полные, будет там сейчас совсем один. А там ведь воспитания никакого не дают, жалко его. — Совсем никого? — спросил он, и она услышала в его голосе какую-то заинтересованность. — Неа, из родственников, только вот эти субъекты, которых даже субъектами не назовёшь. Просто я подумала, что тут. У него сейчас родителей прав лишат, бери, кто хочешь, — она задумчиво посмотрела на него. — Дель, ты намекаешь на то, чтобы взять его? — Пап, ну он правда классный! Ну что такого, если возьмём? Ты же меня взял, а мы считай чужие люди. Да бумажки оформить все, и всё. Дело сделано. — Дель, ты так говоришь, конечно, что… Ну с бумажками всё не так просто, пока все это оформишь, знаешь, сколько времени пройдёт? — Ну да, ну у тебя же связи везде есть, так ведь? Быстро там всё сделаем. Да и финансы нам позволяют, точнее тебе. — Дель, ты понимаешь, что это не нового Зефира взять, это ребёнок. Со своим характером и привычками. — Понимаю, так нормально у него всё. — Дель, ну это пока всё хорошо, а потом столько подводных камней всплыть может. — Да не обязательно. — А ещё генетика наверняка слышала о ней. Вот, что нам потом делать? — Так не факт, что проявится. — Ох, Деля. Да, дала ты мне пищу для ума, — он лишь усмехнулся. Давай так, сначала хотя бы с этим ребёнком пообщаюсь без тебя и потом я всё решу. Но я НИЧЕГО не обещаю. Просто посмотрю сам, хорошо? — Без проблем, спасибо, пап, — она чмокнула его в щёку, когда они затормозили у детского дома. — Дель, обратно сама доберешься? А то я уже итак опаздываю, вот деньги на такси. Она лишь кивнула и тихонько приоткрыла дверь. В нос ударил запах еды и её вмиг окутало теплом. — Здравствуйте, вы к кому? — спросила полная женщина. — Здравствуйте, а к вам поступал мальчик Костя сегодняшней ночью? Ещё был анонимный звонок совершен из-за него, семья алкоголиков. — Да-да, поступал, а вы ему кто? — Я… Очень дальняя родственница, троюродная сестра, — соврала она первое, что пришло на ум. — Хотела бы увидеть его, такое узналась. — А про звонок откуда знаете? — Так мама, в соц опеке работает, сказала, что скорее по такому звонку и забрали. — А мама где? — Так на работе, а у меня каникулы, мы же приезжие, — говорила она улыбаясь. — Хорошо, по коридору пятая дверь, он сейчас в группе находиться, может поговорить с ним, но не более тридцати минут, у них потом завтрак. Деля только кивнула, мысленно ликуя про себя. Прокатило! Прокатило! Быстро прошмыгнула в пятую группу. Невольно сощурилась от яркого света. Костя сидел в стороне от детей, с интересом осматривая белые стены с изображением каких-то животных на них. Он повертел головой, а потом незаметно взял книгу из шкафа, остальные дети, только косились на новенького и усердно создавали какое-то подобие игры. — Костя, привет, — девочка лишь крепко его обняла, прижимая его к себя. — Деля! Деля пришла! — он только радостно прижался к ней. — Привет, ну, как ты тут оказался? Рассказывай, — ей было интересно послушать, что он вообще думает по этому поводу. — Ну приехала какая-то тётенька по среди ночи, только разбудила меня. Я вообще сначала не понял, что происходит. Потом вроде сообразил, что за мной, потому что они вечно спрашивали, как мне тут живётся и всё осматривали. Ну и сюда меня увезли, тут кстати кормят вкусно, — выложил он всё ей. — Хотел бы здесь остаться? Или домой хочешь? — она посадила его к себе на колени, а сама села на детский стул. — Не знаю, я вообще к тебе хочу, у тебя Зефир дома есть. — То есть ты бы хотел жить у меня? Но ты ведь понимаешь, что я ни одна живу? Я тоже живу с папой, будешь жить вместе с нами. — Да мне без разницы, я к тебе хочу, — он ещё сильнее к ней прижался. — Послушай, я тоже хочу, чтобы ты жил вместе с нами, но понимаешь, такие сложные вопросы, долго решаются. Порой очень долго. Но, поверь мне, если всё будет хорошо, то ты уже в конце этого месяца сможешь жить у нас. Представляешь, как классно будет? Вместе Новый год встретим, — она улыбнулась. — Что такое Новый год? — он лишь озадаченно посмтрел на неё. — Понятно, знакомая ситуация, — пробормотала она. — Это праздник такой, приходит Дед Мороз, дарит подарки, ночью все садятся отмечать. — А почему ночью? Днём нельзя? — Ну это уже предъява к Петру Первому, а не ко мне, — усмехнулась она. — К кому? — К чуваку великому. — А где он? — Уже давно в лучшем свете. Так, неважно! Костя, тебе потерпеть две недели где-то, и если всё получится, то ты у нас уже жить будешь. — Да, потерплю, а я больше родителей не увижу? — А ты хочешь? — её сердце предательски дрогнуло. — Не очень, — он смущённо улыбнулся. — Значит не увидишь. Она услышала хлопок двери, на пороге появилась приятная женщина в строгом костюме лет сорока. — Аделина, извините, но время истекло, им пора завтракать, — тихо проговорила она. — Да, я уже ухожу. Пару секунд и ухожу. Воспитательница только кивнула. — Кость, мне пора идти. Веди себя хорошо, заводи друзей, осваивайся, пытайся вникнуть во всё происходящее, мой номер у тебя есть. Если что-то происходит плохое по отношению к тебе, сразу звони, я буду приходить сюда каждый день. И мы сможем видеться, — говорила Аделина, смотря ему в глаза. — Хорошо, — мальчик только хлюпнул носом. — Ну, чего ты? Ну не плачь, я обещала, что буду приходить и приду. Всё, давай успокаивайся и беги к ребятам, — проговорила она, и быстро вскочив с детского стула, быстро выбежала из здания. Костя лишь грустно посмотрел на уходящую Делю. — Вообще-то я не хочу, чтобы ты уходила. За эту ночь и за вчерашний день произошло, столько всего нового. Никогда не подумал, что мне кто-то может забрать меня от родителей. Вообще спал, когда они приехали. Ещё так разозлиился на них. Только уснул тогда, когда они прехали. Мама и папа тоже наконец-то улеглись. А потом какая-то тётенька начала осматривать наш дом, а потом сообственно и оказался здесь. Но здесь было явно лучше, чем дома. Тут было тепло и наконец-то тихо. Ночью порой было невозможно заснуть, когда они опять там что-то праздновали. Наверно, столько праздников нет, сколько они отмечали. Тут хоть кормят и то хорошо. А то порой приходится есть, что осталось. А на столе порой бывает либо пусто, либо то, что явно детям нельзя. Хотелось бы, чтобы Деля приходила сюда постоянно. Было бы круто, пока с ребятами желания общаться как-то нет. Хотелось бы к ней домой, у неё классный щенок. И вообще без разницы, что она с кем-то там живёт, мне кажется прижиться везде можно. Было бы желание, а оно есть! А ещё какой-то Новый Год, никогда о таком не говорили. Подарки ещё. За шесть не дарили ничего, ну разве что какую-то фигню. Вечно какой-то мусор совали и говорили подарок, но подарки другие наверно. А что если мусор, это и есть подарок? Тогда не надо никакого Нового года. Нет. И почему она ушла так рано? Наверно, тут только какое-то количество времени можно. Хотя… Пусть тогда время увеличат! Чего мало-то так? И вообще не надо никакой столовой, поел. Это комната выглядит намного лучше моего жилища. Тут много всякого разного. Дома такого нет. Нет столько игрушек, хочет взять все, но наверно так нельзя. Нельзя. *** Алина проснулась рано утром, удивлённо повертела головой, лежала на какой-то огромной двуспальной кровати. Щурится от первых лучей солнца, которые проникали в не зашторенное окно. По интерьеру комнаты явно можно было сказать, что хозяин не бедный человек. Огромный телевизор, журнальный столик. Она только лениво поднялась и поплелась на поиски хозяина, на кухне обнаружился мужчина лет тридцати. — Здрасьте, — неловко проговорила девушка топчась в дверях. — Привет, проснулась уже, — проговорил мужчина, поворачиваясь к ней. Алина только вздрогнула и резко отступила. Тувинец? Её спас тувинец? Перед ней сидел мужчина лет тридцати, накаченное тело, тёмные глаза, в строгом костюме. — Анзат, — представился он. — А- Алина, — проговорила она, заикающимся голосом и осторожно присела рядом с ним. — Что ты там на мосту-то забыла? — спросил мужчина, наливая ей горячего чая в кружку. — А вы, как думаете? Сброситься хотела, только вы дали, — она упрямо поджала губы. — Алина, где-то я тебя видел. — Все уже увидели, жертва насильника, а также бывшая проститутка. — Да, я вспомнил, ты из-за этого собиралась прыгнуть? — Вы такой догадливый. Слушайте, я не просила вас меня спасть, я бы прыгнула и мне было бы хорошо! Всё бы кончилось! Сегодня мне бы не пришлось идти на этот последний грёбанный суд! — Послушай, то что с тобой произошло это не повод, такие поступки совершать. Да сейчас тяжело, но это ведь пройдёт, ты сама говоришь, что сегодня последнее заседание. В жизни случается дерьмо, просто надо уметь с ним справляться и переживать, ты же не будешь так каждый раз поступать? — Слушайте вашего совета я не просила кажется, так что будте добры держать свои комментарии при себя. Вам так легко говорить, не вас же сейчас все обсуждают. Я никого не просила себя спасать, это была чисто ваша идея. И если вы думаете, что сейчас брошусь вас благодарить, то ошибаетесь. Спасли, всё! Спасибо! Можете теперь говорить, какой вы блять охуенный герой! Я пошла, адьёс, — она надела каблуки и схватив кожанку, показала ему фак и громко хлопнула дверью. Мужчина только покачал головой. Конечно он не рассчитывал на благодарность до гроба, но он думал она скажет, хотя бы простое человеческое «спасибо». Хотя, на что он рассчитывал, когда вчера он снял её с моста? Что она сразу кинется его боготворить? Нет, обычно самоубийцы вообще не рады, что их спасли, и её вчерашняя истерика была очевидна, но он не думал, что она продолжиться и сегодня. Да он даже не знал, чёрт возьми, кого спасает. Просто увидел девушку, ну и помог ей. Только помощи никто не просил. А когда уже приехал домой, до него кажется дошло, КОГО он вытащил. Про неё сейчас все слышали, и он не был исключением. Он надеялся, что они более менее спокойно поговорят утром, но не вышло. Алина продолжала дальше истерить, ну и ладно. Пусть со своей жизнью сама разбирается, он не её отец, чтобы постоянно бдить, где она находится, и что с ней случилось. Дальше пусть сама разбирается со своей жизнью. Прыгать, не прыгать, её дело. Он спас её вчера, вот и молодец, а сейчас пора уже ехать на работу, ничего этими малолетками голову себе забивать. Был уже тёмный вечер, когда Алина вместе с Делей, находились в здании суда. — Исходя из всего вышеперечисленного, подсудимый получает срок лишение свободы пятнадцать лет за изнасилование несовершеннолетней. Холодова только неверящеми глазами посмотрела на своего насильника, тот только оскалился и пронзил их с Аделиной озлобленным взглядом. Кажется она даже не поняла, что сейчас произошло, из глаз брызнули слёзы. — Алин, ну чего ты? Ну всё ведь хорошо? — Дель, я просто не верю, что всё закончилось, — прошептала она, вытирая слёзы. — Всё, всё закончилось, слышишь? Пойдём, пойдём, — говорила Новикова, крепко сжимая её руку и выводя на улицу. — Ну что там? — спросили Витя с Дашей. — Пятнадцать лет ему дали, — проговорила Холодова, облегченно выдыхая. — Так это отметить надо! — проговорил Смирнов. — Без меня, ребят, — отказалась Алина, грустно улыбаясь. — Я сейчас ничего не хочу, просто одной хочется побыть и всё обдумать, окей? Завтра увидимся, — она только махнула рукой и направилась к своему дому. Деля хотела было кинуться за ней, но Даша её остановила. — Не надо, пусть сейчас и правда одна побудет, переварит всё внутри себя, пойдёмте куда-нибудь, что ли, — предложила она, ребята только кивнули и поплелись к ближайшему парку. Алина тяжело вздохнула. Вроде всё закончилось хорошо, он наказан, и теперь проведёт пятнадцать лет за решёткой, но почему-то какого-то удовлетворения она не чувствовала. Она думала, что всё измениться, когда узнает его приговор, что в этот день точно запустит шарки в небо, а ещё точно закажет салют, но на радость не было сил. Что ему от того, что он теперь сидит? Ну не может жить своей повседневной жизнью, такое наказание прям, вообще охренеть. Жизнь по режиму и какая-то работа, да это практически та же школа. Жизнь по режиму, обязанности. Даже не свежем воздухе будет. Она не видела тут наказания, просто какие-то ограничения. Вот смертная казнь да, она понимала. Или вовсе наказания, как в средние века. Она где-то читала, что с педофилами в Европе раньше никто не церемонился. С ними поступали жестко! Просто голыми запускали в подвал, привязали, а после чего запускали голодных крыс. Вот так надо с педофилами поступать, обязательно потом по УДО выйдет и примется за старое. Что она этим, кому доказала? Что посмотрите я не боюсь говорить? Так никто и не хотел, чтобы она говорила. Только хуже стало, мать совсем на неё озлобилась, в школе теперь подкалывал и ржал каждый, кто хотел. А преподы состраивали жалостливые глазки. Противно! Противно! Зачем это всё? Для кого? Для чего? Она думала её жизнь измениться, но единственное, что она чувствовала это просто облегчение, что всё кончилось, и все наконец-то начнут понемногу замолкать. Но внутри себя она не чувствовала изменений, было всё также больно. Рана кровоточила и гноилась. Потому что такое не забудется никогда! Её нельзя закрыть и перекрыть чем-то, она будет вечно о себе напоминать. Как она может радоваться и ликовать его дальнейшей жизни, когда теперь в переиоды, когда она жутко нервничала, у неё начинал болеть низ живота и ТАМ. Ничего от этого лучше не стало, всё также плохо. Почему она не спрыгнула вчера? Зачем он её остановил? Зачем? Но самоубиваться третий раз глупо. Просто было также больно и мерзко. Это уже на всю жизнь, это уже не денется, никуда. Зря она согласилась на суд, только всё ещё хуже стало. Просто пусть всё это закончится, закончится эта дикая боль, которую она больше не может терпеть. Она медленно поднялась в квартиру, скинула туфли и прошла на кухню, в надежде поужинать. — Привет, ну что там по суду? — спросила мать, поедая пюре с килькой. — Его посадили, — она взяла тарелку и положила себе еды. — На сколько? — На пятнадцать. — На пятнадцать?! Ты совсем спятила?! — А что такого?! И вообще предъявляй судье, а не мне?! Я-то тут причём?! Их решение, с ними и говори! — Алина! — он резко схватила её за топ. — Я конечно всё понимаю, не дал денег, но тебе не кажется, что это перебор?! — Отпусти меня, сука! Отпусти! , — она дотянулась до ножа. — Отпусти, — процедила она. Мария лишь осторожно отошла назад. — А теперь, хватит про меня такое говорить! Сколько раз я тебе говорила, что он изнасиловал меня! Изнасиловал, понимаешь?! Это статья! Не спала я с ним за деньги, не было такого! Слышишь, меня тварь! Тебе так хочется верить, что прожённая проститутка?! Знаешь что, да пожалуйста! Только ты на себя сердишься! Это же ты не доглядела, ты не воспитала, это всё ты! Ты, мразь! И то, что на панели стояла в тринадцать твоя вина, и то что ночью не проследила, тоже виновата! Во всём виновата ты! Я понять просто не могу, почему ты меня виноватой делаешь?! Почему я?! Почему я, мама?! Это твоя вина! Твоя! — она со злостью разбила тарелку о пол. — Я два выпилиться хотела! И всё из-за тебя! Из-за тебя, мразь! Ты меня тогда обрила на всеобщее посмешище! Ты меня не поддерживаешь! Один вопрос, зачем брила?! Чем это помогло бы, я бы, если захотела, то и такой бы туда вернулась! Это из-за тебя всё! — ещё одна тарелка разбилась. — Из-за тебя моя жизнь пошла по пизде! Ненавижу тебя! Чтоб сдохла! Чтоб ты сдохла, мразь! Я буду очень рада, если так произойдет! Сдохни! Сдохни! Просто сдохни! — она смахнула рукой всё, что видела и посуда разбилась к чертям. Она резко сорвалась и схватив каблуки выбежала из дома. Так и бежала по улице, держа в руках туфли. Она остановилась у двери и тяжело дышала. Потянула за ручку, дверь была открыта. — Можно? — спросила она Мишу. — Проходи, — он только кивнул ей головой. — Подружек в этот раз твоих нет, так что можешь не бояться, а что приключилось? — С матерью сильно поругалась. А тебя, чего чисто-то так? — Да мать буквально пару минут назад ушла, надо же показать себя, как порядочного мужчину! Я даже прибрался, — он довольно улыбнулся. — Давай на кухню иди, голодная наверно? Он быстро поставил перед ней тарелку с бутербродами с колбасой и сыром. — Спасибо, — она только с аппетитом накинулась на угощение. — Что там с судом-то у тебя? — Пятнадцать. — Ему дали?! — Ну не мне же, — она только сделала глоток кофе, как он помнит, что она пьёт? — Ну с такими, как он там не церемонятся, опустят сразу и все дела, никому потом такой петух будет не нужен, у параши его место будет, так что прочувствует он на себе всё, что ты, гарантирую тебе. — Миш, от этого не легче, не легче понимаешь, от того, что наказала. — А легче и не будет, Алин. Только время вылечит, смена обстановки и принятия себя такой, какая ты есть, только это и вылечит. Наказали да, круто, но легче не станет, конкретно тебе. Да больше он этого не с кем не сделает, но тебе-то что от этого? — Может тебе его заказать? У тебя же связи есть. — Ты же знаешь, что месть это не выход, нефиг ему уподобляться. Я сейчас не буду тебе говорить, что жизнь всё расставит по своим местам, и он обязательно умрёт в адских муках из-за того что сделал. Нет, жизнь в принципе несправедливая штука. Но мой тебе совет. Просто живи дальше, да сложно, да тяжело, да общество у нас полное дерьмо, которая только и может, что гнобить жертву, но нужно жить дальше. Просто жить. Пойми, что не смотря на всё, ты осталась той же Алиной, что была раньше. Той яркой, классной девчонкой, которая мечтала о творческой карьере. Произошедшее, не сделала тебя какой-то иной, ты всё та же Алина. Можешь воспринимать это за опыт, но несмотря на этот опыт, то всё та же Алина, которую я знаю, слышишь меня? — он крепко сжал её руку и заглянул в лицо. Она только кивнула, смотря прямо ему в глаза. — Поздно уже, давай спать идти, давай, давай, кровать сегодня твоя, усмехнулся он.