***
Неприятности настигли Чифую после. Потому сейчас пришлось сесть перед приемной на корточки — сэнсей решил отойти куда-то в сторону, — лавочки поблизости нет, а ещё его ноги очень сильно затекли, и Чифую теперь не был уверен, что разогнется. Хотелось бы пожаловаться хоть одной живой — помимо сэнсея, он определенно умер лет двадцать назад — душе, но, увы, в коридоре было настолько тихо, что даже головы поднимать не хотелось. Потому он прижался вспотевшей и потому мокрой спиной к стене такого тошнотворного, голубого оттенка… Чифую вообще в последнее время очень часто тошнит от чего-то, будь то стена приемной или лицо нового сэнсея. Впрочем, их отношения теперь однозначно испорчены. Ох, как же… Плевать, ведь мама Чифую хотела увидеть улучшения в его табеле успеваемости. Он растерянно оглянулся по сторонам. Низкий фасад здания не особо привлек его внимание изначально, но… Внутри всё было значительно хуже. Коридоры казались нескончаемо длинными и пустыми — в последнем наблюдении Чифую не мог найти минусов, но тишина, царящая в радиусе видимых пятидесяти метров… Пугала. Он опустил глаза вниз, переводя дыхание и утыкаясь ладонью в стену. У Чифую уже было такое состояние. Тогда он, кажется, упал в обморок от стресса или перенапряжения. Перед глазами дорога — секунду назад устойчивая и прямая — превратилась в волну, а по краям его поля зрения все совсем потемнело. Звуки, чужие голоса обострились, и Чифую стал слышать их явно чётче. Возможно, что он испытал то же чувство, что свойственно обычно слепым людям. Он слышал, что взамен одному чувству приходит другое. Конкретно это он испытал и сейчас, когда всем своим существом почувствовал, как входная дверь в приемную директора с таким же противным и хлипким скрипом, что и дверь в класс, приоткрылась. Как в чертовом фильме ужасов. Но сейчас стрелять глазами в сторону скрипа совсем не хочется, потому что — он не параноик — Чифую не уверен, что не увидит там… Лица мертвой девочки или призрака. — Посмотри на свой внешний вид, — зазвучал из-за двери мужской голос, заставивший Чифую резко выпрямить спину. Лишь через секунду он осознал, что реплика адресована не ему, а тому, кто находится в той же приемной директора. — Ты впервые выглядишь… Так нормально, как полноценный ученик. Мне снова вызвать твоих родителей? Кто опять спровоцировал драку? Оу. Определенно провинился сегодня не один Чифую. И да, это обосновано, хотя начался лишь первый день их обучения. Чифую даже представил этого неудачливого и, судя по разговору, бешеного или просто буйного человека. Наверняка он с осветленными волосами, — пронеслись в голову Чифую мечты. Наверняка… — Повторю: я никого не провоцировал, — вернул его в реальность низкий мальчишеский голос. Прежде, чем его бесстыже, даже можно сказать, по-скотски схватили за плечо и развернули в сторону. — Подслушиваешь ещё? Мало тебе, безобразник? Чифую честно такой реакции не хотел. Но, во-первых, у него немного прихватило сердце, когда он увидел, как легко ладонь худосочного учителя перехватила его плечо, и Чифую знает, что вообще-то он подросток, но выглядело это… оскорбительно. Во-вторых, его следующей реакцией стала усмешка, ну, потому что «безобразник» в последний раз он слышал от мамы. Лет в семь, наверное. Сейчас его старались даже не трогать, обращаясь более уважительно, а сверстники употребляли слова более некультурные. А в-третьих, у Чифую реакция просто отменная. Потому что он натренирован всеми усердиями его посредственных и субтильных знакомых. И в-четвёртых. Чифую ненавидит, когда его, не спросив разрешения, касаются. Потому это движение получается бесконтрольным, даже, можно сказать, автоматическим. Его рука просто вылетает вперёд, при этом соединив пальцы вместе — и это, господи прости, как-то слишком сильно похоже на кулак, но Чифую уверит вас, что это просто выставленная вперёд ладонь. И следующий звук ему слишком знаком… В свое время Чифую ломал нос очень часто. Так часто, что даже знает, что предложить своему сэнсею, потому что… Теперь его нос однозначно сломан. Кровь из него хлещет во все стороны, и Чифую даже беззвучно открывает рот, словно рыба, когда пара капель попадает ему на рубашку. Он хочет возмутиться, потому что, извините, рубашка белая, а ещё она глаженая, и стирать ее будет довольно трудно. Но он вовремя вспоминает, что вообще-то сам спровоцировал подобную ситуацию и подскакивает к ушедшему в сторону сэнсею ближе, протягивая вперёд ладони, будто те способны закрыть струю крови, вылетающую из носа. Чифую вообще не уверен, что у человека крови может быть так много. — Вы бы донором, что ли, стали, честно слово, столько добра пропадает, — вставляет он, прежде чем подойти. И да, подойти тоже было ошибкой. Потому что учитель хрипит, называя его маленьким дьяволом, пришедшим его убить, выставляет вперёд руки, будто они смогут его защитить — ну, серьезно, они такие худые, что Чифую уверен: перехватит, и рука сломается, словно веточка. А ещё коридор пустой, тихий. И этот мучительный крик, исходящий из горла учителя, раздается эхом по всему пространству. А ещё их… Положение тел тоже довольно многозначительно. Сэнсей всё-таки стоит на коленях, а пол под ним заляпан кровью, а Чифую возвышается над ним, словно Господь бог. И совершенно ничем не пытается помочь. — Да бросьте, — машет он рукой, будто та способна сэнсея успокоить. — Тысячи раз нос ломал, это наоборот обалденно, — и он врёт, а ещё эта фраза тоже звучит довольно многозначительно, и по коже Чифую буквально бегут мурашки — это омерзительно, — когда он слышит громкий, озлобленный крик за спиной. — Что, черт вас побери, здесь происходит? — и да, Чифую на девяносто девять целых и девять десятых процента уверен, что за его спиной образовалась фигура директора. Он разворачивается резко, пряча руки за спину и снова доставая из своих запасов ту самую невинную улыбку, что, по идее, должна растопить сердце мужчины, словно ледышку. Но его широкие и косматые брови напряжены, сведены к переносице, а тяжёлый крупный нос готов выпустить горячий пар, и улыбка, так легко образовавшаяся на лице Чифую, так же легко с его лица сползает. Он опускает голову вниз, закрывая голубые глаза челкой и, по идее, должен выглядеть невиннее овечки. Но кровь на его рубашке выглядит явно интереснее этой кривой игры, и тогда директор подскакивает к мужчине, будто Чифую — пустое место. И Чифую пытается подавить в себе это слепое раздражение, потому что игнорирования своей великой персоны не любит. — Вы как? О, Ками-сама! — помните, что говорил Чифую секунду назад? Так вот, забудьте. Теперь он мечтает провалиться под землю или слиться с местностью, ну, на крайний случай — найти мантию невидимку, которую носил Гарри Поттер. И да, почему в их мире это невозможно? Потому что директор сейчас прожигает его взглядом темных, краснеющих глаз и кричит: — Быстро в мой кабинет! Оу. Чифую не против на самом деле, он даже примирительно выставляет вперёд ладони и проходит вперёд, чувствуя, как спину его прожигают две пары злых глаз. Что ж, наверняка врагов ему завести легче, чем друзей. Он немного обиженно и быстро проскальзывает за дверь кабинета, лишь краем глаза замечая, как сэнсея поднимают под руки. И лишь тогда позволяет себе глубоко вздохнуть. Что ж, если его маму вызовут в школу, то он и не против, не такая уж это и проблема. В конце концов, она привыкла к его выходкам, привыкла их решать, и когда Чифую воинственно и расслаблено вжимает кулаки в свои бедра, то он кое-что вспоминает. Вообще-то директор в своем кабинете был не один. Он поворачивается медленно, словно способен увидеть в конце коридора ту самую девочку из страшного фильма, но тут же замирает. И да, лучше бы это был призрак Самары Морган. Фигура, что сидела за широким дубовым столом учителя, была невзрачной. Сейчас сгорбленная и явно печальная — что можно понять по спине — она не внушала ничего, кроме неожиданной жалости. Парень сидел к нему в профиль, и да, Чифую парень добрый, но он признает, что, кроме голоса, если он, конечно, принадлежал ему, в парне привлекательного ничего не было. У него были зализанные, словно грязные темные волосы — Чифую такого цвета давно не видел, такие смоляные, будто крыло ворона. Они налипли неровными прядями на овал лица, скрывая то, что ещё не было скрыто. Бледные губы едва виднелись из-под опущенной головы, но более всего здесь напрягали очки. С толстыми стеклами, закрывающими большую половину лица, они блестели в свете полуденного солнца. И когда он повернул голову в сторону Чифую, это движение заставило парня зажмуриться — отраженный свет буквально ударил ему по глазам, черт возьми, они у него зеркальные? Он успел заметить, как губы парня изогнулись в улыбке и уже знакомый твердый низкий голос произнес: — Что, насмотрелся? Эта фраза звучала не то чтобы грубо. Но Чифую за этот день успел нанервничаться на месяц вперёд. А этот хлипкий неказистый парень, что сначала вызвал у него жалость — ну, серьезно, если дело в драке, то бил точно не он, — а не раздражение. Изначально Чифую даже решил помочь ему, хотя бы потому, что слабых: девчонок, котят и, разумеется, ботаников — защищать надо. Но, видимо, раз такой говорливый, то за дело получил. Впрочем, кроме помятой формы, Чифую повреждений на нем не заметил. Может, очки его скрывали как раз огромные гематомы и синяки? Тогда почему не разбились? — Ты чего выебываешься? — наконец произносит Чифую, подходя ближе. Ботаник ухмыляется лишь сильнее, и Чифую раньше не замечал за собой такой явной агрессии, но кулаки сейчас буквально чесались проехаться по чьей-нибудь наглой физиономии. — Очки, небось, самому разглядеть меня мешают? И да, он определенно услышал в ответ на свои слова смешок. Чифую на самом деле не такой самоуверенный, каким может сейчас показаться. Но когда такой ущербный и возомнивший о себе дохуя много человек над ним смеётся, это вызывает определенную реакцию. — Это ты сквозь свои розовые очки ничего не видишь, — наконец произносит он победно. Блять, словно вычитал из какой-то художественной книжки, и потому Чифую раздражается лишь сильнее. Он буквально обхватывает чужую шею ладонями, хотя этот прием ужасный, неприемлемый и легче было бы, скажем, ударить мальчишку по лицу. А тот и не сопротивляется да и выглядит неиспуганно, когда поднимается на ноги. Чифую успел заметить, что шея его довольно крепкая. А ещё, кажется, ботаников стали кормить интенсивнее. Потому что сейчас мальчишка перед ним возвышается, и это выглядит устрашающе, потому что ладонь Чифую безвольно тянется вверх — за ним. И он приоткрывает в удивлении рот, потому что и плечи парня довольно широкие — вот же гребаная каланча. И он не успевает сказать и слова, когда по лицу ему резко прилетает ощутимый, но не очень опасный удар. Словно пощёчина, разворачивающая его лицо в сторону. И тогда его пальцы разжимаются, давая парню сделать хоть глоток кислорода. Наверняка в его жизни последний. Чифую не замечает, как вместе с визгом воздуха под его кулаком слышится голос: — Я вернулся, что вы устро… — и он прерывается, когда рука Чифую наконец встречается с чужим лицом. И сейчас треск не напоминает сломанный нос. Он с ойком хватается за пораненную очками руку, оглядываясь на дверь и уже не чувствует себя таким… разгневанным. А ещё он понимает, что от куртки разит табаком, а это ещё один минус из его статуса добропорядочного ученика. Оу, а ещё чужие очки теперь разбиты вдребезги. И, кажется, Чифую придется выплачивать их стоимость. — Вы с отработок не слезете у меня, многоуважаемые, — наконец говорит директор, ухмыляясь хитро… И, возможно, наказание доставляет ему удовольствие, потому что Чифую определенно не нравится выражение его лица. А ещё появляется одна незначительная деталь. Кажется, тот самый нагло ухмыляющийся ботаник — его нынешний одноклассник.***
— Оу, тебе неудобно? Чифую старается игнорировать явную иронию в чужом голосе, потому что, бесспорно, это раздражает. Раздражает настолько сильно, что он хочет дернуть своей ногой, чтобы, в конце концов, попасть по чужому самодовольному лицу. Но, знаете, Чифую за свою жизнь совершил немало ошибок. И если этого не требовалось, то он их больше не повторял… А очки мальчишки все равно уже сломаны и… — Ты слишком разговорчивый для человека, которого я ударил. Знаете, за свою жизнь Чифую встречал бездну людей. Среди них были и определенно раздражающие, и не очень. Но этот парень стал исключением, которое может свести Чифую с ума. В старших школах обыкновенно есть ступени иерархии. О да, это определенная классика. Выше всех — те самые звезды школы: парни, обычно из бейсбольной команды, их подружки-чирлидерши, длина юбки которых настолько скупа, что словарный запас Чифую в сравнении с ними больше. Да, Чифую смотрел очень правильные и поучающие фильмы. И если сейчас парни из бейсбольной команды сменились гопниками в объемных штанах — о нет, он судит не по себе, потому что определенно Чифую и без этой иерархии считается звездой школы… Ну, по его мнению. И при этом одна вещь абсолютно всегда оставалась неизменной. На самых низших ступенях этой надуманной иерархии всегда стояли ботаники. Проще говоря… Лузеры. И сейчас один из них, очень словоохотливый и при этом наглый, бесстыдный, бесцеремонный, бессовестный, беспардонный… Как там еще называли Чифую? Ах да, охуевший. Сейчас один из них находился буквально под Чифую. Ну, то есть снизу. То есть, о Господи, Чифую сидел на его плечах. Блять, ладно, это в любом контексте будет звучать кошмарно. То есть Чифую буквально залез на его плечи, чтобы достать до угла кабинета, где образовалась довольно опасная и пугающая его паутина. А все потому, что те самые отработки заключались в том, что Чифую и тот самый брюнет должны были отдраить все кабинеты, что попались на глаза их учителю. Да, Чифую говорил, что его учитель особенно востроглазый? Хотя бы потому, что сейчас восемь вечера первого учебного дня в новом году, а он занимается этим… непотребством. Он и сам не знает, как выразиться понятнее, но эта ситуация просто безудержно раздражает. И это еще Чифую не рассказал, как они успели определиться с местом. Трудно было удержаться от побега, стоя со шваброй и тряпками около кабинета — о да, это было унизительно, потому что ещё в начале дня мимо проходили, видимо, будущие одноклассники Чифую (уроки в первый день были короткими), на которых он должен был произвести впечатление крутого парня… А не уборщика. — У тебя вообще есть имя? Чифую не ожидал в ответ услышать очередную усмешку, которая, как казалось, с лица парня совсем не слезает. И новое движение… Уже сломанных очков. — Да, есть одно, — фыркнул парень. — Можешь называть меня Баджи Кейске. И да, по мнению Чифую, самодовольство на явно неказистом лице зашкаливало, грозясь убить с расстояния, словно взлетевший столбик термометра. Во-первых, очки Баджи не были настолько разбитыми, насколько показалось в начале. То есть он их, не снимая, склеил пластырем. И, видимо, у него было настолько плохое зрение, что… Их снять вообще не представлялось возможным. Чифую тоже носил в свое время темные солнцезащитные очки. И это была вынужденная мера, потому что мама могла разглядеть синяки. И ладно, возможно, Баджи скрывает что-то вроде этого. Во-вторых, да-да, как было сказано ранее: Баджи явно выше Чифую на добрых… Сантиметров десять. Ладно, на самом деле от роста мало что зависит. Но Чифую ведь никогда не признается, что сам готов на каблуки встать, лишь бы смотреть на чужое лицо не снизу вверх. И ладно, рост — это одно. Показателем чаще становится сила. И когда Чифую встал напротив угла, покрывшегося паутиной, то чуть не упал в обморок. Многие подростки являются арахнофобами, знаете? И Чифую не повезло не стать исключением. — Ты что, боишься? Разгоряченный воздух едва коснулся его уха, и тогда Чифую в неудовольствии развернулся, отмечая, что парень присел перед ним совсем немного, так немного, что едва заметно — но все равно безумно оскорбительно. — Я не боюсь пауков, — ответил смело Чифую и вздернул вверх нос. Он попытался намотать на швабру тряпку, чтобы достать эту гребаную паутину — паука на вид там не было. — Не достанешь, — снова послышался сзади насмешливый голос. Чифую самодовольно фыркнул, что ж, можно и оставить одну маленькую паутинку, которая никому не мешает… И он успел развернуться на пятках, прежде чем Ботан буквально образовался перед ним из воздуха. — Будем, значит, на плечах. Идея была далеко не плохая. Чифую и своим умом дошёл бы до нее. Но всё-таки, несмотря на рост… Ботан не был просто долговязым. У него были широкие плечи, бедра… И все, что полагается подросткам-переросткам. — Я не уверен… — начал Чифую, ловя скептический взгляд напротив. — Почему бы не встать на парту? Ох. Ботан сжимает свою переносицу, будто Чифую сказал что-то на удивление глупое. Впрочем, учитывая, что — это прозвучит стереотипно — Чифую не носит очки, а ещё его форма не выглядит настолько опрятно — при том, что Ботан сегодня побывал, как минимум, в двух драках. И это для Чифую простительно. — Скажи, я не знаю твоего имени, но… — Чифую, — о да, своего имени он не назвал. Брюнет кивает, будто не принимая эту информацию всерьез и продолжает. — За что ты попал на ковер к директору? Оу. — Потому что… сломал нос учителю? — из его собственного горла рвется нелепый смешок. И Чифую уже сам догадывается до того момента, как Баджи Кейске открывает рот. — … — он на секунду замирает, и Чифую в этот — неловкий — момент начал бы накручивать на палец прядь волос. Это помогает ему успокоиться, ладно? Но парень и без этого выглядит умиротворённым; даже не дёргается. — То есть, на плечах будет более… Безопасно как для тебя, так и для парты. А стул маловат будет. Как бы Чифую весил при своем росте достаточно мало. И плечи у него были слегка уже, конечно, такие же мужественные, но все же. В общем, Чифую считал, что даже с его силой несколько минут держать парня-тяжеловеса (хотя он не был жирным, скорее ширококостным) будет довольно сложно. И да, он оскорбился, когда из-под очков на него взглянули настолько… Недальновидно. — Ну, что, что, блять? — парень в ответ фыркнул, приклонив голову в сторону. — Ты же не думаешь, что мне нужно забраться на твои? — он попытался поправиться, заметив явно уставший, раздраженный и ненавистный взгляд в свою сторону. И да, по лицу от Чифую получить никто в основном не хотел. А ещё, возможно, в сердце этого бессердечного брюнета что-то пронеслось. Потому что Чифую здесь где-то с восьми утра, а сейчас уже восемь вечера, и если Кейске Баджи устать не успел, то Чифую мечтал заснуть даже на той самой парте. — Ну это же элементарно, — о да, он, под стать ботаникам, бросается какими-то заумными фразами. — По крайней мере, я выше, и это будет эффективнее. Чифую прокашлялся, стараясь сдержать накатывающую злость в голосе. — Эффективнее? И ладно, он уже плюнул, пусть худосочный (ширококостный) Ботан хоть сломается под ним. Чифую не против. Только вот, залезая на чужие плечи, он совершенно не был уверен, что придется вцепиться в чужие волосы — на удивление, мягкие и приятные на ощупь — чтобы не свалиться вниз. — Эй, ты в порядке? — послышался голос снизу. И парень полностью выпрямился. О да, детка, Чифую в порядке. То есть, каждому ведь известно такое чувство? Почти каждого ребенка поднимали отцы на плечи, и мир при твоём росте меньше полтора метра становился более интересным. И да, отец действительно был небоскребом в то время, а это самое чувство — лучшим. Чифую, едва ли не теряя координацию, вцепляется пальцами в чужой затылок, чтобы, в конце концов, удержаться. И лишь через секунду до Чифую доходит, что это наверняка болезненно, но парень даже не ойкнул. Что ж, причин уважать его стало больше. — Эй, ты в порядке? Чего застыл? А ещё, находясь на чужих плечах, кроме восторга, Чифую поглотило другое чувство. Всё-таки брюнет его сегодня не один раз оскорбил, верно? То есть они подрались. Хотя больше здесь всё-таки накосячил сам Чифую. Но в нем резко появилось такое неотвратимое желание… Сжать бедра, которые сейчас находись по обе стороны от шеи Баджи Кейске — и да, Чифую помнит, что вообще-то она очень крепкая. А его ладони, на удивление, горячие и тоже крепкие, сжимали его лодыжки в устойчивом положении — и Чифую признает, что ощущал себя немного лучше, чем на земле. В общем, Чифую не уверен, что если бы сейчас сжал свои бедра немного больше, то не смог бы убить парня. В конце концов, он смог бы его скинуть вниз, а Чифую в любом случае упал бы вместе с ним, а сзади лишь наверняка острые углы парты. — Все в порядке, — наконец находит в себе слова Чифую и делает это… То есть, он хлопает ладонью по прилизанной темной макушке, словно хорошего пса, и почти уверен, что Ботан удивлен. Чифую буквально слышит, как воздух вокруг его рта слегка содрогается, будто от смешка. — Дай швабру, — и блять, почему в их школе потолки такие высокие? — Тебя, думаю, достаточно, — и Чифую замер на этой фразе. То есть сейчас Баджи Кейске неправильно выразился, или всё-таки он назвал его шваброй? Ладно, он позволяет себе дёрнуть стопой, попадая по груди, скрытой за плотной рубашкой. Его грудь не мягкая, и это странно. — Ладно, держи. Он наконец протягивает к нему свою руку — швабру — помощи, и Чифую хватается за нее, как за последнюю еду, что может у него быть. И да, Чифую немного голоден, потому ему неловко, когда живот издает такой противный, постыдный звук, что раздается на весь кабинет. Чифую парень, и он может даже рыгнуть, это не стыдно. Но всё-таки он с незнакомым человеком, который может и посмеяться над ним, и разочароваться в нем теперь… — Да, я тоже голоден. Чифую на самом деле улыбается, когда слышит успокаивающие слова в свою сторону. А может, Баджи Кейске не так ужасен, как мог ему показаться в начале? Чифую теперь уверен, что это так, потому просто тянет швабру вверх, касаясь потрепавшей его нервы паутины. Он уже говорил, что паука там не было видно? Так вот, забудьте. Потому что Чифую издает совершенно немужественный крик, когда отталкивается от стены, утягивая за собой и Баджи Кейске. Это нормально, хорошо? Потому что паук просто огромный, жирный и омерзительный. А Чифую уже говорил, что арахнофоб. И тогда Чифую падает, правда, вместе с другим парнем, и им повезло, что полы здесь чистые — благодаря кому, спрашивается? А парты стоят достаточно далеко от них, и единственное, что у Чифую болит, — это задница, на которую он приземлился. Ладно, синяка там никто не увидит. — Превосходно, за этот день меня попытались избить гопники, не пойми кто, — Чифую вскинул голову на этой фразе, потому что брюнет имел в виду его, — но победил меня пол. Оу. Он пострадал явно больше, чем сам Чифую. Потому что он ударился, видимо, головой. — Ты в порядке, Баджи Кейске? — интересуется Чифую, пытаясь показать, что да, он вообще-то запомнил чужое имя. И Баджи Кейске, кажется, ему более, чем признателен. — Я в порядке. И можешь просто Баджи. Чифую не сдерживает рвущийся из груди смешок, когда поднимается с пола. За этот день — первый, между прочим, Чифую настрадался лет на десять вперёд. А ещё, кажется, стереотипы давно устарели. Иначе он не протянул бы свою вспотевшую от нервов ладонь, чтобы помочь Баджи подняться. Потому что Чифую хороший парень. И Баджи, видимо, тоже.