Тепло.
Мальчик чувствует тёплое прикосновение к его волосам, но тело падает в бездну. Он чувствует что это конец. Моментально он ощущает как пылает, ощущает как всё болит, желание кричать рвётся из его горла, но он не делает этого, не кричит, он молчит, засыпает. На последние мгновение сознания он слышит, как кто-то в конце тёмного туннеля издаёт тихое: — Оу. — Ещё немного шума и всё.Тишина.
Никого.
Томми теперь впредь один. Томми теперь мёртв.
Тепло всё ещё осталось, чувствует он. Не то тепло, которое сжигает его снаружи, которое кусается, как горячий кипяток. Другое тепло, такое родное, мягкое, нежное. В нём хочется растаять и никогда не просыпаться. Оно наконец-то успокаивало его, наконец-то не было никакой тревоги, волнения и страха. Это было спокойствие, которое так жаждут все всю свою жизнь. Которое люди требуют своим усилием. Немного, Томми поспит ещё немного. Затем он проснётся, встретиться с Таббо, с Ранбу, с Уилом и его друзьями, со всеми близкими и врагами, как прежде и как сейчас. Всё впредь хорошо… Мальчик засыпает, ощущает как нежные и тёплые руки, пальцы ласкают его: Ласкают его русые, взъерошенные, лохматые волосы. Убаюкивают как младенца, с заботой о том, что он чей-то сын. Сын Фила. Он растает в этом тепле, хотя-бы ещё немного, как он желает. И он поддаётся, засыпает сам тому желая. Вскоре он отлично выспится, затем повеселиться..Но он не проснётся.
Осознание сразу приходит к нему. Мальчик вспоминает, понимает, что Уил мёртв, а Таббо его изгнал, что Дрим вовсе не дружелюбный человек, а сумашедший. Он вспоминает всю боль и обиду, злость и страх, который успел пережить за пару месяцев в изгнании. Всё то что ему принёс зелёный чёрт, всё то, что ему приносили его близкие друзья, всё… Руки, которые так любят его, останавливаются. А он неохотно, тяжко открывает глаза. Никакого света, пустая темнота со слабыми отблесками, частицами. Никого и ничего. На полу были гнилые растения, которым, наверное, уже не одна сотня лет. Это всё, что было здесь. Иннит не был в нации, не был в Логстедшире, не в месте изгнания. Он был не дома, он был в бездне. Которая отдавала лёгким холодом по его телу, заставляя даже немного поморщиться и вздрогнуть. Он молчит, думает, начинает понемногу соображать. Вопросы сразу приходят в его голову и он желает их издать, хоть кому-то. Хотя-бы тому же его другу Дриму или призраку, даже если он, довольно долго не навещал Томми. А затем он обращает внимание, что перед ним стоит женщина: Она одета в сиреневое платье, имеющие чёрные оттенки. На голове виднелась чёрная шляпа, по цвету подходящая к платью. Её украшал чудный букет цветов, вызывающий сразу море ассоциаций: Заботливый, окутывающий в свою белизну, словно вьюга окутывает всё вокруг в снежную пору ландыш. Золотистый одуванчик, при одном взгляде на который возвращаешься в летнюю пору под палящее солнце. А в отстранении от всех живых цветов, поглощая в свой мрак показывала всю свою грацию чёрная роза, вызывающая чувство, будто при одном прикосновении к ней вся жизнь покинула бы твоё тело, а может, она и правда позволит мигом "иссушить" тебя одним только видом своих лепестков. На самих её плечах накинут пурпурный плащ, а внутренняя его сторона была покрыта в галактику; Там словно прятались звёзды, а их фон был перемешен с лучезарными затемнёнными цветами, которые создавали этот космос. Накидка держится на золотой цепочке, прикреплённая к золотым пуговицам. На её шее был чокер, где была маленькая брошка с перевёрнутым сердцем хардкора, которая также изготовлена из сверкающего золота. Её косметика было тёмных оттенков, а её кожа была немного смуглой, но нежной на вид, до которой даже появилось желание дотронуться. Её пышные, шёлковистые волосы, локоны аккуратно были сложены, а ветер будто их расчёсывал, развивая с лёгкостью на ветру. Её выражение лица было спокойным, а на её глаза падала тёмная фата, но они продолжали сверкать через эту преграду, отдаваясь теплотой и заботой.Она была похожа на богиню. Она была похожа на смерть.
— Я мёртв? — Первое что спрашивает мальчик. Она протягивает к нему свою руку и обхватывает щёку юноши, с заботой поглаживая большим пальцем, успокаивая его так. Спокойствие - это оно и было, это было то спокойствие, та теплота которую он только что ощущал, пока не открывал глаза. Это и была та именно ласка, которую одарила именно она. Томми молчит, поддаётся этому и отвечает: Ласкается сам об её приятную ладонь. Нежная улыбка появляется на её устах и она наконец-то выдаёт ответ: — Нет, мой мальчик. — Даже её голос был заботлив. — Могу я встретиться с Уилом? — Вопрос. Это то, что он даже просит у неё. Вопрос не об этом месте, не об том, кто она такая, вовсе не об этом. Он даже толком не задумался, о чём бы хотел спросить. Мальчик пожелал встретиться с его покойным братом, взглянуть на него ещё раз без всяких ругательств, споров. Увидится на секунду, ещё чуть чуть. — Нет. Мысли об Уиле рухнули перед ним, как песочный домик, заставляя разбавить эту мирную тишину горичем. Ведь это было одно маленькое желание: Чтобы встретиться с его братом и засмеяться с ним в последний раз. Издать последний, искренний смех.***
Прошли сутки, Фил наконец-то прибыл домой к старому другу. Он получил письмо от своих пернатых помощников, которые были высланы по указу Пиглина. Получил письмо о том, что Томми нуждается в его помощи, ведь в тяжёлой медицине розоволосый бессилен. Крылатый, в свою очередь, конечно ответил на его просьбу, направился к своим сыновьям, чтобы спасти самого младшего. Он не даст кому-то из них вновь умереть. Ни сегодня. Не завтра. Ни больше в этой жизни. Понадобилось некоторое время чтобы вернуть свой компас у президента. Ещё немного времени ему потребовалось, чтобы найти дом по указу стрелки компаса. И он наконец-то находит. Он хотел одно желание, одно желание - чтобы его сын не пострадал, чтобы ему не было тяжко, чтобы Филза смог помочь. Оно не исполнилось. Ведь всё что ты просишь у высших, даже чтобы дорогой человек тебе выжил, не всегда или вовсе не работает, независимо от того, - веришь ты в бога или нет. — Ты будешь жить, мой милый мальчик. — Это то, что сам пообещал себе Фил, продолжал молить. Держал в руках одну из ладонь Томми и прислоняя тыльную сторону к своим нежным губам. Подросток был хорошо перебинтован, это даже не были бинты которым всего сутки, они были новыми. Так сильно старались заботиться о нём. Техноблейд сделал всё возможное, чтобы помочь поддерживать жизнь Томми: Он использовал для него все средства для лечения, что находились у него дома. Отец не остался в стороне и не просил просто помощи у высших, он также помогал облегчить страдания его мальчика, сделать лучшее, что удавалось в его умении. И это всё, что они смогли. Им оставалось время от времени менять бинты Томми, менять лечебные средства на новые и так каждый раз, молиться на лучшее, стараться сделать лучше. Хозяин дома имел задачу: Убегать в деревню после каждой смены лекарств, чтобы закупаться новыми, а затем изготавливать на дому те же зелья, мази. Кровь мальчишки больше не вытекала, но он продолжал стараться ловить воздух своей грудью. Сейчас была поздняя ночь. Старший находился в комнате Пиглина, где находился пострадавший мальчик в кровати хозяина дома. За весь день он очень устал помогать своему младшему сыну, но он не собирался отчаливать и сейчас не хотел отходить от него: Он следит за его самочувствием, Продолжает своё медицинское дело. Он держит тыльную сторону ладони сына и шепчет то, что его любит, как желает чтобы он выжил, как дорожит им. Техноблейд наблюдает за ним. Стоит в коридоре и наблюдает с приоткрытой двери, как Фил молит, чтобы Томми вновь открыл свои глаза. Чтобы его милый мальчик смог вновь лучезарно засмеяться. Чтобы вредный Томми вернулся к их жизни.Но всё что происходит, это то, что Томми старается наоборот выжить. Старается проснуться. Старается снова вздохнуть.
Он закрывает дверь комнаты, чтобы крылатый побыл наедине с его сыном. Спускается на первый этаж и выходит на улицу, собираясь отправится в деревушку. Но останавливается, наблюдая, как со стороны портала в ад к его дому направляется знакомый призрак, уже вместе с Другом, держа его за поводок. Призрак выглядит куда более пессимистично. Он выглядит куда тише, грустнее и тревожнее. Это было даже необычно, ведь он весёлый и старается веселиться даже в таких ситуациях, когда дело до веселья нет. — Что тебя тревожит? — Спрашивает бог крови и подходит к призраку. У того, кому адресован вопрос поднимается взгляд на заинтересованного, который находится уже перед ним. Он останавливается, тишина, они оба молчат. — Это моя вина ли, что я не нашёл его раньше или не помог Томми уйти с места изгнания, Техно? — Он чувствовал вину. Вину за ни за что. Это было глупо. Но Гостбур так же был как ребёнок. Он не до конца понимает и начинает воспринимать близко к сердцу настоящую реальность. Он не был готов, хотя-бы сейчас, что может случиться даже такое. Поэтому и реагировать как именно он не знал, а сейчас возможно испытывать всё со злости - до вины на себя или кого-то ещё. — Я виноват, что не был раньше с Томми? Что не был рядом с ним, когда ему было плохо? — В уши отдаётся дрожащий голос призрака, а он опускает голову вниз, лишь бы не видеть растерянное лицо мужчины. Он был готов заплакать, ведь он не знал, насколько он неправ, кто был на самом деле виноват и что делать ему в этой ситуации. Ему было так же тяжко как и Филзе. Ему было трудно и он не знал что с этой трудностью делать. Грубая рука ложиться на голову Гостбура, тяжёлым движением начиная его гладить, успокаивать, аккуратно любить. Призрак обращает заплаканными глазами на ноги Техноблейда, а затем он поднимает голову и смотрит на него самого. Не успевает выдать ещё слова, как ладонь Пиглина спускается к лицу призрака, вытирает большим пальцем его слёзы и отвечает: — Никто здесь не виноват, Гостбур. — Непривычно для себя он говорит мягким тоном, но со старанием успокоить душу призрака. — Даже Филза будет не виноватым, считая, что он должен был быть рядом с ним и не отпускать Томми во взрослую жизнь. Здесь никто не виновен и не будет виноватым, ты не должен этого чувствовать. Никто не знал что с ним такое случится. — Томми умрёт? — Техноблейд молчит. Он поднимает взгляд на звёзды, что так сверкали в тусклом небе, а затем видит, как одна из них горит, начинает падать со скоростью света, разбавляя мир на небе своим движением. — На это я не могу ответить. — Лёгким движением снимает со своих плеч кровавый плащ, имеющий мягкий отворот: — Я не могу успокоить твою душу, сказав: Что он будет жить. Я не могу наплевательски ответить: Что он умрёт. Но я могу сказать, что он старается выжить, это видно и это к лучшему, да и... — Он накидывает плащ на Гостбура, чтобы его согреть, чтобы скрыть его от злосчастного мороза. Это была забота розоволосого. — Разве это будет не весело, что если Томми умрёт, то будет твоим братом-призраком? — Он не знает, сработает ли это, что Томми так же будет как он. Но подбодрить мужчина старался. С его грубого высказывания и оправдания он сам немного хохочит, радуя так же себя. А уголки губ призрака поднимаются, в его старой, лучезарной улыбке: — Значит, сейчас всё хорошо? — На данный момент, дела куда лучше, чем несколько часов назад. — И сам расплывается в лёгкой улыбке. И это было правдой. Ведь сейчас все близкие родственники Томми рядом с ним, а над его ранами хорошо потрудились. Всё что пугало - это то, что он ещё не просыпается. Но это дело принципа, может, ему нужно немного времени чтобы восстановится и тогда он оживёт.***
Огорчение которое не уходит. Томми не может сейчас смириться с тем, что не встретит своего брата, он не может почему-то смириться, хотя должен. Ведь Уил мёртв и он с ним больше не увидится, что с его смерти прошло довольно достаточно времени, но почему в этом месте это заставило его тревожить? Затем он задаёт ещё вопрос: — Почему я здесь делаю? Почему я должен быть здесь? Разве я не должен быть без сознания, спать? — Мальчик осматривается в этом мраке, но ничего нет. Он один, с этой таинственной женщиной. А этот холод окутывает его как океан, заставляя мурашки пробежаться по его телу. — Я сказала, что ты не мёртв, Томми. Но ты должен был умереть, но даже так, ты отказался. — Что за бред? Почему ты говоришь... Загадками? Почему ты не можешь сказать прямо? — Мальчик немного хмурится, желая услышать чёткого ответа и узнать, что это за место на самом деле. Он требует узнать ответ, ведь таким раскладом он недоволен. Она продолжает безобидно смеяться: — Если человек в таком же случае перед гранью смерти и жизни, и выживает, например от серьёзной болезни, это не значит, что он отказался умирать. Это может быть обычной удачей, как воспринимают живые существа - люди. Но если, конечности или оболочка существа смертельно повредилась, тут, он может сам пожелать как хочет; Умирать или нет. Это происходит даже неосознанно, твой мозг сам решает принимать судьбу или нет. И если ты сильный вместе с ним, как со своим сердцем, то можешь отказаться, поэтому это считается, что именно ты сам отказался. — Они умалчивают уже оба, а она выразительно за ним наблюдает. Он не понимает её смысл слов, её загадочности. Он не понимает её. На конец она добавляет: — Времени мало, Томми. Скоро твоя судьба решится. — Тема меняется. Времени мало для чего? Какая судьба? Вопросы, вопросы, много вопросов. Только сейчас то, что он может спрашивать: — Что это за место? — "Кома", таково его название. Холодный пот обливает его, будто обливая из ведра. Водопадом. Он пытается что-то сказать, спросить, но молчит, думает. Ведь он догадывается, что Томми может умереть здесь или уже мёртв, что он не смог увидеть жизнь и попрощаться со всеми. Он только успел сгнить за пару месяцев и так тухло сдохнуть. Вся темнота этого места на мгновение будто съедает, грубо сжирает мальчика и это подавляет больше страха. Начинает бояться настолько, что не замечает, как становится труднее дышать, как воздух в груди становится тяжелее и выдать его становится всё труднее и труднее. Он начинает понимать, что это место убивает его. Немного, но верно убивает. И ему кажется что эта женщина не кажется уже доброжелательной, приятной, а затем он думает: Почему он вообще вместе с ней? Кто она? Иннит замолкает свои мысли на момент, а ком воздуха застревает в горле. Он уставился на неё, понимая, что не знает кто она. Может она правда бог? Или она тоже мертва? Он не знает, а затем, решает спросить: — Тогда почему ты здесь со мной? Кто ты? — Мысли выходят вслух.Тёплая улыбка появляется на её устах.
***
Только напором можно было заставить Филзу спать, уговаривать его отдохнуть было бессмысленно. Это то, что заставил сделать себя Блейд, он обещал, что подменит его и будет следить за мальцом. Сегодня без сна, сегодня придётся немного поработать. Но он отстраняется от своей обязанности: Чтобы сбегать на кухню и налить себе кофе, затем вернуться в свою комнату, где находился Иннит. Он заходит. А вместо того, чтобы встретить тишину и темноту на кухне, он встречается с крылатым. Который сам выпивал что-то из приятного, может, чай, приготовленный им самим и сидел за обеденным столом, о чём-то размышляя. Перед Филзой был открыт его потрёпанная жизнью книга - ежедневник, куда записывал свои научные мысли и вовсе мысли пернатый. Его целый личный дневник. Дневник был в коричневых тонах. Большая плотность, даже выпадали немного листы, которые оторвались за некоторые годы или были добавлены для обновления мыслей. Внутри дневника была зелёная лента, которую использовали как закладку. Иногда просачивались засохшие цветы, листья растений, которые Фил находил и сохранял. Рядом с дневником лежало его одно из длинных перьев, которым он пользовался как ручкой, но сейчас, он ничего не писал. Локтями облокачивается об стол, уткнулся губами, почти до носа в свои ладони, у которых пальцы были переплетены между собой. Он думал, решительно задумался, спрятался в своих мыслях. Его фирменная панама была опущена немного вниз, прикрывая лицо. — Я, кажись, послал тебя спать, разве нет? — Требовательным тоном спросил себя самого и одновременно Фила Техноблейд, заставив так вывести его из своих же мыслей. Плечи вздрагивают от неожиданного голоса, а уставший взгляд на дневник переводится на его друга, но всё что видит Техно это то, как малым движением поворачивается голова в его сторону. — Ох, какой час? — Не поверю на слово, что ты не следил за временем. — Дерзость вырывается из уст мужчины. Раньше он был бок об бок с Филзой и знает, что если он так глубоко задумался, то явно недавно, но и понимает, что в таком задумчивом состоянии время тянется длиннее. Он скрещивает руки и облокачивается боком об дверной угол двери, останавливаясь в проёме. — В промежутке с четырёх до пол шестого утра? — Продолжает спрашивать отец для уточнения. — Да, уже почти раннее утро, Фил. — Техноблейд не становится мягче, ведь он не любил, когда заботился, а тот упрекал, забывая обо всем: Когда ложиться спать, отдохнуть или поесть, лишь отвлекаясь своим делами… И мыслями. — Ты задумался о Томми? — Ровно встаёт и проходит на кухню, чтобы сделать себе наконец-то кофе, за которым он шёл. — От тебя ничего не скроешь. — Вздыхает Фил, озвучивая как "Да". — От меня нечего скрывать. — Перефразирует слова мужчина. Наблюдение - то что помогает раскрыть правду, всегда следует наблюдать, даже в обычном разговоре. Он и наблюдал за тем, как волнуется и места себе не находил крылатый, как сейчас его очень волновал только его младший, глупый сын. Тишина. Никто не издаёт никаких вопросов, слов, не отвечая предложениями между собой. Ничего. Они оба молчали и ждали, кто прервёт из них этот момент. Пиглин делает свой кофе, садится за стол к Филу, напротив, и ничего не издаёт, не спрашивает. Первый шаг делает крылатый: — Я думал, как надо будет отпустить печаль и боль, если Томми тоже умрёт? — Внимание мужчины заставляет перевестись на его друга и одновременно отца, а тот продолжает: — В первый раз было так же больно, особенно, когда это была не естественная его смерть, а от моих рук. Так же было тяжко, так же медленно я восстанавливался и смирился, ведь люди умирают и даже с такой горькой правдой убиваться не стоит, но Техноблейд. Что будет, если мой второй сын умрёт? — Фил вовсе отпускает голову, закрываясь полностью своей шляпой. — Я знаю, что жизнь не остановится. Я знаю, что надо будет продолжать, восстанавливаться и снова чувствовать, но Техноблейд, — Повторяет он. — Смогу ли я пережить ещё одну смерть? Смогу я смириться с правдой той, что жизнь такая жизнь, что не стоит отчаливать. Что сейчас, я, может быть, вижу последний раз Томми. И первый раз, тогда, полгода назад, перед смертью Уила. — Сейчас с мирной тишины, когда кто-то из них ожидал, кто начнёт, - превратилась в напрягающую, в неприятную. Из-за которой появилось желание прервать, покричать или что-то высказать, чтобы больше не сидеть в этом молчании. Затем что-то глухое и мокрое упало на стол... Звук тёплых слёз Фила падают спустя долгое время и сразу исчезают, растворяются. А свою гримасу он закрывает шляпой, чтобы никто не видел его слёзы, чтобы все верили дальше, что он не может плакать. Сильный. — Не ной. — Выдаёт Пиглин, встаёт, заставляя тишину наконец разбавить глухим и резким звуком ножки об деревянный пол, а также своими словами. Затем подходит, убирая с него шляпу. Лицо, движение, взгляд сразу устремляется за его шляпой, но со своими заплаканными глазами он сталкивается только с хмурым, в какой-то мере забавным выражением лица Техно, но также оно было мягким, хотя-бы немного. — Ты грешишь, Фил. Сейчас не время оплакивать Томми. Он не мёртв, живой и продолжает дышать, но с трудом. Он ещё не успел, хотя-бы сейчас, на данный момент, сегодня умереть. — И хмуриться, сильнее, не терпя того, что делает его близкий: — Филза майнкрафт, ты же бог хардкора. Нет времени оплакивать сейчас его, нельзя проливать слёзы за ни за что и ты понимаешь меня, признай. Просто соберись, и не смей оплакивать своего сына, когда он ещё не мёртв. — И Техноблейд был прав. Это было грубо с его стороны. Его слова были всегда грубы и так можно считать, как для кого, но только Фил понимает его. Знает своего дорогого друга и сына в одном лице, что даже так, он пытался поддержать. Ведь в целом, он просто не умеет по другому. Вновь тишина, а затем пернатый смеётся: — Правильно, мой дорогой друг. Ещё не пришло время до слёз. — Его лицо сразу закрывают его же панамой, которую передают ему, а Фил берёт её в руки. — Отоспись наконец. Потом навестишь Томми.***
— Меня считают смертью, Томми. Считай и ты так. — Кратко выдаёт она ответ. — Но ведь у смерти так же имеется имя, так как твоё? — Мальчик прав. У любого бога может быть имя, у любого существа может быть имя, а не отклик названий как: "Смерть". Ему хочется узнать. — Это глупый вопрос, Томми, потому что ты не вспомнишь наш разговор, а только мутные очертания. Как сон. — Ответа нет, она его не выдаёт, не делиться. Это заставляет повлиять на гнев мальчика, ведь даже на такую мелочь она не отвечает толком, она не разговаривает с ним, а просто наблюдает: За эмоциями, вопросами, движением и больше ничего. Отчаяние возрастает с такого разговора. Отчаяние за то, что долгожданный спокойный разговор превращается в ничто. Что вновь он не может нормально поговорить. Что одиночество возрастает в его беспокойной душе. И вновь тепло: В которое желаешь укутаться и заснуть. В котором чувствуешь безопасность. Из-за которого улетучиваются все негативные эмоции, которые в мгновение тебя переполняют. Её рука, ладонь снова гуляла на волосах Томми, согревая его неспокойную душу. Заставляя его успокоится, заставляя вести себя тише. — Не волнуйся, солнце. Сейчас всё хорошо. — Она успокаивает его. Успокаивает от гнева, успокаивает от чувства одиночества, который пришёл вместе с ним в этот иной мир. — Пожалуйста, ответь мне. — Молит. Её рука спускается к его щеке, прижимая ладонь, грея, а мальчик поддаётся, сам прижимает своей ладонью её. Этот вопрос, на его душу кажется одним из важных, но он был таким глупым. Но Томми уже не помнит, когда беседовал с кем-то другим помимо Дрима. С кем болтал просто так, расспрашивая всё на свете. Это было обычным знакомством, так можно посчитать, так поэтому он стремился болтать с ней. И для их знакомства это и был задан вопрос, такой бессмысленный, но довольно важный для него одного. — Кристин. — Долгожданный ответ мамзы заставляет подняться уголки губ Томми, а её улыбка становится искренней и шире вместе с ним. И только сейчас он начинает не верить, что наконец что-то ещё чувствует помимо отчаяния как та же теплота, спокойствие и признанная взамен любови, уважения к нему. Такой аспект позитивных эмоций переполняют его, впервые за долгое время. Он ощущает, принимает её как нового друга, соседа. — Тогда… — Он хочет кое-что сказать, спросить, передать слово, предложить, но забывает об этом сразу же... Мальчик чувствует, как пол уходит из под ног, взгляд устремляется вниз и он видит, как под ним всё исчезает и всё тепло, которое было для него - мгновенно тоже пропадает: — Подожди, СТОЙ! — Он молит её подождать немного, молит чтобы он не упал, молит остаться с ней ещё немного, ведь с ней юноша почувствовал наконец-то себя живым. Но он падает в чёрную бездну, тёмную, холодную и противную, из-за которой создаётся страх, печаль. Которая заставляет ноги подкашиваться, руки дрожать, ощущать ледяной пот. Заставляет гнить на время, за которое ты чувствуешь это. — «Я не хочу умирать. Не сейчас. Не хочу. Не желаю. Никогда. Не готов.» — Томми отказывается принимать смерть. Мысли об отрицании переполняют его голову. Крепкое желание ухватиться за воздух появляется, но он застрял в его горле как ком и не выходит. Желает ухватиться за землю, чтобы потом её целовать. Желает побыть ещё немного с той таинственной женщиной. Желает увидеть всех своих друзей, посмеяться, повеселиться. Он желает любить. Жить. Желает увидеть вновь Таббо. — Кто ты? — Последний вопрос, последние слова Томми. Последние, что он спрашивает у неё. Выкрикивает всем голосом ей, задавая повторно, заставляя обратить на тонущего мальчика внимание. Кристин наблюдает за ним, с печалью, но со спокойствием. Наблюдает за тем, как Томми пропадает в этой бездне, исчезает, разлагается. Что мальчик уходит и не вернётся в такое необычное место и выдаёт: — Я одна из секретов твоего отца. — Чётко слышит Томми. Запоминает.И засыпает.
***
День. Крылатый отлично отдохнул вчера, но не сегодня. Его забота продолжается: Сидеть на стуле, наблюдать за Томми, менять ему бинты, мази, много чего. Скрещенные руки лежат на краю кровати, а Филза утыкается в них. Снова думает, считает или отчитывает время. Впрочем, погружается в свои мысли. — «Поспать немного бы…» — Думает об долгожданном отдыхе Фил и он поддаётся, чтобы немного вздремнуть. Закрывать глаза, засыпать… Пальцы мальчишки сжимают одеяло. Всю свою силу он сначала направляет в них, чтобы вновь задействовать. Это отвлекает крылатого от всего, особенно ото сна. Он чувствует движение на мягкое одеяло. Затем он выпрямляется и видит уже, как с усилием Томми перебирает пальцами одеяло: Каждым пальчиком сжимая, а затем все вместе. Мальчишка с тяжестью выпрямляется, прямо садится и старается прийти в себя. Старается вспомнить и понять где он. Старается понять, что произошло. Головная боль пронзает как обычная, так и из-за того, что его будто вновь сжигают. Это заставляет ухватиться одной рукой за неё. Происходит новое воспоминание, которое он не сможет забыть, даже если пожелает: Как медленно он открывал глаза через боль. Как он старался их открыть и когда он смог, то его встретила кромешная темнота. В ушах ещё бился звон, но он понемногу рассеивался, а вот темнота - никак. — Какого черта? — Хриплым и тихим голосом ругается Иннит, не понимая, почему его взгляд не фокусируется в темноте, к примеру или почему он не видит отблески луны через окно, раз уж, может быть, сейчас глубокая ночь. Это то, о чём он думает. Зрачки Фила уменьшаются, когда он видит глаза сына. Он открывает рот в попытке что-то сказать, но не может смириться с тем, что видит. И сейчас, вроде, должна быть радость о том, что его малыш выжил, но эта новость заставляет посеять все радостные мысли. Нерешительно через силу задаёт вопрос: — Томми, малыш, ты слышишь меня? Мальчик не обращает внимания. Он открывает глаза и зажмуривается, открывает снова - ничего. — Томми? — Ещё раз спрашивает Фил и русый поворачивается к отцу. — Фил? — Неожиданно. Он не ожидал услышать его, он ожидал встретится с собой один на один или Дрима. Что в Логстедшире делает его отец? Почему он здесь? — Где ты? — Но это было на потом. Томми не может всё ещё определить где Фил, он не может увидеть его. — Прямо перед твоим лицом. — Судорожно отвечает Фил, стараясь подавить это своим спокойствием, но не получалось. Он не может смириться с этим, но придётся. — Я всё ещё сплю? Где Дрим? — Пазл за пазлом. Только сейчас до Филзы доходит, что такой ужас сотворил он. Такой ужас сотворил с его сыном чёртов манипулятор. Что сотворил это тот, кто начал всю адскую игру со всеми его сыновьями. — Всё жжёт... Что вообще произошло? — В мысль приходит, что по глупости мальчишка не снял с глазов бинты, что из-за них он не видит, что скорее всего их замотали настолько хорошо, что их не почувствовать. Он поднимает руку, чтобы ухватиться за бинты на глазах, но именно на них - ничего. Только можно почувствовать воспаленную и жёсткую кожу, такую противную и шуршащую, которую специально расцарапали, испортили. — Фил. — Он снова пытается ухватиться, но ничего нет. Он чувствует только себя. — Фил, какого черта. — Томми начинает трогать своё лицо. Начинает сжимать рану до боли и сразу отпускать, а мысли немного возвращаются: Он вспоминает взрывы, вспоминает шум в ушах, звон, вспоминает каким спокойным и в тоже время строгим тоном говорил Дрим. Вспоминает, как взорвался сам он. Неприятные мысли приходят в голову, но он подавляет их: — Фил, — Лёгкий смех выходит из его уст, а мальчик начинает глубоко дышать, стараясь ловить воздух. — Это ужасная шутка. — Точно. Над Томми просто решили так поиздеваться. Сейчас просто его отец посмеётся, они поругаются и будут веселиться... Это не успокаивает. — Томми. — Крылатый встаёт, чтобы ближе подойти к своему сыну. — Фил, блять, почему темно? — Он хватается за свое лицо, начинает царапать уже и так пострадавшие веки, пытается протереть кулаками свои глаза. А приступ паники начинает возрастать, накалять ситуацию. — Томми, успокойся. — ФИЛ, ПОЧЕМУ ТЕМНО? — Томми срывается. Он старается ухватиться за глаза, старается помочь себе видеть, но ничего не происходит. Слезы начинают вытекать морем. Начинают успокаивать от жжёной боли кожу, но также причинять ей боль. А мальчик не желает понимать правду. — Томми.. — Филза хватает с силой за его запястья, чтобы он прекратил попытку "помочь" себе. Держит их наравне, ближе к себе и смотрит в его хрустальные глазницы с немного красными белками, смотрит в эти снежинки. Больше не в голубое небо, цвет, который украшал его глазницы.— Ты больше не видишь, Томми. — И Иннит понял, что темнота никогда не рассеется.