«Я не предназначена тебе, Баджи Кейске, не рискуй».
Темноволосый догоняет хрупкую фигуру в считанные секунды, хватая за талию и буквально усаживая на свой байк. Он прекрасно видит её недовольный взгляд и чуть сморщенный нос, однако оставляет такое поведение без должного комментирования. Эта принцесса сама прекрасно знала, на что идёт, когда узнала о его чувствах и жизни в целом. Шанс сбежать был, но увы, катастрофически упущен.«Твоему поганому соулмейту ничего не светит».
Баджи не привык повторять очевидные вещи, поэтому его лицо искажается в ухмылке, а рука тянется к ключам. Поворачиваясь, произносит: – Я прав. Смысла отрицать нет, понимаешь же? Поэтому будь хорошей девочкой и обними меня. Холодные пальцы осторожно цепляются за края черной куртки, но в это же мгновение Кейске перехватывает кисти девичьих рук, заставляя ту буквально обвить его талию, прижимаясь всем телом. – Умница. Краем глаза замечает её уже как несколько секунд выцветшую татуированную надпись "Луна сегодня красивая, правда?", увеличивая скорость мотоцикла до максимума и слушая усталый вздох позади. Они буквально летят по ночному Токио, ловя свежие потоки воздуха и мерцания неоновых огней. Остановившись около отшиба и заглушив мотор, парень разворачивается в сторону возлюбленной и, мягко улыбаясь, целует. Кислорода становится катастрофически мало, стоит девушке ощутить настойчивые, но такие нежные касания к её телу. Баджи создавал образ дикого зверя, которого невозможно понять и обуздать, но то, как менялось его отношение к хрупкой шатенке, было заметно каждому. Ему всегда было искренне плевать на общественное мнение, ведь гораздо важнее знать, что чувствовала именно она рядом с ним. В такие моменты разум кричал, что всё это неправильно, сердце же било со всей силой по грудной клетке, приговаривая, что не отпустит её, чего бы ни стоило. Она – истинная, заветная, ради неё он пойдет против всех правил, оставив позади весь мир. Ей необязательно знать, что сегодня настал переломный момент её жизни, Баджи изо всех сил постарается скрыть это. В эту ночь они лежат в объятиях друг друга прямо на холодной траве. Девушка что-то тихо шепчет, пальцем выводя витиеватые узоры на его груди, но Кейске её не слышит – пустой и ничего не выражающий взгляд устремлён в небо, полное сверкающих звёзд. И если приглядеться, то в отражении его зрачка можно увидеть лишь тонкую сломанную кисть, на которой виднелась гравировка с надписью "Настолько, что можно умереть". – Прости, милая, я не мог по-другому.