Не могу дождаться(Can't Hardly Wait)

Гермиона Грейнджер, вернувшаяся студенткой восьмого курса, думала, что возвращение в Хогвартс будет отличной идеей. Конечно, Министерство предложило ей диплом в обмен на ее роль в бою с Волан-де-Мортом годом ранее, но она просто не чувствовала себя правильной, не заработав его. И хотя она была уверена, что сможет сесть на ТРИТОН и пройти тем летом, Гермиона не была готова уйти со своего последнего года в школе. Она не хотела никаких предположений, что ей просто вручили что-то, чего она не заслуживает. Как маглорождённой, ей нужно было слишком многое доказать. Она не могла лгать… Она ожидала, что Гарри и Рон сделают то же самое, только чтобы разочароваться в своих лучших друзьях. Казалось, что они оба стремились присоединиться к Аврорату, не имея достаточного количества темных волшебников, преследующих семь предыдущих лет. Было больно знать, что они не присоединятся к ней — в конце концов, они делали практически все вместе до этого момента. Стряхивая с себя боль, Гермиона быстро решила, что для нее будет хорошо вернуться в Хогвартс без Гарри и Рона. Хотя бы раз в жизни, возможно, ее будут рассматривать как личность, а не просто друга Гарри. Она была бы вынуждена завести новых друзей, расправить крылья. Это было бы хорошо, сказала она себе решительно, упаковывая свой сундук. Но, как только она вернулась в стены замка, блеск быстро исчез. Во-первых, Джинни была назначена Старостой Девочек. Гермиона очень старалась порадоваться за свою подругу, но не могла отрицать, что ее задело то, что ее обошли, потому что она была слишком занята поисками крестражей в прошлом году. Джинни была отличным выбором, но это не компенсировало тот факт, что Гермиона должна была быть Старостой Девочек в прошлом году. Это была просто еще одна вещь, которую Волан-де-Морт украл у нее. Во-вторых, она была единственной девушкой, вернувшейся в Хогвартс на восьмой год, и поэтому ей дали собственную комнату в башне Гриффиндора. Она предположила, что директриса МакГонагалл подумала, что это будет проявлением доброты, но Гермионе было трудно вспоминать о своих бывших одноклассниках, которых там больше не было. Она скучала по Парвати и Лаванде больше, чем хотела признаться, и ей не хотелось возвращаться в тихую, пустую комнату каждую ночь. Не то чтобы она хотела спать с семикурсницами, хотя. Это было бы просто странно. Следующая мелочь была чем-то, что Гермиона была, наконец, вынуждена признать. Она просто не очень хорошо умела заводить друзей. Никакой статус знаменитости не мог компенсировать легкое социально неловкое поведение, которое у нее было. Она никогда толком не знала, что говорить людям, и хотя знала, что может показаться резкой и осуждающей, ей никогда не удавалось подавить это. Конечно, однажды она хорошо поболтала с Дафной Гринграсс, но сейчас они не были лучшими подругами, заплетая друг другу волосы на ночевках. Ее одиночество только усугублялось тем фактом, что Гарри и Рон, казалось, просто не могли следить за письмами. Она знала, что они были заняты обучением в Аврорате, но, конечно, они могли бы писать ей раз в месяц? Они даже обещали приезжать на выходные в Хогсмид, но им еще предстояло добраться до Хогвартса. Гермиона думала, что не будет скучать по тому, чтобы приставать к ним с учебой, но она отдала бы все галеоны на своем банковском счете, чтобы они попросили ее еще раз перечитать их эссе по Чарам. Жалкая. Все было бы хорошо, если бы то, чему она училась, было стимулирующим, но она не ошиблась. Она могла буквально выполнять все свои задания во сне и была на несколько месяцев впереди по каждому предмету. Она попросила некоторые продвинутые материалы по Арифматике и Древним Рунам, но была почти уверена, что достигла пределов доброй воли своих профессоров. Всё это заставило ее задуматься, какой смысл возвращаться в Хогвартс. Чтобы проявить себя? Кому? С какой целью? Разве она не могла просто пройти самообучение, а затем обсудить Тритоны со всеми остальными? В этот момент она может быть на полпути к мастерству. Но самым худшим в возвращении в Хогвартс было не отсутствие друзей, одиночество или отсутствие интеллектуальной стимуляции. Нет, это был Эдриан Пьюси, который, казалось, сделал своей миссией быть постоянной занозой в ее боку. Пьюси, бывший слизеринец, старше её на два года, так что она на самом деле не обращала на него особого внимания. На самом деле, единственное, что она знала о нем, это то, что он был в команде по квиддичу и играл за Охотника. Он был частью трио Слизеринских Охотников, которые были особенно плодовиты, и Рон не раз разглагольствовал о них, чему подвергалась Гермиона. Она была удивлена, увидев его снова в школе, зная, что он не вернулся на повторные занятия. Во время Приветственного Пира директриса МакГонагалл объявила, что он вернулся, чтобы проследить за восстановлением Библиотеки в течение части своего ученичества. Гермиона нахмурилась, зная, что он будет прятаться в библиотеке, но она знала, что он, должно быть, достаточно заботится о книгах, если Министерство назначило его для этого специального задания. Если они будут держаться подальше друг от друга, она не видела причин, по которым у них могли возникнуть какие-либо проблемы. За исключением того, что у них действительно были проблемы. Пьюси, казалось, считал своей жизненной миссией затевать с ней спор каждый раз, когда она была в библиотеке. И, несмотря на то, что Гермиона пыталась быть большим человеком, она просто не могла отпустить это. Он мог спорить с ней о чем угодно, и в последнее время она «агрессивно переворачивала страницы». Глядя на него, она никогда бы не подумала, что он будет так придирчив к книгам. Годрик, она была разборчива в книгах, но Пьюси поднял это на совершенно новый уровень. Он выглядел как спортсмен со своими удивительно широкими плечами, но оказалось, что под всей этой мускулатурой он был просто большим тайным ботаником. Не то чтобы она смотрела. Поэтому неудивительно, что случайным январским днем Гермиона оказалась в библиотеке, снова споря с Пьюси из-за книги, которую она хотела одолжить, чтобы использовать в качестве справочной для своего эссе по Зельям. Неужели она написала это уже дважды? Да. Имело ли это значение? Нет. Как получилось, что он всегда, казалось, был в любом проходе, который она сейчас просматривала? Она не была уверена, но все, что имело значение, это то, что он был между ней и третьим изданием, редким экземпляром «Тысячи волшебных трав и грибов» Филлиды Споры. Она уже была готова отнести его обратно в свою комнату, когда Пьюси появился из ниоткуда и схватил его прямо с верхней части ее стопки. -Эй! — воскликнула она, раздраженная тем, что он так поступил.- Я собиралась это проверить. -Нет, ничего подобного, — возразил он, его голос был пренебрежительным и незаинтересованным, -эта книга еще не подготовлена для общего пользования. -Дерьмо гиппогрифа, Пьюси, — выругалась в ответ Гермиона, -Вы закончили с этим разделом уже несколько недель. Не думай, что я забыла о последнем разе, когда ты выгнал меня из этой части библиотеки. Потому что Гермиона не хотела вмешиваться в его работу, если он восстанавливал библиотеку Хогвартса. Это было важно, и казалось, что он хорошо справляется, просто…почему он всегда выделял ее? Он не знал ее репутацию? Она отлично заботилась о книгах… просто у нее иногда была привычка держать их дольше, чем это было строго разрешено. -Нравится тебе это или нет, но я говорю, что эта книга еще не готова к тиражу, Грейнджер, — сказал он, пыхтя своей грудью, -в любом случае, это стандартная книга, которая должна быть у всех вторых лет. Просто иди и прочти свою собственную копию. -Но в третьем дополнении есть специальный раздел об аконите, который не включен ни в один из других, — Гермиона ныла, ненавидя, что она была доведена до практически попрошайничества, но она знала, что она не получит нужные рекомендации где-либо еще, -Пожалуйста, отдай мне книгу, Пьюси. Он посмотрел на нее, в его карих глазах горело что-то, чего она не могла определить, заставляя ее думать, что, возможно, только возможно, на этот раз его удастся убедить увидеть причину. Но потом он покачал головой. «Нет, может быть, через месяц или два, но эта книга слишком драгоценна для меня, чтобы позволить тебе уйти от нее с ней.» Гермиона издала тихий звук разочарования. «Ты тиран, Пьюси!» — крикнула она, не заботясь о том, что мадам Пинс будет ругать ее за разговор в библиотеке. Возможно, ей удастся убедить его в чем-то. Однако, прежде чем ее заклятый враг смог даже открыть рот, чтобы снова поспорить с ней, произошел нечестивый грохот, возможно, в два или три ряда. Гермиона вступила с ним в зрительный контакт, ее глаза расширились от беспокойства. «Что это было?» — прошептала она ему. — Я не знаю, — ответил он, столь же обеспокоенный и с бороздчатыми бровями, -Но я собираюсь выяснить. Он повернулся на каблуках и начал шагать по длинному ряду книг, чтобы добраться до конца, чтобы определить источник грохот. Гермиона почувствовала, как ухмылка скользнула по ее лицу, когда она бросилась за ним. Черт бы побрал его и его длинные ноги — она была практически вынуждена бежать трусцой, чтобы догнать его. Подойдя к нему, она краем глаза взглянула на его встревоженное лицо. «Надеюсь, ты ничего не испортил и не опрокинул стопку своими методами восстановления», — съязвила она, подумав, что это будет немного кармой, если он попадет в беду. -И ты хотела бы этого, не так ли, Грейнджер? — пронюхал он в ответ, -бесценные и незаменимые книги, которые еще больше повреждаются какой-то несчастной случайностью? И здесь я подумал, что ты была одной из немногих людей в этой школе, кто действительно ценил их. Она усмехнулась над этим, подумав, что это было самое близкое к комплименту, которым Пьюси когда-либо награждал ее. И, конечно, она на самом деле не хотела, чтобы какие-либо книги пострадали… Просто было бы приятно видеть, как он время от времени корчится! Она ненавидела, когда с ней обращались как с ребенком с липкими пальцами, которые рвут страницы. -Конечно, нет, Пьюси, — возразила она в ответ, оскорбленная, -ты знаешь, как сильно я люблю книги. Завернув за угол, они с удивлением увидели мальчика, возможно, не старше Гермионы, стоящего посреди прохода и растерянно озирающегося по сторонам. Ей не потребовалось много времени, чтобы оценить его, чтобы понять, что она его не узнала, хотя в нем было что-то знакомое. Он был высоким, почти таким же высоким, как Эдриан, со слегка волнистыми каштановыми волосами и ничем не примечательными карими глазами. Он носил слизеринский галстук на шее, но форма, которую он носил, не была похожа на форму, которую она носила, будучи ученицей в школе. — Извините, — авторитетно сказал Пьюси, скрестив руки на груди, — Кто ты и что ты делаешь? Как ты попал в Хогвартс? Мальчик выглядел растерянным и испуганным, глядя на пару из них скорее как олень в фарах. Он засунул что-то в карман, клеток, как всегда. Когда его взгляд, наконец, остановился на Гермионе, чувствуя себя тяжелым грузом, его глаза расширились от удивления. «Мама?» — спросил он, резким вдохом. — Что? — сказала Гермиона в ответ, любопытно, во что он играет. Прежде чем она смогла получить от него ответ, его глаза закатывались обратно в его голову, и таинственный незнакомец падал на землю в бессознательной куче. — О Годрик! — Гермиона позвала, двигаясь броситься ему на помощь. Рука Пьюси выбила, чтобы остановить ее. -Что ты делаешь?» — спросила она, чувствуя себя немного истерично. Разве он не видел, что многие молодые нуждаются в помощи? -Ты знаешь его? Он, казалось, узнал тебя, — добавил он, обличив. Пьюси, казалось, всегда ожидал от нее худшего, не так ли? Гермиона проскользнула ему под руку, чтобы переступить на сторону незнакомца. — Нет, но очевидно, что нам нужно доставить его в лазарет, — ответила Гермиона, —Он явно нездоров. Теперь ты собираешься помочь мне левитировать его там или нет? Пьюси не потребовалось много времени, чтобы успокоиться, и вскоре он использовал свою палочку, чтобы помочь ей поднять удивительно тяжелого незнакомца. Они молча шли в лазарет, спор о книге еще не закончен.