Не могу дождаться(Can't Hardly Wait)

Пять лет спустя Гермиона чувствовала, как она напевает от волнения по поводу своего плана на вечер, накрывая на стол в их с Эдрианом новом доме. У нее были захватывающие новости, которыми она могла поделиться со своим мужем, с которым прожила три года, и она не была до конца уверена, как он это воспримет. Она надеялась, что он не слишком на нее сердится. Она прижала руку к своему округлому животу, чувствуя легкое дрожание от удара, встречающегося с ее рукой. Она вспомнила свой последний год в Хогвартсе и не могла поверить, что все, что обещало присутствие Макса, сбылось. Было замечательно на самом деле переехать к Эдриану вместо площади Гриммо, если честно. Они были так заняты своей работой, что было приятно возвращаться домой друг к другу по вечерам. Эдриан преуспел в своем ученичестве и блестяще взялся за работу адвоката, даже если это означало, что ему приходилось тратить много часов. Гермиону всегда впечатляло, насколько трудолюбивым был ее парень — иногда именно ей приходилось говорить ему, чтобы он отложил работу на сегодня. Гермиону приняли в мастерскую по чарам под руководством всемирно известной госпожи Чар Присциллы Лепетит, которая согласилась направить ее по ускоренному пути, который будет завершен через два года. Гермиона была в полном восторге от того, что ее выбрали для такого престижного мастерства, и сама была очень занята. Она все еще находила время для своих друзей, но ее ужасно беспокоило состояние, в котором она нашла Площадь Гриммо. Повсюду коробки из-под пиццы и контейнеры с китайской едой на вынос, а в раковине громоздятся тарелки. Да, лучше бы она там не жила, потому что беспорядок свел бы ее с ума! Она не была Молли Уизли, и она не собиралась бросаться за мальчиками или придираться к ним, чтобы они сделали это сами. Это полностью разрушило бы их дружбу. Они также провели много времени с Кассиусом Уоррингтоном, Маркусом Флинтом и Грэмом Монтегю. Эта троица была давними друзьями Эдриана. Поначалу Гермиона была немного напугана ими, думая, что у нее ничего не будет с одержимыми квиддичом волшебниками. Маркус был самым страшным из всех, видя, как он на самом деле играл за команду по квиддичу. Эдриан заверил ее, что она им понравится, и он был прав. Они делали все возможное, чтобы заставить ее смеяться и чувствовать себя желанной, даже если дразнили пару, гадая, кто из них самый властный. Гермиону даже убедили присоединиться к ним на матчах по квиддичу на протяжении многих лет. Эдриан сидел и терпеливо объяснял ей правила, больше сосредоточившись на том, что делали охотники, что ловец, видя, что это была позиция, которую он играл. Она обнаружила, что, когда она не беспокоилась о своем лучшем друге с желанием умереть, мчащемся на полной скорости по земле под ним, она действительно могла расслабиться и наслаждаться игрой. У нее даже был набор для Фалмута, к удовольствию Рона. После года совместной жизни Гермионе и Эдриану быстро стало ясно, насколько они идеально подходят друг другу и насколько глубока их любовь. Вскоре после этого Эдриан сделал ей предложение, сказав, что не может представить, как будет делить свою жизнь с кем-то, кроме нее. Когда она согласилась, он увез ее в Грецию, чтобы отпраздновать их помолвку. Они поженились вскоре после того, как она закончила свое мастерство Обаяния после годичной помолвки. Свадьба была небольшой, но идеальной, на ней присутствовали все их друзья и родственники. Гермиона была рада, что ее родители и Эдриан поладили достаточно хорошо, чтобы разделить этот день, хотя она была уверена, что они никогда не станут настоящими друзьями. Пропасть между миром маглов и волшебным миром было слишком трудно преодолеть, даже если бы Пьюси не были сторонниками лорда Волан- де- Морта. К ее радости, Гермионе предложили должность Невыразимца — специалиста по магии времени в Министерстве магии, как только она завершит свое мастерство. Конечно, она могла бы поделиться новостями со своим собственным мужем, но она сказала всем остальным, что собирается заняться внештатным снятием проклятия. Никто не сомневался в этом, хотя ей иногда приходилось помогать друзьям и семьям со старыми семейными реликвиями, которые они находили и хотели очистить. Гарри регулярно консультировался с ней и в своей работе аврора, хотя она никогда не принимала его платежи. В конце концов, она все еще была служащей Министерства, даже если он этого не знал. Вскоре после этого Эдриана сделали младшим партнером в его фирме, что они от души отпраздновали. Это звучало так, как будто он мог бы стать полноправным партнером еще через несколько лет, путь карьерного роста, который вознаградил бы все его амбиции и долгие ночи. Это также означало, что у него было больше гибкости в расписании, и они могли проводить больше времени вместе. Примерно в это время они поняли, что переросли квартиру Эдриана. Они продали его и вместо этого переехали в дом. Если Гермиона была честна, он был намного больше, чем она ожидала…почти как мини-особняк, но после посещения дома, в котором вырос Эдриан, она могла понять, почему он этого хотел. В нем было больше комнат, чем они когда-либо могли заполнить (она надеялась), и раскинувшаяся зеленая лужайка, которая идеально подойдет для матчей по квиддичу, садоводства и ленивых вечеров, проведенных в тени деревьев с Эдрианом. Они приближались к своей трехлетней годовщине свадьбы, когда решили, что хотят расширить свою семью. Это было немного моложе, чем Гермиона ожидала, что у нее будут дети, но она уже так хорошо зарекомендовала себя в своей карьере, выполняя работу, которую любила. Просто время показалось мне подходящим. Пара была в восторге от того, что судьба, казалось, согласилась с ними, и Гермиона забеременела вскоре после того, как отказалась от зелья. Все время, пока она была беременна, она была непреклонна в том, что это был мальчик, хотя и не объяснила Эдриану, почему это было так. Он настаивал на том, что был бы счастлив, если бы их ребенок был девочкой или мальчиком, лишь бы он принадлежал им. Гермиона долго думала о том, как бы ей рассказать о том, что она знала о Максе, но она никогда не знала, как подойти к этому. Наконец, она придумала план. В волшебном мире не было создано заклинания, которое могло бы сказать родителям, будет ли их ребенок мальчиком или девочкой, поэтому Гермиона начала искать дородовой уход в мире маглов. Однако она все еще планировала использовать акушерку, которая была ведьмой, для настоящих родов. Она взволнованно рассказала Эдриану о двадцатинедельной встрече, когда маглы использовали технологию сонограммы, чтобы увидеть фотографию ребенка, и что затем они могли бы указать пол своего ребенка. Адриан не утверждал, что понимает все слова, которые она использовала, но, конечно, он поддержал ее, чтобы она ушла. Он был особенно взволнован, увидев фотографию их ребенка за несколько недель до его рождения. Как только Гермиона получила подтверждение от маггловского доктора, что у нее действительно будет мальчик (не то, чтобы ей нужно было это говорить), она могла только чувствовать, как нервы растут по мере того, как шли часы, когда она скажет Эдриану правду. Она занялась приготовлением болоньезе (одного из единственных надежных блюд, которые она освоила), чтобы занять себя, пока ждала возвращения мужа с работы. Ужин был на столе и ждал его, когда он прошел через камин. Эдриан наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на губах своей жены, рука ласкала их будущего ребенка. — Ты положительно переполняешься энергией, — сказал он с усмешкой, — я могу только предположить, что это означает, что ты была права. — У нас будет мальчик, — сказала Гермиона с гордой улыбкой. Она вытащила зернистую черно — белую фотографию, чтобы показать профиль лица их сына. — Это действительно наш ребенок? — спросил он, явно пораженный изображением, даже если оно двигалось не так, как на волшебных фотографиях, — он выглядит таким маленьким. — Ну, он не такой, — фыркнула Гермиона, — по-видимому, он уже измеряет немного большие размеры, поэтому они думают, что я могу родить за неделю или две до назначенного срока. — Приятно это знать, — сказал Эдриан, — тогда я сделаю пометку начать сокращать свой рабочий график немного раньше, чем ожидалось. Гермиона подвела его к накрытому столу, и они сели есть, но она не смогла даже откусить кусочек.  — Я подумала, что мы могли бы немного серьезнее относиться к именам теперь, когда мы уверены, что ребенок-мальчик, — сказала она, ее спагетти висели на вилке на полпути между тарелкой и ртом. — Ой? У тебя было что-нибудь на уме? — он спросил, — я просто не думаю, что смогу переварить Гарри или Рональда, извини. Она сморщила нос. Она, конечно, любила мальчиков, но даже не думала о том, чтобы назвать ребенка в честь кого-то из них. — На самом деле у меня есть предложение, — твердо сказала она, чувствуя, как сердце колотится у нее в горле. Она была абсолютно полна беспокойства, — что ты думаешь о Максе? Гермиона наблюдала, как Эдриан замер, прежде чем положить вилку. Глядя на нее снизу вверх, он выглядел довольно озадаченным, но она уже видела, как в его мозгу крутятся колесики. — Ты хочешь сказать… — он оборвал себя, — это был…? Закусив губу, Гермиона кивнула. — Как давно ты знаешь? — он спросил, — и почему ты мне не сказал? — Гарри действительно прислал мне Карту Мародеров, как раз перед тем, как Макс вернулся в свое время. Я только что проверил это… Я не знаю, что заставило меня это сделать. Но я видел его имя… Макс Пьюси. И когда он впервые пришел в библиотеку, он назвал меня мамой, помнишь? — объяснила она неестественно. Это было совсем не то элегантное объяснение, которое она себе представляла, — я не сказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты чувствовал себя пойманной в ловушку идеей о каком-то будущем, которое может никогда не сбыться. Я всегда думала, что тебе может наскучить со мной, и я не хотела, чтобы мысль о Максе удерживала тебя в чем-то, чего ты на самом деле не хотел. — О, ты глупая, глупая ведьма, — сказал Эдриан со смехом, — как ты вообще можешь мне надоесть? — Ну, теперь я это, конечно, знаю, — сказала Гермиона, закатывая глаза, — но когда мы только что закончили школу? Тогда все было так ново, и мы вступали в реальный мир. — Я не могу поверить, что твой сын воспользовался маховиком и случайно оказался в нашем времени! — со смехом сказал Эдриан, — о, Салазар, у него будет столько проблем… А он еще даже не родился! — Мой сын? — надменно спросила Гермиона, — если ты спросишь меня, только слизеринец может быть таким нарушителем спокойствия. Ясно, что он унаследовал эту черту от тебя. — У кого хватило бы смелости пройти через два десятилетия во времени, кроме гриффиндорца? — он спросил. — Ах, ах, ах, Пьюси, — возразила Гермиона, — если ты правильно помнишь, Макс носил форму Слизерина и проводил время со слизеринцами. Я думаю, мы можем положить конец этому аргументу. Эдриан знал, что она поймала его там. Даже если у Макса были некоторые гриффиндорские наклонности, на самом деле он все еще был слизеринцем. — Нам придется начать искать признаки того, что он совершил прыжок, когда мы перейдем на седьмой курс, — сказал он, — потому что ему придется многое объяснить. — По крайней мере, мы знаем, что он все еще достаточно умен, чтобы понять, как путешествовать во времени вперед, — сказала она, немного гордясь талантами своего будущего сына, — он сделал большую часть работы самостоятельно, даже не заглядывая в мои записи. — Я не это имел в виду! — сказал Эдриан, — я имею в виду, почему он думал, что если Драко Малфой поцелует тебя, я буду ревновать? — Ну, Эдриан, ты должен признать, что это сработало, — сказала она, — и, действительно, я рада этому.» Закончив трудный разговор, два взволнованных родителя смогли провести вечер, рассказывая о своих прошлых встречах с Максом, пытаясь вспомнить, могли ли они узнать какие-либо дополнительные подробности об их жизни. В конце концов, это перешло в волнение по поводу прибытия их маленького озорного сына, которого определенно назовут Максом.