***
Пациент не хотел ни каши-малаши, ни блинов, ни мяса, ни различных мороженых-пироженых, ни фунчозы. Он до сих пор лежал в гробу, не желая вставать. Он не хотел ни писать оперы, ни плавать по озеру в лодке, он доставал бедного мальчишку своими замечаниями, сделанными пятистопным ямбом. Дело принимало неутешительные обороты. — Поешьте! — уговаривала Кристина. Тот мотал головой-слова доктора не убедили его. Кристина испытывала жалость к своему бедному учителю и не обращала на виконта внимание. Тот в свою очередь ходил смурной и недовольный. — Он умрёт без меня! — уверяла его Даэ. — Придётся немножко подождать, пока он не обретёт вновь вкуса к жизни. Ночью Кристина страдала бессонницей. Она вышла из комнаты, сделанной в стиле Луи-Филиппа и пошла на кухню попить воды. На кухне её ждал неприятный сюрприз: её учитель, её Ангел Музыки щёлкал грецкие орехи и поедал капустный суп, сваренный заместо предыдущего. Не обращая её внимание, он облокотился на дверцу буфета. — Ангел! — воскликнула она, чувствуя злость. — Кристина! — воскликнул он, перепуганный её появлением. От испуга он выронил половник с супом и молоток для грецких орехов. Утром же она грустно собирала чемодан. Рауль стоял с лицом:«ну, я же говорил!». Эрик печально раскачивался в своём гробу. — Дьяволица ты, — вновь начал он.-Тебя я презираю… — Всё, не надо больше драмы! Навеки с вами я прощаюсь! — провозгласила Кристина. Она ушла с чемоданом, полным многочисленных платьев, чулок и фетровых шляп. И в жизни Призрака Оперы наступил период мучительных страданий и сомневающихся дум. Он лежал в своём гробу и крутил изъезженные темы в голове. Пока в Опере не произошёл пожар…Часть 1. Начало конца.
23 июля 2021 г. в 21:04
Ровно после премьеры Призрак Оперы объявил, что хочет умереть.
Он стоял перед Кристиной на коленях, умоляя остаться с ним навсегда. Кристина была непреклонна — он сам же пять минут назад отпустил её с виконтом.
— Я умру от голода! — простонал он.
Не тратя больше время, он забрался в свой гроб и улёгшись поудобнее, вперился взглядом в никуда.
— Кристина! — сказал он.
Кристина молчала, не зная, что сказать.
— Кристина, ты и вправду уходишь от меня к этому мальчишке?
— Да! — непоколебимо согласилась девушка. — Я ухожу к Раулю.
— Но, почему? — он задрожал от волнения. От дрожи и маска колебалась на нём, грозясь слететь с лица.
— Я люблю его.- призналась она. — Вы сами отпустили нас.
— А как же я? Как же твой несчастный уродливый Эрик? Как же твой учитель?
— Я жалею, что так получилось, но так надо.
— Но я же вас люблю! — он пытался давить на жалость и совесть. Совести у оперных див никогда не бывало, её вырезали, как вырезают аппендикс.
— Это ваше личное дело, ко мне не имеющее отношение! — и вправду совести у неё не было.
Кристина повернулась и собиралась было уже уходить, как…
— Я буду голодать! — провозгласил Призрак Оперы. — Я умру без тебя! Когда я умру, приди сюда и похорони меня, и надень кольцо на палец мне!
Он обиженно отвернулся от неё и вперился лицом в стенку гроба.
— Так я и буду тут лежать, пока я не умру и моё бездыханное тело не сожрут подвальные крысы! И во всём будешь виновата ты и твой мальчишка! — провозгласил он. Кристина лениво рассматривала себя в маленькое карманное зеркальце. Где-то там наверху, в фойе Оперы её ждал Рауль, переминаясь с ноги на ноги от нетерпения.
— Не смейте, так говорить про моего жениха! — разозлилась она. — Рауль очень добрый и хороший. —
попыталась защитить его девушка. — Он не способен на такой шантаж!
Этого Эрик снести не мог. Он развернулся к ней лицом в маске и тягуче заныл:
— Ты дьяволица, Кристина! Ты не отличаешься от Карлотты и твоих подружек балерин!
— Эрик, ты… — она не могла подобрать слов.
— Дьяволица ты, — он завёл опять свою шарманку. — Тебя я презираю. К любовнику уходишь от меня. К мальчишке своему от меня уходишь. К ничтожному мальчишке, ныне ты от меня уходишь! И оставляешь бедного учителя лежать в своём гробу! Будь, проклята вовеки, ты Кристина! Бедный Эрик не вспомнит о тебя на небесах ни разу! — когда он волновался, он говорил о себе в третьем лице и пятистопным ямбом, будто собираясь писать стихи.
— Перестаньте паясничать, Эрик! Я оставила вам на кухни продукты и кастрюлю супа. Я ухожу! Прощайте!
И она медленным шагом пошла к двери.
— Я вылью суп! Мёртвым он ни к чему! И бедный Эрик вечно будет лежать в своём гробу! — он поднялся, собираясь вылить суп. Кристина стояла, широко открыв глаза от удивления. Он притащил кастрюлю и вылил из неё многострадальный суп.
— Эрик! — девушка отошла от шока. Она тоже побежала на кухню и найдя там круассаны в пакете, прибежала обратно. — Ешьте! -, сказала она и попыталась их впихнуть учителю, вновь лежавшему в гробу. — Ешьте, сейчас же! — закричала она.
— Кристина, тебя я презираю. Ты дьяволица.- снова начал он.
Он отводил от круассанов лицо в маске и презрительно мычал, когда Кристина пыталась их запихнуть ему в рот.
— Навеки, я умру от голодовки!
Девушка бросила отчаянные попытки накормить своего учителя и поднялась наверх, в надежде, что Рауль ей поможет. Рауль мялся в фойе, его окидывала недоверчивым взглядом мадам Жири.
— Что, вы смотрите на меня, мадам? На мне узоров нет и цветы не растут.
Эрик же оставшись один, размышлял на темы:«Человек и общество», «Лишний человек». «Человек, навеки всеми покинутый и отверженный». Он грустно глядел на стопку нотных листов, являвшихся его оперой. Сегодняшняя постановка прошла крайне неудачно.
И вот дверь в его жилище вновь отворилась и вошла Кристина под ручку со своим женихом.
— Мальчишка, тебя я презираю! Навеки отнял ты Кристину у бедного Эрика. Теперь вы из Парижа сбежите и про меня забудете навсегда! — обвинял Призрак Оперы виконта.
— Ну, Рауль полюбуйся на моего учителя! — истерично произнесла Кристина.
— Тяжёлый случай. — согласился Шаньи.
— Уйди, уйди тебя я ненавижу! Кристина, должна быть моя! — он медленно раскачивался в гробу, словно пытаясь поднять его в воздух и полететь, как одна весёлая панночка.
— Как, вам не стыдно Ангел Музыки! Такой интеллигентный человек и говорите всякую гадость! Какая гадость это ваша Опера Гарнье! — произнёс Рауль.
— Сами, вы гадость мальчишка! И это говорит человек, укравший у меня мою живую жену! Подите, прочь! — тут он должен был декламировать:«Карету, мне карету!», но притих.
Кристина вновь попыталась запихнуть в него засохший круассан, а он отбивался от неё с таким рвением, словно она держала в руке тапок, а он был тараканом, застигнутым врасплох в холодильнике ночью на кухне.
— Ешьте, дорогой мой Ангел Музыки! — уговаривала Даэ его.
Он упрямо мотал головой и с партизанской выносливостью сопротивлялся. Виконт стоял, как ни в чём не бывало, сложив руки в боки, и наблюдал за происходящей картиной.
Конечно же они не ушли. Проснувшаяся в Кристине совесть не смогла оставить своего бедного-бедного Эрика умирать от голода. Голодающему становилось хуже.
— Я чувствую, как выпадывают волосы и на мне растёт шерсть, не новая и не шелковистая. — жаловался он девушке.
Рауль даже привёл их семейного врача. Доктор, проведя осмотр, сделал неутешительные выводы: больному диеты соблюдать не надо, а лучше плотнее его кормить. Для этого подойдёт манная или овсяная каша, чтобы нарастить ему силушку богатырскую, а также подойдёт мясо (говядина, свинина, индюшатина, баранина), рыба (без больших косточек), обычные или экзотические фрукты (по вкусу!), овощи и различные корнеплоды. Дав рекомендации, врач удалился от очень странного на его вид пациента.