Под твоим крылом

      Разумовский баюкал задетое эго и сломанную руку. Дима же был в ударе, светился, как начищенный, медный чайник. Игорь перепугано смотрел на приехавшего Федора Ивановича. Кажется, одна Юля чувствовала себя как рыба в воде. Снимая на камеру телефона то Олега в костюме Чумного Доктора, то измученного Разумовского, а то и себя, вещая о разоблачении и работе полицейских.       Шумиха с Чумным Доктором улеглась буквально спустя месяц. Город потряхивало периодически появлениями шкетов в костяных масках, но это было редкостью и вскоре, совсем пропало из виду. Время потекло своим чередом, появились новые преступники, новые дела.       Сережа сидел на кухонной тумбочке и болтал ногами, периодически заглядывая через плечо стоящего рядом Игоря. Тот сосредоточенно мешал в кастрюльке рагу и насвистывал. «Малой, дай потрогать его! Я чуток по лапаю. Руки чешутся!» «Заклинаю тебя, давай сначала поедим, а потом делай, что угодно.» «Ну-у!» «Веди себя хорошо! Десерт будет вечером.» —Вы там двое опять светскую беседу ведете? Меня не посвятишь, булка с воронятиной? —Фу! Звучит мерзковато. Мы обсуждаем, как сможем вечером помацать тебя. —А может лучше я?       Игорь выключил плиту и полностью развернулся к Сереже, откладывая его телефон в сторону. Заискивающе улыбаясь, он устроился между его ног, с нажимом провел по бедрам вверх, погладил поясницу, под футболкой. Разумовский закусил губу, посмотрел томно, из-под опущенных ресниц и уперся ладонью в широкую грудь мужчины. —Ты нас сначала накорми, потом напои, потом развесели, а потом и в кровать укладывай. —Мы совместим два последних пункта. Отнеси хлеб и салат, а я пока насыплю нам порции.       Сережа соскочил с тумбы, отправился сервировать стол. Ужин проходил плавно, а главное вкусно. Гром то и дело улыбался и смотрелся не как сторожевой пес, а как самый ласковый лабрадор. Малознакомое чувство тепла заполняло душу обоих. Хорошо, когда рядом родной человек.       Сразу после еды Сережа уплыл в ванную, начищая перышки, пока Игорь мыл посуду и грел чайник. Кипяток конечно хорошо, но чай еще лучше. Снова переместившись за стол, Разумовский замурлыкал: —Игорек, давай пропустим пунктик с «напои меня»? А то птичка уже передержана… —Прямо таки передержана? Пташка, а пташка… - Обворожительно улыбнулся. —Будешь называть меня Пташкой, я совью гнездо прямо у тебя на лице.       Птица промурлыкал, чуть склонив голову к плечу, улыбнулся. Под столом же, Разумовский протянул ногу, чуть напрягая стопу, и провел кончиками пальцев по щиколотке мужчины. Он дернулся и удивленно округлил глаза. Стопа начала подниматься выше, поглаживая икру, после внутреннюю сторону бедра. Хитрая улыбка не сходила с лисьего лица Сережи. Игорь же напротив, стал строже и как-то серьезней. Он стиснул кулаки и выдыхал сквозь стиснутые губы. Зрачки расширились, лоб покрывала испарина. —Что такое, Игорь? Тебе не хорошо? —Что ты там про гнездо говорил? —М-м-м-м… Ты смотри – напросишься. Я же взберусь на тебя.       Пальчики скользнули снова по внутренней стороне бедра Игоря, и наконец добравшись до паха, легонько помассировал его пальцами. Сам же подпер щеку рукой и уставился на разгорячённого, но молчавшего, как партизана, мужчину. —Мне нужно «выдавить» из тебя хоть какой-то звук? Ах да… Стонать для мужика позор? Или что? Игорь, ну, давай! —Что тебе дать? —Ты мне и так дашь! С одной стороны мне кажется, что тебе не нравится, а с другой стороны я чувствую, буквально, что тебе нравится. Так что же?       Сережа подался чуть вперед и надавил, массируя, на пах всей стопой. И наконец мужчина сдался, сам чуть потираясь о стопу, глухо застонал сквозь зубы. Зрачки полностью затопили радужку и его, теперь уже, черные глаза неотрывно следили за лицом Разумовского. —Хороший мальчик! Ну, так что? Идем в кровать? —А может, прям здесь? Стол крепкий. – Игорь поиграл бровями. —Ты можешь и здесь, а я пойду в кровать. Там прохладные, свежие простыни, упругий матрац… Буду нежиться…       Гром рыкнул, подскочил и вытянул Сережу из-за стола. Тот весело вскрикнул и захохотал, когда его вжали поясницей в столешницу. Широкие ладони крепко сжали ягодицы, чуть разводя в стороны и сжимая обратно. Птица закинул руки на шею мужчине и притянул к себе ближе.       Поцелуй был мокрым и голодным, с причмокиванием и укусами. Птица боролся за первенство с Игорем, а Сережа просто млел от ощущения упругого языка партнера.       Все-таки, Разумовский вывернулся из крепкой хватки и, по пути к кровати скинул футболку, призывно смотря через плечо. Игорь налетел на него, повалив на кровать, сходу утыкаясь губами в жилистую шею. Широко мазнул языком по кадыку и прижался к нему губами, покусывая и посасывая.       Хриплый стон зазвенел в тишине, Птица откинул голову на подушку. Игорь наваливался на него всем телом, выбивая громкий стон и не понятно уже из кого. —Игорь, почему ты все еще в футболке и в штанах? —А почему ты еще в штанах? —Сладкое оставляют на потом!       Гром фыркнул и, на последок, укусив парня за плечо встал и начал раздеваться. Сережа и Птица на пару поплыли. Смуглое, поджарое тело приковывало взгляд. Мышцы перекатывались под кожей и Сережа уже представлял, как обладатель этого тела будет впечатывать его простыни.       Сам Игорь был более прозаичен, он уже схватил Сережу за ноги и подтянул его к краю кровати, стягивая с него треники. Птица вывернулся, потянулся и чуть отставил зад к верху. Гром навалился сверху, чуть прикусывая загривок и потираясь пахом о зад. —Пташка, ты будешь себя хорошо вести? —Смотря, что тебе нужно… —Хочу, что бы лег грудью на простыни и взялся руками за изголовье. – Дожидаясь пока он это сделает, Игорь ухмыльнулся. – Теперь встань на колени и разведи их шире. Да, вот так.       Игорь стащил с него белье и сглотнул вязкую слюну. Бедра чуть подрагивали, а когда щетина коснулась нежной кожи и вовсе прозвучал довольный всхлип. Гром с удовольствием сжал упругие ягодицы и шлепнул с оттяжкой. —Ты хочешь выпороть? Заманчиво, но что же так нерешительно? —Воронятинка, тихо! Мы сейчас немного поиграем, может даже гнездо совьем. —А? Что?       Дальше послушался задушенный всхлип и тяжелый вздох, когда горячий язык прошелся по открытой промежности. Яйца поджались, колени чуть разъехались. Мужчина повторил свои действия несколько раз, потом переключился на подрагивающее мышцы ануса.       Отстранившись, Игорь чуть подул на дырочку, надавил большим пальцем на нее, но не сильно, так для пущего эффекта. Парень застонал и попытался толкнуться сильнее. Остановил его звонкий шлепок.       Гром потерся стояком о промежность, рукой же потянулся к члену парня, проводя по нему ритмично, от самой головки к основанию, оттягивая крайнюю плоть. Под громкое стоны он снова отстранился. —Нам всем сейчас будет очень хорошо, но тебе придется помочь!       Игорь дождался, пока Сережа отпустит изголовье и заведет руки за спину. Он вцепился в свои ягодицы, разводя их шире. И в тот же момент парень громко взвыл от контраста колючей щетины и горячего языка, мягко нажавшего на колечко мышц. —И-игорь! Еще!       Гром простонал и сильнее протолкнул язык внутрь, активно вылизывая, смачивая слюной упругие стенки. Громкие стоны впечатывались в матрац. —Нет! Так не пойдет! Я хочу слышать твой голос!       Игорь так резко перевернул его на спину, что парень от неожиданности вскрикнул. Ноги его оказались на широких плечах, а гибкий язык в его нутре. Запрокинув руки, он вцепился в изголовье и громко взвыл. Выгибаясь как змея, пытаясь получить больше прикосновения. Стоны то и дело срывались с искусанных губ. —Блять! Блять! Блять! Игорь! Еще! Пожалуйста! —Что конкретно ты хочешь, Пташка? —А то ты не знаешь! —Раз ерничаешь, то ворон считаешь, а не делом занят! —Еще один каламбур с птицами, и пойдешь дрочить в ванную-у-у-у! Мф!       Язык снова прошелся по сжавшемуся сфинктеру, легонько подул и отстранился. Смазка нашлась рядом с кроватью, в принципе, как и всегда. Размазывая по ложбинке прохладный гель, Игорь вслушивался в тихий скулеж и улыбался. —Не зажимайся, милый. —Ну, Игорь!       Пальцы в вязкой жидкости протолкнулись в узкое отверстие, под судорожный вздох и похлопывание по бедру. Запястье прокручивалось, стоны становились громче, пальцы добавлялись. Игорь подался вперед, чуть наваливаясь сверху, целуя глубоко и напористо. Пальцы нащупали бугорок простаты, и Сережа взвыл в поцелуй, постанывая и пытаясь сильнее насадиться на пальцы. Птица потерялся в своих мыслях и ощущениях. Красное лицо, мокрое от слез, блестело в свете ламп.       Вытащив пальцы из парня с хлюпающим звуком, мужчина вернулся к паху парня и начал медленно надрачивать ему, с улыбкой, смотря, как он вертится на кровати. —Что мне сделать? – Игорь пережал себя у основания, чтобы ни спустить раньше времени. —Давай! —Что давать? Скажи честно. —И-игорь! —М? —Возьми меня уже! Да чтоб черти тебя драли! —Ну, вот! А то все «давай, давай»!       Добавив больше смазки и войдя одним размашистым движением, мужчина застыл под блаженный стон Сережи. И опускаясь на него практически полностью, начал медленно двигаться, без особо глубоких толчков. Птица прогнулся и вцепился в широкие, смуглые плечи Грома, оцарапывая его. Игорь шипел сквозь зубы, закатывая от возбуждения глаза.       Разумовский скрестил лодыжки за спиной Игоря и надавил пятками ему на ягодицы. Откидывая голову, оголяя искусанную шею, приглашающе улыбнулся. Размеренные движения Грома сводили его с ума, и хотелось еще. —Сильнее! Пожалуйста!       Игорь взрыкнул и стал вбиваться в подрагивающее тело сильнее, с оттяжкой. Смакуя каждое движение, чуть прокатывая парня по постели. Один толчок – всхлип. Один толчок – вскрик. Резко выйдя, Игорь закинул ноги парня себе на плечи и снова вошел со звонким шлепком. Сережа вцепился в простыни и дошел до пика, не прикасаясь к себе. Гром толкнулся еще пару раз и выйдя из обмякшего тела, кончил в пару движений рукой.       Размазывая белесые потеки по рельефному животу, Игорь выцеловывал мокрый висок Сережи и блаженно улыбался. Рыжий водил пальцами по неглубоким царапинам на спине мужчины. Кажется, все сложилось так, как нужно.