Часть 23
6 августа 2021 г. в 07:21
Том молча пристегнул собаку на поводок, и взяв куртку, вышел из дома. Зави некоторое время наблюдала за ним из окна. Внутри всё дрожало толи от страха, что их отношения могут прерваться, толи от обиды за себя. Ей хотелось догнать его, извиниться за пощечину, кинуться на шею, целуя… Может быть даже за свои слова, но он молча, не проронив ни слова ушёл.
Это было странно. И страшно. Это был не тот человек, которого она знала — веселый, легкий в общении, уравновешенный джентельмен, с которым легко можно было договориться, где-то даже обхитрить, если он упрямился. Сейчас перед ней вдруг предстал холодный, чужой, жестокий незнакомец, категорически не впустивший её в свою отдельную жизнь. Зави с ужасом осознала, глядя как он скрывается за углом дома, что он может не вернуться к ней. Просто взять и без сожаления оборвать всё, что они так долго строили вдвоём. Вдвоём?
Зави вдруг поняла, что сама построила их совместную жизнь из красивой иллюзии о Томе Хиддлстоне. Когда они познакомились в театре, он показался ей таким мягким, всегда улыбался и не повышал голоса. Девушки в его присутствии чувствовали себя если не королевами, то совершенно точно принцессами. Его манеры и желание угодить буквально превращало его в рыцаря в чужих глазах, а чувство юмора обескураживало.
В один прекрасный момент она, не дожидаясь от него решительных действий, позвала его на свидание, замирая сердцем. С этого начался их роман и продолжался до сего вечера. И теперь, с этого момента, буквально каждое его действие, которое она так хотела от него видеть, каждый его поступок ей приходилось выманивать из него манипуляциями, женской хитростью, слезами. Последней значимой победой для нее в этой войне с его мягкостью и нерешительностью стало решение съехаться и жить вместе. Впрочем, Зави так же приняла это решение самостоятельно, хитростью и нежностью убедив и его.
В какой-то момент Том предложил ей взять перерыв в карьере актрисы, чтобы она могла свободно заняться написанием своей драмы и книгами. Это был невероятно решительный для него поступок, как ей показалось, говорящий о любви, но спустя буквально несколько месяцев он принялся старательно пропадать на съёмочных площадках, или в театре, возвращаясь домой уставшим, не находя времени на общение с ней. Зави страдала от одиночества, и от разочарования в совместной жизни, проводя время в кампании своего ноутбука и никак не двигавшейся вперёд драмы, даже когда он находил в своем плотном графике хотя бы минуту, он проводил свое время с ней, но это ей казалось ничтожным. Она, понимая, что совершенно не хочет терять его, своего Тома, того человека из начала их отношений, любимого ею, мягкого и сговорчивого, судорожно вдохнула полную грудь воздуха. Никуда он не денется. Никуда! Она извинится перед ним, возможно, выполнит в постели то самое, на что он давно намекает… И всё наладится.
Воздух в городе очистился с дождем. Тротуары и дороги блестели мелкими лужами, захватывая в свои ловушки цветные брызги реклам. Том шел вслед за Бобби, безразлично разглядывая вывески и чуть подсвеченные сонные витрины. Боль в рёбрах утихла, пока действовал анестетик. Можно было даже попробовать кашлянуть или чихнуть, но рисковать не хотелось. Скоро анестезия отойдет и начнётся самое весёлое — спать он будет обложившись подушками со всех сторон, в положении полусидя, стараясь во сне не повернуться на левый бок. Впрочем, трещины заживут достаточно быстро. Мыслями он вновь и вновь возвращался в свое прошлое, когда впервые на одной из несостоявшихся съёмок неудачно упал, сломав два ребра справа. Вот тогда всё кончилось очень печально — съёмки сперва отложили, а потом его и вовсе заменили. Что ж, может быть оно и к лучшему. Удивительно, что физическая боль так быстро забывается, подумалось ему. Сейчас рёбра ныли, и он поймал себя на мысли, что совершенно не помнит этого ощущения, хоть оно было и не ново.
Холодный влажный воздух тонкими липкими пальцами хватал его за руки, заставляя поочередно греть руки в карманах. Как только он чувствовал, что замерзали пальцы на правой руке, тут же перехватывал поводок в левую, пряча замерзшую руку. В тепле подкладки суставы начинали понемногу отогреваться, причиняя ему дискомфорт. Бобби семенил впереди, опустив нос в землю и внимательно изучая извилистые тропинки, известные лишь ему.
В голове было ясно и тихо, ровно как и в окружающем его воздухе. Мыслями Том убегал куда угодно, лишь бы не возвращаться к сегодняшнему скандалу. И всё-таки чувство вины за обидные слова, хоть и являвшиеся правдой, что он таки бросил ей сгоряча в лицо, будто грязную тряпку точило его сердце. Невозможно было взять и вычеркнуть эти несколько лет жизни с ней, как бы ему иногда не хотелось.
Собственная обида на её неоправданные ожидания касаемо их отношений его мучала не меньше. Что он сделал не так? Он никогда не упоминал и слова о желании завести полноценную семью, всегда подчеркивая слишком большую ответственность за своего партнёра. Пример родителей перед глазами, счастливо, казалось бы, вышедшие замуж сестры — все это лишь укрепляло его в представлениях о том, что семья это сложная работа, которую нельзя начинать с простого «хочу». В своих представлениях он видел семью как опору и поддержку, в том числе и всем начинаниям, и когда он предоставил Зави возможность перестать думать о деньгах, и заняться своим творчеством, он рассчитывал получить точно такое же отношение и к своей работе.
Первый год Зави буквально расцвела, порхая вокруг него, даря ему сногсшибательные положительные эмоции и днем и ночью. Она светилась от счастья, когда он предлагал ей поехать куда-то отдохнуть, пока он пропадает на очередной съемке или напряженной репетиции. Но с каждым днём она всё меньше и меньше поддерживала его в работе, все настойчивее и настойчивее требуя к себе внимания. Кажется, сидение дома не шло ей на пользу.
Её драма, которую она писала уже который год словно перенеслась в их реальную жизнь, сделав её невыносимой. Появились глупые упреки за то, что он задержался на репетиции или не позвонил из аэропорта по дороге на съёмочную площадку. Зави-Зави-Зави… Она стала буквально его окружать собой, отвоевывая его драгоценное время, как актёра.
Неужели она не понимала той простой истины, что его актерский век не долог и на пятки уже наступают молодые и талантливые. Он из сил рвался, чтобы не пропасть с экранов, но стоило получить в руки мало-мальски интересный проект, как дома его ждал допрос с пристрастием. А после — слезы и мольбы отказаться, ведь проект грозил затянуться, либо проходить в другой стране, на какой-нибудь закрытой площадке, а значит главным её аргументом в этом случае всегда было: «А как же я? Ты и так дома не бываешь! Ты меня не любишь ни капли!»
Том тяжело вздохнул, поворачивая к дому. Удивительно, что вопреки стараниям Зави он всё же смог вырвать у Криса Ходелла контракт на этого проклятого «Ричарда III» да только всё пошло не по плану. Хотелось напиться от бессилия и злости.
Ощущение, что ситуация вышла из-под контроля и сейчас тугой петлей затягивалась вокруг его шеи сводила с ума. А ведь никто кроме него самого не виноват в ней, подумалось ему. Не нужно было вестись на слезы Зави о её одиночестве в его отсутствие. Она волей-неволей помогла ему разрушить собственными руками его карьеру. Ходелл относился к нему после многочисленных отказов настороженно, словно к прокаженному, но и понять его можно было — терять деньги, вложенные в него как в проект, Крис не мог себе позволить.
Том осторожно вздохнул, чувствуя, что анестезия мягко отпускает. Рёбра начали зудить и легонько напоминать о себе ноющей болью. Гематома под рукой тянула, пульсируя в такт биению сердца. В доме стояла звенящая тишина, и очень гнетущая, давящая со всех сторон атмосфера. Казалось, что скандал всё ещё висел в воздухе, пропитав собой каждый сантиметр пространства. Видимо, Зави уже спала. Стараясь не шуметь и лишний раз не будить её, он осторожно прошёл на кухню.
Бобби, погуляв, с интересом сунул вечно голодный нос в миску в поисках еды.
— Секунду потерпи, дружище… Тебе повезло больше, — глянув на почти опустевший зип-пакет с кормом, Томас подумал, что надо бы с утра добраться в зоомаркет. Треугольнички сухого корма со звоном посыпались в миску, нарушая гнетущую тишину дома. Бобби, нетерпеливо сунул нос прямо под россыпь корма, аппетитно захрустев ароматно пахнущими кусочками.
Том в какой-то миг завистливо сглотнул голодную слюну, понимая, что сегодня сон будет тяжелым по многим причинам. Оторвав взгляд от собачьей миски, он принялся шарить по почти опустевшему бару. Да здравствует односолодовый! Сегодня ты — мой друг и товарищ!
Зави, лежа в постели, прислушивалась ко входной двери. Наконец, почти час спустя Томас вернулся, тихонько закрыв за собой дверь. Что-то сказал Бобби, и загремел дверцами бара. Неужели вместо того, чтобы подняться в спальню, он сядет со стаканом виски перед экраном телевизора и будет со спокойной душой смотреть какую-нибудь очередную дрянь? Потрясающий эгоизм. Он ведь даже особо не переживает о её чувствах, о том, что причинил ей боль своими словами. Зави закусив губу, ткнулась в подушку. Хотелось кричать от злости и обиды. Разве это тот человек, на которого она обратила внимание в театре? Ничего… Утром она поговорит с ним спокойно, в домашней обстановке, и обязательно заставит извиниться за всё, что он сегодня сказал, надо лишь подобрать слова правильно. Размышляя над этим, Зави не заметила, как погрузилась в тяжелый, прерываемый странными видениями сон.