Вдали от посторонних глаз

— Мне хорошо с тобой, правда… Всегда было хорошо… Но иногда ты бываешь невыносима, — наблюдая за Зави, в накинутом на смуглые, знакомо пахнущие яблоком и мылом, плечи халатике из тонкой материи, произнес, наконец, Том. — Забавный способ извиниться, — пробормотала Зави, смахивая прилипшие ко лбу волосы. Давно он не был с ней так нежен в постели, как сегодня. Хорошо иметь в доме виноватого мужчину, который готов на всё, лишь бы загладить свою вину, подумалось ей. Можно вить верёвки подходящей длины. — Ты знаешь, что я не умею этого делать, — снова откуда-то прорывающимся, равнодушным чужим тоном выдал Томас. Зави сощурилась, кинув на него быстрый взгляд. Он полулежал на кровати, подложив под спину огромную подушку. Синяк на левом боку расползся словно акварельная клякса, причиняя ему дискомфорт. Зави с некоторым ехидством в душе протянула ему таблетку анальгина и стакан воды. «Надеюсь, тебе действительно больно,»— пронеслось в её голове в этот миг. Смутившись своих мыслей, она виновато улыбнулась ему. — Знаю. На вот, пей… Поможет заснуть.       Том отрицательно мотнул головой, чуть поморщившись от боли в рёбрах. Спать не хотелось. Вернее не так, спать в этой постели не хотелось. Мягкий матрас проваливался под его весом, заставляя шипеть от боли при каждом движении. Хотелось лечь на пол, и замереть в какой-нибудь удобной позе, лишь бы вдох не причинял столько дискомфорта.       Раздумывая над этим, он продолжал наблюдать за Зави. Она не спеша сняла халатик, словно любуясь собственным телом в зеркальном отражении, и он нежной блестящей лужицой застыл на полу. Скользнув взглядом по её стройному, даже тонкому телу с аккуратными, почти идеально круглыми ягодицами и упругой маленькой грудью, он поймал себя на мысли, что со временем привыкаешь как к идеальным формам, так и к несовершенствам человеческого тела, и в конечном итоге значение начинает приобретать содержимое, а не оболочка. Возбуждать начинает не тело, а сам человек, с его характером, эмоциями, поступками. Слова и поступки начинают влиять на желание оказаться в одной постели, обнимать, целовать, проживать вместе жизнь с её радостями и горестями, где-то приводя в эклиптический восторг, а где-то роняя на самое дно грусти. Сейчас он был где-то ровно посередине вызываемых ею эмоций. Хотелось дышать, чувствуя свою нужность, нужность во всем и вопреки всему, вместе со всеми своими недостатками, хотелось снова спешить домой, чтобы знать — тебя ждут. С Зави с недавнего времени так перестало получаться… С Зави он чувствовал себя постоянно виноватым, постоянно под прицелом её внимательных карих глаз, словно выискивающих в нём очередной недостаток, который ей не подходил… Он задумчиво кусал губы, пытаясь понять, почему она всё ещё с ним, если он ей так неприятен своими поступками, если он на столько не вписывается в её картину мира?       Зави перехватила его задумчивый взгляд, когда уже оделась и собралась выйти из спальни. — Что-то случилось? — тревожно поинтересовалась она, замирая на пороге комнаты. Том, не моргая, неопределённо дернул узкой полоской рта, на миг скривившись. — Ты когда-нибудь по настоящему любила меня? — неожиданно спросил он, всё так же не отрывая от неё остановившегося пустого взгляда. Зави удивленно приподняла брови, иронично улыбаясь. — Милый, я тебя и сейчас люблю, очень… — За что, ведь я тебя раздражаю, — снова задал он вопрос, поставив её в неловкое положение. — За всё. За тебя… Милый, мы же вроде помирились, разве нет? Мне кажется, что ты хочешь снова меня обидеть… — Забудь… Я не хочу снова ссориться... Устал. Эти две недели, пока заживают рёбра, я обещаю найти время, чтобы провести его с тобой, — натянуто улыбнувшись, резюмировал Томас, осторожно поднимаясь с постели. Матрас предательски качнул его, подтолкнув. Рёбра взвыли, напомнив об уважительном отношении к себе. Том, закусив нижнюю губу, сдержался, чтобы не выругаться.       Как только Зави хлопнула дверью кабинета, сославшись на необходимость продолжить работу над своим произведением, Томас поискал взглядом смартфон. Люк услужливо завез его из театра несколько часов назад, где Том спеша с Тессой на рентген забыл его два дня назад. Увидев его, стоящего в дверях скособочившись на левую сторону и дыша мелкими поверхностными вдохами, Люк лишь разочарованно покачал головой, ничего не говоря.       Повертев в руках увесистый кусок пластика он задумчиво закусил губу. Смартфон с готовностью вспыхнул экраном. «Привет! Как ты?» — простенькое сообщение, три слова, одиннадцать букв. И столько скрытых надежд. Том затаил дыхание, не отрывая глаз от экрана гаджета. За всё это время с момента проведённой в её постели ночи, Натали не писала ему и не звонила. Это его от части задело — неужели он оказался для неё таким плохим любовником, что не было ни капли желания общаться с ним? С другой стороны это было и не плохо — меньше у Зави поводов для скандала.       Мессенджер известил его о том, что сообщение прочитано. Натали что-то набирала в ответ. «Привет, горе моё! В целом — отлично! Как Бобби?» «Нормально, что ему будет. Не хочешь узнать, как я?» «Хочу узнать. Как ты? Как твоя премьера? Прогремела, надеюсь?» «Прогремела, ещё как… На премьере Кайл врезал мне мечом от всей души, и теперь у меня трещины в трех рёбрах. Смеяться больно.» «Серьезно? Заживать будет недели две-три точно. Тебя, я так понимаю, заменили… Расстроился?»       Этого простого вопроса он точно не ожидал. Неужели ей и правда было интересно? «Ты сейчас серьезно спрашиваешь?» «Абсолютно серьезно. Ты же говорил, что ждал премьеры почти четыре месяца. Столько работы и сил вложено. Я бы расстроилась.» «Я вчера честно попытался напиться!» «Это значит, что расстроен. И как понимать — попытался? Бутылка чтоли убежала и в руки не далась?» «Почти. Выпил стакан и понял, что не могу больше.»       Глупая улыбка застыла на его лице, глядя, как Натали набирает сообщение. Он ждал. Мессенджер продолжил извещать его о том, что она набирает-набирает-набирает сообщение… Но так ничего и не прислала. «Я эти две недели буду сидеть дома, может, смотаюсь в театр. Не хочешь со мной?» «В театр? Врядли. У меня много работы. Поеду в Лэндс-Энд на пару дней.» «Ого… Это же черте где.» «Да, путь долгий. Почти шесть часов за рулём.» «Когда выезжаешь?» «Да вот через часок уже и выдвинусь. К ночи буду там. А что? Хочешь составить мне кампанию?» «Почему бы и нет. Я все-равно официально на больничном.» «Ну тогда давай я тебя заберу. Где встретимся? Машину надо заправить.»       Том быстро прикинул, сколько ему нужно времени, чтобы собраться. Ни Зави с её опостылевшими скандалами, ни ноющие рёбра не показались ему весомыми аргументами, чтобы пропустить неожиданное приключение. Хотелось стряхнуть с себя всё накопившееся напряжение, не думать ни о прошедшем, ни о предстоящем. Вдохнуть воздух сегодняшнего дня. «Ты поедешь по М4? Давай встретимся у «Вест фо аутос», я туда машину отдал на ремонт. Найдёшь?» «Конечно, зачем мне интернет, по-твоему? Через сколько ты будешь там?» «Уже собираюсь. Буду через час, может полтора. Собаки с нами?» — быстро ответил Том, судорожно соображая, брать ли с собой сумку и что туда кинуть. «Само собой они с нами. Баки так точно.»       Быстро приняв душ, он глянул в зеркало — уставший, с темными кругами под глазами, гладко выбритый. Каштановые волосы тщательно зализаны назад, блестят влагой после душа. Встретившись с самим собой в зеркале взглядом, он не смог сдержать улыбки. Чувство азарта медленно тлело в груди, толкая его на очередной необдуманный поступок. Оставалось надеяться, что Ходелл окажется не прав, и никто не прознает о его незапланированном адюльтере. В конце концов, что случилось один раз, может и не случиться больше никогда, хоть подспудно Том и понимал, зачем согласился на поездку, да и зачем написал ей сообщение. Внутри себя он всё ещё возвращался к воспоминаниям о короткой ночи в постели Натали. И он чувствовал, что ему этого было недостаточно. Жадность была одним из семи смертных грехов, а эту жадность, практически голод к ощущению собственной мужественности, сложно было с чем-то сравнить. От чего-то думать о возможных последствиях он не хотел, отгоняя их от себя, словно назойливых насекомых. Да, возможно, он снова поплатится за свою любовь к острым ощущениям… Но когда, если не сейчас? — Зак, привет! — дождавшись, когда врач ответит, быстро выдохнул в трубку Том. — О, Хиддс, здоровьица тебе, дружище. Как рёбра? — Твоими молитвами, мой дражайший… Мне тут твоя помощь нужна… Небольшая, на пару тройку дней. Хочу свалить из дому под благовидным предлогом. Ничего серьёзного, просто отдохнуть от суеты. — И? Ты хочешь, чтоб я снова прикрыл тебя от Зав? Она меня сожрет без специй, если узнает. Томас! — Ну брось… Я достану для тебя и Лесси контрамарки куда скажешь…— прижимая телефон плечом к уху, и продолжая собирать необходимые мелочи, Томас начал уговаривать своего друга. — Ммм, ты, старый плут, знаешь, чем меня купить… Ладно, если что, то ты в отделении интенсивной терапии с левосторонней пневмонией. У нас тут сейчас карантин, и никого не пускаем, так что она до тебя не доберётся… Когда ты собираешься слинять? — Уже и собираюсь. Бобби беру с собой, иначе она про него забудет совсем, — спешно запихивая в рюкзак пачку тримеперидина, отозвался он. Пара футболок, носки, нижнее бельё. Поразмыслив, сунул туда же джинсы. — А мне что сказать про собаку? — Скажешь, что он у тебя живет. Надеюсь это не проблема? — Том, что ты задумал? Скажи честно? — Не могу. Но скажу, что я должен это сделать. Мне просто нужен перерыв на подумать… — Ладно. Договорились. Ты — в интенсивной терапии, понял? Левосторонняя пневмония. — Ты меня очень здорово выручаешь! Всё, до связи!       Натали нетерпеливо барабанила пальцами по оплётке руля, стоя на парковке, когда появился Томас. Улыбаясь своей широкой теплой улыбкой, он приветственно махнул ей в пассажирское стекло, открывая заднюю дверь. Бобби послушно прыгнул на подготовленное к путешествию сиденье, к уже нетерпеливо ждущему его Баки. Собаки принялись радостно махать хвостами, на перебой пытаясь лизнуть то Натали, то Тома, севшего на пассажирское рядом с ней. Их радостное возбуждение носилось в воздухе, буквально щекоча кожу. — Здравствуй, моя дорогая, — улыбнулся он, в очередной раз отбиваясь от вездесущего широкого языка Баки, пытающегося изо всех сил дотянуться до него с заднего сидения. Собаки пыхтели, возясь и беспокойно поглядывая в окна. Казалось, что они абсолютно уверены, что машина, как и водитель полностью и безраздельно созданы лишь для того, чтобы развлекать их. — Здравствуй, — почти безучастно кивнула она, лишь мельком окинув его взглядом, словно он был случайным пассажиром в её машине.       Машина мягко отпарковалась и двинулась по дороге, вливаясь в общий поток. Том почувствовал на миг некоторую неловкость, словно ему тут было не место, и он сам напросился на эту поездку. Внешнее безразличие Натали его обескуражило, хотя, возможно это были лишь его собственные ожидания от встречи. С другой стороны, ожидать, что она бросится ему на шею с поцелуями и рассказами о том, как она скучала по нему было как минимум смешно. Натали уже не раз доказала ему свою нешаблонность поведения. Видимо, именно эта её черта и манила к себе, словно обезумевшего мотылька манит горящий свет лампы. Никаких стонов и слёз о тоске по нему, о том, что он не уделяет ей внимания, что он не пишет и не вспоминает. Этот холодный контраст очаровал его, словно свет фар очаровывает лесное животное, притягивая к себе не смотря на инстинкт самосохранения. — Ну, рассказывай, горе моё, как так вышло, что тебе рёбра поломали? — наконец, когда Натали разобралась со скоростным режимом на трассе, спросила она. В машине было хорошо, мягко шумел климатконтроль, обдувая лобовое стекло горячим воздухом, на заднем сиденьи в автогамаке пыхтя и сопя возились собаки, бегая и тычась носами от одного стекла к другому.       Она быстро бросила на него теплый, смеющийся взгляд. На миг ему показалось, что на плечи накинули домашний уютный плед — таким он был. Признаться, ему не хватало этого ощущения, будто его обнимают, не касаясь. Внутри что-то довольно заурчало. Кажется, это было самолюбие. — Да, собственно и рассказывать нечего — слева, прямо под рукой перетерлись завязки на кожаных латах. И так получилось, что Кайл, тот кто играет Ричмонда, не зная этого влепил мне мечом со всей силы. Вот ребра и треснули, вот собственно всё. — Разрыва нет? Врачи что сказали? — Да всё хорошо. Жить буду, — рассмеялся он, наблюдая за девушкой. Та кивнула ему в ответ, мельком бросив взгляд в боковое зеркало и перестраиваясь на полосу разгона. — Рада, что ты в порядке. И мне приятно, что ты решил составить мне кампанию, — порывисто накрыв его руку своей, произнесла Натали. Том неловко поймал её пальцы и притянув к своим губам, легко поцеловал. Тонированные стекла автомобиля скрывали их от посторонних глаз, и он мог не думать о том, что кто-то может увидеть несвойственную ему беспечную галантность. Ее кожа пахла бензином, выделанной кожей автомобиля и тонким ароматом «Иклат» от Ланвин. Перед глазами сразу же возник круглый пузатый пузырек сине-фиолетового стекла на её полке в ванной. Он источал этот сладковато-лимонадный запах, который напомнил ему жар её тела.       Натали легонько сжала его пальцы в своих, и бросив короткий взгляд, подмигнула. Его сердце пропустило несколько ударов, когда её язычок быстро облизнул пухлые чувственные губы, словно намекая на всего-лишь возможность повторения фантастической ночи.       Впереди было несколько дней для близкого знакомства и удивительных открытий. Том невольно заёрзал на пассажирском сидении.