мы не сёстры

      задушевный разговор в доме мелины начинался неплохо, да только вышел довольно напряжённым, точнее его окончание.       в какой-то момент все голоса на фоне затихли, а в голове усиливалось что-то похожее на неприятный звон.       чёрт. да как они вообще, блять, смеют говорить о том, что всё это было ненастоящим?       сквозь подступающие слёзы и нарастающий с каждой секундой в горле ком елена высказывает своё мнение и уходит, считая нужным отдохнуть от «родных».

***

— я поговорю с ней, — только алексей захотел встать из-за стола, как наташа прервала его: — сиди, не утруждайся. только испортишь всё.       и сама встаёт, спокойным шагом направляется к двери в комнату. стучит для приличия пару раз, но никто, естественно, не открывает ей. ох, как же будет сложно…       входит, так и не дождавшись разрешения. обнаруживает сидящую на полу девушку и вздыхает. кое-как подобрав нужные слова, она не успевает начать, как белова сразу же прерывает её: — уйди. я хочу побыть одна.       наташа только качает головой. — лен, ты уже не маленькая, и то, что я сказала — это просто правда… — просто правда? — вскипает младшая, рывком поднявшись с пола, — правда то, что лучшая часть моей жизни была, оказывается, ненастоящей?! — я не это имела в виду! послушай…       старшая кладёт руку ей на плечо в успокаивающем жесте, но елена тут же её сбрасывает, прожигая своим наполненным злостью взглядом: — я не хочу ничего слушать. и видеть тебя не хочу. вообще никого из вас видеть не хочу. просто уйди.       наташа вздыхает. ну а чего ты ожидала? она совсем не изменилась, такая же ранимая. — елена.       хочет дотронуться снова, но неожиданно сильный толчок в плечо заставил хорошо так приложиться затылком об дверь. ладно. может, я заслужила.       а потом белова хватает её за ворот и приближается максимально близко, так близко, что они обе чувствуют дыхание друг друга, и произносит вкрадчиво, низким-низким голосом: — пошла. ты. нахуй.       правда идти романофф так никуда и не собирается, ждёт очередного всплеска эмоций. она ведь даже отчасти понимает елену. ей, как минимум, необходимо выговориться.       но вместо всего ожидаемого девушка делает что-то крайне странное: совсем затихает, замирает на пару секунд, а потом прижимается к её телу сильнее.       наташа ощущает тяжёлое, будто сбившееся дыхание девушки на своей коже. что за…       не успевает она сообразить, как чужие мягкие губы невесомо прижимаются к её шее. зрачки резко сужаются и тут же расширяются. приятно. — ты чего?       та только грустно усмехается и утыкается носом ей в шею, прикрывает глаза, медленно вдыхая родной запах. — а ты была права. — о чём ты?       она чуть отстраняется, заглядывает ей в глаза, видя в них немой вопрос. — ты действительно права, наташ. семьи-то у нас не было.       и тянется к губам сестры.       правда коснуться их так и не успевает, потому что наташина реакция сработала на ура: она резко отстраняет белову от себя, крепко удерживая за плечи, а то мало ли что подобное ещё раз удумает сделать. — о, так ты у нас что, гомофобкой заделалась? — нервно посмеивается елена, чувствуя себя крайне неловко, хочет свести всё в шутку, но получается так себе. — очень по-русски. — причём тут… — на секунду раздражённо прикрывает глаза. — это просто неправильно из-за того, что мы… сёстры, вроде как?       пару секунд молчания прерывает весьма недурный аргумент: — ты же несколько минут назад на кухне распиналась об обратном?       а старшей и сказать-то нечего. действительно. — вот только знаешь, — продолжает елена, и в её взгляде романофф улавливает… обиду? — как бы то ни было, тянет меня к тебе, наташ.       наташа тяжело вздыхает, наконец отпускает девушку и качает головой, смотря в пол, сосредоточенно думает о чём-то своём, о чём младшая может только догадываться. — нам надо идти обратно. обсудим потом.       а затем покидает комнату, оставляя елену в тишине. — и на словах позёрка, ясно.