“Ты говоришь, а я стою, как послушный манекен
С продырявленным сердцем.
Мгновенье, и целый город разрушен.
Теперь мне некуда деться.
За тучами месяц угрюмый скользит во мгле
Навстречу непоправимому.
И, кутаясь в свой старый шарф, я смотрю,
Как Солнце встаёт над руинами…”
(с) И солнце встает над руинами - Fleur
Испуганные глаза Реджины говорят Эмме о том, что она не одна наблюдает за восходом необычного солнца. Оно не дарит тепла, и дает не так много света, как то, что находится в мире живых, но сомнений, что это рассвет, у Эммы не остается. Ей хочется спросить у Реджины, что видит она, отличается ли ее картина происходящего от картины Реджины, но она не успевает даже открыть рот, когда позади раздается звук аплодисментов. Эмма тут же поворачивается, прикрывая Реджину собой, но заметно выдыхает, видя Аида. — Не думала, что ты будешь так доволен происходящим, — фыркает Эмма, сжимая ладонь Реджины, показывая ей, что бояться нечего. — О, не будьте такой наивной, принцесса. Вы же не правда полагаете, что близки к концу? Ваша история лишь только начинается. — Кто бы сомневался, — вздыхает Эмма, слегка поворачивая голову, чтобы проверить состояние Реджины. Ее глаза удивленно изучают мужчину перед ними, а рука сжимает ладонь Эммы крепче, чем прежде. — Ты и правда королевских кровей? Меня уже пугает новый мир, клянусь, — бормочет Реджина, и Эмма удивленно поднимает брови. Реджина кажется такой спокойной, что это уже начинает пугать Эмму, хоть она и вновь повторяет себе слова Аида о том, что вера своей истинной любви иногда может быть сравнима с безумием. — Тебя только это пугает? — хмыкает Эмма, возвращая взгляд к Аиду. — О, поверьте, принцесса, лучше уж так, — вздыхает Аид, разворачиваясь, но он останавливается, когда понимает, что эти двое так и продолжают стоять. — Идемте. Или хотите прогуляться до врат? В таком случае жду вас через годик — другой. Крепко сжимая ладонь Реджины, Эмма идет за ним, определенно не желая провести в этом месте целый год. Садясь в лодку, Эмма невольно ищет взглядом Харона, но не находит, а это значит, что избежать суда не получится. — Итак, вопросы? — устало вздыхает Аид, закидывая ногу на ногу. Он переводит взгляд на Реджину, поднимая брови. — Ну? Я знаю, что у тебя их полно, а принцесса отвечает с таким уровнем сарказма, что лучше ее ничего вообще не спрашивать. — Не правда, — говорит Эмма, закатывая глаза, но дальше спорить не собирается. Она поворачивает голову, наблюдая за тем, как они отдаляются от берега и плывут вниз по огненной реке. Реджина, кажется, старательно пытается скрыть страх, но Эмма чувствует его в одном прикосновении их рук, потому она позволяет ей узнать у него все, что ее волнует. — Хорошо… Вопрос "правда ли все происходящее" кажется уже неуместным, я не глупа, — бормочет она, опуская взгляд на огненную воду. — Хотя все это полное безумие, — произносит она уже тише, поднимая взгляд обратно к Аиду. — Сколько лет я здесь провела? — Почти восемнадцать лет. Ничто, по сравнению с другими душами, но ты успела стать моей любимицей. Придумывать твою петлю было поистине увлекательно. — Не за что? — нервно усмехается Реджина. — Значит все, о чем мне говорила Эмма — правда? Я и правда пережила все это… Но если я умерла, упав с балкона, то почему я тут? Разве я сделала что-то плохое? — О, дорогая, чернее вашего сердца лишь сердце вашей прелестной принцессы, но несмотря на это, Вы согрешили куда больше. Вряд ли найдется и сотня человек, которые помнят ваше имя, Реджина, но вот Злую Королеву знает каждый. — Злая Королева? Но я… — она шумно выдыхает, определенно не понимая, как такое может быть, и Эмма поворачивает голову. Изучая ее профиль, она думает о том же, что и Реджина, не понимая, как из такой нежной и невинной девушки сделали монстра? Желая утешить, Эмма переплетает их пальцы, крепко сжимая ладонь, и встречаясь с Реджиной взглядом, она кивает, отвечая на немой вопрос в ее глазах — знает ли Эмма о том, кем она стала? — Не переживайте, Ваше Величество , если Минос отпустит Вас в мир живых, то Вы вспомните все, что было до вашей смерти. — Буду ли я помнить все годы мучений тут? — А хотите их помнить? Реджина качает головой, понимая, что память о семнадцати годах мучений не сыграет ей на руку. Если однажды она уже сумела ступить на сторону зла, то нет гарантии, что она не вернется туда вновь. Кто знает, что она вспомнит, оказавшись в мире живых? — Реджина, все это неважно, и это то, что ты должна действительно помнить. Если все пройдет хорошо, то мы получим второй шанс, и это дороже любой мести, — говоря это, Эмма ловит на себе взгляд Аида, в котором читается легкая усмешка. Боится ли Эмма, что вернув Реджину она вернет в королевство страх? Да. Но ей хочется верить, что вспомнив все и видя, что Реджина имеет сейчас, она не станет возвращаться к прошлому. О том, как отреагирует само королевство, а в особенности ее родители, она старалась даже не думать. Когда лодка останавливается, Эмма невольно напрягается, ощущая, словно только сейчас она действительно в опасности. Только войдя во дворец Аида, она наконец-то понимает, что сейчас решается ее судьба. Если судьи не поверят в силу их любви, которая и без того лишь зарождается, ее душа останется здесь, и смысла возвращаться назад уже не будет. Без Реджины она едва ли проживет еще год в мире под солнцем. А что будет с Реджиной, если судьи не сочтут их достойными? Вернется ли она в свою петлю, или Аид придумает что-то еще похуже в знак неповиновения? Или она вовсе перестанет существовать? Эмма не отпускает руки Реджины, поднимаясь с ней по лестнице во дворец Аида. Она поворачивается к ней перед входом, чтобы вновь найти успокоение в искрах в ее глазах. — Все в порядке? — тихо спрашивает Эмма прежде, чем отпустить ее ладонь. — Вряд ли будет хуже, не так ли? — нервно усмехается Реджина, после чего кивает ей на вход. — Идем. Лучше, чтобы это закончилось как можно скорее. Эмма кивает, отводя взгляд, понимая, что в данную минуту, наверное, Реджина даже боится думать, что будет дальше, но стоит ей повернуться, как Реджина сжимает ее плечо, останавливая. — Эмма, я не спросила самое главное. Что будет с тобой, если у нас не выйдет? Эмма грустно улыбается, качая головой, честно отвечая, что не знает. Существует огромное множество вариантов, что с ними будет дальше, и загадывать Эмме не хочется, она лишь знает, что не стоит ожидать хорошего, если у них не выйдет. Отходя в сторону, она пропускает Реджину вперед, заходя после в огромный зал. Поднимая голову, Эмма оценивает взглядом красоту дворца. Росписи на потолке с изображение богов и Аидом завораживают, но Эмма едва ли успевает изучить их, когда незнакомый голос эхом разносится по залу. — Наконец-то состоялась наша долгожданная встреча! — говорит мужчина, идя навстречу к ним через огромный зал. — В последний раз мы собирались тут с моими братьями по такому увлекательному вопросу, когда царство посетил Орфей, но мальчишка был глупцом, и эта история закончилась слишком быстро, — хрипло смеется мужчина, протягивая ладонь Эмме. Неуверенно сжимая его ладонь в ответ, Эмма кивает, задумчиво изучая его лицо, пытаясь понять, кто перед ней. — Прошу прощения, я не представился, — говорит он, будто читая мысли, подав руку и Реджине для пожатия. — Я Минос. А это мои братья: Радаманф и Эак. С Аидом, думаю, вы уже знакомы. Тот еще паршивец, но не переживайте, его мнение нас не особо интересует в вашем вопросе. — Ну да, можете вообще не обращать на меня внимания, я всего-то тут главный, — фыркает Аид, садясь на трон в другом конце зала. — Да, но судьи здесь мы, и мы принимаем решение касательно смертных, — усмехается он, указывая рукой, прося их пройти вперед. — Минос, оставь девушек в покое, хватит трепаться. Мы слишком долго ждали их, чтобы еще и твой треп слушать, — вздыхает второй мужчина, и Эмма переводит взгляд на него, подходя ближе к братьям Миноса и трону Аида. — Меня зовут Эак, дамы, и я думаю, что вам так же, как и нам, не терпится начать, не теряя времени. — Конечно… — неуверенно отвечает Эмма, следуя вместе с Реджиной к месту, куда показал Минос — небольшую кафедру перед судьями. Эмма еще раз бросает взгляд на Реджину, беспокоясь за ее самочувствие, но со стороны она выглядит куда увереннее, чем сама Эмма. Минос, наблюдающий за ними с улыбкой, поднимается и встает напротив Эммы и Реджины на ступени, после чего оборачивается, оглядывая своих братьев. — Итак. Мы действительно очень долго ждали вашего визита, принцесса. Душа Реджины не должна была провести столько времени в Тартаре. Но, к сожалению, обстоятельства были против вас, и Вы узнали о проклятии почти на год позже положенного. Впрочем, это не наша ошибка. Теперь к делу. Мы чувствуем любовь в ваших сердцах, но на мой взгляд, она так ничтожно мала, что едва ли у нее есть шанс излечить ваши души и, — он переводит взгляд на Эмму, — твое сердце. Мой вердикт — вернуть Реджину в Тартар, а Эмму в мир живых. Прежде, чем Эмма успевает возразить, ее прерывает Радаманф, молчащий все это время. — Она не проживет долго, какой смысл? Я считаю, что Эмма должна остаться здесь. Не к чему растрачивать силы Харона, — произносит он, едва ли бросая взгляд на судимых. Эмма вздрагивает, чувствуя прикосновение к своей руке, но на губах тут же появляется улыбка, когда она видит, как осторожно сжимает ее руку Реджина. Поднимая взгляд на ее лицо, она видит, как она продолжает смотреть на судей с непроницаемым лицом, ожидая их вердикта. — Не согласен. Вы не знаете, на что действительно способны их сердца. Половина из вас вообще думали, что Эмма не добьется ее доверия, и вот они здесь, — подает голос Эак, обводя взглядом всех присутствующих. — Никто из вас так же не ожидал, что она вообще не умрет до того, как явится сюда, и вот она тут. Так что я считаю, что вы слишком рано беретесь судить. Может, мы сначала выслушаем их? — говоря это, он останавливает взгляд на Эмме и Реджине, делая знак рукой, разрешающий им говорить. Эмма нервно сглатывает, крепко сжимая ладонь Реджины в ответ, но она не успевает собраться с мыслями, как Реджина начинает говорить: — Я также считаю, что вы рано судите. Я узнала правду не более суток назад, но с каждой минутой я верю ей все больше. Она безумна, сейчас я понимаю, что отправиться сюда за своей истинной любовью — это просто самоубийство. Но вы знаете, что терять нам нечего, кроме друг друга. Я не знаю, что я сделала в мире живых, но видимо я заслужила эти годы страданий. Но Эмма юна и, насколько мне известно, ее вины в том, что ее сердце чернеет, нет. Она заслуживает шанса, и если я и есть ее шанс, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы исцелить ее. Это меньшее, что я могу сделать, после того, как она избавила меня от тех кошмаров, — уверенно произносит Реджина, не отводя взгляда от судей. Эмма выдыхает, удивленно глядя на ее профиль, с мягкой улыбкой на губах, понимая, что все ее слова — абсолютная правда. Несмотря на свой шок от известий, она верит, и она желает исправить ситуацию, и эта уверенность передается Эмме. — Я также считаю, что деяния Реджины —они… Девочкой я думала, что она — зло. Так мне внушали все, кого я знаю. Но узнав ее, узнав, что подтолкнуло ее к тьме, видя, какую боль она переживала, я больше не считаю, что ее деяния были столь однозначными. Она искала свой счастливый конец, несомненно, она искала его в мести, но это то, как ее воспитали. Это тот выход, который ей внушили, другого она больше не видела. И я считаю, что она достойна искупления. — Эмма переводит взгляд на Аида, который наблюдает за ними с интересом. — Ты сказал мне, что настоящая любовь уже в нас, что эта любовь заставляет нас творить безумные поступки. И я считаю, что наша в состоянии справиться с тем, что ждет нас впереди. Теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря, что история только начинается. Но мы справимся. Она нужна мне также сильно, как и я ей. Эмма замолкает, по-прежнему крепко сжимая ладонь Реджины, она смотрит перед собой, напрягаясь всем телом, понимая, что теперь остается лишь дождаться вердикта. — Я все еще остаюсь при своем мнении, — качает головой Радаманф. — Что ж… — произносит Минос, поворачиваясь к своим братьям и Аиду. — Хочешь что-то сказать прежде, чем я вынесу вердикт? — спрашивает он, глядя на Аида. — Как будто мое мнение вас интересует, — бормочет он, закидывая ногу на ногу. — Но все же, я считаю, что они заслуживают шанса, хотя бы ради того, чтобы посмотреть, справятся ли они с задачей. Думаю, что стоит предложить им ту же сделку, что и Орфею. Это будет увлекательно, о и если мы не получим их души назад в ближайшее время, то хотя бы развлечемся. Эмма хмурится, не понимая, что веселого в том, что предлагает Аид. — Что предложили Орфею? — шепчет Реджина, наклоняясь к ней, но ее шепот звучит громче, чем обычно должен быть, разносимый эхом. Повернувшись, Минос поднимает брови, также ожидая ответа Эммы. — М… — Эмма неуверенно качает головой. — Он должен был пройти до ворот не обернувшись на свою жену. Но он не смог, и ее душу забрали. — Ох уж эти сплетни… — разочарованно вздыхает Эак, и Эмма вопросительно смотрит на него, не понимая, что она сказала не так. — Эак прав, это не совсем верно. Речь шла не о пути к воротам, а о жизни под солнцем. Орфей должен был не оглядываться назад на нее в том плане, что он не должен был сомневаться в том, что она следует за ним — не сомневаться в их любви друг к другу. Орфей был самоуверенным идиотом, и они не успели дойти до ворот, как его одолели сомнения. Знаете, мне это нравится, да. Только в этот раз ответственность будет на двоих, раз уж речь идет об истинной любви. Согласны, братья? — произносит Минос, оглядываясь на них, и довольно улыбается, повернувшись к Реджине и Эмме, дождавшись кивков. — Что это значит? — То, что вы не должны сомневаться в силе вашей любви. Несмотря на ссоры, несмотря на обстоятельства, вы должны продолжать верить. Если вы не справитесь, то ваши души отправятся в Тартар без суда. Эмма чувствует на себе взгляд Реджины, и она поворачивается к ней. Заглядывая в ее глаза, она видит беспокойство и чувствует, как оно нарастает в собственном теле, но несмотря на это, они соглашаются, понимая, что другого выхода у них просто нет. — Отлично, — говорит он, взмахивая рукой, и перед ними появляется контракт, медленно опускающийся на кафедру. — Игла для вашей крови. Дрожащей рукой Реджина тянется к игле, но Эмма опережает ее. Взяв иглу, она прокалывает ей свой большой палец и оставляет на пергаменте отпечаток. Бережно взяв руку Реджины, она повторяет тоже самое действие, боясь, что она поранит себя сильнее из-за дрожи в руках. — Все будет в порядке, — тихо произносит Эмма, опуская иглу на пергамент, глядя на их кровавые отпечатки. — Отлично, теперь мое любимое, — усмехается Аид, поднимаясь со своего трона. — Пройдемте со мной, я найду зелье, чтобы вернуть ей память. Крепко сжав ладони друг друга, Реджина с Эммой спускаются вниз, и бросая благодарные взгляды судьям, покидают зал, следуя за Аидом. — Я знаю, что для тебя это лишь способ разбавить скуку, но… Спасибо, Аид, — тихо произносит Эмма, пропуская Реджину вперед, когда они заходят в небольшую комнату, куда более заполненную разными вещами, в отличие от холодного зала суда. Оглядываясь, Эмма хмурится, когда ее внимание привлекает небольшая шкатулка в самом углу комнаты. Эмма резко вспоминает условия, с которыми Румпельштильцхен согласился отправить ее в подземный мир. Отпуская ладонь Реджины, она встает чуть позади, наблюдая за происходящим. Сомнений в том, что именно об этой шкатулке говорил темный маг, не было. — Итак, сейчас, где-то у меня было то, что тебе нужно, Реджина. Мой тебе совет, выпей его уже после того, как вы пройдете через врата. Но не откладывай, иначе тебя будут ждать много неприятных событий. — Почему ты так добр к нам? — осторожно спрашивает Реджина, наблюдая за ним. Хмурясь, Аид отворачивается, принимаясь искать зелье, и Эмма благодарна Реджине за подобный вопрос. Отступая назад, она берет ларец, осторожно пряча его под жакетом, придерживая его предплечьем, чтобы он не упал в самые неподходящий момент. Она подходит ближе к ним, боясь, что Аид заметит ее близость к его сувенирам. — Я вовсе не добр, мне просто любопытно, Ваше Величество, — хмыкает он, наконец-то подбирая свой ответ. — Ваша душа была настолько запутана, когда Вы попали сюда, я потратил немало сил, чтобы создать петлю для Вас. Мы провели довольно много времени, общаясь. Вы очень интересны, а теперь, когда Вы возвращаетесь в мир живых, это восторгает меня лишь сильнее. Мне интересно, какой урок Вы извлечете из всего того, что с Вами произошло. Реджина кивает, слегка хмурясь, но принимает его ответ. — Итак, вот то, что вам нужно, — говорит он, протягивая Реджине небольшой пузырек. — Выпей его, когда вы перейдете черту. Удачи, Реджина, — произносит он, передавая Реджине зелье. — И Вам тоже, принцесса. Я буду наблюдать за Вами и что-то мне подсказывает, что Вы меня еще не раз удивите, — хмыкает он, проходя вперед. Останавливаясь, он открывает дверь противоположную той, откуда они пришли. — До свидания и до встречи. От вас лишь теперь зависит, насколько скоро произойдет эта встреча, — произносит он, кивая им на проход, впереди которого виднеется мост. Вновь взяв Реджину за руку, Эмма благодарно улыбается ему, кивая. — Ах, да. Чуть не забыл. Вы не должны говорить с живыми об этом месте. Не портите им первое впечатление, когда настанет их черед. — Спасибо, Аид, — мягко произносит Реджина, проходя вслед за Эммой, крепко сжимая ее ладонь. Они слышат, как захлопывается дверь позади, и по их телам пробегают волны мурашек. — Ты готова? — тихо спрашивает Эмма, глядя на ворота в конце моста. — Нет, мне страшно. Но не оказаться там, а вспомнить все. Но я уверена, что смогу справиться с этим. — Даже не усомнившись в моей любви? — хмыкает Эмма, бросая на нее взгляд. — Если ты, зная все обо мне, не вернулась обратно, то думаю, что надежда есть, — кивает Реджина, возвращая ей мягкую улыбку. — Идем, — говорит она, ступая вместе с ней вдоль моста к вратам, соединяющим два мира.