***
Несмотря на то что в замке, почти полностью наполненном студентами разных возрастов, наступило начало декабря, представляющее собой веселье и радость от приближающихся праздников, атмосфера была как никогда унылой. Амбридж все так же вешала свои драгоценные декреты об образовании одни за другими, и даже дошло до того, что теперь студентам мужского и женского пола было запрещено находиться друг от друга на расстояниии меньше шести дюймов. Последнее, к всеобщему удивлению, раздражало и Гермиону тоже, хоть и она сама по себе не была фанатом публичных проявлений чувств. Не думайте, что после того вечера в гостиной гриффиндора девушка вдруг наполнилась неудержимым желанием потискаться с близнецами Уизли на виду у всех. Нет. Но и врать о том, что динамика их маленького странного трио не изменилась, было бессмысленным. Только слепой бы не видел, как повлияла на гриффиндорскую старосту их дружба, и наоборот. Встретиться с улыбающейся Гермионой Грейнджер перестало быть редкостью, как это было во всех предыдущих годах ее обучения в Хогвартсе. Она стала более расслабленной и уверенной в себе. Не то чтобы кто-либо мог сказать, что раньше ей не хватало уверенности, но пропали те напряженные плечи и нахмуренные брови. Студенты и преподаватели все также могли увидеть, как она отчитывает других за нарушение правил, однако в то же время замечали, что нарушения декретов об образовании она спускала с рук с самым невозмутимым видом на лице — лишь подрагивающие уголки губ предавали ее. Казалось, весь замок с задержанным дыханием наблюдал, как умнейшая ведьма своего поколения превращается в кого-то действительно ценного в глазах всех студентов. Будто только сейчас к ним снизошло всеобщее озарение, что Гермиона Грейнджер — это не только красивый титул, блестящий ум и статус подруги Гарри Поттера, а также теплое сердце, верная подруга и храбрость, граничащая с безумностью и многое другое. Близнецы Уизли тоже потерпели некоторые изменения, которые в начале не всем удалось увидеть. Если шутки Фреда и Джорджа Уизли почти всегда ходили на грани веселой и жестокой, то теперь они обрели едва заметную мягкую сторону, — если, конечно же, тебя не звали Долорес Амбридж, ведь с ней они не церемонились от слова совсем. За время их дружбы с конкретной гриффиндоркой студенты узрели вид улыбающейся Луны Лавгуд, у которой волосы раз в час меняли свой цвет на разные пастельные оттенки синего. Они не сомневались, что если кто-то не так посмотрит в сторону Грейнджер по стандартам близнецов, то им не миновать их гнева, а в этом случае вряд ли они дождутся каких-либо красивых цветов. А также младшекурсникам факультета Слизерина впервые выпала честь увидеть улыбку Фреда и Джорджа, нежели быть холодно игнорированными. Конечно, это не означало, что у них появился иммунитет от шуток близнецов, но все же и маленькие слизеринцы стали тайно покупать всевозможные волшебные вредилки. Ходили слухи, что даже старый добрый Филч не ворчит на них так много как раньше, после того как близнецы чисто случайно — как они сами утверждают — прибрались в коридоре, где младшекурсникам пришла гениальная идея устроить битву навозными бомбами. В общем, если кто и заметил гордую улыбку Грейнджер и идентичные кривые ухмылки близнецов в ответ вечером того дня, то они решили умолчать об этом. Однако не заблуждайтесь насчет этих изменений. И Фред и Джордж, и Гермиона не притворялись кем-то другим или меняли себя, чтобы угодить друг другу. Нет. У них просто появилась возможность показать те стороны своей личности, которые они когда-то считали ненужными, слабыми и недостойными. Вместе с этими переменами никто и не заметил меланхоличность, которая время от времени окутывала их необычную трио, стоило им оказаться вне компании друг друга.***
Гермиона Грейнджер уже успела позабыть каково это — чувствовать вину перед кем-то. Если не считать тот инцидент с Молнией, который чуть не разрушил тогда еще хрупкую дружбу Золотого трио, то Гермиона почти никогда не чувствовала себя так. Не потому что ей все равно, что чувствуют другие, просто она редко оказывалась неправа. И этот раз тоже не был исключением. Но даже знаменитый холодный разум гриффиндорки не смог убедить свою хозяйку, что она ведет себя крайне глупо. Я не могу просто перейти с одного брата на другого, мысленно отругала свое глупое-глупое сердце Гермиона, особенно когда они являются близнецами. Не имеет значения, что Джордж не имеет ни малейшего понятия, что она влюблена в него. Что он никогда не вернет ее чувства взамен. Что у них никогда не будет долго и счастливо. Что он никогда не посмотрит на нее как… как… как Фред! Просто впервые гриффиндорка чувствовала, видела и знала, что о ней тоже кто-то искренне заботится, не включая ее родителей. Конечно, у нее есть ее милый, добрый Гарри — ее первый друг, брат, которого она всегда хотела. Но он никогда не знал, как выразить свои чувства — естественно, все чувства кроме гнева. Он все еще теряется при виде расстроенной Гермионы, виновато смотрит на нее, очередной раз выбирая Рона, когда он прекрасно знает, что она права. Однако он также знает, что Гермиона сильная, что она поймет. А Рон… Рон не простит его, если Гарри встанет на сторону Гермионы. И Грейнджер понимала его, но это не меняет тот факт, что она тоже хочет быть чьим-то первым выбором. Чтобы кто-то всегда выбирал ее, даже если она была неправа. А не только потому что у них не было другого выбора, и ее аргумент был железным. Наверное, поэтому в последнее время она проводит так много времени в компании Фреда Уизли. Он заставляет ее чувствовать себя видимой. Он не закатывает свои глаза за ее спиной, потому что она опять начала свою тираду о рабстве домашних эльфов, и не злится на нее за то, что она не хочет сделать за него его домашнее задание. Хотя согласитесь, последнее было бы полнейшим абсурдом. Лучше будет сказать, что Фред не обижался, когда она в очередной раз отвергала его предложения прогулять урок. Но факт остается фактом — он никогда не винил ее за то, что она просто оставалась верна себе. Однако вышеперечисленные вещи никак не делали Фреда Уизли слабовольным. Нет. Фред все также мешал ей читать книгу, если она по его стандартам слишком долго засиживалась в библиотеке. Прятал в общей гостиной гриффиндора канареечные помадки, надеясь однажды застать врасплох саму Гермиону Грейнджер. — Даже не надейся, Уизли, — подняла свои глаза от пергамента Гермиона и покачала головой. — Как будто я буду достаточно глупой, чтобы съесть конфету, лежащую в общей гостиной. — Ах, да! Как же я мог забыть об этом, — драматично воскликнув, произнес Фред. — Но что если ты найдешь на своей кровати сахарное перо? Простое сахарное перо, невинно выглядящее… Его голубые глаза хитро сверкали, а губы были растянуты в знакомой кривой ухмылке. Гермиона невольно подумала, что это выражение лица, наверное, является ее любимым. Было что-то теплое в нем, что согревало ее одинокое измучившееся сердце, которое давно свыклось с мыслью, где она после всего этого будет жить в небольшом домике на берегу моря вместе с Живоглотом. — Если ты сможешь пройти через заколдованную лестницу, обещаю съесть любую конфету, что ты оставишь на моей кровати, — пообещала Гермиона и усмехнулась сама себе. Кто бы мог подумать, что придет день, когда она сама будет не прочь поучаствовать в проделках близнецов? В последнее время Гермиона часто ловит себя, витающей в облаках. Вот и сейчас, вместо того чтобы подготовиться к предстоящей тренировке по квиддичу, она в очередной раз думает о близнецах. Сегодня предстоит первая групповая тренировка гриффиндорской сборной, в которой будет участвовать Гермиона. Джинни уже давно тренируется в роли ловца и без проблем влилась в их компанию, чувствуя себя как рыба в воде. Но Гермиона — не Джинни, и потому ей кажется странным, что ее не трясет от нервов. — Ну что ж, Грейнджер, добро пожаловать в команду! — в унисон произнесли близнецы, шутливо поклоняясь перед ней, и при этом даже умудрились запустить несколько маленьких фейерверков. Оранжевый, фиолетовый и небесно-голубые цвета сочетались друг с другом неожиданно хорошо. — Мы, лучшие загонщики в истории Хогвартса, Фред и Джордж Уизли… — С радостью готовы сообщить… — Что Гермиона Грейнджер, умнейшая ведьма своего поколения… — Основательница Г.А.В.Н.Э… — Полностью готова покорить квиддичное поле! — опять же хором произнесли братья и широко заулыбались, явно ожидая от гриффиндорки какую-нибудь позитивную реакцию в конце их речи. Однако бушующие в ней эмоции далеко не самые радостные, и ей не очень-то охота рассмеяться. Будь это месяца два назад, она бы отбросила свою метлу куда подальше и припеваючи побежала бы в сторону библиотеки в поисках новых знаний. Только вот проблема в том, что она изменилась. Она по-прежнему дорожит библиотекой Хогвартса, но теперь она наслаждается ею в компании рыжих бестолочей — как недавно выразилась Джинни Уизли. Даже если они наводят там хаос лишь своим присутствием, нарушают спокойствие Гермионы — и по соответствию Мадам Пинс — и непременно оказываются выгнанными из библиотеки. После чего они, конечно же, без промедления хватают под руку Гермиону и вылетают прочь, несмотря на ее протестующие крики. И хоть она иногда скучает по своим проведенным в уединении часам, Гермиона, к своему удивлению и огорчению, обнаружила, что когда человек привыкает к постоянному присутствию людей рядом с собой, то уединение может стать несколько одиноким. Многие могут сказать, что гриффиндорке не в новинку постоянная компания двух парней. Ведь она же как никак является частью Золотого Трио. Но не все осознают, что Гарри и Рон предпочитают не вмешиваться в ее личные проекты, бесконечные визиты в библиотеку, попытки освободить эльфов и многое другое — хотя это не останавливают их от нередких закатываний глаз и неверящих покачиваний голов. Потому они находятся вместе лишь во время уроков, которые совпадают у них в расписании, и во время обеда и ужина — вы вообще можете представить себе не опаздывающих на завтрак Гарри и Рона? Теперь же, скажем так, с появлением Фреда и Джорджа в ее жизни почти все свое свободное время Гермиона или проводит с близнецами, или же в нескольких радиусах от них, где они назойливо продолжают мельтешить на периферии сознания. И потому… — Значит, мы больше не будем тренироваться вместе? — спросила брюнетка, избегая их взгляда. Хотя ее голос вышел ровным, в ее словах наверняка можно было уловить едва скрытую горечь. — Грейнджер, — наступившую после ее вопроса короткую тишину нарушил Фред, и когда она не сразу подняла свои глаза, он уже более настойчиво позвал ее. — Даже не надейся, что тебе удастся избавиться от нас так легко. К тому же, у нас все еще есть пять незагаданных желаний. Гермиона завороженно посмотрела на мягкую, мягкую улыбку Фреда и почувствовала, как ее сердце пропустило удар. Интересно, всегда ли он имел такую улыбку? — Мы просто верим в тебя, Грейнджер, — торопливо добавил Джордж, притягивая ее внимание на себя. — Но это не означает, что ты имеешь право пропускать наши личные занятия. Понятно? — Понятно, — повторила за ним Гермиона и широко улыбнулась, теперь уже совершенно искренне. Гермиона внутренне простонала за свою неспособность сосредоточиться на настоящем и легонько похлопала себя по щекам. Соберись же, Грейнджер, мысленно отчитала себя гриффиндорка и продолжила свой путь на квиддичное поле. Они верят в тебя, и вряд ли будут в восторге, если ты свалишься со своей метлы на глазах всех их друзей. Кстати, интересно, как вообще происходит квиддичные тренировки, когда все команда в сборе? Она не часто посещала тренировки Гарри и Рона, но даже в тех редких случаях предпочитала проводить время за чтением книги. Также, говоря насчет книг… Может сегодня ей удастся улизнуть в какое-нибудь тихое местечко. Только сперва ей нужно будет попросить у Гарри карту Мародеров… — Эй, Грейнджер! — знакомый голос прервал ее размышления. И если хорошо напрячь свой слух, то можно было услышать, как близнецы набирают скорость, чтобы нагнать ее. Гриффиндорка была на волоске от того, чтобы сойти с ума. Она была в этом уверена. Как только ей становилась под силу не думать о близнецах, они появлялись из ниоткуда, непременно делали что-то милое, и цикл повторялся снова и снова! — Эй, Грейнджер, — уже нараспев протянул другой голос, и она почувствовала, как две пары рук одновременно опускаются на ее плечи, тем самым замедляя ее шаги, почти перешедшие в бег. — Что?! — громко рявкнула гриффиндорка и бросила на близнецов испепеляющий взляд. Они уже почти пришли к стадиону, и можно было увидеть, как Джинни и Рон нетерпеливо летают на своих метлах, явно желая поторопить их. — И после всего этого вы — женщины еще и жалуетесь, что мы не понимаем вас, — драматично вздохнул Фред, принимая крайне измученный вид. — И не говори, братец! — подхватил его Джордж и с не менее трагичным выражением лица продолжил. — То она чуть ли не плачет от одной лишь мысли о нашей отсутствии в ее повседневной жизни, то смотрит на нас так, будто мы даже нормального приветствия недостойны. — Ты ранишь нас, — воскликнули они, но руки с ее плеч так и не убрали. — Что ж, твоим наказанием тогда будет день в паре с Джорджем, — как бы невзначай проронил Фред, после чего гриффиндорка впервые заметила то, что Джордж был одет в квиддичную форму, а не Фред. Если бы только Амбридж умела их различать, у нее был бы такой праздник на дворе, но, к счастью, различать близнецов с одного лишь взгляда все еще умела только Гермиона. — А почему это вдруг я — наказание? — шутливо возмутился Джордж и потянул Грейнджер на себя, а гриффиндорка помолилась про себя, чтобы никто не заметил ее подозрительно порозовевшие щеки. К тому же, это от негодования! А не от того, что Джордж почти уткнул ее лицом в свою шею и Фред теперь дышит ей в затылок. — Это же очевидно, я — ее любимый Уизли, — тут же ответил Фред, будто это было само собой разумеющееся, и он был идиотом, спросившим очевидное. Странно, но ответной колкости от Джорджа не последовало. Поскольку и Гермиона, и Джордж уже были одеты в свои формы, они прямиком направились к остальным. Похоже, что все кроме них были в сборе и лишь ждали их троих. Черт. А ведь именно она была первой, кто вышла из Большого зала. — Ну наконец-то, не прошло и года! — простонал Рон, как только они подошли достаточно близко, чтоб услышать его. — Не будь ребенком, Рональд, — довольно резко ответил Джордж, и от расслабленной атмосферы, что царила минутой ранее, не осталось и следа. Все присутствующие удивленно переглянулись, у Рона же ожидаемо покраснели уши. Гермиона потянула за руку впередистоящего Джорджа, но тот, словно чувствуя ее вопросительный взгляд, так и остался стоять к ней спиной. Неловкую тишину, которая, казалось бы, продлилась вечность, нарушила Анджелина. — Так, начнем тренировку. Незачем тратить время впустую. Для тех, кто в первый раз играют в команде, гриффиндорская сборная будет тренироваться два раза в неделю независимо от погоды. Старайтесь не опаздывать. Так как все остальные уже знают, как будет проходить тренировка, расскажу лишь часть с загонщиками. Один из загонщиков будет защищать игроков от бладжера, а другой соответственно будет целиться в игроков, чтобы сбить их с метлы. Джордж, ты будешь защищать, а Грейнджер — нападать. Понятно? Гермионе не нужно быть подругой Джонсон, чтобы увидеть, как Анджелина крайне скептически относится к ее недавно обнаруженному таланту играть в квиддич. Она знает, что близнецы отнеслись к месте загонщика своевольно, даже не соизволили устроить отбор среди желающих, просто взяли и заявили: «мы нашли вам загонщика, не благодарите.» Потому ей правда хотелось бы посмотреть на ситуацию со стороны старшей гриффиндорки, но негодование так и грозилось вырваться наружу в виде острой реплики. Только, похоже, что последнее из двух было все-таки заметным, так как в следующую минуту она почувствовала, как рука Фреда, все еще лежащая на ее плечах, едва заметно сжалась. Успокаивая. Гермионе пришлось напомнить себе, что она переоделась в форму в спальне для девочек, чтобы избежать именно этого. — Что ж, тогда начнем!***
До недавнего времени Фред Уизли считал, что давно утерял способность чувствовать вину перед кем-то. Иначе годы подшучиваний над младшим братом и розыгрышей над жителями Хогвартса было бы пыткой для его совести. Но оказалось, когда дело доходит до определенной девушки, становится ясно, что даже у Фреда найдутся исключения в его на вид несуществующих правилах. Прошло уже несколько недель с тех пор, как он узнал, что он — Фред Уизли — является соулмейтом Гермионы Грейнджер. Год назад он бы объявил об этом прямо посреди Большого зала, при этом используя сонорус — для пущей уверенности. Но Фред никогда не был глупцом и не намеревался стать им в скором времени. Рассказать людям, что они соулмейты, тем более когда их еще и трое, будет равносильно тому, как нарисовать огромный красный мишень на их спинах, при чем почти с величиной в Гарри Поттера. Однако это совсем не оправдывает тот факт, что Гермиона сама не имеет об этом ни малейшего понятия. И потому каждый раз, когда Грейнджер кидает в его сторону вопросительный взгляд после его очередного тяжелого вздоха, он обещает самому себе, что завтра он уж точно расскажет ей обо всем. И о своих чувствах, и о метке, и о том, что все это значит. Но в глубине он мог признаться себе, что боялся. Боялся, что она не примет его или усомнится в его чувствах, что скажет: «это все из-за метки, магия заставляет тебя.» Может быть именно поэтому он сегодня не решился сесть на метло. Что если реальность выскользнет из его рук, пока он будет занят своими размышлениями, а Гермионе понадобится его помощь? Он знал, что ведет себя параноидально, но все равно спросил Джорджа заменить его на тренировке. Так было безопаснее. Это к лучшему, мысленно уверил себя Фред.***
— Это же очевидно, я — ее любимый Уизли, — инстинктивно бросил в ответ Фред и тут же пожалел об этом, увидев помрачневшее лицо Джорджа. Ведь знал же, что Джордж все еще с трудом верит во всю эту ситуацию с соулмейтами, даже если ежедневно видит, как Гермиона смотрит на него словно на самого Мерлина. Фред даже начал винить в этом Анджелину! Чем дольше он об этом думает, тем больше ему кажется, что это она является причиной, почему Джордж не может поверить в Гермиону. Или почему Джордж считает себя недостойным метки.***
— Старайтесь не опаздывать… Джордж, ты будешь защищать, а Грейнджер — нападать. Понятно? Фред уверен, что он раньше никогда не злился на Анджелину так сильно, как прямо в этот момент. Даже тот инцидент с поцелуем меркнет по сравнению с этим. Она могла сначала хотя бы увидеть способности Грейнджер, прежде чем намекнуть на то, что она не доверяет младшей гриффиндорке с безопасностью команды. Фред заметил, как хватка Джорджа на ручке метлы стала крепче до той степени, что у него побелели от напряжения костяшки рук, но никакого движения навстречу Гермионе так и не сделал. И это же подтолкнуло Фреда едва заметно сжать в поддержку плечо девушки, давая знать, что несмотря на сомнения Джорджа, у нее есть он. А Джордж… Фордж сумеет догнать их, в этом он не сомневался. И потому, оставив все свое беспокойство об их пока что проблемном трио в сторону, Фред решил сосредоточиться на тренировке. Гермиона, конечно, не вытворяла никаких финтов в воздухе, но играла на все сто: ее удары были меткими и довольно сильными, было видно, что сегодня у Джорджа не будет времени на шутки. На трибунах народу собралось подозрительно много. В любой другой день Фред бы заявил, что это все эффект Грейнджер на метле. Но почему-то вдруг все его внутренности сжались от плохого предчувствия. Больше половины учеников, присутствующих на трибунах, были слизеринцами. И если минутой ранее они лишь скучающе наблюдали за их командой и время от времени кричали оскорбления, то сейчас они шептались между собой, обмениваясь многозначными взглядами. Но удивленный возглас Джорджа заставил его обратить внимание обратно на поле. — Один из бладжеров пропал! — Фред услышал, как закричал Джордж, жестом приказывая всех остановить тренировку. Тут явно что-то не то, не бывало такого, чтобы бладжер терялся из виду. Это же не чертов снитч. — Продолжаем тренировку! У нас новые игроки, Джордж. Мы не имеем права терять столько времени, должно быть один из бладжеров застрял где-то, — произнесла свое решение Анджелина, и Фред едва сдержал свой порыв позвать Гермиону и уйти с поля. Если бы он только знал, как пожалеет об этом «едва.» Фред как в замедленной сценке увидел, как Гермиона со всей силы отбила бладжер в сторону Анджелины, которая в свою очередь, не заметив этого, передавала квоффл Алисии. И в этом не было ничего страшного, ведь Джордж находился прямо посереди Анджелины и Гермионы — он бы успел отбить в сторону бладжер. Вот только. Пропавший бладжер появился в нескольких метрах сзади Грейнджер. — Анджелина! — вскрикнула Кэти, тем самым предупреждая подругу о бладжере и притягивая к ним внимание почти всей гриффиндорской сборной. В этот же момент Фред увидел, как Джордж заметил бладжер летящий в сторону Гермионы. Гермиона не успеет увернуться. Все это произошло так быстро, что Фреду понадобилось несколько секунд на осознание всей увиденной картины. Но Джордж все еще сможет успеть, подумал Фред, просто ему нужно повернуть метлу в сторону Гермионы. Анджелина сможет увернуться, Фред сам не раз негодовался на эту ее способность во время тренировок. — Гермиона! — и только сейчас Фред услышал, что все это время он звал ее, пытаясь докричаться до нее. — Гермиона! Карие радужки встретились с его голубыми. Секунда. И она уже падала вниз. Фред еще никогда так быстро спускался по лестницам, как сейчас. Даже если их мать гонялась за ним с Джорджем или близнецы убегали от рассерженной Грейнджер, в тот раз, когда они нечаянно сожгли ее книгу. Он был первым, кто подоспел к Грейнджер — остальные спустились на землю прямо вслед за ним. Фред облегченно вздохнул, увидев, что Гермиона выглядела вполне целой. Если не брать в счет несколько царапин и — судя по тому, как она придерживала свою руку — сломанной ключицы. — Грейнджер, если это продолжится в таком темпе, то это ты будешь причиной моих поседевших волос, а не наоборот, — мягко пробормотал он, чтобы было слышно лишь ей и подал руку, помогая ей встать. — Мне нравится твой взволнованный вид, — пришел такой же тихий ответ. — Фред, — позвал его обеспокоенный голос Джорджа, тем самым нарушая их с Гермионой момент. — Я… Только Фред впервые в жизни не хотел слышать голос своего близнеца, смотреть на слишком знакомые черты лица и знать, что Джордж стоит рядом с Анджелиной, что он не повернул метлу, что он даже не попробовал. Для Фреда даже тот факт, что Джордж не полетел в сторону Анджелины, а лишь замешкался в своем решении, был равен предательству. — Просто не подходи к ней больше, — сказал он перед тем, как покинул поле, придерживая едва хромающую Гермиону. Может быть, я был неправ, подумал Фред. Возможно в этот раз Фордж не сумеет догнать…***
Джорджу Уизли стыдно за себя. Просто он никак не может забыть ту отчаянную мысль, что возникла у него в голове, когда он увидел тот чертов бладжер, направляющийся к Грейнджер. Которая теперь вертелась в его голове, насмехаясь над ним. А что если метка появится, если… Если я увижу ее падающей? Но мысль принесла за собой лишь минутное замешательство, ноющее сердце и холодные голубые глаза. А еще… — Просто не подходи к ней больше.