***
Двумя часами ранее... — Каким местом ты думал, Арс!? Арсений уже успел забыть, каким страшным может быть его учитель в гневе. Казалось, будто сам воздух густеет, впитывая в себя его ярость. Раньше Арсений бы вздёрнул подбородок, метнув дерзкий взгляд, но после, не выдержав натиска, отступил и признал неправоту, но не сейчас. Того человека больше нет. Слабости больше нет. Сковывающие его ранее стеснение и стыд сменились меланхоличным безразличием. Арсений без труда выдержал давление: он практически сравнялся с Учителем в силе. Он уже год находился на пике, и в любой момент мог попытаться стать высшим, стоило только решиться и сломать печати-ограничители. Кстати о печатях... Именно из-за них Паша и орал. Обследуя Антона он мимоходом взглянул на ученика и сразу понял, что нескольких печатей, от которых буквально зависела его жизнь, не было на месте. Отдельную волну негодования, конечно, вызвали скреплённые души, но на эту тему он многого сказать не мог — воспитание не позволяло. — Арсений? — уже обеспокоенно: Паша подобен спичке — вспыхивает мгновенно, но так же стремительно угасает. Одна из немногих черт, которую Арсений перенял, — Как это произошло? — его острый взгляд, как и всегда, видел малейшее изменение в теле ученика. А печати-ограничители — заметная и крайне не простая магия, чтобы так беспечно её разрушать. Особенно учитывая последствия. — Я и сам не особо понял. — в голосе ноль эмоций. А смысл? Всё уже произошло, ничего не изменить. Ситуацию, плен, побег, и всё за ним последовавшее он уже в общих чертах обрисовал. Собственно из-за столь пренебрежительной манеры повествования Паше крышу и сорвало. Ему хватило волнения на этой почве в первый день после пробуждения, и он точно не собирался повторять одно и то же, как заевший граммофон, и в пустую тратить эмоции, подрывая и без того хрупкое душевное неравновесие, — Это произошло, когда я перенёс сознание в душу. Тело заснуло, а когда я вернулся, их просто не было. — Трёх из семи основных печатей "просто не было"!? — Паша тёр виски, сама ситуация уже вызывала головную боль, а безразличие ученика иглами врезалось в сердце, — У тебя хотя бы предположения есть? — Чтобы не дать душе Антона рассеяться, я поставил ловушку душ на комнату. Времени не было, поэтому пришлось взять первую попавшуюся из книги и использовать свою кровь. — он словил на себе осуждающий взгляд Учителя, но без зазрения совести проигнорировал его, — Думаю, в конструкции именно этого барьера была брешь, и, пока я был без сознания, он продолжал вытягивать из меня силы, пытаясь её устранить. И, пока я не чувствовал тело, когда моя́ энергия закончилась, оно восполнило её за счёт печатей, чтобы, собственно, не умереть. — он только безразлично пожал плечами на округлившиеся глаза Паши, — Но это лишь теория, у меня не было времени проверить. Паша обречённо выдохнул: — Тебе следовало быть осмотрительнее. — У меня не было времени быть осмотрительнее. — членораздельно произнёс Арсений. Жёстко и бескомпромиссно, впервые с начала диалога изменив интонацию, — Ещё минута, и парень был бы мёртв. — Что ты в нём нашёл, что решил так подставиться? — Паша был хмур. Он, конечно, учил Арсения состраданию, но поставить свою жизнь на кон ради вампира... Выше его понимания, ведь вампир и человек в его голове, увы, даже близко не равны. — Ничего особенного. — «кроме того, что помог мне бежать, но эту деталь мы опустим.» Арсений пожал плечами, — Но я не то, чтобы задумывался. Он просто человек. А я просто решил его спасти. Почему нужна ещё причина?.. — по сути это практически правда, хоть он и сильно сгладил углы. Ведь пока будут силы стоять на ногах, пока в венах будет кипеть магия — он не упустит ни одну лишнюю жизнь. Точно не такую: светлую, невинную, от которой веет теплом. Подобные ему, Арсению, обязаны её защищать. Слишком многое было потеряно. Слишком многое сгинуло в пучинах истории по их вине. Но Паша не узнает о масштабах терзающих его ученика демонов. — Его эфемерная "человечность" — Паша закатил глаза, — вскоре испарится. И он станет таким же, как остальные владыки ночи: жестоким и пустым. — он смерил ученика холодным взглядом, — Пока ты не разрушишь связь, вы прикованы друг к другу. Не привязывайся к нему. И, как только разрушишь связь, избавься от него. — говорить такое немного жестоко, но он видел искры заботы в действиях своего ученика, и не собирался допускать, чтобы он познал горечь предательства снова. — Я подумаю. — опять холодно. Упрямый ребёнок всё равно поступит так, как считает нужным. Ну ничего, Паша отказываться от своего мнения не привык. Если Арсений слишком заупрямится, будет проще промыть мозги Антону, чем его переубедить... Залезть в голову, где-то припугнуть, вложить правильные мысли. Но не сейчас. Если понадобится. Когда-нибудь потом, — Как восстановить его душу? — Мне нужно время. Всё-таки ты просишь об очень сложной магии. Пока надо переделать твои печати. — Паша вернул своему голосу привычный тембр, ощутив движение вампира в кресле. — Я не против. Чувство... Паршивое. И даже знаю, кто этим займётся. — Арсений улыбнулся, глядя на пока ещё плотно закрытую дверь, за которой упрямый подросток звучно препирался с Ляйсан, — Но нужно было убедиться, что он случайно не умрёт, пока я буду недоступен. — Эх, Арсений. — Паша укоризненно качал головой, — Где же был твой мозг, когда ты в это ввязался. Прошло столько времени. Я надеялся ты повзрослел. — едва слышно, — Неужели нельзя было обойтись без настолько тупых шагов?..***
Но Антон не знал об этом разговоре. Ровно как и обо всём, чего стоило Арсению его спасение. И теперь мог только стоять с широко распахнутыми глазами, не смея отвести их от Арса, и периодически хлопать ресницами. Помещение вокруг него расплывалось. Взгляд, сфокусированный на бледном лице, с трудом выхватывал отдельные предметы: вот лежит набор скальпелей на лабораторном столе, рядом разных форм и размеров хирургические инструменты, названий которых он не знал. Кровь на некоторых из них уже успела свернуться, комната утопала в её отчего-то проявившемся запахе, давление которого на вампирскую природу подавлялось присутствием высшего мага. На соседнем столике — прозрачные колбы, наполненные порошками и жидкостями причудливых цветов. На стенах множество полок с ёмкостями с тем же содержимым, книгами и старыми на вид замысловатыми приборами. — Не понимаешь? — Эд изогнул губы в надменной усмешке, — Неужели ты не видел, как плохо ему было!? — юный голос сочился презрением и отвращением к собеседнику. Но стоит отдать ему должное: несмотря на импульсивный гнев, игла в его руке не сдвинулась ни на миллиметр. — Я... — в полной растерянности. Антон и сам не знал, что пытался сказать. Эмоции захлестнули его с головой. — Эд. Прекрати. — Паша наконец отвёл взгляд от Антона, позволяя тому вдохнуть полной грудью. — Не-ет. — ядовито, бескомпромиссно, — Пусть знает, какого человека ставит под угрозу! Его речь прервал хриплый и практически неживой голос Арсения, который впервые с начала диалога распахнул глаза, и упёрся ими в испуганные зелёные напротив: — Прекратить. — Эду, который на этот раз тут же стушевался и умолк. Не отрывая взгляда от Антона он на грани слышимости прошептал, — Не бойся. — он вымученно приподнял уголки губ в жалкой пародии на улыбку, — Всё хорошо. — ещё тише, — Иди с Юлей. Я скоро. — очередная ложь... Этот человек... Этот невозможный человек. Даже пребывая в таком плачевном состоянии, Арсений всё равно успокаивал его! Спокойно, с улыбкой, делая вид, что ничего не происходит. Антон не мог отвести взгляда. Этот человек... Юля схватила окаменевшего парня за локоть и выволокла за дверь, которая захлопнулась прямо за их спинами, как показалось парню, сама по себе. Антон был в ступоре и вернулся в реальность только когда они оказались на лестнице. Как дверь, определённо ранее слетевшая с петель, встала в проем, его абсолютно не волновало. — Я никуда не пойду! — он вырвал свою руку. — Ты слышал приказ. — Юля хмурилась, — Лучше не делай глупостей. — Я больше ничего не сделаю. — Антон вернулся к двери и опустился на холодный бетон в метре от неё, — Я хочу знать... — и нужды в словах больше не было. Он запомнил упрёки Эда, чистый, неприкрытый гнев. И теплую, несмотря на ситуацию, улыбку Арсения. Слишком гордого, чтобы оголить свою слабость. Он что-то от него утаил, Антон был слеп: нельзя вытащить человека с того света, ничем за это не заплатив... — Тогда я подожду с тобой. — Юля присела рядом. Она тоже слышала разговор в кабинете Паши, и, как и Эд, считала, что вампир должен знать, чего стоило Арсению его спасение и какие страдания принесло. Так будет справедливо. Она не станет ему что-то объяснять и позволит действовать самостоятельно. По сути ей без разницы где он находится, пока не творил глупости. — Спасибо... — почти шёпотом. Его прервал донёсшийся из-за двери приглушённый, болезненный стон. — Что же там происходит? — в благоговейном ужасе. Арсений, который, как казалось Антону, охотнее сгорит изнутри, чем покажет слабости, а тем более озвучит их, стонал от боли... И только он был в этом виноват.***
По ощущениям прошло не больше пяти часов, когда все звуки стихли, дверь со скрипом отворилась и в коридоре показался вымотанный на вид Паша. Он ни капли не удивился сидевшим под дверью молодым людям. Его реакция ограничилась укоризненным покачиванием головы и небрежно брошенным: — За мной, парень. Юля, которая за всё это время не проронила ни слова и даже не пошевелилась, молча встала, кивнула Паше и стремительно покинула цокольный этаж. — Можно мне войти? — Антон боязливо взглянул на дверь, из-за которой в тот же миг раздался приглушённый звяк инструментов. Парень отстранённо представил, с какой скоростью эти же инструменты полетят ему в лицо мановением гневной Эдовой руки, стоит только войти. Но собственные гипотетические увечия конкретно в этом случае его, откровенно говоря, не волновали. Он хотел увидеть Арса... И как он упустил момент, когда в голове грозное "Арсений" сменилось таким по простому человечным и живым "Арс"? — Он спит. — вздохнул Паша, — Твоё присутствие ему не нужно. — и даже не взглянув на него двинулся по коридору дальше в глубины подвала, скрытые мраком. Ещё секунду Антон мешкал в нерешительности, но затем всё же поднялся и неуверенными бесшумными шагами последовал за ним. Комната, в которой они оказались, сильно напоминала предыдущую. Снова шкафы, полки, горы непонятных приспособлений. Люминесцентные, по ассоциации больничные, лампы мерцали холодным светом, делая всё вокруг будто неживым и создавая вокруг Паши, который по привычке уселся на стол и замер, прожигая парня взглядом, гнетущую, удушающую скрытой угрозой, атмосферу. Всё происходящее выкручивало тревогу Антона на максимум. Это не его мир: холод, магия, танцы на грани жизни и смерти, и тайны... Он не медиум, чтобы понимать без слов. В этом мире он невежественен, и поведение старшего, и увиденное ранее его не на шутку пугало. Но получит ли он здесь объяснения? И имеет ли он на них право? Сейчас, когда он увидел Арсения таким слабым и уязвимым, собранный в голове "идеальный" образ мага начал обрастать плотью и наполняться кровью, оживая, пробуждая желание смотреть глубже и видеть больше. Но позволят ли ему — совсем другой вопрос. Выждав минуту и практически доведя парня до нервного тика, Паша вытащил верхний ящик стола, достал оттуда аккуратную резную шкатулку со стеклянной крышкой и, положив около себя, отошёл к полкам и принялся перебирать пробирки. Сквозь тонкую крышку Антон смог разглядеть содержимое — длинные иглы разной толщины, похожие на ту, которую использовал Эд. В памяти живыми красками вспыхнула недавняя сцена. Окровавленная шея, вымученная улыбка и пробирающие до костей стоны, полные боли, которые периодически срывались на крик. Все те бесконечные часы, что он провёл, вслушиваясь в них, пронеслись перед глазами. И ужас происходящего заиграл новыми красками: если с невероятно сильным как духовно, так и физически, Арсением, эти крохотные иглы сотворили такое, что же будет с ним? Страх перед неизвестностью заставлял кровь стынуть в жилах. Последнее время опасения и тревога стали для Антона неотъемлемыми спутниками жизни. Они цепкими корнями впились в сознание, слились с ним воедино и застыли где-то там, глубоко, не подавая признаков жизни, научив с собой сосуществовать. И вот всего один день и несколько невероятных людей разрушили то, что парень возводил месяцами, превратив робость перед агрессивными, но предсказуемыми соплеменниками в чистый ужас перед существами неизвестной силы и намерений. Во всём этом сюрреалисческом хаосе он доверял только Арсению. И хотя сам Арс был готов доверить этим людям его безопасность, для парня они оставались неизвестными переменными в игре, где слишком многое на кону... — Не трясись так. — поставив с десяток пробирок на стол, Паша уселся в кресло и начал смешивать их содержимое, — Твоя процедура не такая страшная. И я дам тебе обезбол. — Знаете, это не особо успокаивает... — Антон отошёл в другую часть комнаты и опустился в кресло, пытаясь привести мысли в порядок. Старший прав, он себя накручивал, но не знал, как научить себя чувствовать по-другому. — Я подскажу тебе, как успокоиться. И, если у тебя получится, даже обещаю ответить на пару вопросов. — Паша знал, чем подкупить: хотя после Арсеньевского гипноза сознание парня стало чуть более закрытым, особенно громкие его мысли он всё равно слышал и понимал его состояние. Если оставить всё как есть, работать с этим будет сложно... Глаза Антона тут же загорелись живым интересом. Всё-таки какая-то часть сознания, быть может даже здравый смысл, подсказывала, что самодурство в его ситуации грозит чем-то по типу эвакуации в стиле "бега по кругу"... В общем и целом — ни к чему хорошему не приведёт. В худшем случае он доведёт высшего мага, и тот пульнёт ему фаэрболом в лицо. Парня передёрнуло от этой мысли. — Значит, согласен. — Паша пытался скрыть снисходительность в своём тоне, — Закрой глаза. — парень подчинился, — Для начала ты должен увидеть окружающий тебя мир, точнее верхний его слой — энергию, не используя глаз. Сейчас сосредоточься на том, чтобы отключить все органы чувств. — с каждым предложением его голос становился глубже, а интонация монотоннее, создавая иллюзию покоя и отстранённости, — Твои глаза закрыты, тело становится ватным. В воздухе больше нет запахов, остановилось даже само время. Осталась только абсолютная тишина... И энергия. — Паша замер, а вместе с ним замер и мир. Антон полулежал, распластавшись по креслу словно амёба. Что происходило в его сознании Паша узнать уже не мог: впервые с момента, как парень пересёк порог кабинета, он не слышал ни единой мысли. Поразительно, что он смог следовать указаниям настолько чётко, да ещё и впасть в транс с первой попытки. — А парень то, оказывается, талант. — прошептал Паша себе под нос, — Преклоняюсь пред твоим чутьём, мой ученик. — мужчина бросил последний взгляд в направлении, где должен был восстанавливаться Арсений, и снова принялся за работу. Он смешивал порошки и настойки, каждый раз отмеряя всё с точностью до миллиграмма, грел их и остужал, переливал из пробирки в пробирку пока по прошествии четверти часа Антон не поднял голову, недоумённо хлопая своими длинными ресницами. — Что ты видел? — Паша пристально уставился на него, стараясь не выдать свой интерес. — Хаос. — взгляд Антона начал проясняться, — Бессистемные потоки. Водовороты, застои, бури. Вы сказали я должен увидеть мир, но я будто бродил в тумане. — он опустил глаза в недоумении. Парень сам не знал, на что рассчитывал, но, не получив это, ощущал себя потерянным. — Всё хорошо. — губы Паши растянулись в улыбке. Результат превзошёл его ожидания. Сам транс уже был успехом, а разглядеть движение энергии, присмотревшись впервые... У этого мальчика огромный потенциал, — Этого более чем достаточно. — однако нахваливать его мужчина не собирался, — Теперь следующий этап. Готов? Или хочешь отдохнуть? Антон уверенно кивнул: чем быстрее они закончат, тем быстрее он получит ответы на свои вопросы и наконец-то увидит Арсения. Да и само осознание присутствия высшего мага не прекращало давить. Чем скорей он избавится от этой глупой реакции, тем лучше. — Тогда приступим. — другого ответа старший и не ожидал. Хоть на первый взгляд парень и робок, у него есть стержень и желания, оставалось просто направить его, — Ты ощутил мир вокруг себя. Теперь попытаешься заглянуть в свою собственную голову. Твоё сознание, как и энергия, имеет форму. Но если энергия окутывает весь мир, то сознание сосредоточено внутри твоего тела и души. — он постучал пальцами по виску, — Ты научился видеть, пусть пока ещё этого не понял. А теперь сконцентрируйся на том, что внутри тебя. Сознание лежит глубже энергии, так что старайся смотреть как бы сквозь неё. — знакомство с мировой энергией и слияние разума с сознанием проходит у всех по разному. Хотел бы Паша дать более точные наставления... Но он мог лишь указать направление и позволить парню расти, — Закрой глаза, представь. На твоём пути будут преграды, но они не должны остановить: смотри вглубь, сквозь них. Когда прорвёшься, ищи золотой свет: скопление символов, напоминающее крошечное солнце. Доберешься до него — не бойся, прикоснись, позволь его свету поглотить твой страх... "Согревающая душу печать милосердия" — трёхмерная печать, созданная Арсением. Будучи экспериментатором по натуре, он изучал все типы магии, до которых доходили руки. Не имея природного таланта, Арсений мог полагаться только на собственный ум. Он изучил древнее искусство магического письма, созданное на основе мёртвого языка древних ангелов — енохианского. Уже в подростковом возрасте начал адаптировать магию под себя, изменяя её фундамент, заполучая те сферы, которые от природы были ему неподвластны, создавая новое. Эта печать — одно из лучших его творений на основе ментализма — стихии его собственного Учителя, и дара эмпатии. Любое ментальное вмешательство, даже самое искусное, оставляло следы и травмы, потому что сам ментализм фундаментально использовался для контроля и подчинения. Только несколько веков назад его начали адаптировать для лечения психологических травм и укрепления ментального здоровья магов. "Печать милосердия" — уникальная магия. Чистая и светлая. Она отдаёт, ничего не требуя взамен. Призванная бороться с посттравматическим стрессом, она впитывала негативные эмоции и воспоминания, не влияя на самосознание, и была полностью подконтрольна обладателю или пациенту. Другими словами: если человек не хотел её использовать или хотел избавиться — он мог сделать это в любой момент. И возникает вопрос: почему же такую "идеальную" магию не пустили в массы? Ответ до банального прост. Первое — во время установки печати маг берёт первичные эмоции на себя, будь то боль, скорбь от потери близкого или зачатки психического расстройства, а выдержать подобное стороннее воздействие может не каждый. Второе — установка требует нечеловеческого контроля и объема энергии. И последнее — печать нельзя просто создать из ничего в сознании другого человека. Она должна передаваться через глаза — зеркало души, поэтому маг должен выгравировать её на собственной радужке... А на такое пойдёт лишь тот, кто к подобному привык... Или псих, свято верящий в своё творение. По "счастливому" стечению обстоятельств, его ученик попал в обе категории. «Эх, Арсений, — Паша блуждал взглядом по сосредоточенному лицу парня, — Если бы ты только позволил использовать её на самом себе...»***
Когда Антон очнулся, время едва перевалило за полночь. Но если бы не настенные часы, безжалостно раздирающие тишину своим мерзким тиканьем, он не узнал бы даже об этом. Прошло почти двенадцать часов, но они пролетели, будто миг. Парень вскочил, тут же ощутив лёгкое головокружение, но не смотря на него принялся вертеться словно волчок в поисках мага. Паша обнаружился в дальнем углу комнаты с книгой в руках. В освещении одной тусклой настенной лампы он выглядел как-то по-дурацки зловеще, и походил скорее на медиума-шарлатана, который только и грезит о том, как бы стрясти побольше деньжат со случайно встреченной жертвы, чем на грозного мага, на которого ещё утром Антон не смел даже взгляд поднять... — Кажется у тебя получилось. — Паша оторвался от книги и добродушно улыбнулся ему: впервые за всё время искренне, — Долго же ты... — Да, знаю, извините. — перебил его Антон, — Где сейчас Арсений? Как он себя... — Он спит. — Паша прервал этот бурный поток речи, — И чувствует себя нормально. — очень хотелось добавить: «Для человека, который по собственной глупости пережил гравирование печатей на костях...», но сдержался, посчитав это не уместным. — Ладно. — парень выдохнул, хоть и не поверил до конца, — А как Вы поняли, что я справился? — Я же слышу твои мысли. Пусть и частично... Что ты так уставился на меня? — Паша засмеялся, глядя в округлившиеся глаза Антона. — В смысле?.. — Я же менталист. Наша магия завязана на мозге, мыслях, сознании и тому подобном. Думаю, Юля тебе рассказывала. — но ты то ли забыл, то ли пропустил мимо ушей. — Ясно. — коротко и сухо. Парень тут же стушевался, а его мысли, до этого звучащие бархатным басом, совсем не похожим на голос самого Антона, что забавно, сжались до шепота, но стали в десятки раз громче и превратились в подобие грома в гробовой тишине. — Перестань. — Паша сморщил нос, — Голова болит. — побочный эффект ментализма, кстати, — Не все мысли, только самые громкие. А сейчас громкие все! Так что успокойся! — уже выкрикнул он, когда от страхов, паролей от аккаунтов и счетов и нелепостей мысли парня резко скакнули до довольно специфичных предпочтениях в порно... Он, конечно, никого не осуждает, но э́того он точно предпочел бы не знать. — Извините. — парень встряхнул головой в попытке успокоиться. И, видимо, успешно, потому что морщиться Паша перестал. — Так вот. — продолжил маг, — Страх — очень сильная эмоция. Ещё утром он выл сиреной, но сейчас — тишина. — он блаженно улыбнулся. Именно тишина для него была ценнее прекраснейшей музыки мира. До этого находиться рядом с парнем было невыносимо. — Понятно. А вы расскажете, что я вообще сделал? — Антон так и не понял до конца, что с ним произошло, что вполне естественно. — Это тебе потом Арсений объяснит. — никто не понимает магию лучше её создателя. Да и Паше было откровенно лень проводить дополнительную лекцию для такого неблагодарного слушателя, как совсем необразованный вампир, не знающий даже основ. — Ладно, но как же ответы на вопросы? — парень скептически вскинул бровь. — Ах, да! — Паша взмахнул руками так, будто только об этом вспомнил. Виртуозный театр одного актера, — У тебя есть три вопроса. — он поднёс палец к губам, призывая недовольно открывшего рот Антона к молчанию, — У них неограниченный срок действия. Можешь спросить сейчас, потом, через год. Мне плевать. Только ничего переходящего на личности. — Понял. Тогда что мы будем делать дальше? — Антон решил дать себе время на размышления. Сначала он хотел уточнить, по каким критериям определяется "личное", но решил промолчать, мысленно налепив на Пашу ярлык хитрожопого человека. — Лечить твои сосуды. — Паша встал и снова подошёл к столу, на котором всё так же лежал футляр с иглами и пробирка со свежеприготовленным лекарством. Но теперь ни одна из этих вещей не вызывала у Антона даже капли эмоций. Маленькое солнце исправно поглощало своим теплом страх. — Раздевайся и ложись. — он вытащил из ящика пробирку с сияющей алым жидкостью. — Эм... — парень растерялся. Он одёрнул короткие рукава рубашки и спросил, — До какого предела и к-куда ложиться? — он стеснялся, глупо отрицать. Но и в комнате не было ничего, похожего на кушетку... Эту мысль Паша, видимо, услышал. Было видно по его снисходительной улыбке. Он подошёл к обычной на первый взгляд стене, обитой деревом. Но стоило на неё нажать, как кусок покрытия отделился от стены и превратился в кушетку. Даже не металлическую, а вполне себе кожаную, и встал ножками на пол. Послушать, так магия, но нет. Самая обычная, вполне себе человеческая скрытая мебель... Вот истинная неожиданность в этом магическом безумии. — Пока сними только верх. Начнём с него. — Понял. — Антон сделал, что было велено, и прилёг на кушетку, но продолжал следить за каждым шагом мага. Паша не соврал. Боли не было. Хотя если говорить по существу, после введения внутривенной анестезии не было вообще ничего. Тело реагировало, двигалось как нужно, беспрекословно подчиняясь мозгу, но было словно чужим. Всё равно что управлять аватаром в компьютерной игре. Даже рана в груди перестала саднить. — Это так странно. — прошептал парень, вертя раскрытой кистью перед глазами, пока Паша обкалывал его предплечье по очень уж странной траектории, перед каждым уколом обмакивая тонкую иглу в лекарство, — Но... — мысли возвращались к утренней сцене, — Почему тогда вы не сделали то же с Арсением? — Думаешь, если инструменты похожи, магия тоже одна? — фыркнул Паша, — Эти нехитрые манипуляции и рядом не стояли с тем, что ты видел. — Тогда может расскажете, что вы со мной делаете и зачем, и в чём разница? Объяснение "лечим твои сосуды" не подходит, я же даже не понимаю зачем и почему!? — Засчитаем это за твой вопрос? — с предплечья Паша перешёл на левый бок. Антон обречённо выдохнул. А ведь он мог просто рассказать, без всех этих условий, манипуляций, чисто по человечески. Несправедливо, что ради информации о собственном теле он лишится вопроса, но он готов принять правила игры: — Да. — «Выжигание» проклятья, даже классическое, начиная от метки, дело опасное. — Паша решил начать с того, что же всё-таки произошло с парнем, — Даже при должной подготовке и в стерильных условиях существует большая вероятность получить серьезные повреждения и осложнения, вплоть до смерти. У вас же ничего из этого не было. Насколько я понимаю, вас, вампиров, было даже несколько? — Да. — Антон кивнул, — Восе... — он запнулся, но прикрыл глаза, напряжённо выдохнул и исправился, — Семеро. — Семь проклятий подряд... — протянул Паша с улыбкой. Похвально, Арсений. И как всегда отчаянно, — Значит плюс спешка и адреналин после погони. Если бы на месте Арса оказался любой из девяноста пяти процентов магов, которые не так хороши в медицине, магии печатей и барьеров, половина из вас были бы мертвы или при смерти. Не просто же так «Проклятья», как и любая магия контроля, запрещены законом. И накладывать, и снимать их крайне сложно и опасно. — Арсений об этом не говорил. — Антон уставился в потолок, прокручивая в голове события прошедшей недели, накладывая на них слова мага. А ведь правда: Арсений даже словом не обмолвился, чем это может обернуться. Они знали лишь, что кому-то может не хватить времени, но о рисках — нет... В груди неприятно кольнуло иголками неправильное и необоснованное, Антон уверен, чувство обиды. Что бы не сказал Арсений, они бы на это пошли, но отчего тогда так гадко?.. — К нему это всё не совсем применимо. — продолжил Паша, — Как минимум, он мой ученик. — гордо заявил мужчина, — Так вот. Пока всё шло стандартно, Арсений, по его словам, не нанёс твоим друзьям даже минимальных повреждений. Но, когда очередь дошла до тебя, времени не осталось и пришлось импровизировать. Корень проклятья находится в сердце, и лозой расползается по телу равномерно. Казалось бы, тогда логичней выжигать его, начиная с центра? Но нет. Это в десятки раз сложнее, потому что требует безошибочно направлять энергию не по одному пути, а по пяти, десяти, тридцати: зависит от сложности проклятья и уровня развития твоих сосудов. Здесь, кстати, твоё полное отсутствие понимания и развития в магии сыграло тебе на руку, потому что сосуды развивают именно тренировки, и их количество увеличивается. Можно сказать, тебя спасло твоё собственное невежество. Антон не знал, как на это реагировать, поэтому решил промолчать и дать старшему договорить. — Так вот, к чему я: Арсений ошибся. — Антон опустил голову и пристально уставился в лицо мага. За это короткое время в его сознании Арсений стал олицетворением знаний и силы, и Паша, чувствуя это, решил поскорей этот образ разбить, — Часть твоих сосудов сожжена, и энергия не может нормально циркулировать. Это лекарство — он кивнул на пробирку, в которую периодически макал иглу, — работает как временный проводник, вокруг которого восстановятся твои сосуды. Это суть твоего лечения. — подытожил Паша. — А что бы случилось, — парень нервно сглотнул, — если бы... — Ты бы умер. — не дослушав вопрос выдал Паша, отвлёкшись от своего занятия и впервые с начала диалога взглянув парню в глаза, — в тебе, вампире, жизнь поддерживает только энергия, заимствованная из чужой крови. Нет сосудов, нет энергии — нет жизни. Антон откинулся на кушетку и прикрыл глаза ладонью, сдавленно выдохнув и выдал лаконичное: — Пиздец. — в такие моменты ему казалось, что его словарный запас до нелепости мал, чтобы выразить весь спектр нахлынувших на него эмоций, поэтому, когда слова заканчивались, Антон предпочитал заткнуться и отдаться мыслям, благо с ними всё гораздо проще. — Попрошу не материться в моём доме. — приземлённая просьба-приказ Паши вернула его на землю, — Считаю себя должным напомнить, что без лечения ты бы тоже умер, так что не унывай. — Антона аж передёрнуло: слишком уж жизнерадостно это прозвучало. — Хорошо. А что тогда с Арсением? — Антон решил довести свой опрос до конца. — А вот тут сложнее... — Паша замолчал на несколько бесконечно долгих минут, прикидывая, какую степень откровенности он мог себе позволить. Забавно, что не смотря на все манипуляции и недоговорки, врать он очень не любил. И считал своё мастерство скорей проф деформацией менталиста, чем частью его характера. Даже если он был чем-то недоволен или огорчён, он всегда говорил об этом прямо и лгал только на благо других или безопасности ради. Но, не имея права на чужие тайны, ему приходилось держать язык за зубами, так что он решил выдать самую короткую версию произошедшего, — На ваше лечение он потратил слишком много сил. Твоя душа была уничтожена, и, пытаясь её "склеить", что в принципе считалось невозможным, он перенёс своё сознание в душу. Он перестал ощущать тело, а вместе с ним и собственную энергию. Арсений считает, что в барьере, который удерживал твою душу от рассеивания, была брешь, и магия непроизвольно утекала, пытаясь её закрыть. — да, некоторые моменты он решил упростить, но кто мог его за это осуждать? — Так, когда энергия закончилась, тело, чтобы выжить, начало выкачивать её из печатей, которых на теле Арсения очень много. Некоторые — жизненноважны, сложны и болезненны в нанесении. Их мы и восстанавливали. Посколько это магия высшей категории, она требовательна к условиям, таким как недопустимость вмешательства других лекарственных препаратов и... нахождение пациента в сознании. Потому что малейшая ошибка в нанесении может стоить ему жизни, а ни один целитель не чувствует чужое тело так, как сам пациент. На несколько долгих минут в комнате повисло молчание. Антон переваривал информацию, раз за разом возвращаясь к словам Эда. Теперь парень был уверен, тот ненавидел его по праву... — Что это за печати? — он задал вопрос без особой надежды на внятный ответ. По мнению парня где-то здесь и начиналась эфемерная черта "перехода на личности". И этот безнадёжный вопрос стал последним на сегодня. Один он благоразумно решил оставить на всякий случай. — Не могу сказать. — предсказуемо. Комната надолго погрузилась в тишину. Один человек бороздил просторы своих ставших неожиданно запутанными чувств, другой с аккуратностью ювелира обкалывал тело первого лекарствами. — Ладно, думаю хватит на сегодня. — через несколько часов Паша потянулся, зевая, — Я отведу тебя в выделенную комнату. Перевари информацию, думай, рассуждай. Тренируйся в наблюдении за энергией, это пойдёт тебе на пользу. Но лучше просто поспи...***
Каждый сходит с ума по-своему. Кто-то захлёбывается слезами в истерике, сражается, убивает, разрушая мир вокруг. Кто-то держит всё в себе, не подавая виду, улыбаясь, пока внутри рассыпается на кусочки, медленно уничтожая собственную личность. Арсений не относил себя ни к одной категории. Точнее, не отнёс бы, если бы позволил себе задуматься над этим. Что разрушать, и за что цепляться, если и мир и душа уже годы в руинах? Он давно подавил в себе месть, но что делать со скорбью? Разъедающей кости и прожигающей лёгкие. И он умирал. Медленно и мучительно, день ото дня. И всё, что удерживало его тело и разум среди живых, призрачные осколки прошлого, и клятва эфемерной надежды отыскать тот кусочек счастья, что был вероломно отнят... — Здравствуй, мое не до конца забытое счастье. — голос звучал словно через толщу воды, — Как у тебя дела? — без особой надежды окликнул он прячущуюся за деревом размытую фигуру. Звонкий смех разрезал тишину, и тихий топот унёс её вдаль. Протянутая было рука обречённо опустилась, а по щеке скользнула одинокая слеза, отрезвляя своим леденящим холодом. — Дядя Арс. — кто-то дёрнул его за рукав, но он не обратил внимания, не сводя глаз с горизонта, — Арсений, ты обещал. Арсений! Глаза резко распахнулись, и тут же были накрыты ладонью, в попытке защититься от обжигающего света маленького Солнца. Конечно, всего лишь сон... Не первый, даже не сотый, и уж точно не последний. Пора бы привыкнуть просыпаться со слезами на глазах, но кем нужно быть, чтобы суметь? Протерев глаза и загнав старую боль поглубже в сердце, он обратил внимание на разбудившую его маленькую, почти кукольную девочку: — Ну что? — он попытался максимально скрыть раздражение, но какая-то его часть всё равно просочилась в голос. — Дядя Арс, — малышка как ни в чем не бывало плюхнулась на скамейку рядом с ним, не придав этому и грамма значения, — ты обещал показать бой. — Бой... — на секунду сонный мозг завис, не понимая, чего от него хотят, — Аа, спарринг! — Арсений хлопнул себя ладонью по лицу, — Все уже пришли? — Все ждут только тебя. — пробормотала малышка, требовательно зыркнув на мужчину. — Тогда пора начинать. — он протянул девочке руку и они направились к своеобразному "рингу", который по факту являлся ареной-печатью, сложенной из брусчатки с выгравированными на каждом камне рунами, вокруг которого уже собралась небольшая толпа из двух взрослых людей и окружающей их кучки детей и подростков.***
Антон уже давно отвык просыпаться от режущего глаза Солнца, пробивающегося сквозь не плотно задёрнутые шторы. Но сегодня оно оказалось на удивление нежным, родным, таким человеческим, что вызвало у парня улыбку, стоило ему ощутить его касание на своих щеках. Этим утром, впервые за последний год, он чувствовал себя живым. Он проснулся в теплой постели, по сухому воздуху небольшой комнатки неспешно скользил нежный аромат цветущей на подоконнике фиалки. Из-за окна доносился звонкий смех и восторженные возгласы и перешёптывания резвящихся детей, нагоняя воспоминания о прошлой жизни, когда прямо напротив его дома стоял садик, и подобные звуки сопровождали каждый прожитый им день. Тогда они только раздражали, но сейчас Антон был готов отдать все богатства мира, чтобы просто вернуться в то мирное и спокойное время. Парень лежал неподвижно, вслушиваясь в этот умиротворяющий гул, пока среди десятков голосов не различил один, будто попавший сюда по ошибке, грубый и низкий, но от того не менее приятный, — Держи руку выше! — наставнически вещал голос, — Твоему мечу не хватает решительности. — Арсений. — прошептали пересохшие губы, растянувшись в полуулыбке, которая тут же сменилась тревожной гримасой, — Стоп, какой, к черту, меч!? Антон вскочил и подлетел к окну, но никого за ним не обнаружил. Видимо происходило это где-то далеко, и до него доносились только отголоски. Успокоившись и осознав, что здесь — в доме Арсения, ни ему самому, ни тем более Арсению, ничто в принципе не могло угрожать, а голоса детей такие же счастливые как и пару минут назад, он медленно выдохнул, успокаиваясь и беря под контроль ещё не до конца проснувшееся сознание. Но любопытство не стремилось уходить, парень так увлекся предположениями, что, опомнившись, обнаружил себя умывающимся в крошечной ванной, присоединенной к его комнатушке. Закончив, он провел рукой по взъерошенным волосам, тщетно надеясь привести их в порядок. Печальным взглядом осмотрел помятую ото сна одежду, естественно, пижамы его размера здесь бы не нашлось, да и никто, включая его самого, об этом даже не подумал. Но стоило выйти за дверь, как он наткнулся на скучающую Юлю, которая стояла у его комнаты, оперевшись о стену, с максимально недовольным выражением лица. — Ты... Чего тут? — только и смог выдавить парень от удивления. — Я же за тебя отвечаю. — фыркнула девушка, словно он спросил величайшую глупость. — И давно ты здесь? — недоуменно спросил Антон. — С тех пор, как Паша тебя сюда привел. — она закатила глаза. — Ладно... — заставить подростка неподвижно стоять целую ночь... Да что блять с ним не так? Хотя почему ночь? Здесь же вечный день, Антон даже не знал сколько времени прошло, — Долго я спал? — Часов десять. — она пожала плечами. — Как Арсений? — хотя парень и слышал его голос, ему надо было чтобы кто-то это произнес. — Жив, а с остальным он справится. — ответ заставил моментально напрячься. Значит не все так гладко, как он надеялся. Если из-за него с Арсением случилось что-то непоправимое, Антон себя не простит, — А теперь бери ноги в руки и за мной! Мы пропускаем всё самое интересное! — в голосе впервые промелькнуло естественное её возрасту ребячество. — А что там происходит? — Придём — узнаешь! — Юля в очередной раз закатила глаза, схватила его за запястье и без даже намека на деликатность потащила за собой.***
Арсений тяжело вздохнул, пряча нарастающее разочарование за дежурной улыбкой. С прошлого его визита прошло не больше полугода, но навыки детей, казалось, стали только хуже. Корявые стойки, неуклюжие в своей робости движения и полное непонимание природы меча — вот, что показало сегодня младшее поколение. Паша не был хорош в боях, и, естественно, не мог дать им такого же качества образование в этой области, как тот же Арсений, который с мечом по жизни не расставался, но основам он ведь должен был научить! Благо хоть среднее поколение, которое Арсений лично тренировал ещё три года назад, когда мог себе позволить уделять этому время, показало хоть какие-то результаты. Хотя и те были далеки от его ожиданий. Спустя два часа спаррингов на ринге сражалась последняя пара — тринадцатилетние брат с сестрой, близнецы — единственные, за чей прогресс Арсению, как инструктору, не было стыдно хотя бы перед самим собой. И где-то за пол минуты до того, как девочка разрубила пополам деревянный меч брата, нанося финальный удар, к арене подошли маг и вампир, последний из которых потрясённо уставился на картину набравшего обороты боя. Скорость ударов поражала, а от силы используемой энергии, казалось, местами пространство пошло рябью. До последнего момента Антону казалось, что брат победит, пока бой в секунду не оборвался таким фееричным поражением. — Молодец. — Арсений одобрительно кивнул девочке, — Думаю ещё год, и можно будет начинать поиск первого меча. Услышав это, она волчком закружилась от восторга и с надеждой в глазах уставилась на Пашу, стоящего по правую руку от Арсения, который сдержанно кивнул, соглашаясь. — Ну а ты, — он перевёл взгляд на брата, — больше времени уделяй тренировкам. В твоих движениях есть точность, уверенность и сила, но не хватает скорости и импровизации. Минута боя с тобой — и внимательный противник будет читать тебя на три движения вперёд, что уж говорить о сестре, бьющейся с тобой годами. У каждого боя есть свой темп: меняй его, чтобы ввести противника в заблуждение. Тренируйся с несколькими противниками и печатями огня, не стесняйся попросить Юлю начертить тебе десяток. Уязвленный парень сдержанно кивнул и поспешил удалиться с арены, держа под мышкой две половинки бывшего меча. — Это было круто... — себе под нос пробормотал Антон, но Арсений его услышал и, казалось, только заметил его присутствие. — О, проснулся. — мужчина улыбнулся ему, — не хочешь попробовать? — он игриво поднял бровь, кивнув на арену. Успехи девочки были тем, что смогло настроить находящееся глубоко в минусе настроение на нужный лад, и теперь ему хотелось, так сказать, хлеба и зрелищ. — Чтоб меня там убили? — нервно хохотнул парень, — Нет уж, спасибо. — Ну как хочешь. — деланно разочаровано вздохнул Арсений, — Тогда смотри внимательно. — он вышел на арену, жестом поманив Юлю за собой. Девушка схватила со стойки два на этот раз металлических меча и поспешно побежала за Арсением. Передала один, простой и не затейливый, ему, себе оставив, видимо, личный черный меч, переливающийся серебром в свете солнца, и встала точно напротив в несколько метрах. — Используй всю мощь стихии. — серьёзно приказал Арсений, — Если хочешь учиться созданию големов, докажи, что тебе хватит сил. Девушка уверенно кивнула. Убедившись, что она поняла, Арсений перевёл взгляд на Пашу, который тут же начал обратный отсчёт. Стоило ему дойти до нуля, Юля сорвалась с места, атакуя Арсения в лоб. Её меч равномерно окутало голубое пламя, которое обратилось взрывом, стоило мечам соприкоснуться. Антон затаил дыхание, силясь не пропустить ни единого движения. В следующий миг девушка была отброшена назад непоколебимым, как гора, мечом Арсения. Вот на кончике её клинка собрался маленьким шариком голубой огонь. Она ринулась на даже не сменившего стойку и невозмутимое выражение лица Арсения, и была встречена точно таким же блоком. Но на этот раз пламя не взорвалось, а последовало за траекторией меча, оторвавшись от него, и врезалось Арсению прямо в голову. Прогремел взрыв, и Антон успел сорваться с места в попытке броситься к, казалось бы наверняка пострадавшему другу, но был удержан крепкой хваткой Паши. — Просто смотри. — прошептал он. И правда, стоило огню рассеяться спустя пару секунд, как он увидел, что Арсений прикрыл лицо рукой, а вокруг неё слабо мерцал золотой свет. Ещё секунда — и этот свет собрался у него на ладони, и небрежным движением был возвращён Юле, которая выставила меч перед собой, разрубив его на двое. Две половинки светящегося шара пронеслись мимо, но неожиданно для неё с громким хлопком взорвались аккурат за её спиной, возвращая миру поглощённое пламя, которое теперь отчётливо отдавало золотыми всполохами. От неожиданности Юля не успела среагировать и была отброшена вперёд, прямо на Арсения, который тут же воспользовался заминкой и атаковал её, нанося рубящий удар мечом. Чудом она успела отвести удар в считанных сантиметрах от её головы, и они закружились в причудливом танце мечей. Арсений больше не был подобен горе. Он обратился ветром, быстро и элегантно уклоняясь, парируя и атакуя. Яростно, неудержимо, и в то же время невероятно нежно. Его атаки текли размеренно, как бесконечный поток, как нескончаемый сон. На его фоне движения Юли казались отрывистыми и торопливыми. Спустя две минуты темп боя достиг той отметки, когда она едва успевала парировать атаки, не говоря уже о попытках контратаковать, и она решила, что пора заканчивать. В секунду её меч объяло пламя, настолько горячее и яростное, что заставило соперника отступить на пару метров назад. Вложив всю мощь стихии в один удар, она нацелилась на ноги Арсения, но в последний момент меч изменил траекторию, целясь точно в голову. Секунда — прогремел очередной взрыв, мощь которого не шла ни в какое сравнение с предыдущими. Когда пламя и дым рассеялись, зрителям представилась невероятная картина: Арсений ладонью удерживал всё ещё пылающий жаром меч, а лишившаяся сил девушка медленно оседала на пол, выпустив рукоять. — Снова разбита. — выдохнула Юля, откинувшись на брусчатку, без малейшей тени недовольства или разочарования на лице, — Спасибо за урок. Надеюсь я не сильно Вас разочаровала. Она впервые обратилась к нему на "Вы". От полного непонимания иерархии магов у Антона начинала болеть голова. Что изменилось со вчерашнего дня, когда она звала его "дядя Арс"? Почему к Паше, который являлся высшим магом и их опекуном, она ни разу не обратилась уважительно? Что было парню невдомёк, так это то, что определение "нормальное общество" подходило этой семье, как слону пуанты. Но тем не менее он сделал пометку в голове потом расспросить об этом Арсения. — Ты — моя гордость. — улыбнулся Арсений, протянул руку и поднял её с земли, — Отдыхай. Я буду тебя учить. Начнём после ужина. — Да, мастер! — девушка заискрилась счастьем и, подхватив меч и бросив его на стойку, унеслась в неизвестном направлении. Довольный, как сытый кот, Арсений вертел в руках меч, улыбаясь чему-то своему, когда на Арену вышел Эд с длинным и тонким серебристым мечом в руках. Он подошёл к Учителю и протянул ему кусок чёрной ткани, которую тот тут же обернул вокруг глаз. Отойдя на полагающееся для дуэлянтов расстояние, сам сделал то же самое. Они всё так же молча поклонились друг другу и замерли с мечами на изготовку, ожидая обратного отсчёта. — Закрой глаза и смотри на энергию. Вот тебе тренировка. — Паша хитро улыбнулся Антону и начал считать. Звучное "Бой" стало спусковым крючком. Эд ринулся на Учителя, в движении переходя на двуручный хват и в прыжке атаковал его рубящим ударом, который был предсказуемо остановлен решительным мечом. Будучи откинутым назад парень не потерял равновесие, и долю секунды спустя уже наносил комбинированные режущие удары, чередуя их с ударами ногами, ни один из которых, однако, не прошёл. Антон тряхнул головой и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Пренебрегать советами высшего мага уж точно не стоило, как минимум из вежливости. Долгие секунды темнота была непроглядной, и её безжалостно раздирал лязг неудержимых мечей. Что удивительно: на этот раз не прошло и двух минут, как она отступила, являя внутреннему оку удивительное зрелище. Энергия кружилась водоворотами, вздрагивая и расходясь в местах, которых касался меч Эда, который сиял выразительной звездой. А напротив этой картины практически неподвижной скульптурой зияла Чёрная дыра. Потоки энергии бурлили и вливались в неё, растворяясь, не имея возможности избежать её или повернуть вспять. Манящая своей внешне прекрасной сияющей тьмой, сущность отдавала холодом. А стоило взгляду задержаться на ней дольше секунды, как все инстинкты хором завопили: "Опасность!" Антон машинально отшатнулся, открыв глаза. На месте пугающей тьмы стоял вполне себе живой, тёплый и мягко улыбающийся Арсений. Он без труда отводил удары своего ученика, почти не сдвигаясь с места и явно получая наслаждение от происходящего. — Испугался? — Паша хмыкнул, улыбнувшись уголками губ. От него фонило неприкрытой угрозой, — И правильно. Запомни это чувство. Если станешь ему угрозой... — он покосился на Арсения и взгляд его потеплел, — Впрочем, думаю ты понял. — и, не дав Антону опомниться, развернулся и ушёл, не оглядываясь.