Ты принадлежишь мне!

Год спустя. Я слышу звук печати, и охранник говорит мне, выдавая справку: - Свободен! - Спасибо – говорю я, идя к воротам. Прошел год, и теперь я могу вдохнуть воздух свободы. Я делаю первый шаг за ворота, закрываю глаза и вдыхаю теплый воздух свободы, на моих губах появляется улыбка, но исчезает в туже секунду, ибо я абсолютно один. Когда меня впервые доставили в СИЗО я не мог поверить в случившееся – я впервые оказался по другую сторону. В доме Т/И меня арестовали надев наручники и вывели к машине как преступника, меня арестовывали мои коллеги, я не мог найти место чтобы спрятаться от позора. Меня посадили в машину и повезли в мой же полицейский участок на допрос, но уже в качестве задержанного и это было очень странно. За год пока я был в тюрьме, моя жизнь за воротами тоже изменилась. Я оглядываюсь на закрывающиеся ворота, вернется ли моя прежняя жизнь? Нет! Я уволен из органов, как я знаю, они буквально сожгли мои вещи, все мои дела которые я успел закрыть, теперь не обсуждаются в участке, меня буквально стирают из истории. Сегодня меня никто не встречает, мои родители отвернулись от меня узнав на суде о том, что я сделал с Т/И, они сказали что у них больше нет сына, у них осталась только дочь и под дочерью они имели ввиду мою жену. Я их понимаю, я был в ужасе когда увидел на руках Т/И сигаретные ожоги, но я чуть не умер когда на суде мне озвучили полный список, ибо Т/И прошла медицинское освидетельствование на раннем сроке беременности. Мне сказали, что до суда её несколько раз допрашивали под присмотром Сын Хёна, задавая ей, вопросы о наших отношениях, и я знаю, что она опять плакала. Суд. В этот день я видел свою девочку в последний раз. *** - Встать! Суд идет! – с этих слов началось моё заседание. Мое заседание, где я в качестве подсудимого. Я встаю со стула, опустив голову, на это заседание мне дали адвоката, который защищал меня лишь номинально, стоило ему ознакомиться с материалами дела, он лишь непонимающе смотрел на меня. я сам не понимал что это я всё сделал, просто не мог принять, как и то, что Т/И проходит по делу как потерпевшая. Я прохожу подсудимым по нескольким статьям: жестокое обращение, угроза жизни и здоровью человека, нападение, ведь это я напал на Сын Хена и ведь я ударил первым. Когда они узнали, что я напал на беременную женщину, и они получили результаты её освидетельствования, мне отменили возможность условного срока. Теперь я по другую сторону системы. Сев обратно на стул я украдкой посмотрел на Т/И, она сидела положив руку на свой живот, я в очередной раз жалел о том, что там не мой ребенок. Её адвокатом и основным свидетелем был Сын Хён, в зале присутствовали её и мои родители и никто не свидетельствовал в мою защиту. Мне зачитали обвинение, и я едва ли сдерживал слезы: - Пак Чимин вы обвиняетесь в неоднократном причинении вреда здоровью миссис Чхве – говорит судья. Миссис Пак, пожалуйста, называйте её миссис Пак, я отказываюсь верить в расторжение нашего брака. Судья специально делала паузы, чтобы я осознавал всё что сделал. Они перечислили мне всё, что я делал с ней – За четыре года миссис Чхве сто сорок шесть раз обращалась с заявлением в полицию и забирала его на следующий день с вашим обязательным присутствием мистер Пак – сто сорок шесть раз, сто сорок шесть раз я вставал перед ней на колени, клялся, что больше такого не сделаю и усаживал её в машину. Сто сорок шесть раз, её слова о том, что она любила меня больше всего на свете были правдой, не люби она меня так сильно, она бы ушла после первого раза. - На миссис Чхве – продолжила судья, её слова резали мне ножом по сердцу – Обнаружены четырнадцать сигаретных следов, а так же засвидетельствован шрам на бедре полученный более двух лет назад - Четырнадцать сигаретных ожогов, в СИЗО у меня было время вспомнить предпосылки каждого из них. И отчетливее всех я помнил последний. - Миссис Чхве потребовалась пересадка кожи, чтобы избавится от ран – теперь только шрам будет напоминать ей обо мне. Я вновь посмотрел на неё, на неё и Сын Хёна, Т/И сидела, опустив голову держа руки на своем животе, я видел, что вновь вспоминать всё это ей было больно, это видел и Сын Хён, он периодически поглядывал на неё и со всей строгостью и злостью смотрел на меня. Я сам на себя злюсь, не старайся, я очень хочу сейчас быть на твоем месте – рядом с ней и как ты держать её руку. - В день ареста – продолжила судья – Мистер Пак напал на миссис Чхве – я закрываю глаза от боли, её вновь называют не моей фамилией. Я не знаю, как проходила их свадьба, но вижу, что она спокойна, а значит, счастлива – Когда узнал, что она носит не его ребенка, то предпринял попытку удушения – Зал начал возмущаться, я хотел запротестовать, но у меня не было сил это сделать. Я посмотрел на своих родителей и родителей Т/И, мои родители были в шоке от услышанного в этом зале, я видел как злится отец и как готова плакать мама. Они оба считали нас с Т/И идеальной парой, а сейчас оказалось что это не так. Мам, пап, в этом я виноват, она просто хотела быть счастливой, а я делал ей больно. Постоянно. Каждый день. Я вновь посмотрел на Т/И, она так же сидела с опущенной головой, Сын Хён держал её за руку. Он будет рад засадить меня за решетку, хоть он и получил её, теперь ему нужно избавить её от меня. - Мистер Пак – обращается ко мне судья, я поднимаю голову – Вы признаете себя виновным? Признаю. Жаль, что это признание мне ёё не вернет. - Да – отвечаю я и опускаю голову. - Последнее слово? Я молчу, уставившись в стол одну минуту, затем поднимаю голову и говорю судье: - У меня его нет. - Выводите – отвечает она, стукнув молотком. Меня заковывают в наручники и в сопровождении охраны выводят из зала судебного заседания приговорив к году в колонии. И будто специально выводят меня так, чтобы я еще раз увидел Т/И. Меня проводят мимо моей девочки, она отворачивает голову чтобы не видеть меня, но я вижу слезу на её щеке: - Береги её – говорю я, посмотрев на Сын Хёна. *** Я сам не знаю, зачем пришел сюда, наверно это машинально. Я просто шел по уже ставшим незнакомым городу и пришел в единственное знакомое мне место. Я зашел в кафе и сел за столик. Пять лет назад я встретил здесь Т/И, а сейчас не знаю зачем пришел сюда. Ко мне подошла официантка и я заказал американо, ничего не хочу, а заказать что-то нужно, чтобы мне дали время погрузится в воспоминания. Сегодня солнце, а в тот день был дождь, и я спрятался от него здесь но, вряд ли сегодня мне повезет и я увижу Т/И. Весь год в тюрьме она не покидала моих мыслей, она никогда не покинет их. Она не навещала меня, да она и не обязана была, нас больше ничего не связывало, но мне так хотелось её увидеть. Мне приносят кофе, и я делаю первый глоток. Надеюсь, у Т/И сейчас всё хорошо, и надеюсь что она действительно счастлива. Мне очень жаль, что не со мной. Я отвлечено смотрю в окно, но мне не хочется улыбаться солнцу, моё солнце погасло год назад. Кто-то входит в кафе, и я машинально поворачиваю голову, и через секунду не верю своим глазам – Т/И! Она видит меня, но смотрит на меня лишь секунду, затем уходит, но этой секунды мне достаточно. Сын Хён злобно смотрит на меня и идет вслед за ней. Она счастлива – счастлив и я. Я делаю еще один глоток кофе, я хотя бы увидел её, я хотя бы посмотрел ей в глаза, я на это не надеялся, я не думал, что она когда – либо вернется сюда. - Ты следишь за ней? – сев ко мне спрашивает Сын Хён. - Нет – отвечаю я – Мы познакомились в этом кафе. - Когда ты освободился? - Сегодня. У нее все хорошо? - Да, сейчас да. - На кого похож ваш малыш? – с болью в голосе спрашиваю я. - Мой сын похож на неё – отвечает Сын Хён. На неё. Как я и думал, если бы я был чуть умнее и чуть нежнее, на неё был бы похож мой сын. - Не приближайся к ней! – злостно говорит Сын Хён – Ей до сих пор снятся кошмары, она постоянно просыпалась с криками, когда была беременна. Снились кошмары, просыпалась с криками, значит я продолжал вредить её ребенку, даже когда был в тюрьме. Мне жаль, родная, прости что продолжаешь плакать из-за меня. - Знаешь что делают в тюрьме с людьми, которые нападают на беременных женщин? – спрашиваю я. Он знает, я просто хочу чтобы он засвидетельствовал это. - И что же? В качестве ответа я поднимаю рукава, на моих руках так же как и на руках Т/И сигаретные ожоги, только на моих руках их в два раза больше. В тюрьме свои законы и все преступления, связанные с детьми подвергаются каре. - Доходчиво объясняют, что так делать нельзя – отвечаю я. - Не приближайся к ней – еще раз повторяет Сын Хён. - Сделай её счастливой – прошу я. - Она счастлива, не сомневайся. Чтобы я рядом с ней тебя не видел! Он уходит, я взглядом слежу за ним и вновь вижу Т/И, она счастлива, я вижу это по улыбке, которой она улыбается ему. Она видит меня, что-то говорит Сын Хёну и они меняются местами, Сын Хён берет её за руку. Я тебя понимаю, ты не хочешь видеть меня, я всё понимаю, я был очень плохим мужем, прости меня и пожалуйста, будь счастлива. Мне приходит сообщение: " И даже думать о ней не смей"! Только думать теперь и смею