Римские каникулы

Эсмеральда жила с матушкой в родовом поместье Жеана Фролло, Пьера пригласили писать для королевского театра и он вскоре покинул их скромное жилище. Пакетта Гиберто выправила дочери документы и теперь называла её не иначе как Агнесса. Цыганка скучала по своему старому имени, но против матери не шла, у той совсем расстроились нервы, она поминутно рыдала и прижимала дочь к иссохшей груди. Девушка нежно ухаживала за матерью, она сшила ей приличное платье и, выкупав, распутала многолетние колтуны на её голове. Епископ был тронут этой историей, он назначил матери с дочерью небольшую ренту, достаточную, чтобы жить скромно и достойно. Известие о спасении Клода как громом поразило девушку, она догадывалась, что с ним что-то произошло с тех пор как перестала видеть его во сне. Счастливый Жеан лично приехал в поместье, чтобы сообщить ей эту новость. — Он живой! Представляешь! Был в паломничестве, весь Париж с ума сходит! — он возбужденно забегал по комнате, — Значит твои сны и правда были только мороком. — Наверное, — девушка слабо улыбнулась. — О ком вы говорите? — поинтересовалась Пакетта. — О моем брате, достопочтенном Клоде Фролло архидиаконе Жозазском! — Это святой человек, — убежденно сказала бывшая отшельница, — он многое сделал для меня! — О, он многое сделал для всех нас, — и подмигнув Эсмеральде, он весело засмеялся. После визита Жеана, девушка стала ждать, что Клод приедет к ней, но проходили дни и недели, а он все не являлся. Обеспокоенная Эсмеральда решила наведаться к нему, в одно утро в начале сентября она оставила мать с Коллет - служанкой, которую она специально наняла и поехала в город. Её сопровождал муж Коллет Жак, который теперь служил конюхом и правил их телегой. После того как Жеан женился, он стал вкладывать деньги в свое поместье, увеличил жалование Эсмеральде и даже купил пару лошадок в хозяйство. Школяр жил вместе с женой у тещи и катался там как сыр в масле, Флёр-де-Лис была занята вышиванием приданого для младенца, который должен был появиться на свет следующей весной. Жеан выглядел крайне довольным собой, он сумел не только заполучить одну из самых красивых девушек в Париже, но и еще значительно увеличить свое благосостояние. Эсмеральда восхищалась ловким школяром, вот этот точно нигде не пропадет. Сейчас она тряслась в телеге, нарядная и красивая, мужчины оборачивались ей вслед, а женщины возмущенно фыркали. День обещал быть чудесным, она оставила Жака продавать привезенную репу, а сама, оправив платье, пошла по соборной площади. Вскоре она увидела Клопена, который на этот раз опирался на два костыля и корчил страшные рожи. Увидев девушку он забылся и улыбнулся. — Здравствуй, сестра! — он восхищенно оглядел её, — ты чудесно выглядишь! — Спасибо, — Эсмеральда засмеялась хрустальным смехом, отчего сердце бродяги дрогнуло. — Что ты здесь делаешь? Говорят твой муж тебя покинул, как только ты нашла мать? — Ну, мужем он мне был таким же как ты, — она улыбалась, — помнишь, как ты не верил в мой амулет и хотел взять замуж? — Это было давно, — бродяга обнажил гнилые зубы, — но я рад за тебя! — Спасибо, — она взяла и поцеловала его руку, — скажи, что слышно про архидьякона? — А этот черт вернулся с того света! — король бродяг махнул рукой, — прячется в соборе, его никто не видел с того дня как надутые итальяшки привезли его из Рима. — Вот как! — Эсмеральда прикусила губу, — ну, я пойду, есть дела! — Лети пташка, — он еще долго смотрел ей вслед. Эсмеральда упросила служку привести к ней Квазимодо, горбун появился чуть ли не бегом, он восторженно застыл перед ней. — Здравствуй, девушка, — его неповоротливый язык с трудом выговаривал слова. — Здравствуй, Квазимодо, — она говорила медленно, так как знала от Жеана, что несчастный оглох от колокольного звона, но был в состоянии читать по губам, — я хотела бы увидеть твоего хозяина. Лицо горбуна расстроенно опустилось. — Хозяин болен, — и такая мука прозвучала в его голосе, что цыганка почувствовала, как её сердце кольнуло. — Что с ним? — Не знаю, он почти не выходит, а только лежит в своей келье и смотрит в потолок. Девушка задумалась. — Он не звал меня? -Н-нет, — горбун удивленно на неё посмотрел. — А ты можешь меня к нему отвести? Горбун помотал головой. — Нельзя. Помнишь, тогда я чуть не украл тебя? Это все он! — он продолжал мотать головой, — тебе нельзя к нему, я боюсь! — Ничего не бойся, — она мягко взяла его огромную руку, — я хочу к нему, отведи меня. Тогда он кивнул, потом отвел её к черному входу и осторожно провел вовнутрь. Они поднимались по бесконечной серой лестнице, заметив, что она немного устала, горбун легко подхватил её на руки и понес дальше. Вскоре они остановились перед широкой дверью, горбун постучал два раза, послушались чьи-то шаркающие шаги, дверь распахнулась и цыганка оказалась лицом к лицу со священником. Её поразил его нездоровый вид, ввалившиеся щеки и горящие воспаленные глаза, он же, увидев её, отпрянул. — Что ты здесь делаешь? — его голос, всё еще звучный, но какой-то надтреснутый гулким эхом отскочил от каменных стен. — Я пришла к вам, — она никак не могла понять, что отразилось на его лице, неужели страх, — помните наш уговор. Три дня давно прошли, но я все равно пришла, — она повернулась к Квазимодо, — Иди к себе, со мной все будет в порядке, — горбун после недолгого колебания кивнул и быстро скрылся за поворотом. Цыганка зашла в келью, заметила рядом с дверью засов и задвинула его. Священник сидел на своей узкой кровати, опустив голову. — Что с вами случилось? — спросила она осторожно приближаясь. — Я был в паломничестве, — он устало посмотрел на неё. — Неправда, — она села на пол перед ним и постаралась заглянуть ему в глаза, — вы мне снились, я видела как Феб порол вас плетью, и видела что вы куда-то долго ехали с той… девушкой с рыжими волосами. Священник вздрогнул. — Я снился тебе? — Да, почти каждую ночь, — она приподнялась и поцеловала его, — и я пришла сказать, что согласна. Он никак не ответил на поцелуй, но подтянул девушку и посадил себе на колени, прижавшись головой к её затылку. — Милая девочка, — он вдохнул запах её волос, — мне это уже не нужно. — Почему? — она подняла лицо и посмотрела ему в глаза. — Потому что я люблю другую, — сказал он со вздохом. — А мне все равно, — она обняла его за шею, — я ведь тоже вас не люблю. Она ушла от него под вечер, все такая же легкая и порхающая, обеспокоенный Жак с облегчением вздохнул, когда заметил её. Всю дорогу цыганка была молчалива и таинственно улыбалась. Мать сидела в саду и кормила Джали с рук пучком травы, она, казалось, не заметила отсутствия дочери, Эсмеральда обняла женщину и поцеловала её в висок. — Что случилось моя дорогая? — мать смотрела на неё с бесконечной любовью. — Ничего мама, просто сегодня был очень хороший день.