Может сон...

      Сон был чудесен, загадочен и помнился до мельчайших деталей. Например, витиеватая вышивка на плащах эльфов, или цвет листвы, даже теплое дыхание Махтаба, как будто Бун только что коснулся его мягких губ. Я проснулся, но постель была мягкая и уютная, поэтому вставать не хотелось. Я просто лежал и вспоминал свой сон, иногда просматривая самые захватывающие моменты, словно прокручивал на лэптопе файл с интересным фильмом. А еще я снова и снова переживал те эмоции, которые невидимыми нитями связывали нас с Лордом Варутом. Мне было невыносимо больно, когда пропал его любимый, гнев и ярость заставляли пальцы рук сжиматься в кулаки, а скука вызывала неукротимую зевоту. Однако то, что я пережил вместе с ним, когда произошла незабываемая встреча в замке Великого Герцога, я, наверное, не забуду никогда. Такого накала страстей, что я ощутил, хватило бы на всю жизнь. Нежность и ласка, неверие в счастье и тугой комок огня в том месте, где обычно у людей находится сердце. А еще катастрофической силы желание, от которого все внутри скручивалось и дрожало от нетерпения. Я был свидетелем многих ночей, когда они любили друг друга, и не мог сравнить это ни с чем в своей жизни. И тогда я понял, что так тревожило меня последнее время. Вин ни разу не проявил инициативу, чтобы мы занялись сексом. Да, мы много целовались и обнимались, а иногда я чувствовал, как Пи притирается ко мне, но не придавал этому значения, я думал, что он просто ищет удобное положение. Что это могло значить? Пи Вин не любит меня? Не хочет? Я не устраиваю его, как сексуальный партнер? Вот такие мысли кружили и кружили в голове, как карусель. Было обидно и очень горько, ведь я то люблю его, и готов быть с ним, и тогда я решил, что хватит валяться, пора встать и серьезно поговорить с моим парнем, и узнать, собирается ли он таковым оставаться. Я открыл глаза. Странно, но это определенно была не моя комната в кампусе, и не комната Вина, ее я уже знал, как свою, и конечно же не моя спальня в доме родителей, она не могла похвастаться такими размерами. Большое помещение, светлые стены, окна закрывали светлые же, но достаточно плотные шторы. Это не был блэкаут, но они создавали в комнате приятный полумрак. Чтобы рассмотреть все подробнее надо было сесть или, хотя бы, приподнять голову, но мне почему-то не хотелось. Я перекатил голову по подушке. Хм, от кровати, на которой я лежал, до двери было так далеко, что я подумал – не дойду. Недалеко от двери стоял диван, на котором, видимо, кто-то спал. Закутанное в плед тело было развернуто к спинке, и я не мог понять кто это, да и не заинтересовало. Гораздо интереснее была светловолосая макушка, что упиралась мне в ладонь. - Вин… Я не узнал свой голос. Обычно я говорил громко и звонко, или же ворчал на несколько тонов ниже и тише, но то, что выдал мой рот на этот раз я не узнал. Звук напомнил старую трубу, по которой ведут куском пенопласта. Скрип, шорох и несколько мерзко высоких нот, но не звонких, других. Я даже не смог придумать ассоциацию. Нет, так говорить я не хочу. Пришлось пошевелить пальцами и намотать несколько тонких белых прядей. В очередной раз поразился их мягкости и не сильно дернул. Тут же блондинистые локоны выскользнули, голова поднялась и на меня уставились два сонных глаза. - Тим… О, ты очнулся! Слава Будде и всем остальным богам! - Тише, не кричи, я слышу. Где мы? - Ты совсем ничего не помнишь? На тебя напали и ударили по голове. Удар был не сильный, но ты две недели не приходил в себя. Доктор говорил, что все в порядке, никаких осложнений быть не должно, но ты провел на улице ночь. - Как так? - Эти ублюдки ранили тебя и оттащили в кусты, а телефон твой украли. Утром тебя нашел мальчик, что помогает в макашнице, он отошел в кусты по нужде и споткнулся о твое тело, поднял шум и собрал людей. А я всю ночь не спал, никто не мог сказать где ты. Потом я узнал, что ты в больнице. При тебе ничего не было. Но куртка клуба пловцов нашего университета подсказала врачам где искать сведения о тебе. Они связались с Дином и тот, взяв твои бумаги, рванул в госпиталь, и уже оттуда позвонил мне. Я связался с твоими родителями, и они попеременно дежурили возле тебя, мне же они позволили находиться подле тебя все время. Твоя мама очень добрая, а когда услышала мое имя, то долго плакала на моем плече. Парм позвонил маме, и она заплатила за эту палату и отдельного врача. - А где мама? - Они с твоим папой поехали домой помыться и немного поспать, а мы с Пармом на дежурстве. Вон он, вцепился в подушку, что клещами не оттянешь. Устал малыш, ну ничего, вот приедет Дин, так все и наладится. - Вин, разбуди его и отправь домой. И не говори, что я пришел в себя, еще не время. Пусть уйдет хоть на пару часов. - Это будет сложно, но я попробую. Я прикрыл глаза и сквозь не плотно сомкнутые ресницы наблюдал за старшим. Он подошел к дивану и тихонько потряс спящего за плечо. О чем они говорили я не слышал, но увидел, как мой лучший друг пару минут в растерянности глядел на меня, а потом развернулся и вышел из палаты. Я знал для чего была моя просьба, но не представлял, как я это проверну. Ладно, будем действовать по обстоятельствам. Когда Вин подошел и сел на краешек моей постели, я поинтересовался - Как ты его уговорил? Мой парень слегка улыбнулся - Мне пришлось чуть-чуть приврать. Я сказал, что через три часа сюда приедет Дин и ему будет неприятно видеть своего мальчика таким грязным и усталым. Парм настолько влюблен, что испугался шокировать Дина своей неаккуратностью, вот и помчался приводить себя в порядок, а заодно что-нибудь нам всем приготовить. Больничная еда способна уложить на койку совершенно здорового человека. А для чего ты меня просил отправить его? - Все очень просто, я хотел остаться со своим парнем наедине, мы так давно не виделись, я соскучился. Я попытался придать моему лицу выражение «котика из Шрека», навряд ли хорошо получилось – мышцы еще плохо подчинялись, и тогда я просто протянул руки навстречу моему парню, во вполне понятном приглашающем жесте. Несколько мгновений я наблюдал смену эмоций на его лице. Вначале удивленно приподнятые брови, после неверие, и наконец, ресницы дрогнули прикрывая потемневший взор, красивейшие в мире губы приоткрылись, чтобы впустить прерывистый вздох, и Вин аккуратно опустился в мои объятья. Ну конечно, он и сейчас думал о том, чтобы не навредить мне! А как можно навредить, если руки, губы, пальцы дрожат в нетерпении? Если больше всего на свете я хочу почувствовать его ласку? Да что там врать, я просто хочу его! Принадлежать ему всем телом и душой, быть с ним одним целым! И опять же встал вопрос – как? Скажите мне, как? Его поцелуй такой сладкий. Но он не возбуждает, а успокаивает. Его руки гладят мои плечи и никак не хотят опуститься ниже! Будда! Я что, должен все делать сам? Опять же, как? У Пи был опыт, я знаю, не раз, отвечая на звонки, он раздражался, а на мой вопрос о том, кто это был, отвечал – мой бывший. Я не огорчался, все это было до меня и меня не касалось. Но я то не мог похвастаться прошлыми отношениями. Их у меня просто не было, и что мне делать и как поступать, я не представлял себе вообще. Тем не менее моя, не раз приходящая на помощь, память подкинула мне пару флешбэков из недавнего сна. Я уперся Вину в грудь и отодвинул от себя, заставляя сесть. После уцепился за его предплечье и подтянувшись, уместился напротив, совсем рядом, но не касаясь. - Пи, ты любишь меня? Вопрос был тихим, но Вин расслышал. - Да, почему ты сомневаешься? Я взглянул в его глаза более пристально - Тогда почему ты не хочешь меня? Вин зажмурился, втянул воздух сквозь сжатые зубы и ничего не ответил. Только через мгновение ресницы приподнялись, и я уловил такой взгляд, которого никогда не видел ни у кого, а уж у моего парня и подавно. В нем не было нежности или любви, в нем не было даже желания. На меня смотрели глаза голодного хищника, увидевшего добычу. Ноздри точеного носа трепетали, а сквозь приоткрытые губы виднелись крепко сжатые зубы. Признаюсь, мне стало немного страшно, казалось, что он сейчас кинется на меня и съест. Но нет, все это длилось не дольше мига, и вот на меня смотрят два глаза, в которых плещется нежность, куда делся мой зверь? - Тим, не провоцируй меня, если не готов, я могу не сдержаться, и ты можешь пострадать. - Ох, боюсь, прям до усрачки! Я передвинулся и оседлал его бедра, и упершись в плечи, заставил парня опуститься на кровать. Брови моего Пи сошлись на переносице, и вид его стал донельзя суровым. Только испугать меня он уже не мог. У меня в голове выстроился план действий, и я твердо решил его придерживаться. Я поднял руку и кончиками пальцев прошелся по складке между бровями, слегка нажимая и разглаживая, после моего внимания удостоились скулы и щеки, их нежная кожа ласкала мои пальцы мягким бархатом, вот два розовых лепестка губ, немного сухих, но тут же показался кончик языка и смочил их, делая цвет более ярким. Шея, какая у моего парня красивая шея! Трогательный треугольник кадыка под моими пальцами вдруг дернулся и спрятался под подбородком, а я услышал глубокий вдох и почувствовал, как кожа под пальцами покрылась еле ощутимыми пупырышками. Это было так возбуждающе, но я продолжил свою «экскурсию». Я знал тело моего милого наизусть, ведь сколько раз я видел его в плавках у бассейна, или в домашних шортах перед сном, но одно дело видеть, а совсем другое осязать руками или… языком? Я коснулся крыльев ключиц, и не сдержавшись, лизнул ямку между ними. Кожа мягкая и нежная слегка пахла гелем для душа, но мне казалось, что я касаюсь чего-то невероятно сладкого и трепетного, как крем на пирожном. Лизнул еще раз, а потом постарался собрать ртом, как можно больше. Когда смог оторваться, на коже Пи появилось небольшое красное пятнышко. Это что, засос? Я поставил свой первый засос моему парню, пометил его собой, теперь не отвертится! Кстати, как он там? Вин не производил впечатление счастливого человека. Брови все так же сведены, губы стиснуты, глаза закрыты, а на лбу и над верхней губой сверкали капли влаги. Что это? Ему неприятно? Я резко выпрямился и сполз с бедер почти до колен. Всякое желание прикасаться пропало. Что угодно, но доставлять любимому дискомфорт у меня и в мыслях не было. Я опустил глаза. Сердце сжало холодными тисками, нос вспух и забился, а под веки кто-то насыпал перца. Слезы неудержимо копились, грозя вылиться и затопить все кругом. Все-таки не хочет! Как же больно и горько! Зачем я только смотрел тот сон? Жил бы себе и дальше с тихом неведении, так нет, надо было похотливой парочке разбудить во мне что-то дикое и необузданное. И как теперь нам быть рядом, когда я и смотреть то на него не могу спокойно. Где-то на краю сознания мелькнуло – раз он не хочет быть внутри меня, может мне попытаться быть в нем? А что я об этом знаю? Да ничего! Я никчемный! Ничего не знаю и не умею, кроме плавания, кому я такой нужен? Горло сжалось так, что воздух перестал проникать внутрь, и две первые, самые крупные слезы скатились, намочив щеки и подбородок. Надо было остановить поток немедленно, еще не хватало, чтобы Вин расстроился из-за моей истерики! Я дернул руки вверх, зажать глаза, не давать им превратиться в водопад! Ну и ничего не вышло. Мои запястья сжали тонкие пальцы, да так крепко, как будто на них надели наручники, а потом дернули и я повалился вперед, ткнувшись мокрым лицом в футболку Пи Вина, обтягивающую рельефный пресс. Почувствовал, как напряглись мышцы, превращая достаточно мягкий живот в неровный камень. Ему настолько неприятны мои прикосновения? Я попытался отстраниться, но не тут то было, Вин держал крепко. И тут мне самому стало неудобно, слегка приподняв голову, я опустив глаза поискал причину. Вот она. Достаточно угрожающе выглядевший бугор, обтянутый черной джинсой, любимых штанов Вина. Это то, о чем я думаю? Или он прячет в кармане что-то мне непонятное? Я крутанул рукой и вырвав запястье из «железной» хватки и положил ее на вздыбившуюся ширинку. Второй руке стало больно от сдавливающих ее пальцев. Какая ерунда! Кто будет обращать внимание на такую мелочь, когда собственные ощущают подрагивание и, кажется, увеличение в объеме! Он хочет, хочет, я ошибался!!! И вдруг - Нет! Моя рука была бесцеремонно скинута, а я сам был аккуратно снят с ног и уложен рядом, но не касаясь и плеча моего Пи. Ах вот оно значит, как! Ладно, наверное, я это переживу, или нет… Да глупости, не умер же я, когда он бросил меня одного, выжил, а тут вон он, рядом. Трогать нельзя, что ж, значит не буду прикасаться, и так проживу, он же будет меня целовать? А после я справлюсь сам, для этого люди придумали душ и холодную воду. Все будет хорошо, но можно я лишь сейчас, единственный раз, оплáчу свою неудавшуюся жизнь? Я же никому не помешаю, я тихонько… Я отвернулся от Вина, лег на бок, обхватил руками и притянул ноги к животу, потом уткнулся лбом в колени и беззвучно взвыл от охватившего меня разочарования. Долго предаваться самоуничижению мне не дали, уже через миг сильные руки ухватили за плечо и развернули обратно, и теперь Вин уселся мне на ноги не давая дернуться. - Тим, что происходит? - Я тебе не нужен, ничего не умею, противный, уродец, ты даже прикосновения мои не выносишь, не хотел никогда… - Откуда такие выводы? Я хотел тебя с того дня, когда впервые увидел в клубе. Сдерживаюсь с трудом, чтобы не напугать, не причинить боль, а ты меня постоянно провоцируешь! Я не прощу себе, если ты заболеешь из-за меня. - Ну почему ты мне не показывал? Я извелся. А ты как камень, холодный. - Тим, я не холодный. Просто тут не место… - А где место? Почему я должен вымаливать у тебя внимание, Пи? Разве так ведут себя, когда любят? Я знаю, я видел! Я хочу, чтобы мы были вместе, чтобы ты любил меня! Все, я больше не могу, это так больно, что вся моя выдержка лопнула, как мыльный пузырь. Слезы хлынули, и теперь у меня не было сил остановить их, только беспомощно закрывать глаза, чтобы не видеть, как на любимом лице появится гримаса отвращения. Мягкие, еле уловимые прикосновения, чертовски приятно. Что он там делает? Ааа, слезки детке утирает, истеричной, невыдержанной детке. Фу, противно от самого себя! - Насчет «Пи» мы с тобой позже поговорим. Голос Вина был глух, но строг. Почти сразу высохли слезы, и я испуганно открыл глаза. Мне не нравится, когда он сердится, но что сейчас делать? Я даже прикоснуться к нему не могу, чтобы успокоить. А в это время Вин, поймав мой взгляд, стянул с себя футболку. Потом нагнулся, обхватил мои плечи и заставил сесть. Больничная рубаха, широкая и тонкая была снята настолько быстро, что я не почувствовал, и если бы не прохладный воздух по обнаженной спине, не обратил бы и внимание. Поцелуи моего парня всегда заставляли сердце биться в таком ритме, что, казалось, оно вот-вот вырвется наружу, и я смогу подарить его Вину, отдать, ведь оно уже давно его. Поцелуи — это прекрасно, но может мы уже перейдем к чему-то более существенному? Губы уже саднят, а желание настолько «велико», что пробилось сквозь резинку трусов и пачкает живот и домашние, легкие шорты. Я изо всех сил прижимаюсь к Вину, чтобы и он понял, что я совсем не намерен отступать. Потираясь о жесткую джинсу, чувствую – он давно перестал сдерживаться. Его дыхание опаляет мою кожу, руки во всю тискают мою задницу, ох и шикарные завтра будут синяки! Что бы придумать, как отмазываться от медсестры, что уколы делает? Да ну, все завтра, не до того! Не могу, нет больше сил ждать! Я заваливаюсь назад и тяну Пи за собой. Мои пальцы тоже могут быть шустрыми и ловкими. Пока Вин пытался развязать узел шнурка на шортах, я оказался быстрее. Пряжка ремня звякнула, ремень змеей скользнул из шлевок, одним движением прочь его! Болты не подвели и расстегивались, лишь я к ним прикасался, вот только длины рук не хватило чтобы сдернуть штаны к коленям. Ничего, пока и этого хватит, потом он сам. И что он там возится? Я нетерпеливо оттолкнул руки Вина и одним движением, лишь потянув за правильный конец развязал хитрый узел. У нас в семье все так завязывают шнурки, откуда это пошло никто и не вспомнит. Ну вот, свершилось! Мы вдвоем в постели и между нами нет никакой преграды, теперь все в руках Вина, я полагаюсь на его опыт и чувства… Что опять? Куда? Вин отстранился, но не критично, лишь чтобы найти мой взгляд. - Я не готовился, у тебя есть что-нибудь, ну хоть крем какой? Шепот Вина, прерываемый рваным дыханием, слаще пения всех известных в мире птиц. - А я всегда был готов, все в моей сумке должно быть. Только я не знаю где она. - Зато я знаю! Вин так дернул ручку прикроватной тумбочки, что вырвал ящик полностью и вывалив все его содержимое на пол. Однако это не остановило его и не замедлило. Он резко склонился к краю постели, метнул руку куда-то вниз, вжикнула молния, и парень уже вернулся ко мне, держа что-то в кулаке. - Запасливый… Я рассердился и обиделся. Мало того, что мне пришлось думать об этих вещах, пережить смущающий поход в аптеку, так он еще и смеется? Ок, а так? - Конечно, ты же только обещал обо мне заботиться, а все приходится делать самому. Мой голос не уступал голосу моего парня, он так же срывался и дрожал от нетерпения. Вин читал мое лицо, как книгу и, конечно, увидел мои эмоции, а уж мои слова совсем вывели его из себя. Он зашипел сквозь сжатые зубы и резким движением укусил меня за ключицу. Я вскрикнул, нет, это не было больно, просто неожиданно, но возымело прекрасную реакцию. Вин поднял голову и на его лице была такая смесь вины и жалости, что мне пришлось зажмуриться. А потом он долго зализывал место укуса, вызывая у меня толпы мурашек. Второй мой вскрик он услышал, когда оставил в покое ключицу и спустился ниже. Никогда не думал, что мужские соски могут быть такими чувствительными, но когда Вин слегка прикусил один из них, я не смог сдержаться от резкой, как удар хлыстом, волны наслаждения. Что там делали его пальцы и язык я очень скоро перестал понимать и только плавился от накрывающего удовольствия. Третьим был уже не короткий и негромкий звук, а полноценный крик от прошившего все тело ощущения, что я сейчас умру. Вин добрался до «самого дорогого»! Его жаркий рот казался именно тем местом, где я должен был быть всегда. Мое естество вошло туда, как к себе домой, как в мой кулак, плотно и правильно, но тут мой милый сделал что-то и мне стало тесно и нестерпимо захотелось глубже. Но меня крепко держали за бедра, не давая сдвинуться. Эйфория от движущегося, ласкающего языка накрывала, затягивая все глубже, горло уже не могло издавать стонов, я лишь хрипло дышал, стараясь ухватить хотя бы глоток воздуха ссохшимся ртом. А потом случилось это. Где-то во мне, в глубине живота, вспыхнул огонь. Это было так непереносимо прекрасно, что крик вырвался сам, я не успел среагировать. Мои глаза распахнулись, в них был вопрос – что это было??? А еще страх, боязнь, что на мой голос сбегутся врачи и помешают нам. Напротив, круглые от неожиданности, черные от страсти глаза любимого. И первое, что я сделал – это зажал ладонью свой неугомонный рот. Если он будет виновником того, что нас застукают, я зашью его навсегда! Однако надежда испытать то самое, пробежавшее током по всему телу, не дала мне заткнуться - Еще, пожалуйста, там… еще... - Потерпишь? - Все, что угодно! Вин выдернул из-под моей головы подушку, подпихнул мне ее под попу и раздвинул мои колени так, что тупой болью отозвались натянувшиеся связки. А потом было очень туго, Вин заполнил меня всего, он не может поместиться во мне, и больно, больно, больно! Ладонь сдержала звук, но веки не смогли стать барьером граду слезинок, которые скатились по моим щекам. Вин замер, не двигался, я слышал лишь тихий шепот - Прости, прости, прости! Потерпи. Сейчас все пройдет! Его еле слышный шелест успокаивал, и мне удалось расслабиться, а через несколько мгновений я почувствовал, что и боль отступила. Мне совсем не понравилось, но Вину это было нужно, а, следовательно, я могу и потерпеть, может быть мы как-нибудь договоримся, чтобы это не было часто, или может быть, со временем, мне уже не будет так больно… Что это такое? Мне на подбородок упала холодная капля. Вин плачет? Я распахнул глаза и увидел какое-то каменное выражение на любимом лице. Нет, он не плакал, просто крупные капли пота собирались на лбу в тонкие ручейки, стекали по носу и крупными каплями срывались вниз. Я расцепил судорожно сжатые пальцы, выпустил простынь, в которую вцепился, когда стало совсем плохо, и стер влагу с лица Вина, а потом вдруг осознал, что мне совсем-совсем не больно, лишь легкое жжение там, где он вошел в меня. Вин все так же нависал надо мной, держась на подрагивающих руках, которыми он упирался в кровать чуть выше моих плеч. Он был так напряжен и так далеко от меня, что мне стало стыдно. Я же сам напросился, а теперь любимый страдает, пока я ничего не делаю, чтобы ему помочь. Ухватив Пи за шею, я заставил его опуститься ниже, а потом и лечь на меня. Пусть немного отдохнет. Поцеловал его куда дотянулся – в лоб, и тихо, в самое ухо - Продолжай! Уже после, когда уставший, но такой счастливый Вин сопел мне в макушку, а я обнимал его широкую грудь и наслаждался приятным, таким уже родным запахом, наконец смог уложить в голове все, что было потом. Потому, что во время, я старался не издавать звуков и не умереть от нахлынувших ощущений. Оказалось, что мой организм отлично подстраивается под немалые размеры Пи, и это удивило меня. А после обнаружилось, что где-то внутри моего тела скрывается что-то такое, что не просто удивило, а поразило в самое сердце. Когда Вин, при очередном толчке, постарался проникнуть поглубже, я почувствовал это что-то. Я не понял, больно мне или приятно, мозг не успел считать информацию, но мое тело среагировало необычайно ярко. По нему как будто пропустили заряд тока, мышцы напряглись, меня выгнуло навстречу Пи, а пальцы на ногах поджались. Я захотел, чтобы Вин повторил, надо было понять, как реагировать, хорошо это или плохо, но не успел я открыть рот, чтобы попросить, как Пи мягким движением отступил и с неожиданным напором притерся к этому самому месту. Ни о какой боли и речи не шло! Под веками вспыхнули искры, все тело затрепетало и сжалось, стараясь продлить это восхитительное мгновение. А мне удалось оторвать ото рта закушенную ладонь, чтобы простонать тихое - Еще… Я не был совсем диким в сексуальных делах, и как снять утреннее напряжение, или то, которое прижимало возбужденный член к животу, после ласк Вина, мне было известно. Но сегодняшнее удовольствие настолько отличалось от того, которое я сам мог себе доставить, что в голову не приходили сравнения. Наверное, как лужа и океан, или кучка камней и гордый Эверест! Настолько ярко и оглушающе прекрасно было это чувство, что я тут же сравнил его с моей любовью к Вину. Однако не было у нас времени разлеживаться. Сейчас должен вернуться Парм, а то и папа с мамой. Надо привести себя в порядок, иначе всем вокруг станет известно насколько я похотлив – не успел прийти в себя, а уже… Я погладил Вина по груди. Какая замечательно гладкая и приятная на ощупь его кожа. Милый не отозвался, очевидно я совсем измотал его. Ничего, привыкнет. Вот выпишут и это счастье станет у нас постоянным, главное, чтобы не приелось, не стало привычкой и рутиной! Все, надо будить! Я сделал касания более жесткими и пару раз царапнул ногтем тут же напрягшийся сосок. Вин вздрогнул, прижал меня к себе и его дыхание потяжелело. - Хватит, хватит, милый, сейчас Парм придет, а тут такой бардак! Вставай, Пи! Я не могу пока сам! Вин замер, а потом вихрем сорвался с кровати, пытаясь понять, куда мы подевали одежду и белье. Мой друг вошел в тот момент, когда Вин закончил и рухнул на стул, чтобы отдышаться. Парм внимательно посмотрел на него, задумался, а потом потянул воздух носом и тут же сморщился. - Пи Вин! Ну как ты мог! Парм шипел не хуже рассерженного кота. Лицо Вина выражало полное непонимание, я тоже был в легком шоке. Мой ласковый и воспитанный дружочек не должен так общаться с моим любимым, да еще и старшим! Парм ткнул в мою сторону пальцем и продолжил свою гневную тираду - Пока Тим без сознания ты смеешь сюда приводить кого-то и трахать прямо тут, в присутствии моего друга??? Трахать? Действительно??? Где, в каком притоне мой стеснительный Парм нахватался таких слов? Я не выдержал первым, хохотать в голос мне не позволяло перетруженное горло, поэтому у меня вырвался лишь сиплый смешок. Парм, все еще гневаясь, резко повернулся ко мне, а мой мудрый Пи, бросился открывать окно, чтобы проветрить палату, мы об этом как-то не подумали. - Тим, ты пришел в себя? Как замечательно! У тебя что-нибудь болит? А может ты хочешь кушать? Я приготовил для Пи Вина и Пи Дин скоро обещал приехать. - Здравствуй, мой смелый борец за нравственность! Знаешь, мы с Вином действительно сейчас что-нибудь бы съели. Очень уж много сил потратили еще полчаса назад. И я снова не смог сдержать счастливой улыбки. - Оооой, Тим, какой же ты распущенный, не мог подождать пока домой попадешь? - Нет, Парм, не мог. Мы очень давно не виделись. - Я очень рад за вас, кушайте, пока все теплое. Мой маленький дружок совершенно не мог долго ни на кого сердиться. - Парм, радость моя, а где десерт? Твой неповторимый? - Ой, Тим, прости, я же не думал, что ты очнешься, а Пи Вин не очень жалует сладкое. - Ах, не жалует? - Тим, милый, прости! - Нет, Пи, не выйдет, хочу десерт! Если уж не Парма, то любой! - Я понял, сейчас будет! Вин подорвался из-за стола так быстро, что я не успел сказать, что пошутил. Хотя, ладно, пусть не только мое тело сегодня будет счастливо, но и весь организм целиком. Что же поделать, я просто погибаю без сладкого и чипсов! - Парм, если мы остались вдвоем, расскажи мне, что тут без меня происходило. - Тииим… - Ну же, перестань, я ведь все равно узнаю, просто не хочу Вину больно делать воспоминаниями. - А мне, значит, можно? - Парм, ты мой лучший друг, ты же мне все расскажешь? - Хорошо, подлиза, только я не знаю, что именно тебя интересует? - Да все, расскажи по порядку. И Парм рассказал. Как меня нашли я уже знал от Вина. Две недели, что я провел в коме, мой любимый совсем извелся, а когда врач намекнул моим родителям, что стоит подумать о том, чтобы отключить меня от аппаратов, которые поддерживали во мне жизнь, Вин впал в истерику. Он кричал, что никому не позволит причинить мне вред. Что, если мои родители не могут оплачивать мое пребывание в госпитале, то он возьмет это на себя и будет ждать пока я очнусь, сколько бы это не заняло времени, потому, что без меня он не хочет оставаться в этом мире. А потом, когда мои мама и папа заверили его, что никому не разрешат меня отключать, он убежал из палаты и не было его до утра. Это все случилось вчера, и где Пи был всю ночь, никто не знает. Зато я, кажется, знал. И теперь осталось выяснить самое важное для нас. А значит сидим и ждем Пи. Еще ничего непоправимого не случилось. Вин прибежал минут через десять. Он запыхался, но с торжествующей улыбкой поставил передо мной коробку с тортом. Я решительно отодвинул сладкое от себя, и брови Пи поползли на лоб. - Ты передумал? Я зря бегал? - Нет, не передумал, очень его хочу, но есть то, что я желаю узнать прямо сейчас, иначе кусок в горло не полезет. Я повернулся к Парму - Ты не мог бы оставить нас наедине, Парм? Мне очень нужно кое-что выяснить с Пи, это не может ждать! - Тим, я же никак не навредил вам своим рассказом? - Нет, просто это между нами. - Хорошо, я подожду Пи Дина в коридоре. Когда друг покинул палату, я развернулся к моему парню, и, думаю, выражение моего лица не сулило Пи ничего хорошего, потому, что он чуть попятился, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы я не дотянулся. - Вин, где ты был сегодня ночью? Мой милый умоляюще посмотрел на меня и отвел глаза. - Вин, ты был у Дерева? Что ты ему пообещал? Что ты отдал взамен моей жизни? Что? Сколько тебе осталось? Мой голос звенел от гнева и сдерживаемых слез - Что, Вин? Чего мне ждать? Ты отдал свою жизнь за мою? Не нужна мне такая плата, я не останусь здесь без тебя, так и знай! Ты ведь ходил туда, Вин? Пи, все еще пряча взгляд, кивнул. - Так сколько нам осталось? Меня уже трясло. - Посмотри на меня, Пи, сейчас же! Вин поднял голову и мои глаза встретились с его, в которых была боль. - Не жалей меня, Вин, я хочу знать, ответь мне, сколько? Наконец он заговорил. Быстро, извиняясь и уговаривая. - Нет, Тим, все не так! Вернее, когда я ехал к лесу, я так и хотел. Просто попросить твою жизнь за свою. А потом подумал, сколько горя я принесу тебе и всем, кто любит меня. И изменил просьбу. Прости, я не мог отчетливо думать! Очень боялся, что пока меня нет тебя отключат, и я даже не успею попрощаться! Мне было так больно, что я плакал. Долго… А потом уснул, обнимая ствол. Мне приснилось, что нам с тобой много лет, и мы счастливы. Живем вместе, работаем и любим друг друга. Под утро я проснулся и попросил твою жизнь в обмен на мою. Но нет, не бойся! Не физическую! Я отдал свою жизнь без тебя. То есть я теперь буду всегда рядом с тобой, никогда никого другого в моей жизни не будет. А если случится беда, и ты меня разлюбишь, то я уйду. И вот тогда мою жизнь заберут, потому что без тебя она мне не нужна! - Глупый мой! Никогда и никуда я от тебя не уйду! Это предопределено задолго до нас, я не успел тебе рассказать. Я видел, знаю. Ты мое счастье, моя жизнь, и тебе придется это принять! Вот как-то так. Остановлюсь на этом. Можно было бы еще долго переливать из пустого в порожнее, но зачем? Я знаю, что грешу тем же, чем и многие авторы. А в частности, уставать от персонажей, особенно, если работа получается достаточно объемной. Поэтому иногда окончание выходит скомканным, имхо. Простите меня, но эта парочка вытянула все силы. Я так ждала сериал с ними, только разочарование было настолько сильным, что чуть не удалила фик. Ожидание не оправдалось, однако ребята остаются одними из любимых персонажей и актеров. Если вы захотите высказать свое мнение, то я обязательно с ним ознакомлюсь. На этом не прощаюсь – немного отдохну и начну новую работу, мыслей громадьё))) Всем здоровья и любви!!!