Джонатан-Идиот Тьюринг

      Тьюринг растерянно стоял перед дверью своего нового дома. Последние три недели он провёл в Мунго, где проходил курс реабилитации после Азкабана. Будь его воля, он не задержался бы там так долго, но целители были готовы привязать его к больничной койке, если понадобится. Наконец его выпустили, снарядив списком зелий в четыре дюйма и наказав прийти на осмотр через месяц.       Место действительно было отличным, как и говорил Малфой. Мимо постоянно проходили местные, а по воскресеньям здесь огромными толпами прогуливались студенты Хогвартса. Небольшое двухэтажное здание смотрело на него своими тёмными окнами. На улицу выходила просторная витрина, через которую можно было увидеть вытянутый торговый зал. Джонатан повернул ключ в замке и вошёл внутрь. Его нос защекотал запах пыли, видимо тут давненько никого не было. От двери до прилавка было около семи шагов. Вдоль стен тянулись пустые полки, а под потолком висела пыльная лампа. Джонатан улыбнулся, представив как будет выглядеть это место, когда заполнится всевозможными горшками и вазами с цветами в них. У его матери был почти такой же магазин, хотя он, наверное, был поменьше этого. Там было так много разнообразных растений, что маленький Тьюринг постоянно прятался в их зарослях, представляя, что он отважный исследователь джунглей Амазонки, который выслеживает племена туземцев. Отогнав тёплые воспоминания, Джонатан продолжил осмотр помещения. Дойдя до прилавка, который непрерывно тянулся от одной стены до другой, ограждая продавца от посетителей, он заметил что тот откидывается, образуя небольшой проход. Под его дубовой столешницей было множество ящичков и полок, в которые можно было сложить всё необходимое для работы с букетами, например ленты, ножницы или обёрточную бумагу. За прилавком расположилась неприметная дверь, открыв её, Тьюринг обнаружил маленький коридорчик. В глаза сразу бросилась деревянная лестница в два пролёта, ведущая на второй этаж. По мимо неё он обнаружил ещё две двери, одна из которых скрывала за собой кладовую, а другая, по-видимому служившая чёрным входом, вела на улицу, в узкий переулок, куда так же выходили двери соседних магазинов.       Тьюринг поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, после чего сразу попал в достаточно просторную гостиную, совмещённую с кухней. Здесь уже не было ни пыли ни запустения. Лорд Малфой предупредил, что позаботился о мебели и отделке, чтобы Тьюрингу не пришлось селиться в пустой квартире. Узнав об этом, Джонатан снова чуть его не обнял. В комнате чувствовалась рука Нарциссы. Во всём, начиная от узорчатого ковра, тёмно-зелёного дивана и аккуратного кофейного столика, заканчивая деревянными кухонными шкафами, был виден её утончённый вкус. Здесь же располагался и камин, который ещё нужно было настроить. Исследовав другие комнаты, Тьюринг обнаружил на этаже ванную и две спальни, хозяйскую и гостевую. Приятным сюрпризом стал полный комплект посуды.       Присев на диван, он достал из кармана список зелий. Мысленно посчитав, сколько у него уйдёт на всё это денег, Джонатан нервно потёр затылок. Тьюринг ещё не привык к мысли, что он теперь относительно богат, и более того, ему стоило озаботиться обустройством магазина. Ему сразу вспомнилась листовка с адресом некого талантливого зельевара, по имени Северус Снейп, которую ему дал Малфой. Это имя показалось Тьюрингу знакомым, но он никак не мог вспомнить, где его слышал. Кажется, Люциус упоминал, что этот человек не сильно заламывает цену. Как бы ему сейчас хотелось упасть поперёк кровати и поспать часа два, а лучше двенадцать. Госпиталь его вымотал, Джонатан совсем отвык от проникающего повсюду запаха лекарств и от давящих, стерильно-белых палат, хотя раньше, работая там, он и не замечал этого.       Сделав над собой усилие, он всё же поднялся с дивана и вышел из дома. Остаток дня прошёл в бытовых хлопотах. Сначала он заглянул в «Три Метлы», и, наспех пообедав, разузнал у хозяйки, где в Хогсмиде можно купить продуктов. Мадам Розмерта указала ему на небольшую фермерскую лавку на другом конце деревушки. Затем он зашёл в местное отделение почты, откуда отправил письмо Северусу Снейпу, вместе со списком зелий. После, пробежавшись по разным магазинам, он купил себе несколько мантий, гору принадлежностей для письма и немного еды на первое время. Ни в одном из магазинов его не узнали, даже хозяйка «Трёх Мётел» казалось видела его впервые, хотя во время своей учёбы, Джонатан часто появлялся в деревеньке. Это и радовало и огорчало одновременно, хотя, пожалуй, для Тьюринга было лучше оставаться незаметным, по крайней мере пока. Домой он вернулся только под вечер и сразу завалился спать, чувствуя себя смертельно уставшим.       Следующим утром его разбудила стучащая в окно сова. На шее у пернатого посланника был медальон с гербом лондонского почтового отделения, отбрасывающий блики на стены гостиной. Тьюринг с удивлением обнаружил, что вчера даже не дошёл до спальни и заснул прямо на диване. Тем не менее он поспешил подняться и открыть окно, чтобы впустить сову, котороя, судя по выражению глаз, начинала терять терпение. Влетев в комнату, посланница со всем доступным ей пренебрежением швырнула небольшой, запечатанный конверт под ноги Джонатану. Перед тем как выпорхнуть в окно, она ворчливо ухнула что-то, что наверное можно было перевести с совиного как ругательства. Наблюдая за удаляющейся совой, Тьюринг рассеянно почесал затылок, видимо он очень крепко спал и птицу это не на шутку разозлило. Заклинание «Темпус» подтвердило эту теорию, показав время: пол одиннадцатого утра.       Джонатан наклонился и поднял с пола письмо. Судя по имени отправителя, знакомый зельевар Малфоя, Северус Снейп, прислал ответ насчёт зелий. Тьюринг зевнул и, потянувшись, принял решение, что письмо может и подождать, а сейчас ему стоит позавтракать и наконец-то привести себя в порядок.       Добравшись до ванной, Тьюринг критичным взглядом окинул своё отражение в зеркале, благо оно было не волшебным, иначе язвительных комментариев было не избежать. Из недр гладкой стеклянной поверхности на него смотрел усталый мужчина, совсем не выглядевший на свои двадцать пять с лишним лет, он казался гораздо старше, из-за впалых щёк, огромных мешков под глазами и аномальной бледности, на фоне которой шрам на левой стороне лица смотрелся только ярче. Сказать по правде, поступив в Мунго он выглядел ещё хуже, молодые целители и медиведьмы шарахались в стороны при его виде. После Азкабана Джонатан напоминал ожившего покойника, теперь же к нему медленно начал возвращаться здоровый цвет лица и румянец. Взгляд зацепился за порядком отросшую бороду и волосы, спускавшиеся до самых лопаток. Учитывая, что Джонатан встал несколько минут назад, всё это напоминало беспорядочный стог сена, топорщившийся во все стороны.       — Да уж, — протянул Тьюринг, всматриваясь в своё отражение, — выгляжу я шикарно. Он лукаво усмехнулся и подошёл к ванне. Стоя под горячими струями воды, он вдруг понял, что потихоньку оживает. У него начинается новая жизнь, война и Азкабан остались в прошлом, казалось что это всё вообще случилось в другой жизни, или случилось не с ним. Теперь у него есть дом и деньги, чтобы открыть свой магазин и больше никто и никогда не будет втягивать его в сомнительные авантюры и притаскивать раненых на его порог. Конечно, он был наивен, но этой своей наивности он был безмерно рад.       Вылезя из душа и укутавшись в тёплые махровые полотенца, Джонатан вернулся к зеркалу. Чистые, вымытые и высушенные заклинанием волосы начали предательски виться. Тьюринг вдруг осознал, что если он и хочет вернуть им прежний вид и подстричься так же коротко, как он делал это раньше, то ему следует приготовиться к постоянному наличию гнезда на голове. С таким положением вещей он был категорически не согласен, поэтому заклинанием ножниц он укоротил свою шевелюру только до плеч и ни на дюйм больше. Затем Тьюринг трансфигурировал из лежащей неподалёку расчёски тонкую атласную ленту, тёмно-серого цвета, и собрал волосы в небольшой пучок на затылке. Теперь оставалось только разобраться с бородой. Первой мыслью, конечно, было сбрить всё подчистую, но, немного подумав, Джонатан заметил как большая часть его шрама, особенно та, что была на щеке, выгодно теряется в бороде. Раньше у него на лице никогда не водилось столько растительности, работа в Мунго всегда требовала быть гладко выбритым. Сейчас же, он больше не был целителем, так что мог позволить себе оставить бороду, укоротив её для порядка.       Из отражения на него взглянул совершенно другой человек. Теперь там был молодой мужчина, с ярким взглядом и тёплой улыбкой, в котором ничто не выдавало бывшего азкабанского сидельца. Его соломенные волосы были аккуратно собраны, короткая борода придавала выражению лица некую целеустремлённость. Даже памятный шрам, будто бы стал тусклее, теряясь на фоне оживших карих глаз. Тьюринг удовлетворённо кивнул самому себе, радуясь, что наконец-то стал похож на человека, а не несчастного бродягу с улицы.       Приготовив завтрак на скорую руку, Джонатан наконец-то распечатал письмо от Северуса Снейпа. И снова это странное, витиеватое имя заставило его задуматься. Первой мыслью было, что этот загадочный мистер Снейп, мог учиться с ним на одном потоке в Хогвартсе, или, возможно, он мог быть среди младшекурсников, которым Тьюринг вёл Гербологию в обмен на разрешение декана Спраут задействовать часть её грядок для экспериментов с волшебными цветами. В письме зельевар говорил, что возьмётся за заказ и предлагал встретится для передачи задатка и обсуждения деталей, так же он отмечал, что если Тьюрингу будет неудобно, то он вполне может отправить деньги совой. Местом встречи предполагался Хогсмид, и поначалу Тьюринг удивился, ведь своё первое письмо он отправлял куда-то в Коукворт. Возможно мистер Снейп работал где-то поблизости? В любом случае это было только на руку Джонатану, ведь если талантливый зельевар, которого рекомендует сам Лорд Малфой, часто бывает в Хогсмиде, то ему не придётся долго ждать зелий и платить за доставку.       Достав чистый листок пергамента, Тьюринг быстро нацарапал ответ. Он писал, что готов встретится в Хогсмиде в любое удобное время на этой неделе. Джонатан рассудил, что в ближайшие несколько дней у него не намечается никаких срочных дел, да и планов тоже не было. Конечно, стоило взяться за обустройство магазина, но по, правде говоря, он ещё не знал за что ему взяться сначала. Взяв ещё один пергамент, Джонатан принялся составлять список всего, что ему следовало бы купить. Кроме полок, ваз и прочих малозначащих бытовых вещей, он также записал цветы. Этот пункт он обвёл и дважды подчеркнул, ведь он был и самым важным, и самым трудноисполнимым.       Вздохнув, Тьюринг отложил список и посмотрел в окно. На улице светило тёплое апрельское солнышко. Совсем замотавшись с курсом реабилитации, разморозкой счетов в Гринготсе и обустройством нового дома, Джонатан и не заметил, что оказывается наступила весна. Его со страшной силой потянуло на улицу, хотелось подставить лицо тёплым лучам солнышка и, как во времена его учёбы в Хогвартсе, упасть на лужайке, покрытой молодой травой, уставившись в небо и позабыв обо всех проблемах. Немного подумав, он решил, что ему не повредит небольшая прогулка, тем более ему нужно отнести на почту письмо для мистера Снейпа, а это веский повод для того, чтобы выбраться на улицу.       Через пол часа Джонатан уже стоял возле входной двери и поворачивал в замке ключ. На нём была одна из новых мантий, глубокого тёмно-зелёного цвета с тонкой полоской серебряной вышивки по краю, из-под которой виднелся костюм-тройка той же расцветки. Тьюринг выглядел как особо представительный молодой джентельмен, и такой вид ему был явно к лицу. Конечно, ему было далеко до Лорда Малфоя с его холодной красотой, но он был рад и тому малому обаянию, которым обладал от природы.       Увидев своё отражение в витрине магазина, Тьюринг с усмешкой подумал, что теперь он вполне может зваться завидным женихом. Таким молодым людям как он заботливые родители любят сватать своих дочерей. Джонатан был молод, холост, достаточно красив и относительно богат, одним словом: идеальный вариант, особенно сейчас, при протекции Лорда Малфоя и планами по открытию собственного прибыльного дела. Однако, усмешка вышла горькой и немного грустной, по той простой причине, что Тьюринг прекрасно понимал: ни одну девушку в этом мире он не осчастливит замужеством, а в консервативном обществе магической Британии другие варианты даже не рассматривались. Конечно, он любил женщин, но той любовью, которую обычно дарят друзьям или родственникам и никак по-другому. С возрастом он понял, что это не проходит и он ничего не может с собой поделать. Тьюринг никогда не говорил об этом ни с кем, боялся, что его отвергнут, что будут насмехаться. Во всём мире об его маленькой тайне не знал никто, за годы он научился очень хорошо прятать свою истинную сущность, быть незаметным, невидимым.       Джонатан тряхнул головой, отгоняя грустные, бесполезные мысли, и двинулся вниз по улице к почтовому отделению. Сегодня было воскресенье и деревенька заполнилась студентами Хогвартса. Повсюду мелькали разноцветные галстуки и форменные мантии, раздавался смех вперемешку с ворчанием по поводу огромного количества домашних заданий. Тьюринг невольно улыбнулся, вновь поддавшись чувству ностальгии.       Отправив письмо зельевару, он решил зайти в «Три Метлы», выпить чаю а потом ещё немного прогуляться по окрестностям. Трактир мадам Розметы встретил его громкости гулом голосов. Студенты Хогвартса, вырвавшиеся на волю, распивали сливочное пиво, сбившись в большие компании за тесными столиками. Тьюринг прошёл до барной стойки и принялся терпеливо дожидаться пока занятая другими гостями хозяйка обратит на него внимание.       — Мерлин всемогущий! — воскликнул кто-то совсем рядом, — Джонатан, неужели это ты?       Тьюринг повернулся на смутно знакомый голос и встретился взглядом с полноватой женщиной в мантии тёплых, землистых оттенков. Из-под её остроконечной шляпы, выбивались посеребрённые сединой кудри, а лицо светилось от радостного удивления. И, конечно же, он сразу её узнал.       — Профессор Спраут, здравствуйте, — просиял Джонатан, — вот уж не думал, что встречу вас так скоро.       Декан Хаффлпафа сидела за одним из столиков возле барной стойки, держа в руках большую кружку травяного чая.       — Как ты вырос, — заохала она, — уже совсем большой, серьёзный юноша. Присядешь выпить чаю? Или ты торопишься?       — Для любимого декана у меня всегда найдётся время, — кивнул Тьюринг, садясь за стол напротив профессора.       — Ой, скажешь тоже, — отмахнулась она, — Как твои дела, Джонатан?       — Вы не поверите, но лучше чем когда-либо. Мы с вами теперь, наверное, будем часто видеться.       — Ты переехал в Хогсмид?       — Да, — Тьюринг вдруг смущённо опустил глаза, — думаю, что скоро смогу осуществить кое-какую свою мечту. Вы ведь помните?       — Неужели ты всё-таки решился открыть цветочный магазин? — обрадовалась профессор, — Это замечательно, Джонатан. Ты был так увлечён этой идеей, я рада, что у тебя всё получилось! Я помню, как ты мог часами мне рассказывать про то, какие будешь продавать цветы и как будешь составлять букеты.       — Часами? — изумился Джонатан, — мне казалось, что мы болтали от силы пару минут.       — Ты так увлекался, что забывал о времени.       Профессор ещё долго расспрашивала Тьюринга обо всём, что происходит в его жизни. Они продолжали болтать даже когда вышли из «Трёх Мётел». Джонатан сразу же показал профессору где будет располагаться его магазин и даже поделился дилеммой, связанной с цветами. Декан Спраут немного подумала, и предложила на первое время закупать цветы у магглов, а уже потом, когда дела наладятся, обратится к магическим поставщикам. Услышав это, Тьюринг честно заявил, что сам бы не додумался, на что ему было велено не прибедняться.       Он проводил профессора до самых ворот Хогвартса. Когда пришло время прощаться, декан неожиданно посерьёзнела и сказала Тьюрингу, полным участия и поддержки голосом:       — Джонатан, я знаю, что с тобой произошла чудовищная несправедливость. Когда о твоём аресте написали в «Пророке» я не хотела в это верить, но позволила себе малодушно сомневаться.       — Не надо, — попытался успокоить её Тьюринг, — не извиняйтесь.       — Нет, я должна, — настойчиво продолжила профессор, — Прости меня, пожалуйста, за эту слабость, за то, что я в тебе сомневалась. Ты всегда был самым добродушным из всех моих студентов, помогал всем, даже мне.       — Профессор, я никогда не держал на вас зла. Я даже не думал об этом.       — Ох, Джонатан, я…       Она вдруг запнулась, взглянув куда-то за спину Тьюрингу. Заметив это он развернулся, надеясь увидеть что именно привлекло её внимание. Со стороны Хогсмида к ним приближался человек, закутанный в развевающуюся на ветру угольно-чёрную мантию. Он шёл быстрым, чеканящим шагом и, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Когда он оказался достаточно близко, Тьюринг смог разглядеть достающие до плеч волосы иссиня-чёрного цвета, выразительный крючковатый нос, чем-то напомнивший ему греческие скульптуры, и глубокие, словно омуты, тёмные глаза, взгляд которых пробирал до мурашек. Подойдя к ним, незнакомец затормозил.       — Профессор Спраут, — он склонил голову в приветственном кивке.       — Добрый день, Северус, — ответила она, — Джонатан, познакомься: это профессор Снейп, он преподаёт у нас зельеварение с недавних пор. Северус, это Джонатан Тьюринг, ты должно быть его помнишь. Он учился на два года старше тебя и иногда заменял меня на Гербологии.       Тьюринг слушал её вполуха, у него в голове будто бы что-то щёлкнуло. Северус Снейп — человек со взглядом, напоминавшим суровые ледяные просторы Арктики, студент четверокурсник, дёрнувший его под стол, когда котёл с «напитком живой смерти» взорвался, таинственный друг Люциуса Малфоя. Он стоял прямо здесь, перед ним и прожигал его своим холодным взором. Северус был молод, на вид ему было меньше двадцати трёх, но глухая профессорская мантия непозволительно сильно его старила. На лице у зельевара застыла угрюмая гримаса, а под глазами залегли тени, видимо новоиспечённый профессор очень плохо спал.       — Мы с мистером Тьюрингом уже знакомы, — произнёс Северус. Его голос был бархатным и тягучим будто мёд.       — Да-да, знакомы, — отмер Джонатан, — я отправил вам ответ несколько часов назад, думаю вы его ещё не получили.       — Получил, — неожиданно сказал зельевар, — вас устроит вечер среды?       — Да, вполне, — кивнул Тьюринг.       — Хорошо, — Снейп развернулся по направлению к замку, — я должен идти, удивимся на ужине, профессор Спраут.       — До свидания, Северус, — ответила она.       Зельевар вежливо кивнул на прощание Тьюрингу и умчался по направлению к замку. Джонатан ещё несколько мгновений смотрел ему вслед, будто заворожённый, совершенно не отдавая себе в этом отсчёт.       — Джонатан, — заботливый голос профессора Спраут вывел его из задумчивости, — если тебе будет нужна помощь, в любом вопросе, обращайся ко мне, хорошо?       — Хорошо, — понятливо произнёс Тьюринг, — Я буду ждать вас в своём магазине, надеюсь что смогу открыться через неделю-другую.       Они распрощались и разошлись, каждый в свою сторону. Джонатан отправился домой, обдумывая советы, которые ему дала профессор, по поводу цветов, но, как бы ни старался, он не мог полностью на них сосредоточатся, в голове то и дело всплывал образ молодого, угрюмого зельевара. Хуже всего то, что Тьюринг совершенно не понимал, почему так происходит.