Джонатан-Идиот Тьюринг

      Северус стоял напротив пустой витрины будущего цветочного магазина, от чего-то не решаясь постучать. Сквозь поблёскивающее на солнце стекло он рассматривал торговый зал. Было видно, что Тьюринг за несколько дней развёл бурную деятельность: повсюду стояли коробки, мешки с землёй и дренажем, в углу разместилось множество разношёрстных ваз и цветочных горшков, вдоль стен появились широкие стеллажи, которые пока что пустовали. Самого хозяина нигде не было видно, и Снейпа это немного радовало.       Тьюринг умел шокировать людей вокруг себя. Своей добротой, которая по мнению Северуса граничила с идиотизмом, он многих ставил в крайне неловкое положение. Сам Лорд Малфой, когда обсуждал со Снейпом своё спасение, был обескуражен поведением Тьюринга. Ведь где это видано, чтобы безродный волшебник отказывался от долга жизни чистокровного, не прося ни денег ни других преференций, и более того добровольно сел в Азкабан, не пытаясь обвинить «злобного пожирателя» в том, что тот его заставил себя излечить? Зельевара Тьюринг раздражал, так как поначалу, ещё в школе, он считал Джонатана лицемером и с нетерпением ждал, пока тот покажет своё второе нутро. Никогда не встречавший других бескорыстно добрых людей кроме Лили, Снейп заочно считал всех вокруг насквозь прогнившими негодяями, но Тьюринг никак не хотел вписываться в его мировоззрение. Позднее, узнав от Малфоя, за что именно арестовали Джонатана, ему пришлось взглянуть на этого человека по-другому. Для себя Северус решил, что Тьюринг либо невозможный хитрец, либо идиот.       Увлёкшись рассуждениями, Северус упустил момент, когда из двери, расположенной за прилавком в другом конце торгового зала, показался сам Тьюринг. Он был одет в потрёпанную рубашку и брюки, которые видимо заменяли ему рабочую одежду. Поверх Джонатан повязал грубый фартук со множеством карманов, в одном из которых расположилась и его волшебная палочка. Он поднял с пола одну из коробок и уже собирался уходить, как вдруг заметил Снейпа через стёкла витрины. Профессор коротко кивнул в знак приветствия. Тьюринг несколько растерянно поставил коробку на прилавок и подошёл ко входной двери, чтобы тут же её открыть.       — Здравствуйте, профессор, — сказал он, — неужели уже вечер? Признаюсь, я несколько потерялся во времени.       — Сейчас только три часа после полудня, — осведомил его Снейп, — я решил зайти пораньше. Извините, если отвлёк от работы.       — Нет, ни в коем случае, — улыбнувшись отмахнулся Тьюринг, — я как раз собирался заканчивать, — он открыл дверь пошире и отошёл в сторону, — проходите.       Северус шагнул за порог магазина и его тут же со всех сторон окутал запах живых цветов, доносившийся откуда-то со стороны неприметной двери позади прилавка. Аромат не был приторным или навязчивым как в тех же магловских магазинах, Снейп даже подумал, что если закрыть глаза, то ощущения будут такими же, как если бы он стоял посреди цветочного поля.       — У вас там цветочный склад? — спросил профессор кивнув головой в сторону двери за прилавком.       — Нет, совсем не склад, — улыбка Тьюринга стала шире, а глаза загорелись неподдельным энтузиазмом, — нечто гораздо более грандиозное, хотите взглянуть?       Северус скептически посмотрел на своего собеседника, всем своим видом намекая, что он сюда пришёл не для экскурсии. Тьюринг же будто бы не замечал этого взгляда. Он выглядел как ребёнок, с нетерпением ожидающий когда ему разрешат показать свою поделку. В его глазах было столько азарта, и зельевар невольно вспомнил, что у него всё равно был свободен весь оставшийся день, поэтому если он выделит двадцать минут на то, чтобы посмотреть чего же такого грандиозного сотворил Тьюринг, ничего страшного не произойдёт.       — Вы меня заинтриговали, — нехотя признал Снейп.       — Я рад, что у меня получилось, — Тьюринг жестом пригласил его следовать за собой, — на самом деле вы будете первым, кто это увидит.       Джонатан толкнул дверь, расположенную за прилавком и они вышли в узкий коридор, в котором запах цветов усилился. Северус обвёл пространство своим цепким профессорским взором. На первый взгляд вокруг не было ничего необычного, но стоило ему поднять глаза к потолку он увидел что тот почти на половину зарос плющом. Гибкие стебли расползались из-за двери, которая, судя по всему, должна была вести в подсобку, и именно напротив неё Тьюринг и остановился, положив ладонь на витиеватую медную ручку.       — С плющом забавно вышло, — сказал он, заметив куда направлен взгляд Снейпа, — Это растение крайне своенравное, зато когда расцветёт, у меня под потолком будут висеть грозди белых бутонов.       — А вместе с этим вам придётся распрощаться со штукатуркой и, возможно, обоями, — цинично произнёс профессор.       — Пожалуй, что так, — усмехнулся Тьюринг, — но на то я и волшебник, чтобы такие проблемы меня не волновали.       На этих словах Тьюринг потянул на себя дверь подсобки и зашёл внутрь, приглашая профессора последовать за собой. Перешагнув порог, Снейп на мгновение потерял дар речи. «Нет, он точно не идиот. Он сумасшедший» — подумал зельевар оглядевшись по сторонам.       Вокруг действительно было чему удивиться: миниатюрная подсобка превратилась в огромный зал, размером с половину квидичного поля Хогвартса, и высоченными потолками. Повсюду были цветы, пёстрые клумбы утопающие в ярких бутонах разделялись узкими насыпными дорожками, на стенах и потолке буйствовал знакомый Северусу плющ, причём если приглядеться к форме листов, то становилась ясно что этого своенравного растения здесь больше пяти видов. Некоторые клумбы были накрыты переливающимися магическими куполами, под которыми судя по всему был воссоздан необходимый для них климат. В центре зала и вовсе располагался настоящий пруд с водяными лилиями, лунными цветами и множеством других растений. В одном из углов благоухали маленькие деревца сакуры. Под потолком, среди зарослей плюща плавали шарики света, они не были похожи на огоньки заклинания «люмос», скорее это были маленькие солнышки, медленно скользящие по воздуху из стороны в сторону. Вместе с ними там же клубились белые облачка, которые явно не были просто иллюзией, как те, что в большом зале, и из них мог пойти самый настоящий дождь или снег.       — Что скажете, профессор? — голос Тьюринга неожиданно прозвучал из-за спины Снейпа.       Северус обернулся и увидел, что тот стоит посреди импровизированной рабочей зоны, состоявшей из пары стеллажей, заставленных садовой утварью и широкого стола на котором разместились стопки бумаг и чертежей.       — Это впечатляет, — честно ответил Снейп, — но как вы это сделали?       — Всё, что вы видите выросло на зельях за пару дней, -принялся воодушевлённо пояснять Тьюринг, — конечно на них ушло много средств, но оно того стоило. Что до помещения: я произвёл очень много расчётов. В основном здесь всё работает на рунных цепочках а уже сверху положенны чары и…       — Я не об этом спрашивал, — перебил его Северус, — Хотя должен признать, что рассчитать такое под силу не каждому, но всё же это возможно. Я спрашиваю откуда у вас столько магии, чтобы заставить всё здесь работать? Если я правильно понимаю, то тут огромный пласт чар, постоянно работающих, но при этом не конфликтующих друг с другом, для этого нужна постоянная подпитка. Так как вы это сделали?       — Здесь всё прозаичнее, чем может показаться профессор, — несколько смутившись ответил Тьюринг, — я приобрёл у гоблинов весьма недешёвый накопитель, который без подпитки будет работать где-то месяц, чего мне с лихвой хватит, чтобы замкнуть всю систему чар на самообеспечение. Вы ведь заметили, что здесь не только обычные цветы?       — У вас много магических растений, — подтвердил Северус ещё раз оглянувшись по сторонами.       — Именно, — просиял Тьюринг, — может я даже выделю клумбу под что-нибудь лекарственное или под ингредиенты для зелий, но суть не в этом. Вам как зельевару наверняка известно, что помимо выработки своей внутренней магии растения насыщают ею пространство вокруг себя, избавляются от излишков. Я же замкну эту «лишнюю» магию на свой накопитель и он будет работать до тех пор, пока не износится, что по моим подсчётам произойдёт не меньше чем через тридцать лет.       — Изящно, — Северус слегка усмехнулся, — Я не ошибусь, если скажу, что вы вдохновлялись Ньютом Скамандером и его знаменитым чемоданчиком?       — Да, это действительно так! — Джонатан просиял, — Не думал, что вы заметите.       — Я любил перечитывать его книгу, — признался профессор, его ухмылка вдруг стала тоскливой, — думал, что тоже смогу когда-нибудь много путешествовать, проводя исследования.       — Так почему не стали? — спросил Тьюринг.       — Всё стало слишком сложно, — ответил Снейп, — теперь у меня есть обязательства, которые не дают мне права выбора.       Северус поднял глаза на своего собеседника, казалось, что тот хотел что-то возразить, но будто бы сам себя одёрнул. Уже спустя секунду Тьюринг вновь улыбался так же тепло и миролюбиво как и до этого. Джонатан словно на интуитивном уровне понял, что ему не стоит развивать эту тему здесь и сейчас.       — Не хотите чаю? — вдруг спросил Тьюринг, — Заодно обсудим список зелий и задаток.       — Это будет уместно, — согласился Снейп, возвращая своему лицу привычно отстранённое выражение.       Вдвоём они вышли из подсобки и поднялись на второй этаж, где Тьюринг жестом пригласил Северуса сесть за стол, располагавшийся рядом с импровизированным уголком кухни. При помощи пары пассов волшебной палочкой Тьюринг наполнил водой пухлый медный чайник и поставил его на плиту. Профессор мельком окинул взглядом гостиную, в которой они оказались. Комната была уютной и чистой, совсем не как дом Снейпа в Паучьем тупике, здесь вообще всё отличалось от его привычной жизни, будто бы Тьюринг пришёл из какого-то другого мира, о котором Северус никогда и ничего не слышал. Профессор вдруг подумал, что Джонатан является его полной противоположностью. Сам он сторонился людей, и в принципе их недолюбливал, предпочитая прятаться в полутьме лабораторий. Тьюринг же был похож на сентябрьское солнце: яркий и тёплый, но не достаточно чтобы ослепить или обжечь, совсем не такой как сияющая диким пожаром Лили. Она умела причинять своим светом боль и затмевать собой всё вокруг, но Джонатан был не таким. Он незаметен, неслышен и причудливо робок перед другими, но он всегда рядом. Чтобы у вас ни случилось, с каким бы горем вы не пришли к нему, Джонатан Тьюринг всегда вас выслушает. Северус усмехнулся своим мыслям: обычно все его размышления о Лили сводились к самобичеванию, даже здесь бывший хаффлпафец сумел всё изменить. Но профессор знал, что как только он покинет жилище Тьюринга, его жизнь вернётся на круги своя, снова став серой, скучной и полной отчаяния.       В разуме Северуса, до краёв заполненном болью, самообманом и горькой обидой на весь свет, просто не было места, куда мог бы вписаться Тьюринг со своей действительно волшебной оранжереей, ярким взглядом и тёплой улыбкой. Джонатан был абсолютно лишним в той мрачной картине мира, что изобразил для себя профессор, как тропический цветок был бы лишним в ледяных просторах Арктики. Снейп смотрел на Тьюринга, снимающего с огня закипевший чайник, и понимал, что лучше бы им не иметь тесного знакомства, иначе это плохо кончится для одного из них.       — Вы не имеете ничего против бергамота, профессор? — вдруг спросил Тьюринг, доставая из кухонного шкафа жестяную банку с заваркой.       — Для меня нет разницы, — глухо ответил Снейп, отвлёкшись от своих рассуждений.       Джонатан на это замечание только кивнул, принявшись разливать чай по кружкам. Профессор достал из внутреннего кармана мантии пергамент с перечнем зелий, который Тьюринг прислал ему накануне, и положил его на середину стола.       — Вы зачеркнули некоторые зелья из списка, — констатировал он, — зачем?       — Я подумал, что смогу и сам их изготовить, — Тьюринг поставил на стол две дымящиеся кружки с чаем и сел напротив профессора, — всё-таки для меня, как для бывшего целителя, было бы оскорбительно не справиться с простейшими зельями.       — Я удивляюсь как вам вообще удалось им стать, с вашими-то способностями к зельеварению, — съязвил Снейп, — хотя признаю: нужно иметь немалое упорство, чтобы заставить взорваться котёл с «напитком живой смерти», учитывая что это зелье вообще не склонно к детонации.       Тьюринг непроизвольно дотронулся до шрама на своём лице, будто бы проверяя его целостность. Это было короткое, почти незаметное движение, но Снейп успел его уловить. «Теперь он на меня разозлится, — подумал профессор с каким-то мрачным торжеством в душе, — Но это хорошо, хотя бы теперь он будет относиться ко мне как все остальные: презирать и недолюбливать. Так гораздо лучше». Так всегда происходило, когда Северус в открытую указывал кому-то на их недостатки или на сказанную ими глупость. К тому же, Джонатан имел полное право оскорбиться: ведь в своё время он был просто звездой отделения ликвидации проклятий в Мунго. Молодой целитель, к которому выстраивались очереди из авроров, пришедших прямо с поля боя, быстро зарекомендовал себя как высококлассного специалиста. Возможно его ждала бы блестящая карьера, если бы он не загремел в Азкабан на два с половиной года. Снейп действительно ждал, что сейчас Тьюринг точно съязвит ему что-нибудь в ответ, ведь, по его мнению, никто не смог бы смириться с таким уроном собственной гордости. Но Джонатан вновь решил повести себя странно: он рассмеялся. Его плечи забавно подрагивали в такт смеху, а глаза лукаво сощурились. Он будто был ребёнком, услышавшим какую-то новую, совершенно замечательную, остроту.       — Что правда то правда, — произнёс Тьюринг сквозь смех, — я не знал, что ты помнишь.       Брови профессора непроизвольно скакнули вверх от резкого перехода на «ты». Тьюринг самым наглым образом разрушил стену формальности и официоза, к которой сам Снейп даже подходить побаивался. Северус пристально вгляделся в лицо собеседника, но не нашёл там ни насмешки, ни намерения как-то унизить.       — Конечно помню, — ответил профессор, совладав с собой, — Ты бы лишился глаза, если бы не я. Или, того хуже, умер.       — Профессор Слагхорн точно не поставил бы мне «Превоходно» за такой перформанс, — усмехнулся Тьюринг.       Северус улыбнулся уголком рта: шутка действительно была хорошей. Старого декана тогда точно поразил бы инфаркт, он и так схватился за сердце, увидев кровь на лице Тьюринга, страшно подумать, что случилось бы, если бы хаффлпафец скончался.       Сам Северус на удивление отчётливо помнил этот злополучный эпизод своей биографии. Когда он заметил что зелье в котле покрылось несвойственными ему пузырьками и забурлило, Снейп тут же кинулся к Тьюрингу, хотя тогда он его ещё не знал лично, и даже лица бы его не вспомнил. Он резко обхватил Джонатана за талию, и повалил на пол, но всё равно сделал это слишком поздно. Северус помнил, что лежал сверху на Тьюринге, чьё тело вдруг болезненно содрогнулось. Он поднял глаза и увидел как по лицу хаффлпафца растекается яркая, алая кровь. Джонатан молчал, прижав ладонь к ране, но его тело продолжало дрожать. Вокруг все суетились, кто-то побежал за мадам Помфи. Снейп помнил, как помог Тьюрингу подняться, как тот с трудом держал равновесие и, казалось, что он вот-вот упадёт снова, как кровь с его лица гулко капала на каменный пол и как Джонатан беззвучно, одними губами, произнёс «спасибо».       Отогнав от себя воспоминания, Снейп вновь взглянул на своего собеседника. Глаза профессора сами собой зацепились за тонкий белый шрам на его лице, большая часть которого утопала в густой соломенной бороде Тьюринга. Северус поймал себя на мысли, что возможно тот специально не брился из-за этого.       — Оставь работу профессионалу, — прагматично заметил Снейп, — и не строй из себя великого знатока зельеварения. Лорд Малфой от меня и горстки пепла не оставит, если с тобой что-то случиться.       — Что ж, я не самый плохой целитель, — усмехнулся Тьюринг, — конечно, поднять тебя из пепла у меня вряд ли получится.       Снейп сдавленно фыркнул, будто подавив очередной язвительный комментарий, вертевшийся у него на языке. Почему-то ему не хотелось больше грубить Тьюрингу.       Всё же Снейпу пришлось признать, что Джонатан вполне в состоянии справиться с теми немногими, простейшими зельями, которые он вычеркнул из списка. Когда кружки с чаем опустели, у них уже был составлен договор и Тьюринг даже отдал профессору небольшой мешочек галлеонов, для выплаты задатка. Они расстались вполне довольные друг другом. Однако Снейп, направляясь обратно в замок, с каждым шагом всё больше ощущал какую-то странную тоску, которой не мог найти объяснения. Казалось, что Тьюринг что-то с ним сделал, что он затронул что-то неприкосновенное в душе молодого зельевара. Хотя казалось бы, он просто был добр и вежлив, как и любой другой добропорядочный человек. Однако Тьюринг в отличие от других был искренен. Такой же была и Лили. Наверное профессору просто было больно от встречи с кем-то, кто так сильно на неё похож, но при этом был совершенно другим.