Джонатан-Идиот Тьюринг

      С того момента, как Тьюринга выписали из Мунго, прошли почти полные три недели. На протяжении всего этого времени Лорд Малфой ещё ни разу не виделся с Джонатаном. Не то, чтобы его одолевало беспокойство, скорее это было просто любопытство, исходя из которого, он решил нанести Тьюрингу дружеский визит, и обсудить с ним пару дел личного характера.       Когда Люциус аппарировал и оказался прямо на центральной улице Хогсмида, его взгляд сразу же зацепился за здание, в котором ничто уже не выдавало бывшую бакалейную лавку. Витрина была заставлена живыми цветами, фасад перекрашен из чёрного в глубокий зелёный оттенок. Самое главное: у магазина появилась вывеска. На ровной, гладкой доске того же цвета что и фасад золочёными буквами было выведено: «цветы». Лорд Малфой даже усмехнулся такой простоте. Большинство владельцев магазинов или разного рода лавок если и не выдумывали для них зубодробительных названий, то обязательно писали своё имя на вывеске, как дань своему честолюбию. Тьюринг снова отличился, хотя помнится он назвал себя эгоцентричным, из-за того как легко пренебрегает законами ради своих убеждений.       Решительным шагом Люциус направился к двери магазина, открыв её, он услышал над собой мелодичный звон колокольчика, извещавшего владельца о приходе посетителя. В торговом зале всё утопало в зелени: огромные охапки цветов стояли в специально зачарованных вазах, уберегающих их от увядания, а полки были заставлены горшками с разного рода растительностью. Всю комнату наполнял непередаваемый запах, какой бывает только в самые солнечные летние дни в саду Малфой-Менора. Люциус невольно улыбнулся, оглядывая помещение вокруг: Джонатан действительно постарался над атмосферой. В этот магазин хотелось приходить, и причём как можно чаще, просто чтобы оказаться среди всего этого цветочного великолепия и вдохнуть полной грудью аромат, уносящий в какие-то далёкие, тёплые воспоминания.       Хозяин магазина нашёлся сразу же: Тьюринг стоял за прилавком, критично разглядывая небольшой букет в своих руках, который он видимо только что собрал. Рядом с Джонатаном, гордо восседала пятнистая сипуха, явно ему не принадлежавшая, она нетерпеливо прихлопывала крыльями, будто требуя от него ускориться. Сам Тьюринг выглядел намного лучше, чем в их последнюю встречу в госпитале: его лицо приобрело здоровый оттенок, болезненная худоба пропала, не иначе чем посредством зелий Снейпа. Кажется, что от последствий пребывания в Азкабане не осталось и следа. Когда звякнул колокольчик над дверью, Тьюринг тут же поднял взгляд. Он хотел было поздороваться с Лордом Малфоем, но заметив как тот меланхолично улыбается, осматривая его магазин, решил пока что промолчать.       — У меня нет слов, — довольно произнёс Люциус, — ни одной подходящей фразы, чтобы передать то, насколько всё здесь стало прекрасно выглядеть.       — Мне и этого достаточно, — смущённо улыбнулся Тьюринг, возвращаясь взглядом к букету в своих руках, — если честно, я просто попытался повторить магазин моей матери, здесь всё почти что в точности как там.       — Она будет тобой гордиться, когда увидит, — Малфой подошёл к прилавку, — я и не думал, что из скучной бакалейной лавки можно сотворить такое.       — Она не увидит, — улыбка Тьюринга на мгновение стала горькой, а в его глазах промелькнула тоска, — Моя мама была магглой, а их болезни не вылечить зельями и заклинаниями, они на них просто не действуют. Простецы называют это раком, человек просто умирает и никто ничего сделать не может.       — Я сочувствую твоей утрате, — искренне произнёс Малфой.       — Я не горюю, — Джонатан помотал головой, — она говорила, что в этом нет смысла, у каждого жизнь кончается рано или поздно, зачем же тратить её убиваясь по тем, кто точно не хотел бы этого.       — Твоя мать была мудрой женщиной, — Люциус усмехнулся каким-то своим мыслям, — одному моему знакомому, эти слова точно пошли бы на пользу.       Тьюринг не нашёлся с ответом, возможно он мог бы поинтересоваться, о ком сейчас говорил Лорд Малфой, но сипуха, всё ещё сидевшая на прилавке выбрала именно этот момент, чтобы пронзительно ухнуть, будто бы говоря: «Эй! Я всё ещё здесь! Давай быстрее, время — деньги».       — Это наглое животное одного из твоих клиентов? — поинтересовался Малфой.       — Да, — кивнул Тьюринг, он мягко взмахнул палочкой и откуда-то из-под прилавка вылетела широкая атласная лента, тут же завязавшаяся в красивый бант на букете в его руках, — это довольно удобно, многие просто отсылают сову с деньгами и запиской о том, какой именно им нужен букет. Я накладываю специальные чары, которые продержатся сутки или около того, они предохранят цветы от повреждений, — словно в подтверждение своих слов он снова выдал лёгкий пасс волшебной палочкой: букет на мгновение окутала золотистая дымка, тут же осевшая на цветах и будто бы растворившаяся внутри них, — по сути это модифицированные чары стазиса, похожие используют для того, чтобы ингредиенты для зельеварения хранились дольше.       — Кстати, о зельеварении, — вдруг произнёс Малфой, — надеюсь, знакомство с Северусом прошло хорошо? У него крайне сложный характер. К тому же он остёр на язык и если он вдруг тебя чем-то оскорбил…       — У него не получилось, — Джонатан робко перебил Люциуса, — наверное он хотел бы, чтобы я на него разозлился, но его слова меня не задели. Правда, я до сих пор не понимаю зачем это было нужно?       Тьюринг в последний раз оглядел букет в своих руках и наконец-то отдал его сове, которая казалось уже была готова клюнуть Джонатана за руку от нетерпения. Он взмахнул палочкой и дверь магазина слегка приоткрылась, чем птица тут же воспользовалась, вылетев на улицу и напоследок ухнув что-то сердитое.       — Тебе это может показаться странным, — хмыкнул Малфой, — но я кажется знаю, почему Северус так делает. Мне кажется он себя ненавидит, и подкармливает эту ненависть злобой окружающих.       — Я думал о чём-то таком, — согласился Тьюринг, — но мне почему-то кажется, что профессор искренне хотел бы быть счастливым, только вот что-то не даёт ему этого сделать.       Люциус в очередной раз подивился проницательности Тьюринга. «Прошлое, — подумал Малфой, — это что-то зовётся прошлым, Джонатан. Но увы я не в праве тебе этого рассказывать». Однако, сиятельный Лорд от чего-то был уверен, что вскоре Тьюринг и сам обо всём догадается, а потому стоило бы вернуться к непосредственной цели визита.       — Джонатан, я пришёл к тебе по делу, — произнёс Люциус со всей серьёзностью.       — Не могу сказать, что я не заинтригован, — усмехнулся Тьюринг, оперевшись руками на прилавок.       — У Нарциссы скоро день рождения, своего рода юбилей, ей исполняется двадцать пять, — неожиданно Малфой как-то по особенному тяжело вздохнул, — знаешь это очень сложно: подобрать подарок женщине у которой и так всё есть, в прошлом году я выкручивался поездкой во Францию, в этом так сделать не получится, мы обязаны провести приём в поместье. Соберётся всё наше светское болото, перед ними я не могу ошибиться с подарком.       — Понимаю, — Тьюринг слегка кивнул головой, — подаришь что не то и следующим утром в «Пророке» во всю будут голосить, что ты разлюбил Нарциссу и вообще у вас зреет развод.       — Вот именно, — на лице у сиятельного Лорда отразилась поистине нечеловеческая скорбь, — знал бы ты, как оно меня всё достало! Все эти приёмы и рауты просто настоящий парад лицемерия, — Люциус резко выдохнул, будто одёргивая себя, и вернул лицу своё обычное безмятежное выражение, — Собственно поэтому я и пришёл к тебе.       — Не знаю, чем я могу тут помочь, — Тьюринг задумчиво подпёр рукой подбородок и облокотился на прилавок, — ты хочешь подарить ей просто букет?       — Нет, не просто, — в глазах Лорда Малфоя заплясали лукавые искорки, — я помню как ты в школе экспериментировал с созданием зачарованных цветов, сонные маки были выше всяких похвал, а солнечные одуванчики по слухам до сих пор растут в Хогвартских теплицах, и профессор Спраут их ревностно оберегает.       — Хочешь, чтобы я создал цветок для Нарциссы?       — Если конечно возьмёшься, — ответил Малфой, — Я специально пришёл к тебе заранее, торжество состоится только через три недели. Плачу любые деньги. Что думаешь?       — Что ж, это нетривиальная просьба, — Тьюринг замолчал на пару мгновений, будто обдумывая и высчитывая что-то у себя в голове, — И дело вовсе не в деньгах или сроках, просто я уже давно этим не занимался, хотя, — он вдруг просиял, — кажется у меня были одни старые наработки, которые могли бы подойти.       — Чудно, — Лорд Малфой победно усмехнулся, представив как его возненавидят прочие благородные мужья из высшего общества. Им придётся сильно постараться, чтобы переплюнуть настолько уникальный подарок, а если они этого сделать не смогут, то жёны сожрут их с потрохами и не подавятся, — Обязательно пиши, если будут какие-то сложности, а оплату перечислю сразу на твой сейф в Гринготтсе.       — Подожди, но я же ещё даже не сказал, сколько это будет стоить, — изумился Тьюринг.       — Тысячи галлеонов хватит? — поинтересовался Малфой и, подметив как Джонатан шокировано подавился воздухом услышав такую цифру, добавил, — думаю столько будет в самый раз. Если ты сейчас хочешь сказать, что это слишком много, то я повторю фразу, которую уже говорил: «Для рода Малфой нет ничего, что могло бы быть слишком».       — Мне иногда кажется, — смущённо усмехнулся Тьюринг, — что ты слишком меня переоцениваешь.       — Тебе это кажется, — подтвердил Малфой, — что ж, мне придётся тебя оставить: дела не ждут.       — Понимаю, — Джонатан кивнул, — передавай от меня привет Нарциссе и Драко. — Непременно, — Люциус направился к двери, — Кстати, Нарцисса хотела бы видеть тебя на приёме, думаю через недельку другую тебе придёт приглашение.       — Если для неё это важно, то я приду, — произнёс Джонатан, — заодно посмотрю, так ли страшно «болото высшего общества» как ты его рисуешь.       — С твоим-то нравом, я уверен, что ты увидишь в них сплошь добрых и отзывчивых людей, — Малфой скривился.       — Я вижу в людях лучшее, но я не наивен, — Джонатан пожал плечами, — просто у всех есть свои причины, вести себя определённым образом, завязанные на их прошлом.       — И каковы же твои? Откуда взялся Джонатан Тьюринг и его большое доброе сердце?       — Пусть это останется тайной, — Тьюринг лукаво усмехнулся.       Малфой поймал его весёлый взгляд и его губы тоже дрогнули в усмешке. «Не знал, что он умеет быть таким загадочным, — подумал Люциус, — интересно, его нрав связан со смертью его матери?». Задать этот вопрос вслух он не решился и распрощавшись с Тьюрингом, покинул его магазин, практически мгновенно аппарировав прочь из Хогсмида. Однако мысли о Тьюринге его не отпускали. Казалось бы, после смерти близкого человека, которого в теории можно было спасти, но этого не получилось сделать, люди обычно озлобляются, закрываются от всего мира, как это делает тот же Северус. Однако Джонатан наоборот выглядит так, будто бы с ним ничего такого не происходило, для Малфоя это был нонсенс.

***

      «Кажется, этот полоумный действительно решил себя угробить» — именно так подумал Северус, вновь встретившись с Тьюрингом в его доме, чтобы передать очередную партию заказанных зелий. Причина для таких мыслей была простой: Джонатан опять ударился в какие-то около безумные эксперименты.       Когда Северус вошёл в магазин, Тьюринга не было в торговом зале. Профессор несколько мгновений постоял возле стеллажей с растениями, раздумывая, что ему делать дальше, как вдруг из-за двери за прилавком раздался резкий хлопок, сопровождаемый странным хрустом, как будто что-то взорвалось или разбилось в дребезги. Не колебавшись ни секунды Северус сорвался с места, вылетев в маленький коридорчик за торговым залом, надеясь что ничего серьёзного не случилось. Из-под двери, ведущей в оранжерею-подсобку, по полу расходился странный белый узор, приглядевшись, профессор понял, что это самый настоящий иней. Откуда он взялся здесь в середине весны, да ещё и в помещении, оставалось загадкой. «Надеюсь этот идиот не начудил с климатическими чарами» — мрачно подумал Снейп, рванув на себя дверь подсобки.       Зайдя в оранжерею он чуть не упал, поскользнувшись на гладкой ледяной поверхности. Небольшая рабочая зона, которую Тьюринг предусмотрительно отгородил магическим барьером от остальной оранжереи, утопала в снегу, будучи практически полностью покрытой коркой льда. Джонатан нашёлся там же: он лежал на полу в своей рабочей одежде и фартуке со множеством карманов, и с абсолютно растерянным выражением лица смотрел в потолок, его руки застыли в неестественной позе, как будто он держал в них что-то секунду назад.       — Ты в порядке? — поинтересовался Снейп, едва балансируя на ледяной корке, его обувь явно не была защищена от скольжения.       — Что? А! Северус! — Тьюринг слегка заторможенно повернул голову в сторону профессора и, оперевшись на руки, принял сидячее положение, — Да, думаю я в порядке.       Северус недоверчиво посмотреть на Тьюринга: только сейчас он заметил, что и его брови, и борода, и часть волос, покрыты инеем. Руки Джонатана были бледными, будто он провёл на холоде несколько часов, на щеках блестел лихорадочный румянец.       — И чем же ты здесь занимался? — язвительно поинтересовался Снейп, — пытался заработать пневмонию?       — Честно говоря, — Тьюринг обвёл взглядом заледеневшую, покрытую снегом и инеем рабочую зону, — вот это всё не входило в мои планы, — он попытался встать, но его ноги моментально разъехались в разные стороны и он снова шлёпнулся на спину, — да, я определённо не планировал отбить себе спину сегодня.       — Я бы посмеялся, — проворчал Снейп, — если бы не знал, что в случае, если ты сломаешь себе позвоночник, семейство Малфой всю душу из меня вытрясет, — он подошёл ближе и постарался принять максимально устойчивое положение, — давай руку, — потребовал он приказным тоном.       Северус и сам не знал зачем вдруг решил помочь Тьюрингу подняться, тот вполне мог и сам справиться, к сожалению, когда он это понял было поздно, ведь он уже протягивал Джонатану раскрытую ладонь. Как только пальцы Тьюринга сомкнулись на его руке, Снейп ещё больше нахмурился.       — У тебя руки ледяные, — констатировал он, — хорошо, что ещё нет обморожения.       — Пустяки, — отмахнулся Джонатан.       Северус молча закатил глаза, и потянул Тьюринга на себя, к несчастью именно в этот момент подошва его туфель решила наконец-то сдаться скользкой ледяной поверхности. Профессор почувствовал, что начинается заваливаться на спину и рефлекторно схватился крепче за ладонь Тьюринга. К своей чести, Джонатан успел среагировать быстрее, чем Северус, падая, начал бы тянуть его вниз вслед за собой. Свободной рукой Тьюринг опёрся о стоявший неподалёку стол, а другой рванул профессора на себя, помогая тому восстановить равновесие.       — Осторожнее, — произнёс Джонатан обеспокоенным тоном.       — Сам разберусь, — огрызнулся Северус. Он вдруг понял, что всё ещё сжимает холодную ладонь Тьюринга, и поспешил это исправить, одёрнув руку как от огня.       Тьюринг только пожал плечами. Пошарив по карманам своего фартука он вытащил волшебную палочку и принялся методично наводить порядок, растапливая лёд заклинаниями или совсем заставляя его исчезнуть при помощи «эванеско».       — Чем ты всё-таки занимался? — поинтересовался Снейп, наблюдая за тем, как Тьюринг стряхивает остатки инея со своего лица, — климатические чары вышли из-под контроля?       — Если бы, — Джонатан удручённо вздохнул, — тебе правда интересно посмотреть?       — Хотелось бы узнать, чем именно ты пытался себя угробить.       Тьюринг усмехнулся, но ничего не ответил. Он молча достал откуда-то из-под стола большой деревянный ящик, до верху наполненный блестящими осколками странной формы. Они ярко сверкали, заливая всё вокруг цветными бликами. На первый взгляд могло показаться что это стекло или хрусталь, но когда Северус подошёл ближе, он отчётливо ощутил холод, идущий от ящика. Джонатан начал аккуратно разгребать осколки, выискивая что-то среди них.       — Вот, нашёл, — он достал из ящика тонкий, будто бы хрустальный цветок нарцисса. Бутон сверкал как драгоценный камень, а по стеблю расходился замысловатый узор из изморози, — Возьми, — он протянул цветок Северусу.       — Он не взорвётся у меня в руках? — язвительно поинтересовался Снейп.       — Ручаюсь, что нет, — заверил его Джонатан, — он тоже бракованный, но не настолько чтобы взорваться.       Северус осторожно взял цветок из рук Тьюринга. Пальцы обожгло холодом, так сильно, что сводило ладонь. Профессор понял, что этот цветок скорее всего не растает, даже если его бросить в огонь.       — Он не должен был быть таким холодным, — поспешил объяснить Тьюринг, пододвигая ящик к Северусу, чтобы тот положил цветок на место, — один из последних был умеренной температуры, но не выдержал последующего зачарования, — Джонатан достал осколок, похожий на лепесток и подал его Снейпу.       — А какой должен был быть конечной результат? — поинтересовался профессор, взяв у Тьюринга осколок: он действительно не был таким холодным, однако почему-то не таял в руке.       — Кажется у меня тут был более менее удачный образец, — Джонатан снова порылся в ящике, а затем аккуратно, едва касаясь, подцепил пальцами осколок, похожий на часть бутона, — возьми в руку и сожми.       Северус не мог не признать, что ему было действительно интересно увидеть, чего добивался Тьюринг. Он взял в руки осколок бутона и легко сжал его, как и просил Джонатан. Когда он раскрыл ладонь то увидел, как лёд на его ладони медленно обращается в настоящий живой цветок. В какой-то момент трансформация замерла так и не завершившись, и бутон резко начал таять, видимо на этом этапе что-то пошло не так.       — Впечатляет, — сказал Северус, стряхнув капли воды с ладони.       — К сожалению результат всегда разный, — Тьюринг убрал ящик с осколками обратно под стол, — одни цветы просто тают, другие взрываются, последний, как ты помнишь, и вовсе заморозил всё вокруг.       — Хорошо, что тебе в голову не пришла идея поэкспериментировать с огнём, — проворчал профессор.       — Я об этом думал, — Джонатан лукаво усмехнулся, — но решил, что смерть от обморожения гораздо лучше сгорания заживо.       — Сарказм тебе не идёт, — заметил Снейп, — зачем вообще ты этим занимаешься?       — Это заказ от Лорда Малфоя, — ответил Джонатан.       — Точно, у Нарциссы ведь скоро день рождения, — устало вздохнул Снейп, видимо он не был в восторге от таких мероприятий, — тебя ведь тоже пригласили?       — Да, и снабдили лекцией на тему гнилости нашего высшего общества.       Губы Северуса дрогнули в усмешке. Он понимал, о чём именно говорит Тьюринг: Люциус использовал каждую возможность пожаловаться на своё окружение, причём эти жалобы никогда не были беспочвенными.       — Ты тоже там будешь? — спросил Тьюринг.       — Куда ж я денусь, — язвительно ответил Снейп, — я ведь друг семьи и крестный отец наследника, — в его интонации прослеживалась какая-то особая ирония.       — Неужели наследник Малфой настолько плох? — Джонатан тепло усмехнулся, — как по мне, он достаточно милый и скромный ребёнок.       — Это только с незнакомыми ему людьми, — проворчал Северус, — поверь, наедине со мной или родителями, это уже совсем другой ребёнок.       — Как же ты выживаешь в Хогвартсе? — лукаво поинтересовался Тьюринг, — думаю там полно студентов, характером намного хуже Драко.       — Я и сам не знаю, — мрачно ответил Снейп, — давно бы уже уволился.       Тьюринг как-то загадочно улыбнулся, но ничего не сказал. Он находил забавным то, как показательно профессор ненавидит весь мир, но при этом всё равно продолжает общаться с Малфоями, работать в Хогвартсе и помогать воспитывать наследника.       Глубоко в душе Северус понимал, что ему не удасться убедить Джонатана в своей мизантропии, но он не знал к лучшему это или наоборот к худшему. Отбросив эти мысли, профессор вспомнил про непосредственную цель своего визита. Он отдал Тьюрингу уменьшенный заклинанием ящичек с зельями и забрал оплату. Когда они распрощались и Северус вышел из магазина, он вдруг с досадой осознал одну вещь: им больше нет смысла видеться. Это была последняя партия зелий для Тьюринга, его курс реабилитации заканчивался и он полностью оправился от Азкабана хотя бы в физическом плане, о ментальном судить было сложно. Профессор почувствовал странное, тянущее чувство тоски, отчего-то ему не хотелось, чтобы Джонатан исчезал из его жизни так же стремительно, как он в ней появился. Тьюринг просто был нужен рядом, чтобы в любой момент прийти к нему в оранжерею, где он будет возиться с очередным цветком и поговорить, просто поговорить и ничего больше.       Северус всё больше отдалялся от магазина Тьюринга, мерно чеканя шаг. Возле ворот Хогвартса он на мгновение замер и обернулся. Маленькая деревушка тонула в сонном спокойствии и где-то там человек с тёплыми карими глазами бился над загадкой создания удивительных ледяных цветов. «Наверное это к лучшему, — подумал профессор, — пусть он от меня отдалится и забудет, и я о нём забуду. Зачем я ему со своими проблемами? С него хватит и Малфоев».