Откат

Кто бы мог подумать, что то случайное знакомство с другом моего отца окажется настолько полезным? Дядя Миша, как он просил себя называть, появился в самый последний момент, когда я уже думал, что всё потеряно. Связи, деньги и штат юристов сделали своё дело: папашу лишили должности, дело закрыли, сыночек в больнице, а когда/если оклемается, то увлекательные разборки с правоохранительными органами ждут уже его, ведь как только папочка лишился поста, тут же нашлась куча жертв, которые до этого трусливо боялись придавать событиям хоть какую-то огласку. Ну а мне теперь остаётся думать, как вернуть долг внезапному спасителю и как бы заставить оклематься собственную сестру. Изнасилование – не та вещь, которая забывается играючи, тут придётся поломать голову... Из записей в личном дневнике

***

Солнце светит, негры музыканты пашут. До нашего концерта времени осталось всего ничего, а наработать нам предстояло ещё многое. Мало нам было своих проблем, так мы ещё и другим людям проблемы создали, предварительно записав этих самых других людей в участники нашей группы. Точнее, одного конкретного "лю́дя". Речь идёт, разумеется, про Лену. Бедная обладательница чудных фиолетовых волос чуть ли не из последних сил собрала всю волю в кулак и пришла к нам на репетицию, несмотря на весь страх, что гложил её душу. Невероятная девочка! Природная стеснительность не дала нашей новой вокалистке моментально интегрироваться в коллектив, так что за неимением альтернатив тот был временно разбит на три маленькие группы. В состав первой входил тандем рыжиков, в нынешний момент засевший где-то в дальнем углу и прогонявший друг за другом концертные песни, на диванчике около входа сидели Мику с Леной, ведя подготовительный этап к общим репетициям, а мы с Семёном, в свою очередь, утащили акустические инструменты и расположились на веранде. – Не-не-не, – прервал я игру Семёна, покинув свои мысли и услышав очевидную фальшь в его партии. – В этом ритме акцент делается на третьей ноте. Не банальное тын-тын-тын-тын, а тын-тын-ТЫ-ЫН-тын. Пауза перед третьей нотой длиннее, а перед четвёртой наоборот, короче. Ну-ка, попробуй. – Сейчас, – ответил Семён, расположил акустический бас чуть удобнее и попробовал сыграть так, как я ему показал. – Что-то фигня какая-то получается, – резюмировал он. – Это только так кажется, – ответил я. – Потом поймёшь, когда все вместе сыграем. – Кстати об этом... Когда мы уже начнём все вместе репетировать? Именно что на постоянной основе. – Когда все адаптируются, тогда и начнём. А сейчас давай ещё раз. И-и-и раз, два, три... Очень удачно получилось, что лавочка на веранде и диван в музклубе делят одну и ту же стену, на которой не менее удачно расположилось приоткрытое окно, так что я вполне себе спокойно мог вполуха слушать, как обстоят дела у Лены с Мику. И пусть я не слышал всего, что происходило внутри, хотя бы уловить общее настроение их индивидуальной репетиции я мог. И пока что, вроде как, всё шло хорошо. Солнце медленно, но верно ползло вверх, готовясь вот-вот занять положение ровно в зените, заставив столбики термометров ползти вверх, а полчища пионеров ползти куда-нибудь, где попрохладнее. Кто-то перебивался в домике, коротая время за книжками или какими-нибудь иными хобби, кто-то неудачно попался на глаза вожатой и сейчас во всю занимался общественно-трудовой деятельностью, кто-то был умнее и прятался где-то в лесу, ну а подавляющее большинство коротало время на пляже. Честно говоря, последним я в некоторой степени завидовал, поскольку лично мне репетировать было уже не обязательно, все свои партии я выучил до автоматизма, а проблема с подстраиванием под всех остальных музыкантов уже не стояла, однако, я всё также днями напролёт торчал в музклубе. Но всё же в некоторой, поскольку я занимался любимым делом, да и учить других людей чему-то новому мне всегда нравилось. В своё время у меня даже были мысли остаться до одиннадцатого класса, а после поступить в педагогический институт, однако, те быстро разбились об окружающую действительность, поскольку качество образования в нашем регионе оставляло желать лучшего, и убивать вот на ЭТО пять лет своей жизни желания не было никакого. Семён на удивление отлично справлялся со своими партиями, если брать в учёт, что неделей ранее он вообще не представлял себе, какой стороной держать бас гитару. Сейчас руки парня относительно шустро носились по грифу, выдавая низкие ноты разного калибра и всячески игнорируя болезненные мозоли на подушечках пальцев. – Ладно, пока достаточно, – прервал я Семёна, про себя отметив, что в общих чертах тот очень даже хорошо со всем справляется. – Продолжим после, а уже вечером вместе со всеми на сцене. А пока айда на перекур. – Пошли, – не стал спорить парень, и мы отправились к уже хорошо знакомым камням где-то около забора. Вместе с телефоном со мной из будущего переместилась и новоприобретенная пачка сигарет, а также упаковка жевательной резинки. Чисто в теории, если меня ещё раз выкинет обратно, можно притащить и что-нибудь посерьёзнее. Скажем, хорошенький нож, электрошокер, перцовый баллончик. Да хоть двустволку. Лечь спать с ней в обнимку у себя дома, а проснуться в лагере. Главное патроны отдельно по карманам распихать, а то не хватало ещё "скурткобейниться" во сне. С другой стороны, а толку от неё, если её нельзя будет взять с собой? Можно, конечно, подпилить стволы, сделав тем самым обрез, но тогда всё равно его нужно как-то спрятать. Не в плаще же по лагерю щеголять, ей богу. Из огнестрела отличным вариантом стал бы пистолет, но, во-первых, где мне его взять, а во-вторых, если вдруг я его потеряю, и он перекочует к, скажем, пионеру, то это станет крайне серьёзным препятствием для меня. Тогда встаёт вопрос о том, как сделать так, чтобы им смог пользоваться только я? Не знаю, сканер отпечатка пальца вешать на него, чтоль... М-да. А я о чём думаю-то вообще? Стоит признать, что проблема пионера серьёзно нависла надо мной. И если этот чудик уже успел притащить с собой нож, боюсь даже представить, на что ещё он способен. Надо придумать какой-нибудь способ обезвредить его и не дать ему вернуться в свой лагерь, дабы он не смог там восстановить силы и заявиться ко мне в полной боевой. Проблема в том, что я не знаю, с помощью чего именно он шатается по лагерям. Навряд ли у него где-нибудь в кармане припрятан волшебный амулет. Нужно будет разобраться в этом вопросе. – Ты курить-то будешь? – прервал мои размышления Семён. Сигарета в его руках почти дотлела. – А? – очухался я. – Нет, наверное, – ответил я, убирая сигарету обратно в пачку и поймав себя на мысли, что я так и простоял с ней, смотря в одну точку. – Вот, бери жвачку и пошли обратно в музклуб. – Пошли, – протянул Семён, глядя на меня с недоумением.

***

– Да ты! Да я тебя!!! Наверное, репетировать всем вместе на данном этапе взаимоотношений нашей группы было не лучшей идеей. Но, деваться некуда, вечером концерт, так что хочешь не хочешь, но двигаться в этом направлении необходимо. – Руки коротки! Восточная сторона музыкального клуба была достаточно широкой и относительно пустой для того, чтобы около неё воображать сцену, а вместо диванчика с матрасами толпу ликующих зрителей. Поэтому последние часы генеральных репетиций проводились именно здесь. – Зато у тебя они больно длинные! Лезешь ими куда не следует! Последним в моей голове застыл фрагмент болезненного для ушей падения стойки с микрофоном. Лена переволновалась и случайно толкнула её, чем незамедлительно вызвала немую агрессию со стороны Алисы. – А тебе какое дело? Разумеется, в скором времени конфликт набрал обороты. Девочки перешли на личности, в открытую поливая друг друга оскорблениями и издёвками, пока все остальные участники группы, о существовании которых напрочь забыли, лишь стояли, раскрыв рты от удивления и молча наблюдая за перепалкой двух пионерок. – Такое! На чужую мякоть не%#й вякать! До меня потихоньку начинало доходить, что пора бы уже прекращать эту фантасмагорию и успокаивать девчонок. Однако, легко сказать! – Дура ты рыжая! Это как нырнуть в дом рядом с бушующим торнадо, чтобы забрать оттуда документы с деньгами: вроде и надо, но, мать вашу, опасно. – Сама дура! Ладно, пора. Набираю побольше воздуха в лёгкие и... – А ну-ка ТИХО ВСЕМ! – практически во весь голос прокричал я. Ругань тут же стихла, и все присутствующие уставились на меня в недоумении. Ещё бы, до этого момента я ни разу ни на кого не повышал голос. – Вроде взрослые девчонки, а собачитесь как дворовые шавки. Раз матом ругаетесь, то считаете себя взрослыми. Так давайте разбираться, как взрослые люди. Без истерик. Вот ты, – я тыкнул пальцем на Алису. – В чём заключается твоя претензия? – В том, что она дура! – огрызнулась рыжая, сложив руки на груди. – Так, а если чуть поспокойнее и поподробнее? – Она так не умеет, – вставила свои пять копеек Лена. – А ты умеешь? Тогда вперёд. – Да легко. Во-первых, она мне завидует, поскольку считает, что я всегда увожу у неё парней. – Было бы, чему завидовать! – кажется, что у Алисы сейчас пар из ноздрей повалит, так широко и быстро они раздувались. – Хотя, они сами от неё сбегают, – игнорировала Лена. – Наверное, если их не бить, то не будут, но она не проверяла. Но это так, к слову. Во-вторых, на почве всего этого во всех своих бедах она всегда обвиняет меня, хотя я уже года два не имею никакого отношения к её жизни. Ну и в-третьих, она просто бесится, когда у меня что-то получается, а у неё нет. Я, в отличие от неё, с нотами не лажаю. Лена гордо выпятила грудь, уставившись на Алису таким взглядом, словно эту битву она выиграла задолго до её начала. – Да ты... Да это вообще Семён виноват! Сам всё перепутал и меня сбил. – Да у тебя вечно все виноваты! Я, Семён, Ольга Дмитриевна, Ленин, погода, булки. Кто угодно, но не ты. – Неправда! – Алиса, – прервал я ещё не начавшуюся баталию. – Твоя очередь. – Да она вечно выставляет меня в плохом свете! – буркнула рыжая. – Ходит вечно, глазками стреляет, ангел во плоти, все её жалеют, для всех она такая хорошая, а сама по лагерю с ножом разгуливает! – Ты прекрасно знаешь, откуда у меня этот нож и зачем он мне! – кажется, Алиса задела Лену за живое. – Так, всё. Дебаты окончены. Девочки, у нас на носу концерт, от которого зависит ваша личная репутация, репутация вожатой, вашего отряда и лагеря в целом. Так что давайте оставим все препирательства до какого-нибудь другого момента, а сейчас всё-таки попробуем порепетировать вместе. Отдельно от своих личностей. – Да я бы с радостью, – улыбнулась Лена. – Вот толька рыжая лопнет, если не будет высказывать мне что-то дольше пяти минут. – А мы постараемся, – я сделал очень сильный акцент на последнем слове, словно вдавливая его в череп, грозно стрельнув глазами в каждую из девушек. – И уж если не получится, тогда делайте, что хотите, мешать не буду. Всё, за работу! – крикнул я, хлопнув в ладоши и поудобнее перехватывая электрогитару.

***

– Я волнуюсь, – призналась Мику. – Думаешь, стóит? – буднично произнёс я, глядя на сцену из тени деревьев, где сейчас разворачивалась последняя подготовка к сегодняшнему мини-концерту. – Не знаю... Но волнуюсь. – Не нужно, солнце, – улыбнулся я. – У нас нет цели кому-либо что-то доказать кроме самих себя. Посмотри на нашу группу: ленивая, но талантливая гитаристка Алиса, барабанщик от бога Ульяна, завораживающе поющая Лена, еле-еле душа в теле, но всё-таки справляющийся со своими обязанностями бас-гитарист Семён, девочка-оркестр в лице тебя и, наконец, ваш скромный слуга, соло-гитарист Стефан. Партии заучены до автоматизма, сыгранность на уровне, осталось лишь доказать самим себе, что мы чего-то стóим, ну и подготовить почву для прорабатывания потенциальных ошибок на субботнем концерте. И всё. – Ты правда считаешь, что мы справимся? – робко улыбнулась аквамариновая девочка. – Ну конечно! – воскликнул я. – Не даром ведь прошли многие часы репетиций. Да, во многом у нас всё получается как-то спонтанно, но оно же и хорошо. Лично я обожаю импровизацию! – Ну, а как же наш план? Думаешь, сработает? – Сработает, да ещё как! Вот увидишь, после концерта никто не останется равнодушным к нам и нашей группе! – Ну хорошо. Я тебе верю, – уже смелее улыбнулась Мику. – Пойдём к нашим, скоро начинать, а мы ещё звук до конца не отстроили. – А ещё, кажется, Алиса сейчас собственноручно придушит Лену. – Ой... Бежим! Кое-как убив потенциальный конфликт ещё в зародыше, мы с Мику принялись за последние проверки звука. Как выяснилось, басовая партия терялась на фоне остальных инструментов, на почве чего шутки про басистов вошли в чат. Как только стёб над Семёном заимел закономерный финал в лице улыбки парня во все тридцать два, с божьей и микшера помощью удалось кое-как выровнять инструментал. Я лично отобрал у каждого гитару, выдал пару пируэтов, после принялся за простенькие, но красивые мелодии на синтезаторе, а под конец выдал по-прежнему простую, но весьма сочно звучащую партию на барабанах, впрочем, тут же выдохнувшись. И как Ульяна справляется с этими штуками? Все остальные почти молча наблюдали за мной, а ближе к концу саундчека чуть ли не записали меня в конкуренты Мику по количеству инструментов, на которых я умею играть. Пришлось экстренно всех убеждать, что на чём-то кроме гитары я в состоянии сыграть лишь две с половиной простенькие мелодии, аккордеон и скрипка мне не по зубам, губная гармошка проста сама по себе, а треугольник вообще не считается. Вроде поверили. Наконец, все подготовки были завершены, и мы с Мику с гордостью объявили о том, что концерт можно начинать. Начинать, правда, никто не спешил, так что пришлось брать инициативу в свои руки. Впрочем, как и всегда. – Добрый вечер, многоуважаемые дамы и господа! – бодро начал я, взяв в руки микрофон и обращаясь, судя по всему, к мошкаре и сверчкам. В зрительском зале наблюдалось отсутствие любого присутствия каких либо сущностей, хотя бы внешне похожих на людей. – Рады приветствовать вас на нашем сегодняшнем концерте, где наша молодая, но очень талантливая и перспективная группа покажет вам, на что она способна! Присаживайтесь поудобнее, мы начинаем! – Ну и к чему этот цирк? – буркнула Алиса. – Тут же кроме нас никого нет. – Ацтань, – улыбнулся я в ответ. – Мы репетируем концерт, и отрепетировать нужно всё, вплоть до каждой мелочи. Алиса в ответ лишь цокнула языком и закатила глаза, а я перехватил гитару поудобнее, зажал первый аккорд и... Сочный гитарный звук оросил сцену пионерлагеря и её окружности, мощный барабанный «тыдых-бац» преобразовался в ритмический рисунок, вклиниваясь в музыку, приятные низкие частоты бас-гитары аккуратно нырнули под мелодию, грамотно дополняя её, где-то на заднем плане приятно запел синтезатор. Я готовился начать свою простенькую, но красивую соло-партию, переключив режим гитары и отдавая ритм-секцию в руки Алисы, ожидая начала вокальной партии. И вот, второй и завершающий круг ритма подошёл к концу, все взгляды устремились на Лену, пока сама она рассматривала носочки своих туфель, я выдал первые пару нот и... Тишина. Лена застеснялась. Алиса, стиснув зубы, шипела что-то, отдалённо напоминающее слово «начинай», Семён потерял темп, впрочем, тут же быстро нагнав его, а Лена выпрямила голову и изо всех сил зажмурилась. Интро первой песни отправилось на третий круг, Мику чуть было не начала петь вместо Лены, что, честно говоря, смотрелось бы комично, поскольку её высокий восточный голосок навряд ли бы взял столь низкие ноты этой песни, но, наконец, Лена решилась. Выпрямилась, широко открыла глаза, на лице нарисовалась титаническая уверенность в себе, и... Она запела. Запела так, как я, признаюсь честно, никогда до этого не слышал. Вместить в такую простенькую вокальную партию СТОЛЬКО эмоций мне казалось чем-то невообразимым. Я чуть было сам не потерялся от восторга, едва ли вовремя вернув самообладание и продолжив играть свою партию. Лена вкладывала в каждую нотку столько усилий, эмоций и души, что любому могло бы показаться, что от этого выступления зависит, как минимум, её жизнь. И вот скажите мне, пожалуйста, почему такое вот чудо попадает к нам в группу лишь под конец смены? Жизнь несправедливая штука. Хотя, она могла бы и не попасть к нам вовсе, так что тут уж как посмотреть. И вот, песня медленно, но верно подходит к своему концу, один за одним тихнут музыкальные инструменты, оставляя под конец лишь гул басовых струн моей электрогитары, Семён выдает последние три с половиной ноты, и мы завершаем. Взглядом а-ля: «ну вот, я же говорил, а вы боялись», я пробежался по всем членам группы. А спустя секунд десять из-за сцены донеслись одинокие, но бодрые хлопки. Откуда-то из кустов выпрыгнул парень, показал нам два пальца вверх и занял место в зрительском ряду. Было видно, как Лена стушевалась при виде первого зрителя, но виду старалась не подавать. Ну какая умница! Понимая, что долго тянуть с началом второй песни нельзя, и просто молча махнул рукой и ударил по струнам, знаменуя начало второй песни. Не сказать, что вторая песня была сложнее первой, но в вокальной части принимал участие в том числе и я, отвечая за бэк-вокал. Низкий мужской голос и факт того, что пою я чуть лучше, чем хрустящая тормозная колодка, уверенно выдвинул меня на эту позицию. Благо особо заморачиваться не нужно, лишь изредка выкидывая пару-тройку слов низким голосом. Со своей задачей я справлялся на ура, да и Лена отдыхала больше, поскольку пели они вдвоём с Мику. Наконец, вторая песня подошла к концу, умножив количества зрителей ровно на три и подведя нас к главной цели данного мероприятия. Я дал отмашку Ульяне, та хитро улыбнулась, кивнула и, покинув барабанную установку, тихой рысью двинулась к заднему выходу. Трек-лист сегодняшнего мероприятия состоял из пяти песен, и был составлен так, что в третьей и четвёртой песне отсутствовали барабанные партии, дав тем самым Ульяне передышку и возможность воплотить наш гениальный план. Лена, увидев, сколько зрителей сидит перед сценой, зажалась ещё больше, прикрыла глаза, но ни в коем случае не останавливалась, изо всех сил стараясь петь как можно лучше. Будем честны, выходило у неё прекрасно. Ульяна же со своей задачей справлялась на ура. К концу третьей песни в зале уже сидело несколько десятков человек. И когда стих гул музыкальных инструментов, зал выдал по-прежнему скромные, но уже вполне уверенные аплодисменты. Лена, закончив петь, поспешила отвернуться куда-то в сторону, не глядя ни на кого из присутствующих. Наконец, настала очередь четвёртой и самой главной для нас песни. Минимум инструментала и максимум вокала, за который отвечает одна лишь Лена. Эта песня должна стать самой показательной для нашей группы и таланта нашей вокалистки. Синтезатор переключается в режим пианино, выдавая приятную меланхоличную партию, бас-гитара грамотно включается в процесс, дополняя и раскрывая мелодию, где-то на задворках звучат пара моих нот, словно случайно заглянувших на огонёк, но так красиво занявших место у костра, и Лена начинает петь. Я, девочки, Семён и все присутствующие в зале лица смотрели лишь на неё, натурально удивляясь, как это голос семнадцатилетней девчушки способен давать фору оперным певицам со стажем? Да сам сатана не в состоянии повторить завывания из этой песни! А у Лены получается. Словно играючи девушка берёт одну сложную ноту за другой, перетягивая на себя одеяло музыки и по-прежнему не открывая глаз. Что я там говорил про эмоциональность первой песни? Забудьте. Эта — вне конкуренции. Наконец, песня медленно, но верно движется к своему логическому завершению. Стихают последние ноты, редеют звуки, и кажется, словно сама природа преклоняется перед этой девочкой, замирая на миг. Звучит последняя нота и... Мне кажется, или я вижу слёзы на щеках кого-то в первом ряду? Зал замер в немом восторге. Лена запрокинула голову максимально вверх, жмурясь сильнее прежнего. А я не вижу ни одного закрытого рта. Какой-то парень начал хлопать. За ним ещё один, на два ряда дальше. Вслед за ними девушка с предпоследнего ряда. За ними ещё парочка человек. Пара секунд, и зал разражается бурными аплодисментами, чей уровень громкости в лёгкую конкурирует с нашей аппаратурой. Это нечто. Лена же наконец отмирает, услышав овации, и скромно приоткрывает один глаз. Затем второй. Затем оглядывает каждого присутствующего. Удивляется, откуда тут вместо трёх человек сидит около пятидесяти. И... Улыбается. Кажется, мы смогли доказать ей, что она многого стóит. И не только мы. Все присутствующие, а самое главное – она сама себе. Невероятно. Аплодисменты редеют, а значит, самое время переходить к заключительной песне.

***

Ну нихуя себе! Признаться честно, такого уровня от нашего сегодняшнего импровизированного выступления я не ожидал. Мало того, что количество слушателей превысило все возможные ожидания, а оваций мы собрали чуть ли не в один уровень с хорошим таким концертом средней известности группы, так ещё и качество выступления оказалось на высоте. Разве что одна застенчивая вокалистка слегка забыла слова, а один не самый опытный бас-гитарист пару раз спутал ноты. Но, ничего страшного. Эти огрехи мы в течение завтрашнего дня поправим. Главное, что мораль в нашей группе закрепилась на высоком уровне, и основная проблема нашего будущего выступления решена. Отделившись от остальных участников группы, бурно обсуждавших прошедший концерт, я спокойно себе брёл куда-то вглубь леса, наслаждаясь ночной тишиной и тлеющей в левой руке сигаретой. Сам не знаю, зачем. Видимо, выматывают меня публичные мероприятия. В голову лезли разного рода неприятные мысли о происходящем. О том, что же мне ещё приготовила эта смена. О том, что может ждать меня в конце. О том, что этот самый конец уже не за горами. И, конечно же, о грёбаном пионере. Я больше чем уверен, что этот крендель что-то задумал. Навряд ли он готов пустить на самотёк моё пребывание здесь. Вопрос в том, готов ли я к тому, чтобы противостоять ему? Показалось, что за следующим поворотом тропинка зайдёт в тупик. Решив, что я уже нагулялся, да и тем более лес впереди как-то подозрительно сгущается, я собрался было развернуться на сто восемьдесят да отправиться восвояси, но моё внимание внезапно привлёк какой-то странный звук... Мне показалось, или я сейчас услышал всплеск воды? Будучи заинтересованным, я всё-таки пошёл дальше по тропинке, чтобы через пару десятков метров повернуть, упереться в кусты, раздвинуть их и увидеть... Озеро! Ничего себе, я пришёл прямо к озеру! Я и не думал, что настолько далеко ушёл от лагеря. Но озеро представляло собой лишь половину всей картины. Второй и, прошу заметить, более интересной половиной являлась... Славя... Узнать пионерку даже с такой дистанции помогали две её главные отличительные черты – длинные светлые косы. Девушка словно парила над землёй, в медленном и таком прекрасном танце двигаясь в сторону воды, попутно... раздеваясь? Судя по тому, что пионерская форма медленно, но верно мигрировала с тела пионерки на земную твердь, Славя пришла не просто погулять. И вот, до воды остаётся лишь пара метров, а на пионерке лишь комплект белого нижнего белья, и Славя замирает, любуясь озером. Тянет к нему руки, словно приветствуя его. А затем остатки одежды аккуратно падают на землю, и пионерка заходит в воду. М-да уж. Все мысли разом покинули голову, отказываясь хоть как-либо формироваться во что-то конкретное. Последний раз вживую голую девушку я видел... Хм-м, дайте подумать... Лет пять назад? Да, пожалуй. Тело моментально отказалось слушаться, где-то внизу что-то явно увеличивалось в размерах, а разум метался между здравым смыслом, подкреплённым мыслями о Мику, и внезапно разбушевавшимся либидо. Не имея возможности хоть как-то сдвинуться с места, я просто молча наблюдал внезапно открывшуюся мне картину. Славя тем временем медленно продвигалась вглубь озера, то и дело замирая на пару минут и любуясь лесными пейзажами. Казалось, что сама девушка слилась воедино с природой, отдавая ей всю себя. Воображение рисовало Славю лесной феей, вышедшей на вечернюю прогулку и решившей искупаться. Я бы так и любовался этим прекрасным видом, пока в один момент всплеск не повторился. Резко повернув голову куда-то вправо, я обнаружил разбегающиеся в стороны круги на водной глади. Причина их появления была мне непонятна. Славя, вроде бы, даже и не заметила. Однако, долго голову ломать у меня не получилось: где-то за спиной треснула ветка. Повернув голову в сторону звука, я обнаружил пионера, подпиравшего плечом скрывавшее его дерево. Смотрел он куда-то в сторону Слави, выражение лица излучало титаническое спокойствие, а где-то на краю сознания промелькнула мысль: я его точно ещё не встречал. Незнакомый пионер ещё пару секунд смотрел в сторону озера, пока в один момент не заговорил, причём словно ни к кому конкретно не обращаясь: ни один мускул не дёрнулся на его лице. – Ну здравствуй, Стефан Линдберг...