Изменение гравитации

В комнате очень жарко, даже душно. Или Мидории это только кажется. Сердце стучит быстро-быстро, но кровь разливается по венам тяжело, медленно, будто тягучий, только подтаявший на солнышке шоколад. Шоколад… На языке привкус. Он такой яркий, такой сильный, что Изуку кажется, словно он выпил добрую порцию своего любимого горячего шоколада и закусил шоколадными пирожными. Тодороки всюду. Его запах сильный, насыщенный и крепкий; у омеги кружится голова. Но он не хочет, даже не думает о том, так приятно с головой погружаться в ощущения и аромат. – М, Шото, – тихо зовет Мидория и садится, неуверенно глядя на альфу снизу вверх. Тот медлителен и осторожен, но каждое его действие всё равно заставляет Изуку вздрагивать от неожиданности и краснеть, кусая губы и внутреннюю сторону щек. – Ты очень красивый, – выдыхает Тодороки и подается в его сторону, осторожно коснувшись ладонью красного лица. Мидория замирает и взволнованно на него смотрит, жутко смущаясь. Удовольствие от оргазма отступило, он в полной мере осознал, что произошло, и сейчас готов просто провалиться сквозь землю, чтобы Шото не видел ни его лица, что Изуку усердно пытается спрятать за волосами, ни тела, что дрожит в предвкушении. – Ох, – омега вздыхает и осторожно тянется к альфе, перехватывая его руки. Хочет в некоторой мере взять инициативу на себя: это успокоит его, заставит сердце хоть немножко успокоиться, – я, м, – Мидория тянет Тодороки ниже, хочет, чтобы тот лег и не сопротивлялся, позволил сделать с ним всё, чего Изуку надо, но Шото неожиданно сопротивляется и замирает, в недоумении глядя на омегу, что тут же неловко отводит глаза. – Ох… ты не мог бы лечь? – тихо спрашивает он. Альфа молчит несколько секунд, заставляя Мидорию растеряться и усомниться в нормальности своего вопроса, а после осторожно говорит: – Зачем? – смотрит на омегу удивленно, – я… думаю, это не лучшая поза. Лучше сам ложись, – и чуть хитро улыбается. Изуку вздыхает. Он неуверенно пожимает плечами, но ложиться не спешит. Рукой тянется к штанам Тодороки, медленно тянет их с боковой стороны за резинку. Пытается стащить сразу же вместе с бельем, чтобы лишить себя лишних секунд неловкости. Шото помогает ему: приподнимается и делает всё сам, быстро откладывая вещи в сторону. Мидория вновь шумно вздыхает. Они полностью обнажены, между ними нарастает напряжение, заставляющее Изуку теряться и, как ему кажется, вести себя глупо. – Мм, – он нерешительно касается ладонью вялого члена альфы, с беспокойством наблюдая за его выражением лица. Тодороки, заметив его растерянность, кладет свою ладонь поверх руки Мидории, крепко обхватывая пальцами, и медленно начинает двигать вверх-вниз. Изуку растерянно смотрит на него, в голове всплывают недавние события Шото с гоном. Тогда всё было по-другому. Неловкости было заметно меньше, потому что все действия можно было списать на гон, альфа сам говорил, чего хочет, просил и скулил. Теперь же Мидории ужасно хочется выключить солнце, чтобы не видеть, с какой жадностью во взгляде Тодороки разглядывает его тело. – Всё, достаточно, – Шото проводит большим пальцем Изуку по сочащейся головке и убирает его руку, поднимая на него внимательный взгляд. – Ну что, ляжешь, – предлагает чуть игриво. Мидория сдавленно и глупо хихикает. – Я… это на самом деле очень волнительно, – говорит он, пытаясь скрыть свой лёгкий страх. Но его всё равно прекрасно слышно за дрожащим голосом. – Всё в порядке, – Тодороки гладит его по руке и мягко улыбается, – всё хорошо, не надо переживать, – целует омегу в щеку. Тот улыбается и вздыхает. Шото выглядит слишком спокойным, слишком уверенным, что Изуку чувствует себя ещё более неловко. Он бы предпочел оказаться в постели с таким же растерянным подростком… – Ты, кажется, совсем не волнуешься, – с ноткой обиды в голосе замечает Мидория и всё-таки ложится на спину, подтягивая к себе одеяло. Ему и так жарко, но одеяло помимо тепла всегда дарило ещё и чувства безопасности и комфорта. – Да? – удивленно спрашивает Тодороки, упираясь рукой в матрас, – это совсем не так, – признается он и тихо нервно смеется. Изуку удивленно моргает. – Да? – Именно, – Шото вновь чмокает его в щеку, медленно поглаживая по мягкому бедру. – Я… боюсь сделать что-то не то, – тихо признается он и подползает к омеге, садясь меж его разведенных ног. Мидория тут же ежится и прижимает к себе одеяло, нервно сдавливая его пальцами. Он ерзает и сильно волнуется, не в состоянии справиться с нахлынувшими ощущениями. – Ох, – Изуку смотрит на альфу, – м… я думаю, всё будет хорошо, – улыбается он смущенно. – Думаешь? – прищуривается Тодороки, осторожно прикасаясь ладонью к внутренней стороне его бедра. Та особенно мягкая, нежная и чувствительная. – Ну… – омега отводит глаза, вздрагивая от очередного горячего прикосновения, – я надеюсь, – тихо говорит он. – Не надейся. – Чего? – Мидория дергается и приподнимается на локтях, в беспокойстве на него уставившись. – Т-ты… ты… – Э, – Шото на несколько секунд зависает, – я не то хотел сказать! – поправляется он. – В смысле… надежды ни к чему, я уверен, что всё так и будет! – Мм… – но крохотные крупицы спокойствия и уверенности Изуку рассыпаются, он вновь вздыхает и медленно ложится, переполненный глупого беспокойства. – Я знаю, что переживать не надо, и… что если страшно, то… пробовать не нужно, – тихо говорит Мидория, не глядя на альфу, – но… я хочу! И… и волнуюсь сильно, – нервно теребит одеяло, сминая пододеяльник холодными пальцами, – это… это нормально?.. – Ну-у, – Тодороки неуверенно качает головой, не прекращая поглаживать его по ногам, – думаю… – он замолкает, не зная, что сказать. – Я правда хочу! – нервно говорит Изуку, – ну… с тобой, – добавляет тихо. – Я тоже хочу, – горячо отзывается Шото и смотрит ему в глаза. – Но… меня волнует твоя тревога, – осторожно замечает он и быстро целует Мидорию в бледную коленку, улыбаясь. Опирается на нее подбородком, совсем легко и непринужденно. На несколько секунд Изуку даже кажется, что они вдвоем на каком-нибудь диване в гостиной, смотрят кино, Тодороки отпускает непристойные шуточки и пытается к нему прикоснуться, часто хватая за ноги, а порой и щекоча. Омега вздыхает и улыбается. – Вот, получается, и ты волнуешься, – смеëтся он. – Ладно, не стоит. Д-давай… продолжать, – нервно говорит омега. На лице альфы на несколько секунд проступает удивление, а после он согласно кивает, садясь ровно. Подползает ближе, а Мидория вдруг чувствует, как влажная головка пениса толкается в его ягодицу. Он дергается, удивленно уставившись на Шото. – Всё хорошо, – тот берет его за руку, сжимая доверительно пальцами. – Ага, – Изуку нервно кивает, покусывая губы. Тодороки бережно гладит его ногу, неспешно скользя горячей ладонью по телу ко влажному входу, горячему и мгновенно сжимающемуся от любого прикосновения. Смущение раз за разом тыкается мелкими иголочками куда-то под рёбра, заставляя Мидорию вздрагивать и неловко ёрзать на месте. Шото пристально смотрит ему в глаза, будто нарочно пытается смутить. Омега нервно вздыхает. Альфа разводит его ноги в стороны, придерживая под коленками, но силы в его хватке нет совсем. Это непривычно. Если Изуку захочет, он с лёгкостью вырвется. Только Мидория ничего такого не хочет, лежит смирно и прислушивается к ощущениям. От возбуждения жар внутри омеги вырывается наружу вязкими каплями смазки. Он вновь вздрагивает, чувствуя, как подушечка пальца мягко массирует влажный вход, заставляя всё внутри сжаться ещё сильнее и сильнее. Внизу живота колют легкие иголочки. Мидория выгибается, ощущая, как плавно в него проникает палец, тут же мягко надавливая на чувствительные стенки. Он издает странный звук и весь замирает, кусая губы. – Всё в порядке? – тихо спрашивает Тодороки и с заботой во взгляде смотрит на него, нежно улыбаясь. Изуку глупо кивает, слыша стук сердца в ушах. Он так силен, но шепота альфы не перекрывает. Мидория жмурится, пытаясь привыкнуть к ощущениям. Ему не больно, просто не может быть больно. Но слишком необычно и трепетно. Шото смотрит на него внимательно, наклоняется и начинает хаотично целовать волосы, лоб, щёки, омега коротко смеётся, отворачиваясь. – Ты чего? – вырывается у него. Но Тодороки не может остановиться. Изуку смотрит на него удивленно и вдруг чувствует, что, хоть всё это для него в первый раз, движения Шото уверенные, потому что он знает, что не посмеет причинить Мидории боли. Или омеге это только всё кажется. Со вторым пальцем Изуку старается развести ноги пошире, хотя так и хочется сжаться, замереть и вновь подумать, а надо ли ему всё это. Но он отпускает мысли в пляс, ведь знает, что хочет. Стопы скользят по матрасу, кажется, смазка выделяется интенсивнее, ведь Тодороки, внимательно следящий за всем, начинает тихо и довольно урчать омеге на ухо. Или ему это всё просто слишком сильно нравится. Мидория не знает. Шото осторожно раздвигает пальцы в стороны, старательно проталкивая их глубже. Изуку замирает от каждого его движения, но не хочет прекратить. Однако, на его лице явно вырисовывается совершенно другое, ведь Тодороки вдруг замирает и тихо говорит: – Мы можем закончить в любой момент, – шепчет он, обжигая горячим дыханием ухо Мидории. Тот лениво переводит на него взгляд. Хочется сказать, что альфа – дурак, не хочет омега ничего прекращать, но язык заплетается, а мысли путаются. Его хватает только на то, чтобы слабо кивнуть, не прекращая кусать пересохшие губы. – М, – он тихо стонет, вдруг резко дергаясь и хватая Шото за руку, – всё, – выдыхает шумно. Тодороки смотрит на него взволнованно. – Всё? – переспрашивает он тихо, – что-то не так? – Нет, – Изуку мотает головой и отстраняет его руку от себя, получается плохо, но альфа понимает его желание и убирает ладонь, растерянно на него глядя. – В смысле, – Мидория улыбается, – достаточно уже, – говорит он смущенно. Шото удивленно приподнимает брови и согласно кивает. – Я подумал, что-то не так, – нежно и с искреннем волнением в голосе признается он и радостно наклоняется к омеге, быстро целуя его в губы. Тот улыбается. Страхи постепенно отпускают его, он смотрит на Тодороки и думает, что кому-кому, а ему он может доверить всё в этой жизни. – Всё так, – Изуку осторожно улыбается. Альфа кивает и на несколько секунд замирает, чуть хмурясь. Мидория хмурится и уже начинает переживать, что что-то случилось: лицо Шото приобретает слишком строгое выражение. – Сейчас, – вдруг говорит Тодороки и целует омегу в колено, уносясь куда-то в коридор. Изуку резко садится, глупо хлопая глазами. Он спешит слезть на край кровати и посмотреть в дверной проем, куда альфа от него ретировался. Передумал, что ли? Но Шото гордо возвращается через полминуты с пачкой презервативов в руках. Мидория облегченно выдыхает и ложится обратно, ерзая. Он совсем об этом забыл: было слишком хорошо. – Я испугался, – признается тихо, – подумал, что ты больше не хочешь, – смущенно говорит он. – Я? – Тодороки весело смеется, забираясь на кровать, – Изуку, я так хочу тебя, – вдруг неожиданно горячо и хрипло говорит он, – что просто не могу себя лишний раз сдержать. Ты так чертовски хорошо пахнешь, ты такой сладкий и сексуальный, не могу думать ни о чем другом. Я изнываю от желания уже больше месяца, хочу тебя, не могу. Когда ты надеваешь свои бордовые шорты, это подобно мельтешащей красной тряпке перед быком, я так хочу тебя вытрахать. Часто представляю, как опрокину на кухонный стол и выебу до звездочек перед глазами. Порой мне даже кажется, что ты не будешь возражать… – альфа подползает ближе. – Когда дрочу, я люблю представлять, как беру тебя в разных позах в каждом уголке нашего дома, какое твоё тело горячее и податливое, как ты сладко стонешь, как шепчешь мое имя и повторяешь, что тебе нравится. Лицо Мидории удивленно вытягивается, он замирает и глупо моргает. – Шото, – выдыхает, не в силах сказать что-то ещё. Тодороки клацает зубами, словно сам себя затыкая, и опускает низко голову, виновато глядя на омегу. – Я сказал что-то не то? – тихо уточняет он, от азарта в глазах не остается и следа. Изуку молчит некоторое время, кусая губы, а после медленно качает головой. – Да нет, – тихонько говорит он, отводя глаза. – Эти… ф-фантазии… наверное, очень горячие, – признается смущенно. – Но они тебя пугают? – с волнением предполагает Шото. Мидория смотрит на него удивленно и качает головой, скованно улыбаясь. – Н-нет… Больше они ничего не говорят. Тодороки разрывает круглую упаковку и раскатывает презерватив по всей длине члена, внимательно заглядывая омеге в глаза. Тот устраивается поудобнее, пальцами крепче сжимая простыню, и осторожно кивает головой, всем своим видом показывая, что уже готов. Шото подается в его сторону и быстро целует в губы, переплетая их языки, шумно дышит через нос. Изуку неуверенно обнимает его вокруг шеи, ерзая от легкого волнения, что собирается в животе, на простынях. Чувствует, как в него упирается головка, нервно вздыхает и весь замирает, закрывая глаза. Тодороки покрывает всё его лицо поцелуями и играется с волосами, целуя в шею и шепча что-то неразборчивое на ухо. Медленно толкается внутрь, влажные стенки с неохотой расступаются. Мидория весь сжимается, вновь шумно вздыхая, и пальцами до боли стискивает плечи альфы. Но тот делает вид, что не замечает, поднимая на него глаза. – Всё хорошо? – спрашивает тихо, убирая непослушные кудрявые пряди с горячего лба. Его лицо так близко, Изуку не может никуда деться от пронзительных разноцветных глаз, что заволокла легкая дымка похоти. Мидория шумно вздыхает. – Д-да. Т-только… – омега ерзает. – Что? – хрипло уточняет Шото, что явно уже изнывает от желания, но послушно держится, еле слышно шипя, будто вот-вот и зарычит. – Только давай м-медленно, – с ноткой неуверенности в голосе просит Изуку. Альфа замирает удивленно и послушно кивает, нежно прикасаясь губами к его плечу. – Конечно. – Очень-очень медленно! – повторяет Мидория, пытаясь хоть немного расслабить нижнюю часть туловища. – Пожалуйста, – смотрит на Тодороки взволнованно. Тот удивленно смотрит в ответ. – Конечно, – повторяет ещё раз. – Очень-очень! – волнуется Изуку и откидывает голову на подушку. Шото кивает и, послушный просьбе, осторожничает, никуда не спешит, медленно толкаясь внутрь горячего тела. Мидория прижимает его ближе к себе, чуть ли не душит в объятиях хочется прикрыть глаза. Он чувствует, как горячая плоть распирает внутренности; дыхание сбивается. Пальцы против воли сжимают плечи альфы сильнее, после наверняка останутся синяки. Тодороки прижимается к нему, губами мажет по веснушчатой щеке, тут же чуть отстраняясь, и с беспокойством смотрит. Изуку неожиданно для самого себя выдыхает и от доброго, такого ласкового и родного взгляда немного расслабляется. Он тянет альфу к себе для поцелуя. И только губы соприкасаются, Шото толкается глубже, заставляя замычать от неожиданности. Омега дёргается и открывает глаза, носом тыкаясь Тодороки в шею, прячась от его глаз и очередных поцелуев, что только мешают думать, и дышит сквозь зубы. Шото тут же замирает, прижимая его к себе ближе, и терпеливо ждет. – Неприятно? – тихо спрашивает Тодороки, одновременно целуя Мидорию в висок. – Н-нет… – отзывается тот едва слышно, не прекращая до боли сжимать спину альфы, – просто… неожиданно. – Прости. Шото стискивает зубы и ждет, не прекращая тяжело пыхтеть над омегой. Изуку старается дышать глубоко и скорее привести сердце в порядок, он вдыхает полной грудью: шоколадный аромат успокаивает. – Всё… всё хорошо, – в состоянии наконец проговорить Мидория. Он поднимает на альфу глаза и улыбается неуверенно, слыша лишь стук сердца в ушах. Осторожно перехватив ногу Изуку, Шото медленно качается назад и осторожно вперёд. Нежно. Омега закрывает глаза и доверчиво прижимается к нему всем телом, привыкая к ощущениям, ни в коем случае не болезненным, слабым, но ощутимым. Жар столь быстро распространяется по всему телу, что тихие постанывания сами собой вырываются из груди. Мидория стыдливо отворачивается, не в силах совладать с голосом и дыханием. От каждого движения альфы вдоль позвоночника проходит жгучая волна. Шото целует его в щеку, пытается в губы, но омега усердно отворачивается, на что Тодороки недовольно шипит, чуть ускоряя движения. Изуку не слышит тихого скрипа кровати. Альфа будто не может себя контролировать, толкаясь всё сильнее и быстрее, прижимая омегу всё ближе, но тот совсем не против, сам с охотой жмется к нему и толкается бедрами навстречу. Приятно. Страхи развеиваются: всё оказывается проще, чем Мидория полагал первоначально. Он тихо мычит, отдаваясь всецело ласкам и нежным поцелуям в плечи и шею. Кожа на ней особенно чувствительная, мурашки то и дело разбегаются во все стороны от горячего дыхания. Шото обхватывает член омеги рукой, поглаживая в такт движениям. Он тихо рычит, не в состоянии сдерживать себя. Изуку дрожит под ним, будто мечется, не в состоянии удержать шумные рваные вздохи; он цепляется за спину альфы, прижимая его ближе к себе, вдыхает драгоценный аромат, жмурясь. Пытается спрятаться от окружающего мира, ото всех и вся. Тодороки горячий и надежный, Мидория хочет отдаться ему без остатка. Он немного смешно скулит, но никому сейчас нет до этого дела. Шото рычит, в четвертый раз клацая зубами над ухом омеги. Резкий толчок вышибает из лёгких последний воздух. Изуку издает протяжный немного писклявый звук и замолкает, позволяя очередной волне удовольствия захлестнуть себя. Мидория чувствует, как внутри него дёргается член Тодороки, что сжимает его в объятиях, хрипя, и как собственная сперма выплёскивается в ладонь альфы. Руки у Шото дрожат, вот-вот и опустят его тушку на подрагивающее тело Изуку, но он стойко держится, медленно выходит из расслабленного горячего омеги. Стягивает презерватив, бестолково откладывая его в сторону. Заваливается набок рядом с ним, всё ещё не выпуская из рук. Губами прижимается к плечу, дышит тяжело, чуть ли не хрипит, готовый в любой момент вновь зарычать. Его глаза большие и всё такие же хитрые, внимательные, жадно разглядывающие трепещущее тело омеги. Дыхание медленно восстанавливается, но кровь продолжает кипеть внутри. Мидория перекатывается набок, не торопясь расцепить рук Тодороки, он прижимается к нему, покусывая взволнованно губы. – Это было… – начинает и замолкает, сначала торопясь отдышаться, – так… ох… – Плохо? – хрипло уточняет Шото. Изуку не сдерживается от облегченного смеха. Сейчас он понимает, как пусты были его страхи. Разве может Тодороки сделать ему больно, разве может что-то пойти не так? – Почему сразу плохо? – веселится Мидория и целует его радостно в нос, размещая свою голову у альфы на плече. – Нет… – Изуку вздыхает, – не так, как в кино… но тоже… очень хорошо, – тянет он с шумным вздохом. Шото прижимает его ближе, носом касаясь пушистых волос. – Я боялся, что облажаюсь, – негромко признается он. Омега удивляется и ласково улыбается. – Ты? И облажаешься? Кто недавно заявлял, что лучше всех? – М, Изуку, не издевайся, – тихо мычит Тодороки и переворачивается на спину. – Я… правда боялся, – шепчет он, – что тебе не будет хорошо со мной. – Ну, Шото, – Мидория трется щекой о его крепкую грудь, – что за глупости. Мне всегда с тобой хорошо. Я… я тебя люблю, – с легкой заминкой говорит он и прячет лицо, всё ещё стесняясь таких простых слов. – Мм, – альфа растягивает губы в довольной улыбке, – неплохо, – хмыкает он, – лучший омега в мире любит меня. А чего добился ты? Или как там сейчас молодежь говорит? – Что? – Изуку сдержанно смеется. – Не знаю, – улыбается он и жмется к Тодороки ближе. – А я правда самый лучший? – вдруг уточняет очень застенчиво. Шото смотрит на него удивленно. – Конечно, – целует рассеянно в висок и осторожно отпускает из рук, садясь. – Я в душ, – потягиваясь, говорит он, и поднимает с матраса использованный презерватив, собираясь, видимо, по ходу выкинуть его в мусорку. – М… мне пойти с тобой? – игриво уточняет Мидория и задорно смеется, когда Тодороки в искреннем недоумении на него оборачивается. – Ну а что? Ты так шутишь вечно, а мне нельзя? Шото только с укоризной качает головой. – А ты – лежи и отдыхай. – А… почему это ещё? – Изуку насупившись садится. – А потому, – фыркает Тодороки. – Серьезно, – он смотрит на омегу уже внимательнее, – отдыхай. Для организма это всё гормональная встряска. Не тревожь его. Мидория удивленно моргает и кивает. На улице вовсю кипела жизнь, слышны были щебет птичек и шум гудящих на дороге машин. Изуку лежал на кровати в лучах утреннего солнца из незашторенного окна. Он улыбался уголками губ, всё ещё сознанием наполовину пребывая во сне, и не собирался окончательно просыпаться. Мидория чувствовал на своём теле прикосновения горячих ладоней, а, может, они ему только казались, но было ужасно хорошо и приятно, чтобы открывать глаза и проверять. В комнате витал приятный шоколадный аромат. Наверное, Тодороки открывал окно для проветривания. Карамельный запах омега тоже чувствовал, но старался не акцентировать на нем внимания: он был куда менее приятный, насыщенный, родной и безопасный. Изуку вздохнул, лениво, с величайшим, как ему показалось, трудом, перекатываясь на спину. Он потянулся и, немного поерзав, нашел новую удобную позу, в которой собрался проспать ближайшую пару часов. На щеке Мидория вдруг почувствовал легкое прикосновение. В первый момент ему вообще подумалось, что это ему кажется, что это лишь часть сна. Но прикосновения не прекратились, напротив, стали интенсивнее и быстрее, омега недовольно замычал, пытаясь вырвать голову из чьих-то цепких пальцев. – Не надо, – пробурчал он и перекатился обратно на бок, прижимая к себе одеяло. То было мягкое и теплое, под ним Изуку всегда чувствовал себя очень комфортно. Вот и сейчас, ему подумалось, что оно спрячет его от назойливых касаний. Но нет. К спине Мидории что-то прильнуло, сразу же стало жарко, что-то вновь коснулось его бока, забираясь под край майки, ухо опалило горячее дыхание. Омега тихо недовольно замычал, пытаясь скрыться под одеялом, но то безбожно потянули куда-то обратно, выхватив из его рук. – Изуку, – послышалось над самым ухом хриплое, – ты знаешь, который час? Давай, просыпайся. – Ммм, – отзываться Мидория не стал. Посчитал ниже своего достоинства. Он вздохнул и закрыл ухо ладонью, пряча его от горячего дыхания, от которого по коже разбегались мурашки. Но его руку самым некрасивым образом отодвинули в сторону и продолжили: – Между прочим, там в холодильнике твои любимые эклеры лежат. Мягкие, с нежной кремовой начинкой и плотной глазурью из горького шоколада. – Мм, – Изуку вновь замычал, на сей раз радостно и мечтательно. Несмотря на всякое отсутствие аппетита, ему их ужасно захотелось. Но вставать он никак не собирался. Отдаленно Мидория попытался понять, зачем Шото вообще его будит. Разве были у них какие-то особенные планы на этот день? Да и не всё ли равно ему? Ну поспит Изуку лишний часок, а, может, вовсе и не лишний, ну отдохнет, в чем проблема. Тодороки сам вчера науськивал его лечь пораньше, а теперь спать не дает. Вчерашний вечер запомнился омеге очень хорошо и одновременно смешался в одно большое пятно. Они с Шото сходили в душ, после решили, что стоит подкрепиться. Омега постоянно ловил на себе чем-то обеспокоенные взгляды альфы, но отвечать на них не спешил, сильно стесняясь смотреть ему в глаза. Перед сном они вместе смотрели фильм. Мидория помнит, как Тодороки сжимал его в своих объятиях и часто гладил по боку, что-то неразборчивое шепча на ухо. Изуку и не старался разобрать его слов, погруженный в фильм. Под конец он чуть ли не уснул и с трудом доковылял до постели. – Если ты продолжишь спать, я сам их съем, – весело заметил Шото. Мидория нахмурился. Он обязательно бы подпрыгнул от шока или топнул бы от недовольства ногой, если бы стоял или сидел, а не лежал, находясь на границе между сном и бодрствованием. Его хватило только на то, чтобы нахмуриться. Но нахмурился он сильно, а губы сжал в тонюсенькую полосочку. – Нет, – смог сказать. На большее его не хватило. – А вот и да, – Изуку поцеловали в щеку и отпустили. В первый момент он обрадовался, что больше никто не хватает его за разные места и не дышит над ухом, но быстро напрягся, сообразив, что альфа небось вскочил с кровати и устремился на кухню. – Куда-а! – Мидория перекатился набок, с трудом разлепляя глаза. – А-ну стой, – потребовал он. Шото стоял в дверях, подперев плечом стену и скрестив руки на груди, и коварно ухмылялся, странно глядя на омегу. Тот недовольно посмотрел в ответ и медленно сел, вздыхая. Откинул волосы с лица назад, но это не сильно помогло: те тут же вернулись назад. Изуку зевнул. Он медленно подполз к краю кровати, но сил встать в себе так и не нашел, завалившись на живот. Тодороки удивленно приподнял брови. – Давай вставай. Уже почти двенадцатый час, – альфа покачал головой. Мидория в недоумении на него посмотрел, глупо моргнул, вздохнул и закрыл глаза. – Ну и чего… Мы куда-то опаздываем, что ли? – Нет, но это не повод так долго спать. – Мм, – Изуку только неопределенно махнул рукой. – Мы с тобой не так уж и рано легли. – Вообще-то рано, – хмыкнул Шото. – Около десяти, смею заметить. – Да? – омега поднял голову и подпер щеки кулаками, боясь уронить ее обратно на матрас. – Ой… а мне почему-то так хочется спать, – признался он. – Это тебе кажется. – А, может, я заболел? – Мидория нахмурился. – А ты так некрасиво со мной. Даже поспать не даешь. – Изуку, – Тодороки недовольно закатил глаза, – чем ты мог заболеть? – Ну… не знаю. Отравиться экзотическими фруктами. – Какими фруктами? – Шото рассмеялся, – ты же кроме сладостей ничего не ешь. – Ну-у, – омега недовольно насупился. – Может я простыл под кондиционерами? – Температуры у тебя нет, – альфа пожал плечами. – Откуда ты знаешь? – прищурился Мидория, с некоторой обидой глядя на Тодороки. Тот хороший, Изуку уже убедился в этом. Шото заботливый и надежный, цены бы ему не было, если бы не эти его странные капризы. Физкультурой подначивает заниматься, ишь! И вставать рано! – У тебя грудь холоднее моих ладоней, – фыркнул альфа, – какая уж там температура. Омега рассеянно кивнул и тут же нахмурился, быстро садясь. – Откуда ты знаешь? – строго спросил он. Тодороки глянул на него и поспешил быстро отвернуться, неопределенно качнув головой. Изуку уставился на него, не представляя, что должен сейчас услышать. Не поленился и встал, подошел к альфе и, жутко нахмурившись, посмотрел на него, упирая руки в бока. – Ну… когда мы спим… – Шото неопределенно качнул головой, – и я тебя обнимаю, – он тяжело вздохнул, поджав губы. Мидория переступил с ноги на ногу и нахмурился сильнее. – Обнимаешь, – подтвердил он, – и чего? – Ну… чаще моя рука на твоём животе… но иногда… она случайно… оказывается чуть выше… – альфа развел руками. Изуку тут же воспользовался этим, чтобы пихнуть его в живот. – Случайно? – прищурился он. – Ладно, каюсь. Специально. Просто твоя грудь такая мягкая, – с лицом, полным необъяснимого восхищения и счастья, сказал Тодороки. – Да ну тебя, – буркнул Мидория и прошел мимо него в коридор, направляясь в ванную. – Не буду с тобой больше спать, – обиженно сказал он, скрываясь за дверью. – Погоди! – Шото ринулся за ним. – В каком именно смысле? – взволнованно уточнил он. – Просто ночью спать? Или… ну… – Да во всех смыслах, – фыркнул Изуку, не сдержав в конце смешка. Он начал умываться, холодной водой растирая лицо. Тодороки не отступил, продолжил стучаться в дверь и расспрашивать: – Это зачем? – заволновался он, – это ещё почему? Ну, мы же так хорошо спим вместе, – заискивающе проговорил он. Мидория фыркнул. – Ничего не хорошо. Ты слишком жаркий, не очень-то хочется с тобой спать, – крикнул он. – И вообще… – Изуку, ты не можешь так со мной поступать! – в искреннем ужасе воскликнул Шото. Омега звонко рассмеялся. Он промокнул лицо полотенцем, потянулся и вышел в коридор, где его с самым обиженным выражением лица ожидал Тодороки, взволнованно переступающий с ноги на ногу. Мидория посмотрел на него удивленно, губы сами собой расплылись в улыбке. – А ты тоже не можешь так со мной поступать! Будить в такую рань! А я ещё хотел спать и спать, – он покачал недовольно головой, цокая в конце языком. – В двенадцать это не рань, – закатил альфа глаза. – Ничего же страшного не произошло, верно? – Ну, значит, и спать порознь тоже ничего страшного, – пожал плечами Изуку и мило улыбнулся, легко коснувшись ладонью его плеча. – Пойдем-ка завтракать, – радостно протянул он. Шото не сдвинулся с места, его лицо приобрело выражение лица ребенка, которому запретили съесть конфету. Он с надеждой и просьбой в глазах посмотрел на Мидорию. Тот лишь многозначительно повёл бровями. – Ну, Изуку, – Тодороки подступил к нему, вздыхая. Омега игриво засмеялся. – Я подумаю, – бросил он и поспешил на кухню. Шото не соврал, в холодильнике его ожидали эклеры и прочие сладости, которые не так давно они купили. Мидория сразу же налил себе стакан воды, залпом его опустошил, вздохнул, обернулся на альфу, что так и застыл в дверях с видом весьма прискорбным. – Подумает он, – закатил глаза Тодороки, – а мне – мучайся. – Ну, Шото, – омега махнул на него рукой. – Мы завтракать чем будем? Приготовь чего-нибудь, а. Альфа вздохнул и подошел к холодильнику, без особого интереса разглядывая продукты. – Мясо? – Не люблю мясо, – Изуку поморщился. – Дай сок, пожалуйста, – протянул он руку. Тодороки достал пару пакетов, поставил их на стол перед омегой, чуть хмурясь. Он казался очень задумчивым и немного недовольным, но Мидория никак не мог сообразить, с чем именно это связано. Вряд ли просто с тем, что он недавно сказал. Альфа же понимает, что омега пошутил, что же с ним такое. Сон дурной приснился? – Ты только… – начал что-то Шото, но тут Изуку его перебил: – Это не те соки, – заметил он чуть обиженно и медленно подошел к холодильнику, вздыхая. – Мм, – Тодороки недовольно поморщился, – я же не телепат, – закатил он глаза, – ты вроде вишневый любишь… там их четыре вида, как я должен догадаться? – Не знаю, – Мидория пожал плечами и поспешил плюхнуться на стул, – ой, – его лицо скривилось, а во взгляде отразился испуг. – Что такое? – Шото взволнованно дернулся к нему. Секунду Изуку молчал, растерянно замерев, а после медленно покачал головой, вздыхая. – Всё… всё хорошо, – пробормотал он, не глядя на Тодороки. – Просто… – и замолчал, глупо дернув плечами. На мгновение ему почудились какие-то болезненные ощущения в области ануса, заставившие испугаться, но они прошли также быстро и незаметно, как появились, он расслабился и затих. – Всё хорошо? – с волнением в голосе переспросил альфа. – Да, – омега посмотрел на него мягко и подпер голову ладонями. – Всё очень хорошо, – радостно заявил он. Шото чуть прищурился. Его явно одолевали какие-то волнения, о природе которых Изуку не имел ни малейшего понятия. – Я… – Тодороки посмотрел на него странно, – сильно за тебя переживаю, – произнес он, внимательно разглядывая омегу. – Почему? – удивился Мидория, – точнее, зачем? Со мной же всё хорошо, – он улыбнулся, поднимаясь со своего места и подходя к альфе. – Да-а, – Шото взял его за руку, притягивая к себе, – это замечательно, – тихо сказал он, наклонившись к уху омеги. Тот замер, растерянно переминаясь с ноги на ногу, Тодороки мягко поцеловал его в щеку, чуть хмурясь потоку не прекращающихся мыслей. – Несмотря на все твои вчерашние слова… меня преследовали тревоги. – Какие вчерашние слова? – удивился Изуку. – Мм, – Шото склонил голову набок. – Я просто не понимаю, о чем ты, – честно признал Мидория. Почему-то ему показалось, что альфа не хочет рассказывать о своих тревогах. Он вообще предпочитал не делиться своими страхами, переживаниями и мыслями, хотя за последний месяц Изуку успел хорошо его узнать, разобрался и привык ко всем особенностям его души. Тодороки частенько открывается ему в новом свете, хотя омега и без того знает его очень хорошо. Наверное, лучше всех. – Я о вчерашнем, – Шото многозначительно на него посмотрел. – Вчера много чего происходило. – Изуку, – очень мягко и нежно ладонь альфы коснулась его щеки, – я о сексе, – вздохнул Тодороки. Мидория замер, внимательно его слушая, он нелепо улыбнулся, надеясь, что по его выражению лица понятно, что эта тема больше его не напрягает. Хотя в этом омега сам ещё не был уверен. – Я переживал, что сделаю что-то не то, – проговорил Шото, чуть ли не касаясь губами его виска. Он вздохнул, на несколько секунд прикрыв глаза. Изуку переступил с ноги на ногу. – Ну всё же хорошо, – пожал он плечами. Тодороки улыбнулся. – Замечательно. То же ты сказал и вчера. Но, несмотря на эти слова, я волновался, что что-то всё же не так. И когда ты сел на стул с этим испуганным выражением лица, я… подумал, что что-то не так. – Всё хорошо, – Мидория обнял его руками вокруг талии, прижавшись головой к груди. – Всё очень хорошо, – повторил тише с улыбкой. – Я… – он вздохнул, – опасался тоже и очень сильно, но сейчас я вот знаю, что… все эти страхи беспочвенны были, – ласково закончил Изуку. Шото, кажется, сильно смутился, потому что ничего не ответил, лишь отвернулся и сделал вид, будто бы всё прослушал. Омега его реакцию полностью понимал. – Кстати, – вдруг сказал Тодороки неожиданно весело и отстранился, – у меня есть для тебя подарок, – он загадочно прищурился. – Подарок? – удивился Мидория и непроизвольно улыбнулся, – а что за подарок? – М, тайна, – Шото качнул головой, – раньше времени не скажу, – он взял омегу за руки, сжимая пальцами мягкие ладони, – думаю, тебе понравится, – лукаво улыбнулся альфа. Изуку прищурился. – А в честь чего подарок? – заволновался Мидория. Он не привык получать подарки, даже в детстве родители никогда не делали ему всякие сюрпризы. Если уж и дарили что-то, то только по праздникам и всегда ещё спрашивали, чего он хочет получить. А тут… – Это что-то хорошее? – Ну, – Тодороки качнул головой, – думаю, тебе понравится, – повторил он. – Хорошо, – Изуку потер ладони, – а где это? – он с интересом огляделся по сторонам, будто подарок мог быть где-то рядом. – М, далеко, – неопределенно сказал Шото, – нужно будет туда добраться. – Ты для этого заставил меня встать рано? – прищурился Мидория. Тодороки только плечами пожал. – Если есть силы, завтракаем и скорее выдвигаемся. Нас ожидает длинный путь. – Прям очень длинный? – нахмурился Изуку. – Да. Лететь придется. – Лететь? – изумился омега и тут же нахмурился. Он думал несколько секунд, а после в недоумении спросил: – Что это за подарок такой? Сюда его привезти нельзя, что ли? И почему лететь надо… В другой стране, что ли? – Да, в Японии, – Шото погладил его по плечам, радостно улыбаясь, – я подумал, в будущем ты захочешь жить именно там. – Жить? – Мидория нахмурился. – Это что-то такое, что нельзя перевозить? Шото, ты меня пугаешь, – протянул он. – Да ничего страшного, Изуку, я уверен, что ты будешь рад. По крайней мере… я на это надеюсь. – Ну… что это? Скажи мне всё-таки. – Нет, это секрет. – Ну-у, – Мидория прищурился и вздохнул, ожидая худшего, – скажи мне, а? Я к сюрпризам очень настороженно отношусь! – Изуку, ну я же не принесу тебе паука в банке, чего ты боишься, – закатил Тодороки глаза, – это замечательный подарок. Ну, как мне кажется. – Да тебе много чего кажется. И далеко не всегда ты прав оказываешься! – омега нахмурился. – Изуку, – Шото всплеснул руками, – у меня для тебя замечательный подарок, чем ты так недоволен? Я бы ещё понял, если бы ты его увидел и он бы тебе не понравился, но ты же его ещё даже не видел! Это не серьезно, – альфа поджал губы. – Ну, прости, прости, – Изуку виновато улыбнулся, он привстал на носочки и чмокнул его быстро в губы, улыбаясь. – Давай-давай, я завтракать уже не хочу, поехали лучше смотреть подарок! – радостно сказал он и выпил свой сок, что успел налить в стакан. – Ну нет, я-то хочу завтракать, – фыркнул Тодороки. – Ну не-ет. – Изуку, я без еды помру. У меня же нет таких жировых отложений, как у некоторых, – весело бросил он и двинулся к плите. – Эй! Я не настолько потолстел! Что ты издеваешься, – Мидория обиженно пихнул его и сел на стул, тяжело вздыхая, – сам меня ещё науськивал потолстеть, а в итоге… вот уродец. – Изуку, – Тодороки качнул головой, – ну я же шучу. Ждать тебе долго не придется. Я только яишенку с помидорками сварганю и поедем. Ты уже можешь выбирать, что надеть. – М… хорошо, – омега вздохнул и без сил завалился на стол, вздыхая. Понятие Шото о «недолго» оказалось о-очень субъективным. Поначалу он долго решал, на какой сковороде будет жарить свой завтрак, после с наигранной осторожностью наливал масло и разбивал яйца, стараясь, чтобы ни одна скорлупка не попала в еду, после осторожненько идеально ровно нарезал помидоры на досточке, аккуратно раскладывал дольки по кругу. Изуку наблюдал за этим с нескрываемым раздражением, но Тодороки будто ничего не замечал, нарочно издеваясь над ним. А ел альфа медленно. Очень медленно. Жевал неторопливо, о чем-то размышляя, Мидория чуть ли не уснул. Когда он спросил, чего Шото медлит, тот лишь удивленно пожал плечами, будто и не замечал вовсе своей медлительности, сказал, что это полезнее для пищеварения. Из дома они вышли во втором часу дня. Тодороки словил такси, и они двинулись куда-то за город. Никаких особенных вещей альфа взять с собой не сказал, хотя Изуку порывался собрать кучу одежды и прочих личных вещей. Но альфа сказал, что всё необходимое в случае чего они докупят. Ехать пришлось не очень долго. Практически всю дорогу они молчали, Мидория прижимался к Шото, рассеянно глядя в окно, руки альфы были на его животе, он чувствовал себя, несмотря на странные взгляды водителя, в безопасности. Изуку плохо успел разобраться в здешнем менталитете, но он уже уяснил, что люди здесь проще, приличиями не обременены. У них принято рано вступать в отношения, увлекаться друг другом и расставаться, находить всё новых и новых партнеров. Мидории это не нравилось. В Японии все видели в нем только ребенка, Изуку это полностью устраивало. А здесь многие смотрят на него с нескрываемой жадностью в глазах. Также на него смотрит Тодороки. Но это совершенно другое. Мидория не узнал место, где по словам Шото в последний раз они приземлились. Самолет ожидал их в тени деревьев, если бы альфа не подвел его за руку, Изуку никогда бы не нашел его. В отличие от первого раза, теперь омега так сильно не удивлялся, с улыбкой глядя на стюардов и пилотесс. – У тебя голова во время полётов отключается? – поинтересовался Тодороки, напоминая, чтобы омега пристегнулся. Тот только плечами пожал. Первый час Изуку усердно донимал альфу вопросами о том, что же за подарок Шото ему подготовил, но тот был непреклонен, молчал, как рыба, улыбался и качал головой, не собираясь ничего рассказывать. Мидория дулся и вздыхал, недовольно бурча себе под нос. Эта неизвестность сильно его настораживала, омега даже боялся угадывать, что же такое Тодороки решил ему подарить. И почему, главное, это нельзя привезти. Нечто нематериальное? Но… но что это? Да и… Шото? И подарки? Изуку хмурился и пихал альфу в бок, но тот ничего не говорил. Мидории в какой-то момент уже начало казаться, что никакого подарка вовсе нет, а Тодороки хочет чего-то другого. Зачем ему в Японию? Да и почему не скажет правду? Замучившись от переживаний, омега быстро уснул. Проснувшись, он обнаружил, что они пролетели три четверти пути, а Шото уснул, его голова смешно упала на плечо, а волосы спутались. Изуку удивленно на него посмотрел, редко ему доводилось видеть Тодороки таким. Простым и расслабленным, домашним и милым. Омега не сдержался и даже потрепал его по щеке, что оказалась мягкой и даже нежной, хотя прежде Мидории часто казалось, что кожа у Шото какая-то шершавая и грубая. Особенно на ладонях… Когда альфа проснулся, времени прошло уже порядком. У Мидории успела разболеться голова, а сам он бестолково смотрел в окно и вздыхал, с некоторым сожалением вспоминая их домик. Почему-то его не отпускало ощущение, что всё может обернуться так, что они туда не вернутся. – Изуку, – Шото заговорил очень тихо, – помимо всего прочего… у меня будет для тебя и одна неприятная новость.