Июль
— Ли, сукин ты сын, Минхо! — крик Ёсана слышен на все общежитие. — Больных не бьют! — в оправдание кричит Минхо, приподнимая руку в гипсе и осторожными шагами отступая назад. — Видишь, рука сломана. — Я тебе еще вторую руку сломаю, чтоб симметрично было! Сказал же, что, если хоть царапину на байке увижу, закопаю тебя! Ёсан угрожающе хватает за воротник и впечатывает раненного в стену. Он кипел от злости, одним лишь взглядом пронзая Минхо тысячей ножей из гнева. Его понять можно. Мотоцикл был не из дешёвых, да и куплен он не на его кровно заработанные. Так еще к этому всему, Минхо ввязал его во всю эту разборку с аварией. Зарегистрирован-то байк был на его имя, и к нему возникла масса вопросов у полиции и администрации Академии. — Я тебе, — кое-как хватая ртом воздух прикрикивает Минхо, — все верну. Только отпусти, блядь. В прошлом Минхо бы отшутился, пригрозил чем-нибудь, а может, и врезал бы этому надоедливому парню. Но сейчас он чувствовал вину за то, что столь многим людям доставил проблем своей глупостью. Не самое привычное и приятное чувство для Минхо. Да и тягаться со старшекурсником, когда у тебя одна рука сломана, явно не лучшая идея. Позади нападающего мелькает тёмная и грозная фигура. Чанбин резво закидывает руку на плечи Ёсана и оттягивает его от друга, который уже приготовился принимать удары от чужого кулака. — Ты слова человеческие понимаешь или нет? — шипит Чанбин, саркастично ухмыляясь. — Он же сказал, что все отдаст. Чего шуму навел? Пришла очередь Ёсана задыхаться, пытаясь высвободить шею из капкана крепких мышц. Он сдаётся спустя уже пару секунд. Единственное, что ему остается, — злостно пыхтеть и прожигать взглядом Минхо. — Ты разве не завтра должен был приехать? — спрашивает Чан, появившийся из ниоткуда. Минхо не может сдержать улыбки от непринужденности, с которой говорили его друзья. Будто ничего ужасного не произошло и это их обычный, слегка взбалмошный вторник. — Удалось пораньше улизнуть, — имитируя прежнюю раскованность, отвечает он. — Сегодня на заседании суда был. — И как прошло? — бодро спрашивает Чанбин. — Я раскаялся, постоял с грустной миной. Адвокат навешал всем какой-то грустной лапши на уши. Минималкой не отделался, но все не так плохо. На секунду на лице Чана проблескивает отчаяние, но он быстро скрывает его за прежней улыбкой и осторожно, чтобы не давить на повреждённую руку, обнимает Минхо. От этого на Ли накатывает такая волна тоски, от которой хочется разрыдаться прямо сейчас, уткнувшись в родное плечо. Он сдерживает себя и, высвободившись из настойчивый рук, переводит взгляд на Ёсана. — Кстати, спасибо, — внезапно для всех говорит он с мягкой улыбкой и жестом просит Чанбина отпустить парня. Чанбин нехотя выпускает из захвата Ёсана и растерянно хлопает глазами. — И за то, что мотоцикл одолжил, и за то, что убедил всех, что я его не крал. Изо рта Ёсана доносится презрительный смешок. Он смеряет Минхо взглядом, настолько высокомерным, что хотелось тут же взять слова благодарности назад. — Если бы ты за кражу присел, то никогда бы не вернул мне байк. Так что я это не ради тебя сделал. Намерения для Минхо не очень-то были важны. Ёсан помог, и это единственное, что имело значение. — Я верну тебе деньги в первую очередь, — со вздохом говорит Минхо, — так что давай без излишнего драматизма. — Еще фото сотри, — вдогонку добавляет Ёсан. — Я их давно удалил, — с саркастичной усмешкой отвечает тот. — И в облако я их не сохранял. Ты такой наивняк, серьёзно. — Ты издеваешься?! От весёлого гогота друзей и возмущённых выкриков Ёсана на сердце будто становится легче. Все эти недели в больнице в полном одиночестве Минхо не мог избавиться от навязчивых мыслей. Пусть Академия не была местом мечты, но люди, наполняющие ее, заставляли Минхо чувствовать себя живым.***
Стоит Минхо переступить порог, как с надрывным плачем на него навешиваются Феликс с Чонином. Бормоча что-то невнятное, они роняют слёзы на чужие плечи. Старший с обреченным вздохом приобнимает их здоровой рукой, надеясь, что скоро их истерика закончится. — П-прости, что мы не приходили проведать... — заикаясь, шепчет Феликс, наконец-то отстранившись. — Просто... — Нас тут заперли, как в замке Иф, — со смешком продолжает Сынмин за него. Чанбин подходит и с выражением гордости на лице имитирует взмах меча над плечами Минхо, как во время посвящения в рыцари. — Поздравляю! — торжественно восклицает он. — Ты получаешь столь почётное звание человека, который смог вывести моего отца настолько, чтоб его отчислили, а всю Академию ограничили в передвижениях аж на месяц. — Они даже камеры установили по всей территории, — шмыгая носом, добавляет Чонин. — Соизволили в кой-то веке, — раздраженно добавляет Сынмин. — Для старосты и члена студсовета ты слишком часто возмущаешься по поводу здешних укладов, нет? — иронично подмечает Чан. — Именно потому и возмущаюсь, что вижу эту всю систему изнутри. Слушая вполуха беспечные разговоры друзей, Минхо медленно начинает собирать свои вещи. Все произошедшее все еще казалось каким-то дурным сном. Знай он, что все его будущее перечеркнет одно необдуманное действие, с удовольствием отправился бы в прошлое и влепил себе пощёчину. Но, возвращаясь из фантазий, он понимал, что будущее, в котором он отпустил Джисона, было бы ничуть не лучше. «И чего я добился? Все стало только хуже. Джисона все еще нет рядом, а все остальное полетело крахом». — Сони, — вклинивается Минхо в разговор, — он связывался с вами? Обнадеживающие взгляды вокруг разом тупеют, а легкие улыбки сползают с лица. Парни отводят взгляды, не решаясь увидеть то отчаяние, что застыло в глазах Минхо. — Нет, никому не отвечает, — тихо отвечает за всех Чанбин. — Кажется, он сменил номер недавно. Феликс, который до этого нервно тер ногами половицу, шумно вздыхает, обращая на себя всеобщее внимание. — Он ночевал у Хенджина, — кратко констатирует он. Неловкая тишина разрывается вопросительными возгласами со всех сторон. Все пытаются уточнить, когда, зачем и где он сейчас. Один лишь Минхо ошарашено пялится в одну точку, пытаясь хоть как-то уложить в голове цепочку хаотичных событий. — Да не талдычьте вы! — прикрикивает Феликс, в попытке успокоить присутствующих. — Хани позвонил ему вечером после аварии. Попросил переночевать несколько дней. Как только Минхо очнулся, собрал вещи и ушел в неизвестном направлении. Больше я ничего не знаю. Он не просил Хенджина молчать об этом, так что... — Разве он не должен был с родителями уехать? — интересуется Сынмин, поправляя сползшие в порыве экспрессивной реакции очки. — Он был с вещами, которые забрал из Академии, — тихо поясняет Ликс. — Думаю, с родителями он не поехал. Минхо оседает на кровать, все еще смотря куда-то в пустоту. В руке сминалась рубашка, а в голове роилось вдвое больше вопросов, чем прежде. Минхо не мог понять, какой в этом всем смысл. Поссорился ли Джисон с родителями, куда он ушел и что собирается дальше делать, а главное — почему он с ним не встретился? Минхо вспоминает фразу, что сказал Джисону когда-то под Рождество. «Если снова будет больно, то лучше сделай больно мне». По всей видимости, Хан решил так и поступить. Потому что сейчас от боли хотелось разорвать собственную грудь в клочья. Лишь через время Минхо понимает, что ответов на свои вопросы уже никогда не узнает, потому что Хан исчез. Никому не оставил ни нового номера или других контактов, ни адреса — ничего. Джисон исчез, будто его и не существовало. Минхо нехотя смирится с этой мыслью и продолжит жить дальше, надеясь, что в этом когда-нибудь появится смысл. Запрет все чувства в далёком тёмном ящике. Лишь иногда при редких встречах с Чанбином будет внезапно уставляться печальным взглядом куда-то в даль и спрашивать: «Ты ведь помнишь Хани?», в глубине страшась, что этот парень с улыбкой на губах и слезами на щеках был лишь плодом его воображения.***
Июнь
Джисон сидит на подоконнике в темноте. Лишь тусклый свет свечей помогает увидеть осторожно выводимые карандашом на бумаге буквы. Он изливает свои чувства и воспоминания, в которых было так много боли и тепла, не сильно заботясь о рифме или красоте слога. Почти в каждом предложении повторяющиеся имя. «Минхо». Ему всегда казалось, что Минхо — самый стойкий и непоколебимый человек. Однако даже у него оказались слабости. Любовь к Хану толкала его на необдуманные действия, что раньше удавалось делать только запрещённым веществам. Не будь Джисона, не случись их встреча, был бы Минхо счастлив? Закончил бы Академию, женился на своей девушке. Хан не мог перестать думать об этих нескончаемых «если бы», хоть в этом и не было никакого смысла. Слышится поворот ключа в замочной скважине. Устало перебирая ногами, в небольшую комнатку заходит Хенджин, сразу же оседая на пуфик у входа. — Зрение испортишь, — бросает он Джисону, хмыкнув. Сняв, кажущиеся такими, тяжёлыми туфли, Хенджин подходит к парню и кладет руку на напряжённое плечо. — Опять стихи? Скоро пару томов своих мемуаров настрочишь, — с одобрительной улыбкой шепчет он. — Это единственное, что сейчас помогает не сойти с ума, — так же тихо отвечает Хан. — Как думаешь, не появись я в Академии, было бы лучше? — Возможно, — не желая больше врать и лукавить, отвечает Хенджин. — Но не для Чонина точно. Джисон наконец-то переводит взгляд с тетради на профиль парня, что задумчиво уставился в окно. — Без тебя ему было бы еще более одиноко, — продолжает размышлять Хенджин. — Твой нездоровый интерес к чужим секретам бесил неимоверно, но без тебя мы с ним вряд ли бы помирились, — он усмехается. — Хотя вряд ли это примирением можно назвать. Ты стал связывающей нитью между Чонином и нашей компанией. Никому не было дела до правды, пока ты не начал совать во все свой нос. — Я вот не пойму, ты меня похвалить пытаешься или оскорбить? — И то, и то? — иронично отвечает старший. — Я к чему вообще... Какой смысл думать о потерянных возможностях? Не будь тебя, кому-то было бы лучше, кому-то хуже. Даже с чистыми намерениями можно вызвать катастрофу. — Ты еще приведи в пример какого-нибудь злодея из манхвы, — изгибая уголок рта в полуулыбке, говорит Джисон. — Ты все мои слова в штыки будешь воспринимать? — наигранно возмущается Хенджин, но тут же с более печальным видом добавляет: — Я о себе говорил. Джисон не думал, что намерения Хенджина действительно были благими. Лишь в его восприятии тогда его действия были вынужденным и правильными. Но, кажется, Хенджин и сам это понимает, хоть и не озвучивает. — Как вы, — неуверенно начинает Хан, — смогли примириться со всем? Я имею в виду тебя и Феликса. — Ну, все обдумали, взвесили, поняли друг друга и, — Хенджин издаёт оставленный смешок, — честно говоря, просто забили. Но не забыли, конечно. Сделали определённые выводы и двинулись дальше. Нужно не зацикливаться на прошлом. А что делать, если Джисон полжизни только и делал, что зацикливаться на прошлом и своих давних травмах? У него было слишком много сожалений, которые в прошлом просто не помещались, постепенно заполняя настоящее. — Если ты не знаешь направления, то просто плыви по течению, и ответ сам тебя найдёт. Хенджин треплет младшего по голове и со вздохом направляется в кровать. Завтрашнюю работу ведь никто не отменял. Прокручивая все услышанное в голове, Хан вырисовывал невнятные узоры на запотевшем стекле. На улице моросил мелкий дождь, заволакивающий неплохой вид на ночной город дымкой. Плыть по течению, как Хенджин, он больше не мог. Его никогда не приводило это ни к чему хорошему. Подчиняясь обстоятельствам, он измучил себя учёбой в школе, доверился Доксу, с которым, как тогда казалось, свела судьба, и бросил Минхо. Джисон верил, что единственный способ наладить жизнь — бросить вызов обстоятельствам, сделать что-то, чего вселенная от него не ожидала, и сломать ее гнусные планы. Найти бы в себе на это силы.***
Следующий год Октябрь
— Так, и кого из вас, гениев, это творение?! — с предъявой прикрикивает Минхо, кидая конверт на общий стол. Стоило, конечно, поздороваться для начала, ведь они не собирались полной компанией уже довольно долго. Но Минхо был слишком взбешен, чтобы любезничать. Он скрещивает на груди руки и выжидающе оглядывает присутствующих. Хенджин сразу же тянется к конверту, другой рукой продолжая переворачивать мясо на гриле. — Деньги? — скорчив лицо в непонимании, спрашивает он. — Дай-ка, — говорит Чанбин и выхватывает конверт, начиная пересчитывать купюры. — Сколько?! Погоди, они точно настоящие? Откуда столько? Тем более налички. Банк ограбил? Минхо вздыхает, садясь на стул, и упирается подбородком в ладони. Он продолжает сверлить присутствующих взглядом, надеясь, что кто-то выдаст себя, но парни лишь заинтересованно смотрят на него в ответ. — В почтовом ящике нашел, — поясняет Минхо и с подозрением сощуривает глаза, — и я на девяносто процентов уверен, что это кто-то из вас. Чан? От внезапного обращения Чан давится салатом. Прокашлявшись, он мигает невинными глазами и сразу после этого иронично усмехается. — Слушай, я меньше года как на работу устроился. Думаешь, у меня такие бабки водятся? Да и я же знаю, что ты, скряга, не хочешь, чтобы тебе помогали финансово. Я на самоубийцу похож? — И то верно, — задумчиво тянет Минхо, продолжая бегать глазами, будто выслеживая новую жертву. Внезапно появившийся конверт с крупной суммой денег насторожит любого. На нем не было ни обратного адреса, ни имени отправителя. О долгах Минхо знают многие, но из заинтересованных в помощи ему была только эта компания старых студенческих друзей. Поэтому вполне естественно, что он заподозрил их в первую очередь. Еще больше подозрений добавляло то, что деньги были разбиты на две небольшие пачки, в одной из которой почти точная сумма оставшейся перед тётей задолженности за его давние штрафы. Это могли знать только они. — Ну, из нас всех хоть какой-то крупной суммой располагает пока только Хенджин, — задумчиво произносит Чонин. Можно было подумать, что он в привычной для него манере издевается над Хенджином, но младший лишь пытался хоть как-то заставить крутиться залитые алкоголем шестерёнки в голове, чтобы не отключиться через полчаса после начала ужина. — Ты на меня-то не сваливай! — возмущается Хенджин в ответ. — Минхо, я ж на квартиру для нас с Феликсом коплю. Помощь тебе мне вообще на черт не сдалась. Прозвучало недвусмысленно грубо, но для Минхо убедительно. — А мы — нищие студенты, — усмехается Сынмин, — на нас можешь даже не пялиться. — Разве твоя пассия не при деньгах, Сынмин? — перегибаясь через стол, уточняет Минхо, заглядывая парню прямо в глаза. — Не она, а ее предки, — с выражением абсолютной незаинтересованности отвечает тот, — а они меня на дух не переносят. Напряжённо постукивая пальцами по столу, Минхо еще раз обводит всех взглядом. Либо кто-то слишком хорошо врёт, либо они действительно непричастны к появлению этих денег. Желудок издаёт жалобный возглас. Запах жареного мяса, которым была насквозь пропитана эта забегаловка, еще у самого входа пробудила редкий в последнее время аппетит Минхо. Разочарованно цокнув, он берет палочки и крадёт с гриля кусочек сочной говядины. — Ладно, — параллельно жуя, проговаривает он, — сменим тему. Феликс, ты вроде бы какими-то хорошими новостями поделиться хотел? Глаза Феликса сразу же начинают радостно поблескивать. Он торжественно встаёт со стула и поднимает стакан со сливовым вином, что отливало золотым в тусклом свете паба. — Итак, — прокашлявшись, говорит Ликс и обращается к своему парню, сидящему рядом, — Хенджин, не будешь ли ты против сопроводить меня на свадьбу Кейт? Десятисекундная пауза, ушедшая на осмысление присутствующими сказанного, заставляет Феликса растеряться. Но стоит Хенджину улыбнуться и ответить короткое «конечно», как парни поочерёдно начинают просить передать от них поздравления. — Они же хотели после окончания универа расписаться, — с лукавой ухмылкой уточняет Сынмин. — С чего вдруг спешка? — А, это вторая хорошая новость, — все еще стоящий Ликс делает маленький глоток вина и продолжает: — Я скоро дядей стану! — Да ладно!? — прикрывая раскрывшийся от шока рот, прикрикивает Хенджин. — Что ж, — подытоживает сказанное Чан и поднимает свой стакан, — выпьем за здоровье будущего малыша! Оживлённый звон стаканов, отдаёт эхом в голове Минхо. Пусть он улыбался и радовался вместе со всеми, мысли его были лишь о странном конверте. Натянув шарф на нос, Минхо вздрагивает всем телом. На улице морозно, а такси все никак не доедет. Он бросает беглый взгляд на стоящего рядом Чанбина, бережно греющего руки Чонина в своих ладошках. На сердце было как-то неспокойно. То и дело в сознании всплывали ностальгические воспоминания о давно ушедших временах. Работая на износ на двух работах в течение почти полутора лет, Минхо все реже думал о прошлом. На это не хватало ни сил, ни времени. Порой времени не хватало даже на сон, из-за чего он несколько раз засыпал прямо на рабочем месте в круглосуточном магазинчике, откуда его все же уволили. Пусть он и отплатил Ёсану за помощь и отдал большую часть своего долга тёте, работать предстояло еще долго. Буквально совсем недавно его начали посещать отнюдь не светлые мысли. Минхо настолько вымотался, что начал задумываться о том, что смысла в такой жизни нет и не появится. И именно тогда обнаружил на дне почтового ящика, полного неоплаченными квитанциями, конверт. Слишком странно и загадочно. У него что, появился ангел-хранитель? Чанбин бормочет, что забыл в пабе то ли телефон, то ли кошелёк, и возвращается в тёплое помещение на его поиски. Блеснув в полутьме подпитыми глазами-полумесяцами, Чонин жмется к Минхо, как воробушек на ветке. — Холодно, жесть просто, — нудит он. Даже повзрослев на пару лет, он все еще казался Минхо милым ребёнком, поэтому сдержать улыбку, смотря на него, невозможно. — А, — вспомнив кое-что важное, восклицает он и тянется рукой в карман, — конверт-то Чанбин тебе не вернул. Чонин протягивает его трясущейся от холода рукой и сразу же прячет кисть обратно в карман. — Странно, что записка напечатана, а не написана от руки, — задумчиво тянет Чонин. — Видимо, отправитель действительно хотел остаться анонимным. По почерку можно было бы и узнать, кто это. — Записка? — глаза Минхо округляются от удивления. — Ты не заметил? Там в одной из пачек бумажка лежит. Увидел, когда Чанбин пересчитывал их. С трудом соображая, Минхо достает одну из пачек и быстро пролистывает купюры. В середине действительно записка. Достав ее, он видит лишь два коротких слова. «На мечту». Он не удерживается от саркастичного смешка. — На мечту? — вторит он неизвестному. — Была бы она ещё. — А хореографический? — заинтересованно склонив голову на бок, спрашивает младший. — Суммы хватит и на долги, и на оплату обучения. — Родители точно рады не будут... Так он сказал, но на самом деле, эта была лишь одна из причин его сомнений. Да, Минхо не хотел разочаровывать родителей, которые так много сделали для него. Но помимо этого, он просто не знал, хочет ли он все еще заниматься танцами. Последний раз он танцевал перед дорогим сердцу человеком, что его оставил. Минхо был опустошен и, даже когда возможность сама пришла к нему в руки, не был уверен в правильности возвращения к беззаботной жизни. Нагружать себя работой так сильно, на самом-то деле, было и не обязательно. Кроме Ёсана, его никто не торопил с расплатой. Однако Минхо просто не мог жить размеренной жизнью. Как бы глупо это ни было, но, страдая от болей в мышцах и усталости, ему казалось, что он забирает часть боли того, кого давно не видел. А значит, начать жить своими мечтами для Минхо — предать память о Нем. — Знаешь, почему я сошёлся с Чанбином? — глядя куда-то вдаль, спрашивает Чонин. Выйдя из своих мыслей, Минхо в отрицании качает головой. — Я эгоист. Мне важно чувствовать заботу о себе, видеть, что я кому-то дорог. Так я чувствую себя счастливым. Поэтому я даже не пытался бороться за человека, которого любил сам, а принял любовь Чанбина. Если я чувствую себя счастливым рядом с определённым человеком, который отдаёт мне всего себя, рано или поздно я в него влюблюсь, — на лице возникает очаровательная улыбка. — Я рад, что позволил себе в него влюбиться. Рад, что позволил себе стать счастливым. — Так ты это к чему вообще? — растерянно шепчет Минхо, который не улавливал связи с их предыдущей темой разговора. — Просто захотелось потрепать языком, — усмехается младший. Как раз в этот момент из паба выходит Чанбин, торжественно поднимая смартфон над головой. А через минуту подъезжают две давно ожидаемые машины такси. Когда Минхо открывает дверь и собирается садиться, Чонин окликивает его. — А, и да, Минхо, может, тоже побудешь немного эгоистом? Ты можешь позволить себе быть счастливым! — кричит он так, что не то что Минхо, стоящий всего в пяти метрах от него, слышит, но и вся улица. — Кто-то явно перепил, — смеется Чанбин, усаживая наконец-то своего парня в авто. — Еще раз пока! Минхо машет рукой в ответ. Засыпая под размеренный гул машины, он впервые за долгое время отчётливо видит в памяти образ Джисона, который старался не воспроизводить больше, чтобы не мучить самого себя. Вернуться туда, где все началось и закончилось для них, будет болезненно.***
Следующий год Март
Март приветствует невыносимой жарой. Минхо хочет побыстрее добраться до Академии, зайти в общежитие и первым же делом отправиться под холодный душ. Чуть поодаль он замечает идущих той же широкой тропинкой знакомые лица. Его бывшие одногруппники, которые только сейчас вернулись к учёбе после армии, весело что-то обсуждали, а Минхо молился, чтобы они его не заметили. Пусть он и был когда-то их старостой, человеком, которого отчасти уважали, сейчас при встрече с ними ему не удастся спастись от скользких вопросов. Конечно, в любом случае, первое время его будут донимать расспросами о прошлой аварии и ее обстоятельствах, как донимали его друзей после отчисления Минхо, но хотелось оттянуть этот момент как можно дальше в будущее. У ворот с непривычно скучающим видом стоит Сынмин, который, только завидев друга, оживляется. — Меня встречаешь? — самодовольно ухмыльнувшись, говорит Минхо. — Боишься, что за два года я дорогу забыл? — Сдался ты мне, — фыркает Сынмин в ответ, но идет следом за ним. — Чего тогда плетешься за мной? Разве тот, кого ты ждёшь, не опечалится, если ты его не встретишь? — продолжает иронизировать тот. — Ты все такая же заноза... Минхо звонко смеётся. Он не очень переживал о том, что может не вписаться в группу первокурсников, что еще не вкусила в полной мере прелести и несчастья обучения здесь. Ведь у него будет весёлая компания старых друзей. Хотя бы на ближайшие два года точно. Оглядываясь, Минхо понимает, что в Академии почти ничего не изменилось, кроме разве что появления камер видеонаблюдения, что теперь подрабатывали круглосуточными блюстителями порядка. Казалось удивительным, что ему позволили снова поступить, хоть и на другую специальность, учитывая его громкое отчисление. Видимо, здесь, как и раньше, приёмная комиссия жадна до денег, пополняющих бюджет с каждым новым зачисленным студентом. — Ты на линзы перешёл? — интересуется Минхо, заметив отсутствие очков на лице Сынмина. — Сделал лазерную коррекцию на каникулах. — Жаль... в них ты умнее казался. Позади слышится сдавленный смешок. Обернувшись, Минхо видит Феликса, тихо идущего за ними, подслушивая их нелепый разговор. Сразу же после осознания, что его раскрыли, Ликс вешается на плечи друзей, крепко приобнимая.***
— О, мой сосед уже вещи разобрал, — подмечает Минхо, заходя в свою новую комнату. — Интересно, с кем жить теперь придется... Сынмин, который так и сопровождал его до самого общежития, вальяжно проходится по комнате и садится на уже занятую кровать. — На своего соседа ты сейчас смотришь, — усмехается он. Удивленно похлопав глазами, Минхо жестом просит пояснений. Сынмин ведь старшекурсник, а значит должен жить во втором общежитии. — Пользуюсь по полной привилегиями члена студсовета. Я прихожу только переночевать, так что большую часть времени комната полностью в твоём распоряжении. Минхо задумчиво склоняет на бок голову. Пусть в прошлом он и заводил новые знакомства довольно легко, сейчас с этим было тяжко. Постоянно меняя места работы, он старался сильно ни с кем не сближаться, из-за чего утратил отчасти свои навыки коммуникации. Минхо все также легко общался даже с незнакомцами, но новых близких людей, которых он мог бы назвать друзьями, так и не возникло. Поэтому инициатива Сынмина выглядела не самым плохим вариантом. Не хотелось тратить силы на выстраивание взаимоотношений с кем-то неизвестным. — Спасибо, — тихо говорит он, устремляя взгляд на сумку с вещами, которую начал разбирать. Прогуливаясь чуть позже по таким знакомым местам, Минхо все больше и больше погружался в меланхолию. Его должно было наполнять предвкушение нового этапа в жизни, но даже запах высаженных во дворе Академии деревьев напоминал о событиях, изранивших сердце. Минхо бродил, казалось, бездумно, но раз за разом натыкался на места, связанные пусть и незначительными случаями с Джисоном. В этом узком коридоре они весело обсуждали приближающуюся поездку в горы. В ту подсобку Минхо как-то затащил младшего, скрываясь от разъяренного Чанбина, после кражи кекса. На подоконнике в столовой они пытались плести браслетики, прогуливая ненавистную физкультуру, по итогу порвав их и рассыпав весь бисер. За каждым поворотом мерещилась знакомая фигура. Каждый голос, доносившийся в отдалении пустующих помещений, казался слишком знакомым. Ноги сами приносят его на крышу. На двери новый замок, явно более надёжный, чем прежде. Оглянувшись в поисках камер, Минхо понимает, что дверь не под их прицелом. Он осторожно запускает пальцы в вентиляционную решётку и усмехается. Его импровизированная отмычка все еще на месте. С новым замком приходится повозиться чуть дольше, но через пару минут тот все же со щелчком открывается. Ветер на крыше непривычно сильный и обжигающе тёплый. Минхо садится на горячий бетон и обнимает ноги. Мысли о Джисоне невольно все больше и больше заполняют голову. После отчисления Минхо запретил себе думать о нем, о его мотивах и всем произошедшем с ними. Он не забывал, просто не желал больше искать ответы, которые знал только Хан и никто кроме. Но, сидя на том же месте, где сидел Джисон, Минхо хочет задать только один вопрос, пусть он и останется без ответа. «Что ты тогда чувствовал?» Что чувствовал Сони, когда вся его жизнь рухнула за одно короткое утро? Что творилось у него внутри тогда, когда он натянуто улыбался и уверял Минхо, что все в порядке? Прошло столько времени, но Минхо все еще где-то в глубине надеялся, что однажды он сможет задать эти вопросы Хану. И даже если в ответ получит лишь неловкую улыбку, его это устроит.***
В библиотеке стоит привычная тишина, что нарушалась лишь тихим перелистыванием страниц. На удивление здесь уже сидели студенты, несмотря на то, что занятия начнутся только завтра. Минхо сюда почти за шкирку притащил Феликс, чтобы тот помог ему в поисках какой-то книги. — Почему ты не позвал Чонина? Или Чанбина? Или... — будто ребенок нудит Минхо. — Чанбин с Чонином у себя в комнате обнимаются, — спокойно поясняет Феликс и вручает записку с названием искомой книги. — Они давно не виделись. Пусть поворкуют. — Феликс, а ты уверен, что эта книга вообще здесь есть? — уставше-раздраженным голосом тянет Минхо. Он ищет глазами того, кто его сюда и притащил, но тот куда-то исчез, не прошло и секунды. Посчитав, что Ликс ушел проверять другой отдел библиотеки, Минхо бродит в поисках книги, которая ему, казалось, на черт не сдалась. Он проходит сквозь стеллажи, просматривая похожие друг на друга обложки. Около буквенного обозначения он не встречает того автора, что искал. Минхо оборачивается в поисках библиотекарши, способной помочь ему в поисках. И видит пред собой знакомые черты. Такие родные и такие болезненно любимые. В ухе все та же серьга, которую Минхо когда-то подарил. В ярком весеннем свете отблескивает бейдж помощника библиотекаря. — Помочь с выбором? — звучит знакомый голос, обволакивающий сознание приятным солнечным ореолом. Джисон протягивает в руки Минхо небольшую книгу в мягкой обложке, похожую на те, что продают в небольших магазинах у метро и вокзалов. Нехотя растерянный студент переводит взгляд с человека, по которому скучал все эти годы, на обложку. Костёр, компания тёмных неразличимых силуэтов вокруг него и звёздное небо. Тонким и хрупким шрифтом внизу выведено название «Изнутри сгорая» и автор. Хан Джисон. — Автор новичок, конечно, — смущённо улыбаясь и нервно подёргивая локон волос, продолжает Хан, — но говорят, недавно премию выиграл небольшую. Наверное, призовой фонд был неплохой. Ослепительно счастливая улыбка озаряет помещение. А у Минхо в голове наконец-то складывается пазл. И загадочный конверт с деньгами, и Чонин с его странным разговором об эгоизме, и Феликс, притащивший в библиотеку. Как долго Джисон это планировал? — Ты теперь не только поэт, но еще и великий манипулятор, да? — с привычно доброй издевкой, спрашивает Минхо. Говорят, души, что предназначены друг другу, связаны красной нитью. Каждым своим поступком и решением они будто сматывают клубок этих нитей, приближая встречу. Хан не верил в подобное. Полагаясь на стечение обстоятельств, он лишь загнал себя в угол. Судьба не всегда на вашей стороне. Когда не можешь пройти в игре уровень, начинаешь сначала. Вот и Джисон решил начать все заново в том месте, где все для них с Минхо началось. Только теперь уже на своих условиях и со своими правилами игры, в которые не позволит никому вмешиваться. Теперь он верил, что может сам вершить свою судьбу, независимо от задумок вселенной, окружения и препятствующих событий. Он своими руками может создать момент, которого ждал так долго. Пусть путь против течения сложен и долог, это точно стоит того. Минхо открывает книгу и видит на одной из первых страниц посвящение. «Человеку, ради которого готов сгорать раз за разом. Ведь ты всегда поможешь вернуться к жизни, как и тогда». А в нижнем углу мелким, все таким же застенчивым почерком, каким был Джисон при их первой встрече, шариковой ручкой приписка. Только в этом экземпляре. Только для него. «Я ведь могу не говорить этого вслух?» — Давно не виделись, Минхо, — с мягкой улыбкой, будто извиняющейся за годы разлуки, говорит Джисон. — Прости, что постоянно заставляю тебя ждать. В отличие от застенчивого Джисона, которого повстречал Минхо на третьем курсе, нынешний Джисон говорил уверенно. Он будто бы и не сомневался в том, что старший продолжал его ждать. Ждать, когда Сони разберётся с собственным «Я» и поймёт, насколько на самом деле он может быть сильным. Единственная, как Минхо казалось, поистине значимая фраза, срывается с потрескавшихся губ. Фраза, которую он не успел тогда сказать и которую Джисон не хотел произносить вслух. — Я люблю тебя. Все еще люблю. Почти бесшумно книга падает на пол. Хан впивается пальцами в рубашку на чужой спине, стараясь прижаться как можно сильнее, чтобы никто и никогда не смог его оттащить. Рука с погрубевшей кожей вплетается в его волосы. Джисон хотел бы извиниться, объяснить, рассказать, как тяжело было ему, и услышать, как тяжело было Минхо. Тот понимает и чувствует это даже без слов. У них впереди будет еще много времени, чтобы обличить свои мысли в слова. А сейчас они наслаждались простым для многих, но таким долгожданным для них объятием, слушая весёлые смешки друзей где-то за громоздкими полками книг. Даже если кто-то из них вновь обожжется, они смогут пережить это. Ведь каждый из них уже не раз сгорал изнутри.