Между ангелом и демоном

      Узнав, что в военкомате его приняли за шизофреника, Денис пришёл в ярость. Выкрикивая грязные ругательства в адрес врачей, он стал вымещать свой гнев на вещах, не имевших к его диагнозу никакого отношения. Подобные приступы агрессии у него уже случались, – в Москве. На этот раз досталось родной кухне. Денис стал разбивать посуду, выгребать продукты питания из шкафчиков и из холодильника. Оторвал от него ручку, которую он отремонтировал после того, как её сломали квартиранты. Стал разрывать пищевые упаковки, а если не мог их разорвать, то швырял на пол и топтался по ним ногами. Вытряхнул свой любимый торт из коробки и запустил им в стену. Обложил его матом, увидев, что тот не размазался и не рассыпался, а упал на пол лепёшкой, сохранив свою целостность и пищевую привлекательность. Слоёные коржи хорошо пропитанные кремом сложно разломить таким способом. Тогда Денис, чтобы прикончить «Наполеон», наступил на него ногой и стал топтать. Будто это был не торт, а мерзкий беременный таракан. Голыми ногами, без обуви, справиться с тортом было не просто, но Денис справился. А потом принялся за остальное. Он рвал бумажные упаковки с сухими завтраками, прыгал по тетрапакам с молоком и соком, так что они взрывались, пачкая содержимым кухонные полы. Продуктов из холодильника было немного. Ни куриных яиц, ни кастрюлек с супами и гарнирами не водилось. Денис себе не готовил. Дни напролёт занимаясь магизмом, у него не было времени на готовку. Еду готовила Светлана Леонидовна и давала ему с собой, когда он шёл на свою квартиру «зарабатывать». В холодильнике у него хранились продукты быстрого употребления: соки, молоко, колбаса и сыр, сливочное масло, кое-какие фрукты и глазированные сырки — его любимое лакомство, которыми он поощрял себя за каждый удачно проведённый спиритический сеанс, и которых как и торт «Наполеон» постигла та же участь. Денис не щадил ничего: ни свою многострадальную квартиру, в которой недавно сделал ремонт, ни продукты питания, ни себя. Лишь когда содрал ноготь и ощутил при этом резкую боль, только тогда он остановился и, поскользнувшись на скользком полу, повалился в смесь из сока, молока и йогурта. Барахтаясь в этой жиже, как свинья в помоях, он хотел встать, но пол был слишком скользким. Ухватившись за ножку стола и почти поднявшись, Денис снова поскользнулся и упал прямо на острый осколок, который, легко прошёл сквозь брюки и впился ему в бедро. Денис зашипел от боли и выругался, трясясь от злости и обиды. Если бы не опасность порезаться и удариться головой, он бы нахрен разнёс тут всё! Боль и кровотечение из пальца и ноги отрезвило его. Чтобы не порезаться, он осторожно прилёг на пол. Лежал, переводил дыхание и отходил от гнева. А когда отошёл, — ощутил такое отчаяние и жалость к себе, что разрыдался.        Жалкий, вонючий и грязный. Волосы намокли и слиплись. Сверху налипли кукурузные хлопья, мюсли и вермишель быстрого приготовления. Он был похож на пса, извалявшегося в блевотине. От запаха смешавшихся продуктов тошнило. Денис свернулся в позу эмбриона и завыл.       — Да ладно тебе, Динь, — из головы раздался голос поддержки, — ну полежишь маленечко в больничке, отдохнёшь… Зато от армии откосишь.       — Я не хоч-у-у в психушку-у-у! — только громче завыл Денис.       — Не в психушку, а в психоневрологический диспансер.       — Я нормальны-ый! Я не психованны-ый! — а вот с этим утверждением можно поспорить. — Я не хочу лежать с психами!       — Да не будешь ты лежать с психами! — уверял в этом «Саша». — Твой диагноз ведь ещё не уточнен. Тебя будут только обследовать на наличие психического заболевания. И даже если найдут незначительное расстройство, никто тебя принудительно лечиться не заставит. Ты же у нас не буйный. Ты же не представляешь угрозу для себя и окружающих, правда ведь? Правда ведь?! — громко рявкнул «Саша», заставив Дениса ответить: «Да». — А наличие в анамнезе психического расстройства – это освобождение от воинской службы раз и навсегда. Ты ведь этого хотел? Ты ведь этого хотел, сука?! — последнее бранное слово Денис не расслышал.       — Нет, не этого! Не хочу в дурку! Не хочу! Не хочу!       — Послушай, ну что ты как маленький? Мне лучше знать, что для тебя лучше. Если я сказал, что ты ляжешь в психушку, то ты туда ляжешь! И не спорь со мной! Понял, сука?! — зарычал «Саша», предупреждая, что с ним и вправду лучше не препираться, а то худо будет.       — А ну-ка заткнись, урод! — стукнул Денис кулаком, нисколечко не опасаясь. — Я тебе не паскудная девка, чтобы меня сукой называть! Я тебе приказываю закрыть свою вонючую пасть! Открывать её будешь только тогда, когда я захочу!       — А-ха-ха-ха! Он мне ещё приказывает! Да кто ты такой, чтобы мной повелевать?! Нарываешься? Характер свой, сука, показываешь?! Сейчас узнаешь, тварь такая, кто в доме твоём хозяин!       В тот же миг кухонная утварь пришла в движение: стол и стулья затряслись, дверцы шкафчиков и выдвижные полки захлопали, осколки разбитой посуды хаотично начали перемещаться по полу. Кастрюли, сковородки, столовые приборы и всё то, что до чего не добрался Денис в приступе гнева, посрывалось со своих мест и обрушилось на лежащего на полу беззащитного парня. Первой в затылок прилетела фарфоровая солонка. Денис вскинул от боли и закрыл голову руками. Морщился и шипел, чувствуя, как в него влетают кастрюли и сковородки. Удары последних по спине были особенно болезненными. Денис свернулся комочком, чтобы уберечь спину от ушибов. Основной удар на себя приняли руки, которыми он защищал наиболее уязвимые части тела. Когда вилки на лету впивались в его кожу он орал и матерился, и намеревался заползти под стол, чтобы спрятаться от объектов, летающих по воздуху. Но этого ему не удавалось, так как приходилось защищаться от яростных атак полтергейста.       — Мы тебя убьём! Мы тебя убьём! — отовсюду слышались угрожающие голоса. — Перережем тебе глотку!        Денис услышал характерный звон лезвий. Это ножи! От этого звука его страх достиг такого запредельного уровня, что он перестал на него реагировать – сработала обратная реакция психики на стресс. Ему стало всё равно, что с ним будет дальше. Он перестал сопротивляться, лёг на спину, раскинул руки и запрокинул голову, обнажив область сонных артерий. Бросил духу:       — Ну давай, прирежь меня – я готов!       Хаотично летающие туда-сюда предметы, вдруг зависли в воздухе и с грохотом попадали на пол. Тяжёлая керамическая сковорода в свободном падении с полутораметровой высоты, ударила Денису прямо в живот, но он даже не пикнул. Воцарилась гробовая тишина. Больше никаких звуков и шевелений. Всё замерло, всё остановилось. А Денис ощутил внутри себя страшный, насквозь промораживающий холод, а ещё апатию, усталость и ломоту в костях. Словно он был каторжником целый день работающим на морозе без отдыха, воды и горячей пищи. Веки налились свинцом. Денис проваливается в сон. Телефон звонил несколько раз. Может, это отец или мачеха, или клиенты. Денис слышал телефонную трель сквозь дремоту, но просыпаться не хотел. Он ещё не накопил сил для этого. Слышит только, как кто-то тихонечко шепчет ему на ухо по ту сторону реальности: «Ты сам себя прирежешь, когда я скажу».       Денис пугается, вскрикивает и просыпается. Сидит, вертит головой по сторонам, оглядывая пустую комнату, и таращит глаза, как будто не помнит, кто он и где находится. С его волос стекает какая-то слизистая масса, а сам он чем-то измазан. Чем-то с кислым запахом и похожим на блевотину. Тело ноет и болит. На руках синяки, царапины и запёкшаяся кровь. Что произошло? Кто он? Где он? Какое сегодня число? Какое время года? Был ли он в обмороке или просто спал? Напрягся, пытаясь восстановить в памяти прошлые события.       Саша!.. Он снова поссорился с Сашей! Папа!.. Он болен и он ждёт его. Шизофрения?.. Галлюцинации?.. Бред?.. Психбольница?.. Денис с ужасом смотрел на беспорядок вокруг себя. Неужели это всё сделал он? Почему тогда он этого не помнит? Это всё демон! Это он его заставил! Он хочет свести его с ума и упрятать в психушку! Навсегда!       Не чувствуя боли от острых краёв битой посуды, Денис снова лёг на пол и заревел. Ему хотелось покончить с жизнью. Со своей паршивой, бесполезной жизнью, в которой он не вылечит отца и не увидит Сашу. Хотелось заснуть вечным сном без сновидений. Он не станет отвечать на звонки, не будет есть и пить, не будет двигаться, а будет лежать вот так на полу, в этой вонючей жиже и медленно, мучительно умирать. И пусть его гниющий труп увидит отец, увидит тётя Света и ещё тысячи людей по местным новостям. Его не станет и ему будет всё равно. Но это будет потом, после его смерти, а сейчас… Как же хочется сейчас ощутить ту самую опору и поддержку, которые он чувствовал, когда жил с отцом Александром здесь, в этой самой квартире. Неужели Саша забыл о нём? Неужели он не молится за него как обещал? А если молится, то почему ему сейчас так плохо? Почему?..       — Ну всё, хорош реветь! — вдруг из ниоткуда перед его носом возникли чёрные берцы. Денис перевёл взгляд выше и, сморгнув слёзную плёнку с глаз, увидел ноги, одетые в камуфляжные штаны. — Хорош реветь, говорю, вставай! — над ним стоял Саша, то есть демон.       Он стоял склонившись и протягивал парню руку, чтобы помочь ему встать. Тихонько застонав от резко прояснившийся в сознании боли, Денис, будто из последних сил, будто бы он был тяжело ранен, приподнялся на локте и протянул руку к своей зрительной галлюцинации, думая, что всё – это конец, что сейчас Саша возьмёт его за руку и вырвет из тела его душу. Об этом Денис мог только мечтать: о том, что примет смерть от рук любимого. Жутковато, но Денис хотел бы так умереть. Чтобы Саша оказался тем единственным последним человеком, которого Денис увидит перед смертью. Протянув видению руку, Денис крепко вцепился в него, чувствуя, как оно тянет его к себе и как внимательно всматривается в его лицо, когда он становится рядом с ним.       — Какой красивый! — Саша взирает на его чумазый вид, ссадины и синяки на белой тонкой коже, наслаждаясь результатами своей работы. — Уёбище ты моё лесное! — обнажает клыки в широкой довольной улыбке. — Таким ты мне больше нравишься!       Нежно погладив парня кончиками пальцев по подбородку, он жадно слизал стекающую с кожи продуктовую смесь. А потом вдруг тесно прижался своими губами к его губам, так что Денис едва не задохнулся от этого напора. Сашин язык настойчиво толкнулся Денису в зубы, требуя входа. Денис приоткрыл рот, впуская его. Вкус Сашиного рта был неприятным. То была горечь сигарет и едкость этилового спирта. Запах непременно оттолкнувший бы любую девушку. Но Денису понравилось. Он блаженно вздохнул, когда язык проник в его рот и принялся его сосать, проглатывая горькую слюну. Этот поцелуй не был похож ни на один из тех, что он практиковал с отцом Александром. Священник прикасался к нему слишком мягко и бережно, будто бы Денис был девушкой. Денис думал, что это от того, что Саша в прошлом был женат. Иногда Дениса это раздражало, когда Саша относился к нему как к девственнице, как к ангелу, как к святыне. Мужчина боялся причинить парню боль, интересовался его ощущениями во время интимной близости, стеснялся перед ним раздеваться и краснел, взирая на его обнажённое тело. Саша редко соглашался на эксперименты в постели. Скорее всего его первая брачная ночь и дальнейшая сексуальная жизнь с женщиной – его женой, не увенчались успехом и не приносили ему удовольствия. Скорее всего его жена была фригидной и закомплексованной, а когда он лишал её невинности, громко верещала, чем нанесла ему психологическую травму. Судя по реакции Саши, когда Денис делал ему минет, его жена ни разу не ласкала его ртом. Немудрено, что Саша был таким боязливым и бесстрастным в постели. Денису, в ту пору сексуально неопытному, часто приходилось брать инициативу в свои руки. Ему хотелось бурного, крышесносного секса. Такого, чтобы искры летели из глаз и чтобы чувства побеждали разум. Но Саша никогда не позволял себе выйти за рамки дозволенного и редко когда терял самообладание во время секса. Когда Денису впервые удалось его возбудить, Саша дулся на него целый месяц, расценив его поступок как сексуальное насилие. Секс в жизни священника стоял далеко не на первых местах в списке его физиологических потребностей. Интересно, каким он был до того как женился и стал священником? «Сейчас узнаешь», — промелькнула мысль у него или, может быть, у Саши-демона. Тот резко оборвал поцелуй, в котором было столько страсти и похоти, что у Дениса непроизвольно восстала плоть.       — Всё ещё считаешь меня галлюцинацией? — спросил демон, а Денис смотрел в его потрясающие, похожие на водовороты глаза, затягивающие его в непостижимые глубины.       — А ты всё ещё хочешь упрятать меня в сумасшедший дом? — не растерялся Денис. На это Саша громко рассмеялся, портя свежий воздух своим перегарищем. Хотя и от самого Дениса тоже несло неважнецким запашком. — Другого способа, как сломать мне жизнь, не мог придумать? — проворчал он. — Лучше я в армию пойду, чем буду лежать в сумасшедшем доме!       «Саша», перестав гоготать, сгробастал Дениса в объятия, схватил за задницу и с грубой страстью стал сжимать прилипшие к мокрым штанам булочки.       — В армию он захотел! А ты знаешь, что бывает с пидорасами в армии, а? — Нет, Денис не знал. — Я эту армейскую систему знаю изнутри, я был теле твоего ненаглядного, когда он служил. Пидорасы из армии живыми не возвращаются. А ты — пидорас! Как бы обидно это не звучало, Денис, но ты пидорас. Ты не гей, не гомосексуал и не человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Ты — пидор, говномес, мужеложник, гомик и садомит! Таких, как ты общество презирает. В армии тебя скопом выебут и жопу тебе порвут! И воспой мне хвалебную песнь, что я спас твою гейскую задницу от жестокой расправы! — Он шлёпнул его по одной из ягодиц, да так ощутимо, что Денис аж взвизгнул. Тогда Саша крепко прижал его к себе и нежно шепнул ему на ушко: — Лучше я сам тебя выебу, — и сунул язык ему в ухо.       У Дениса подогнулись коленки и пульс упал в трусы. Изнурённое, побитое тело вдруг изъявило желание. Совсем не уместное, учитывая то, что произошло в этой квартире несколько минут назад. Яйца у парня отяжелели и срамное место стало непроизвольно сжиматься и разжиматься, в предвкушении принять в себя член, каких бы огромных размеров он не был. Одного Денис не мог понять: если Саша мечтал его выебать, то зачем кидался в него кастрюлями и сковородками? Это что, типа была прелюдия? Любовная игра для накала страстей? Саша насухо облизал Денису всё лицо (чем ввёл его в трансовое состояние) и сунул руку между его ног, не задевая выпуклость на штанах, а просовывая её глубже в промежность, намекая, что хочет его в качестве пассива. Денис чувственно промычал, выражая своё согласие. Саша тут же подхватил его на руки, как невесту и понёс в ванну. Закинул его туда прямо в одежде. Вода по закону Архимеда хлынула через бортик и залила пол. В воде поплыли кусочки коржей от торта, кукурузные хлопья, частички шоколадной глазури от творожных сырков и другие фрагменты пищи, из-за которых она быстро потеряла прозрачность и стала похожа на помои.        Фу! Для любовных утех такая ванна не годится. Денис начал спускать воду. Пока спускалась вода, Саша помогал ему снимать одежду. Но её проще было разорвать, чем снять, что Саша и сделал. После он повелел парню встать и повернуться к нему спиной. Сам он раздеваться не спешил, а стал любоваться телом Дениса, которое было всё в синяках и ссадинах. Да, он хорошо над ним поработал! Проведя рукой по его спине сверху-вниз, Саша остановился на ягодицах. Вжикнула молния. Денис понял, что Саша хочет от него. Он прогнулся, оттопырил попку и сам показал вход в неё, разведя ягодицы руками. Саша собрал во рту слюну, хорошенько схаркнул и сплюнул, попав прямо в яблочко. Но Денис ещё не был растянут, поэтому харчок не задержался на мокрой коже, а скатился вниз и плюхнулся в воду. Саша сплюнул ему в попу ещё раз и, приставив свой член к отверстию, резко толкнулся. Без предупреждения, без растяжки и без смазки. От боли у Дениса перехватило дыхание и посыпались искры из глаз. Он матом вскрикнул и дёрнулся от Саши. Но Саша поймал его и силком начал прижимать к себе, натягивая на свой елдык. Его член был таким болезненно твёрдым, будто бы внутри него была кость.       — А ну-ка не вякай, пидор! — одной рукой Саша зажал Денису рот, а второй держал его за живот, прижимая к своему паху. — Давай, расслабляйся, блядь! — шлёпнул его по животу. Блядь, и прямо по тому самому месту, куда попала сковородка!       — Больно! Больно, блядь! — орал Денис сквозь шершавую ладонь, пытаясь зацепить её зубами и укусить. О, если бы это был кто-то другой, а не его любимый, Денис бы без церемоний врезал ему ногой по яйцам за такое грубое к себе обращение.       — Ай! Ты чё, пидор, делаешь?! — по-детски засмеялся Саша, будто от щекотки, когда Денис вцепился зубами в его руку. А кожа у него на ладони была твёрдая, как свиная шкура и не прокусывалась.       — Пусти, козёл! Ты чё, меня на сухую?! — взмолился Денис. — Мне смазку надо! Пусти, я схожу за ней – она в комнате! Пусти!.. — дёргался и вырывался. А «Саша» шагнул в ванну прямо в одежде и обуви, отрезая Денису пути к отступлению и глубже протискиваясь в его тугие недра.       — Смазку? — удивился он. Хотя ничего удивительного. Отец Александр тоже не знал, что парням для секса нужна смазка. А когда Денис достал её перед их первым соитием, он посмотрел на неё как баран на новые ворота. — А как ты думаешь, милый мой, тебя в армии со смазкой трахать будут, а? Ты же в армию хочешь? Вот как раз и узнаешь, что тебя там ждёт! — Он толкнулся в него с новой силой, так что у Дениса слёзы брызнули из глаз. Он то вскрикивал, злобно матерясь, то жалобно скулил, кусая свои руки от безысходности. — Ну как, детка, искры из глаз уже летят? Ты ведь мечтал об этом? Я угадал твоё желание?       Денис понял, что «Саша» так жёстко поступает с ним в целях воспитательных. Он его любит и не допустит ситуацию, в которой Денис подвергся бы групповому изнасилованию. Он глубоко вдыхал и выдыхал, справляясь с острой пульсирующей болью в анусе, которая всё никак не утихала. А ещё раздуло и скрутило живот: захотелось в туалет по-большому. Денис знал, что такое случается, если не сделать очистительную клизму перед анальным сексом. Источник боли ещё находился глубоко в нём и пока не двигался, давая Денису привыкнуть. О, это было очень милосердно с его стороны! Теперь понятно, от чего демон спасает его. Если бы в армии кто-нибудь заподозрил, что Денис – гей, то его бы разорвали на кусочки. Никто не стал бы его растягивать и смазывать. Гомосексуализм в армии, в тюрьмах и в других замкнутых мужских коллективах – это не про любовь и даже не про секс. Это – про доминирование, про подавление слабых мужских особей сильными. Так при помощи траха в жопу мужики выстраивают иерархию и выясняют, кто здесь главный. Всё как у животных. Нет, гораздо хуже, чем у животных. Старшие и «деды» насиловали бы Дениса каждый день и перед дембелем непременно бы убили. Слава сатане и ангелам его, что они избавили его от этого! Постояв неподвижно пару минут, Саша вышел из Дениса, чем принёс ему невероятное облегчение и, повернув его к себе лицом, приказал:       — А теперь возьми меня в рот!        О, это Денис сделает с большим удовольствием! Он присел на корточки и хотел уже вобрать Сашин член в рот, как вдруг неприятный запах ударил ему в ноздри и Денис с брезгливым «Фу!», отвернулся. Сосать член после того, как он побывал… Парня начало тошнить. Хорошо ещё, что желудок был пуст – он не поел, когда пришёл из военкомата.       — Вах-ха-ха! Что запах собственного дерьма не понравился? — загоготал Саша, двигаясь ближе к Денису и намереваясь ткнуть членом ему в лицо.       — Бля! Ты хотя бы помой его с мылом, а?! — пригнулся Денис к воде, закрывая нос двумя пальцами.       — Чего? Помыть? С мылом? — передразнивал Саша, не переставая ржать. А потом он схватил Дениса за волосы на макушке и против его воли развернул лицом к себе, воткнув его носом в свой волосатый лобок. — Вот интересно, армейские ёбари будут свои хуи с мылом мыть перед тем, как ты будешь им их отсасывать? Как ты думаешь? — Денис хотел ответить, что он уже всё понял и что он согласен на дурдом, но Саша так разошёлся и возбудился от своего превосходства, что не отпускал, а лишь сильнее прижимал за затылок к своему паху так, что Денис не мог ни говорить, ни дышать. — Будешь своё дерьмо с хуёв обсасывать! — устрашал он его, пока Денис трепыхался, сражаясь за шанс вдохнуть воздуха. — Твои сопли и слюни будут тебе за место смазки, понял?! — рычал от возбуждения Саша, вживаясь в образ армейских насильников. — Будешь слизывать с елдыков кончину и чужое дерьмо – дерьмо таких же жалких ублюдков и пидоров, как ты! Будешь по уши в дерьме, слышишь?! Будешь срать кончиной и кровью! — на этих словах демон его отпустил.       — Хватит!!! — оттолкнувшись от Саши и ударившись спиной о край ванны, вскричал Денис, срывая голос. Схватившись за горло, он закашлялся. — Почему?.. — едва прокашлявшись, прохрипел он почти беззвучно. — Зачем ты так со мной? — не выдержав насилия и унижения, которому только что подвергся, Денис заплакал.       — Детка! — Вдруг демон в обличии Саши присел рядом с ним и обнял. — Извини, извини, я не хотел сделать тебе больно, — жалел он его.       — Не хотел, но сделал. Почему ты так со мной поступаешь, если любишь? — всхлипывал Денис. — Что плохого я тебе сделал? Я снял с себя крест, выкинул все иконы, сжёг Библию, как ты просил. Я не упоминаю имя… то имя, которое ты запретил мне произносить вслух. Я молюсь только тебе, прославляю и поклоняюсь только тебе. Что я делаю не так? За что ты меня так ненавидишь?       — Я не ненавижу тебя – я люблю тебя! — На удивление Дениса, демон заплакал. — Я пытаюсь творить добро, пытаюсь быть любящим, но моё злое естество всё портит. Бог лишил меня свободной воли, и я могу делать только то, что Он повелит мне делать. Я создан, чтобы творить зло! Денис, я не могу иначе! Я пытаюсь… я правда пытаюсь всеми силами бороться со своей изуродованной природой, но я не могу выйти за рамки зла: Бог не позволяет мне этого!       Саша громко рыдал, обливался слезами, положив свою голову Денису на плечо и превратившись из брутального громилы в слабого депрессивного подростка. Дениса настолько шокировало это откровение демона, что причинённая им душевная рана перестала болеть. Значит, он мыслил в правильном направлении, когда думал, что этот демон мечтает стать светлым ангелом. Ему стало безумно жаль его. Нужно было его как-то утешить, но Денис не знал, с какой стороны к нему подступиться, чтобы не спровоцировать нового всплеска злобы и агрессии. В любую секунду настроение Саши могло измениться. Как выяснилось, он не мог себя контролировать. Находиться рядом ним – всё равно, что встретиться с оскалившейся рычащей собакой, которая дружелюбно виляет хвостом. Денис решил ничего не говорить, а просто взял и поцеловал демона в губы…

***

      В сумеречном свете заходящего солнца, он смотрел в его холодные глаза затуманенные страстью, контрастирующие с надменным подбородком и сжатыми губами. Саша, нависнув над его обнажённым телом, тяжело дышал. Любовь или ненависть вела его? Прохрипев его имя, Саша накрыл рот Дениса поцелуем. Денис прижал его к себе, потеряв всякое здравомыслие. Хотел ослабить ворот его одежды, чтобы поцеловать в шею, но Саша опередил: его горячие губы прошлись по изгибам шеи юноши. Шелковистый язык скользнул по пульсирующей жилке у ключиц, ощутив напряжение тока крови. Под ласками его губ пульс пустился в галоп. В ушах у парня зашумело, тело всеми фибрами отзывалось на прикосновение губ, языка и зубов, нежно покусывающих соски. Это была странная, почти ритуальная близость, где чувственный восторг превращался в первобытные, животные инстинкты. Напуганный, побитый и униженный, Денис не мог перебороть желание отдаться этому «чудовищу». Не в силах отказаться от запретного удовольствия, Денис хотел, чтобы их единение продолжалось вечно. Сильные руки демона блуждали по щуплой груди парня, слегка царапая кожу. Его отвердевший член давил на живот. Денис стал стонать и извивался от нетерпения, когда Саша приставил член к его промежности и мягко ткнулся влажной головкой в расслабленные мышцы сфинктера. Денис на вдохе с первого раза вобрал его в себя целиком, настолько глубоко, что мошонка соприкоснулась с его ягодицами. На этот раз боли не было, а были восхитительные ощущения. Сладостные волны возбуждения пронизывали низ живота и бёдра. Страсть дурманила и была сильнее страха. Ничто для Дениса не имело значения, лишь эти жаркие губы, эти руки с длинными цепкими когтями, сильное крепкое тело, которое могло в любую секунду или убить, или подарить неземное блаженство.       Их безумное плотское слияние было почти отчаянным: так умирающий от жажды набрасывается на стакан воды. Сам того не осознавая, Денис снова и снова хрипло выкрикивал имя «Саша». Сам же демон не проронил ни слова. Из его груди рвалось только звериное рычание, когда он безудержно вонзался в глубины человеческого естества, заполняя его собой. У Дениса от экстаза путались мысли. Он мечтал об этом с той самой минуты, когда впервые увидел «Сашу». Ещё тогда – в московской квартире. Теперь его фантазии стали реальностью. Но даже самое смелое его воображение не могло сравниться с теми ощущениями, которое он испытывал сейчас под ласками демона. Тело дрожало от наслаждения, а Саша погружался в него всё глубже и глубже, разжигая в нём пожар. В безумии пьянящего забвения Денис цеплялся за его одежду, желая разорвать её к чертям собачьим и прижаться к его тёплой коже. Мучительно-сладостное чувство с каждой секундой нарастало, прокатываясь волнами по всему телу и концентрируясь внизу живота. Лоб покрылся испариной, а сердце готово было выскочить из того места, где сгустились все самые приятные ощущения. Денис закричал, не узнавая собственный голос, когда в нём вдруг что-то взорвалось, заставляя его метаться по постели и биться в сладостных конвульсиях. Голова кружилась до потери сознания, промежность пульсировала, выталкивая наружу любовные соки, которые много месяцев копились в его теле. Когда всё закончилось, его тело обмякло и Денис погрузился в сон, временами подрагивая от угасающей игры мышц. Ему снилось, как горячие влажные губы оставляют на его коже огненные следы, как язык, поддразнивая, робко проводит по его ровным белоснежным зубам, а потом проникает глубже, оставляя послевкусие вина. «М-м-м…» — Денис стонет. Ему снится сон, где Саша дарит ему свою любовь и нежность, целуя каждую клеточку его тела, и как Денис вдыхает запах его тела и волос, которые как и всегда пахнут воском и ладаном, и целует ему руки, которыми он его благословлял. Как же ему не хватает всего этого. Не хватает живой человеческой любви, не хватает ЕГО.       — А хочешь расскажу, откуда у Сашки твоего взялась эта квартирка? — Невидимый любовник заявился с утреца, лишь только Денис продрал очи. Вряд ли демон расскажет о Саше что-то хорошее, но Денису стало любопытно и он не стал возражать. — Так вот, милый мой, слушай: Сашка твой оттяпал эту квартиру у одинокой старушки, а её саму упёк в дом престарелых.       — Врёшь! — Денис подскочил на кровати. — Саша на такое не способен!       — Не способен? Хе-хе! А ты оказывается плохо знаешь своего благоверного. Тогда скажи, как парень твоих лет, будучи сиротой и приехав из глухой деревни в большой город, смог заработать на двухкомнатную квартиру?       — Ну… может он свой дом в деревне продал, участок там… огород. И на эти деньги купил.       — Какой дом? Какой участок? Ты видел его домик в деревне? Дом тот нежилой, а значит он его не продавал. Так откуда он взял деньги на квартиру?       — Ну… может, это квартира его покойной жены, — перебирал варианты Денис.       Хотя от Саши он знал, что его жена тоже была сиротой, как и он, и воспитывалась в детском доме. А свёл их (с большой вероятностью) отец Михаил, который, будучи настоятелем городского кафедрального храма, окормлял тот детский дом. Денис так боялся усомниться в добропорядочности любимого человека, так боялся разочароваться в нём, что придумывал для себя различные объяснения того, каким образом он мог позволить себе купить эту квартиру. Может, он взял её в ипотеку? Может, он днём учился в семинарии, а по ночам работал и так в течение нескольких лет? Или может, он получил квартиру в наследство от какого-нибудь дальнего-дальнего родственника по своей линии или по линии жены? А может, это государство или церковная епархия выделили ему и его жене квартиру? Всё, что угодно, но только не то, что Саша совершил аморальный поступок, обманув одинокую бабушку.       — Не веришь? А ты возьми и проверь. Посмотри в документах, чья это была квартира, до того как Сашка твой прибрал её к рукам.       Денис как есть – голышом помчался к шкафчику, где лежала папка с документами на квартиру. Среди прочих документов и чеков об оплате коммунальных услуг, он нашёл дарственную. Но не ту, которую они заключали с Сашей, а другую. Её он раньше не видел или не обращал внимание. Она была девятилетней давности, а в графе «даритель» была записана некая Анна Тимофеевна 1935 года рождения. Исходя из даты её рождения, это и вправду была старая женщина, которой, скорее всего, уже нет в живых. И она подарила свою квартиру Саше? На каком основании? В каких отношениях они состояли, что она передала свою жилплощадь незнакомому человеку? Даже его собственный отец (отец Дениса) не отдал ему свою квартиру после смерти тёщи. Он её продал, а Дениса определил в студенческое общежитие, со словами: «На квартиру себе заработаешь сам». Денис путался в догадках, но всё ещё отказывался верить в то, что Саша мог…       — Ещё как мог! Я всё о нём знаю, я обитал в нём! Он – последний негодяй, лжец, лицемер, мошенник! А религию он использовал в своих корыстных целях, чтобы не работать, а наживаться на других. Он не привык работать – его бабка родная кормила и поила. А он ещё её и обворовывал: пенсию втихушку таскал, чтобы бухло покупать. Он ворюга самый натуральный! Он бабку, которая тут жила, окучивал, что она непременно попадёт в рай, если перепишет квартиру на него. Подлец! А ты всё ещё сохнешь по нему, тупица! Ненавижу его! Я отомщу ему за всех тех, кого он обокрал и обидел! Я отомщу ему за тебя, Денис! Мне нужна его фотография! Немедленно найди его фотографию! Принеси мне все его вещи! Живо!       То была не просьба, а приказ. Денис стал быстро перебирать документы в поисках Сашиной фотографии. Он раньше её видел, только не помнил где. После недолгих поисков, нашёл одно единственное чёрно-белое фото, размером 3×4 в каком-то старом удостоверении. То были права на моторную лодку, зарегистрированную на Сашу в Покровке.       А теперь вещи. Демон приказал Денису найти те Сашины вещи, которые он не носил после его ухода. Денис стал рыться в шкафах, выбрасывая с полок свою аккуратно разложенную одежду. Его подстёгивала какая-то неведомая сила. Желание найти Сашину вещь было сравнимо с желанием наркомана найти дозу. Было время, когда Денис «воровал» Сашины вещи, когда тосковал по нему, живя в общаге. Но сейчас был не тот случай. Денис не понимал зачем ему это нужно и для чего он это делает, но делал. Наконец, в куче вещей на полу он нашёл те, которые никогда не надевал на себя – рубашка и ремень. Обычный чёрный ремень из кожзаменителя и обычная белая рубашка с длинным рукавом. Ремни Денис не носил, а рубашку всё-таки один раз примерял. Она была ему слишком велика и длинные рукава мешали играть на синтезаторе. Он вспомнил, как из-за этого недостатка сразу её с себя снял. Денис положил удостоверение с фотографией Саши на пол. Рядом положил ремень и рубашку. Откуда-то у него в руках появились чёрный маркер и ножницы. Почему и с какой целью он закрашивает Сашину фотографию чёрным маркером? Сначала глаза, потом губы, потом обводит овал лица и затем полностью закрашивает чёрным цветом со словами: «Умри! Умри! Умри!»       Он словно перестал быть тем, кем он был. Как бы со стороны он наблюдал за тем, как он разрезает рубашку ножницами, а потом бросает их и продолжает рвать её руками со словами: «Умри! Умри! Умри!»