cursed heritage

чонгук лишь молча кивает и садится на край кушетки, не в силах оторвать своих глаз от тэхёна. он испытывает жгучую смесь чувств от растерянности до жуткого, ядовитого стыда с примесью отвратительного, давящего ощущения вины, от которого хочется сбежать куда подальше. но даже так, чонгук не может отвести свои глаза, ненавидит себя за это, но ничего не может сделать, отчего лишь ждёт, когда натянутая до предела в нём струна терпения уже возьмёт и треснет, больно ударив по пальцам. тэхён по-прежнему сосредоточенно изучает какую-то информацию в компьютере чимина, стоит великой, неподвижной глыбой, невозмутимый, уставший, но по-прежнему прекрасный. чонгук даже моргнуть не может, глядя на него такого сильного и раненого, почти насквозь, совсем игнорируя настороженные взгляды брата в его сторону. он ничего не может, зато отчётливо понимает, что в этом мужчине полюбил юнги когда-то. когда тэхён был младше и сильно отличался от себя в настоящем, он, наверное, был даже еще прекраснее, не был таким поломанным с этими глазами, полными вселенской боли и усталости, которые в немой просьбе просят непонятно кого всё уже прекратить. юнги точно увидел в нём эту силу и непоколебимость, которая всё ещё при нём, несмотря на весь тот ад, что ким пережил. чонгук сглатывает. насколько силён этот стержень тэхёна? насколько беспощадным и роковым будет его гнев, который он, без сомнения, обрушит однажды? гук снова изучает черты лица кима, и думает, что его прикончат, и глазом не моргнув, и это будет заслуженно, чонгук будет уверен в этом, потому что это исключительно его вина, и ничья больше, это он стал тем, кто сломал тэхёна вдоль и поперёк, потому что сейчас в этих глазах нет никакой надежды на что-то тёплое, там только бесконечные глыбы льда, которые грозят потопить любые титаники, вторгнувшиеся на его территорию. чонгук тоже готов утонуть, так будет правильно. он мельком улавливает мысль и судорожно пытается переварить услышанное. вспоминает, как в первую встречу он рьяно говорил о том, что следователю лучше найти тэхёна, даже не подозревая, что этот самый тэхён сидел всё это время перед его носом. интересно, а тэхён уже тогда догадался, кто перед ним находится? наверняка, да, ким ведь очень умён и проницателен. он явно сразу понял, что гук не знает, с кем разговаривает, оттого, чтобы не смущать младшего, тэ просто подыграл ему. боже, как же это неловко и стыдно одновременно, хоть сквозь землю провались. — чонгук? гук моргает и фокусирует взгляд на двух старших. он сразу понимает, кто его позвал, отчего ему становится ещё более неловко, этот голос он больше ни с чьим не спутает, он будет сниться ему в кошмарах, обжигая пламенным языком его совесть, и без того уже истерзанную. тэхён смотрит на младшего в упор, глаза в глаза, будто вокруг больше никого не существует, не осуждает, ничего не ждёт, он как всегда спокоен и сосредоточен, хоть и выглядит до чёртиков уставшим и вымотанным. чонгук сглатывает, ёрзая на кушетке, ему неуютно, его как будто прилюдно раздели на площади, и сейчас пожирают глазами, однако всю толпу с лихвой может заменить только один человек, смотрящий сейчас прямо на младшего своими почти почерневшими глазами. чонгука где-то на подкорках бьёт жалость к тэхёну, и он уверен, что следователь всё это видит и читает в нем, как в открытой книге. чонгуку до холодного скручивания в животе совестно и адски стыдно за то, что он считает тэхёна красивым, за то, что той ночью он задумался, бог знает, о чём. господи, какой кошмар. как он вообще посмел… жар обдаёт всё его тело, пока тэхён поедает его глазами. младший сдаётся и опускает голову. — да? - наконец, выдавливает из себя гук, взволнованно потирая пальцами ладонь. ужасно, ужасно, какая же паршивая ситуация, невозмутимость тэхёна пугает только ещё больше. чонгуку кажется, что если старший сейчас щёлкнет пальцами, то он запросто исчезнет, вспыхнет, как спичка, и превратится в пепел. — глупый вопрос, но ты же помнишь, как выглядит юнги? - спокойно интересуется следователь, выпрямляясь и заправляя прядь волос за ухо. чонгук нисколечко не поднимает глаза, когда замечает движение со стороны следователя боковым зрением. чонгук нисколечко не боится, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. — действительно, глупый, - не сдерживается гук, отворачиваясь совсем в другую сторону. гук злится, отчётливо понимая, что тэхён зачем-то его испытывает, и младшему это совсем не нравится. — как будто вы не помните… тут в него прилетает осуждающий взгляд брата, который гук чувствует аж спиной, отчего лишь нервно сглатывает, поворачиваясь. чонгук не понимает, почему сейчас видит чимина таким злым, мало ему одного разъяренного старшего, так ко всему прочему и брат туда же, очевидно же, что ким проверяет его и провоцирует, насмехается, а чимин, как врач, вообще-то, и глазом не ведёт на это. гук одними губами спрашивает у него: «что?», но чимин лишь шикает на него ещё сильнее, так же губами произнося: «заткнись». чонгук не соображает, хмурится, переводит взгляд на следователя, который внезапно выглядит грустным и растерянным, весь его холодный взгляд куда-то скрылся под опущенные ресницы, и сам он весь такой до жути израненный и несчастный, что у младшего змеёй ползёт по крови предчувствие чего-то ужасного, словно грядет что-то, что разобьёт его ещё сильнее, что-то неминуемое, надвигающееся, как извержение везувия. — чонгук, я… - начинает было тэхён, но чимин тут же его перебивает, неизменно сверля взглядом младшего. — у господина кима амнезия, - отчетливо выговаривает чимин, специально акцентируя внимания на последнем слове, — и он действительно не помнит ничего. ничего о господине мине, конкретно, основные понятия о жизни и моменты из прошлого остались сохранены. мы работаем над тем, чтобы память пришла в норму и воспоминания восстановились. чонгук открывает рот и не находится, что сказать. змея, что ползла в нем, впивается куда-то в район сердца своими ядовитами клыками и отравляет своим существованием все его нутро в один момент. — офицер, это правда? - говорит он шёпотом, едва моргая, понимая, что такова реальность, что чимин врач, и он не врёт, но поверить всё равно не может, у него происходящее будто раскладывается на пиксели и рушится, обречённо падает под ноги окончательно с каждым грустным кивком тэхёна. чонгука разбивает вдребезги в одну же секунду, он ранит себя каждым осколком, истекает кровью, и никак не реагирует на боль в каждом участке своего тела. юнги так много о нём рассказывал, с упоением и теплом, так, что у кого угодно бы зубы заскрипели от ревности, потому что такой любви не могло больше быть ни у кого, только у них двоих, а сейчас тэхён и в самом деле не помнит ничего? совсем ничего о них? что случилось между ними, разрушить нечто такое большое и всеобъемлющее мог только катаклизм, не иначе, и точно уж не маленький чонгук, который выглядит, как песчинка на фоне их чувств друг к другу. тэхён же не мог взять и забыть старшего вот так вот, будто их никогда не было в жизни друг друга, такое нельзя забыть и выкинуть из головы, есть вещи, люди и события, которые откладывают отпечаток на всю жизнь. чонгук понимает, что брат ему не врёт, он слишком серьезен, настолько, что почти зол, но мозг чонгука просто отказывается в это верить и принимать такую реальность. они же так любили друг друга, это та самая любовь, о которой поют в песнях, и что, она могла вот так вот просто исчезнуть, о ней в самом деле можно просто забыть? а как же истории о том, что любовь побеждает всё, где эта всесильная сила любви? гук понимает в пять раз лучше то, что говорил ему тэ тогда, в квартире, о том, что любовь — это ещё не всё, о том, что даже самые красивые истории любви заканчиваются. чонгук не может поверить, что человеческий мозг может так травмироваться, что в итоге избавляется от всего самого лучшего. хотя, кто знает. наверняка, юнги рассказывал ему далеко не всё. — да, чонгук, боюсь, что правда, - говорит ким убито, на что чонгук будто пощёчину получает от брата, в духе: «теперь доволен?». тэхён шёпотом продолжает, но чонгук слышит каждое слово, которое режет его без ножа, — я попал в аварию, из-за чего часть моего сознания травмировалась, посчитав наши отношения с юнги и все воспоминания о нас очень болезненными. поэтому мой мозг предпочёл избавиться от них, видимо, только так я мог спастись и не сойти с ума, по мнению моего организма. — нет, - сдавленно шепчет гук, закрывая уши руками. он понимает, что тэ тогда попал в аварию исключительно из-за него, если бы чонгук не связался с мином, если бы он набрался смелости и отказал ему тогда, если бы он не был таким легкомысленным и глупым, он бы не сделал больно такому большому количеству людей. гук будто выпадает из пространства, стеклянными дрожащими глазами уперевшись в пол, — простите, я… - чонгук невольно вжимается в поверхность кушетки, со всех сил царапая металлические края, — я не должен был в это лезть… мне… слова заканчиваются вместе с дыханием, пульс бьёт в виски с какой-то одуряющей силой, и гук понимает, что больше не выдерживает этого, натянутая до этого момента струна в нем лопнула и нещадно хлестнула все его нутро, которое моментально начинает кровоточить. он ужасный человек. чонгук ничего не может сделать, ничего не может сказать, он резко подрывается и вылетает из кабинета в попытке куда-то убежать и спрятаться, но не успевает гук отбежать и на пару метров, как чувствует, что его локоть сдавливает сильная рука, и он даже не оборачивается, чтобы понять, кто это. тэхён даже не задумался, он выбежал за младшим практически следом, замечая, как в одно мгновение на лице чона отразился настоящий шок и ужас вперемешку со страхом. тэ не знает до конца, почему ему так принципиально важно, чтобы чонгук все понимал правильно и не надумывал себе ничего лишнего, и почему так нужно объясниться перед ним. тэхён ещё в их прошлую встречу понял, что младший — еще тот мастак накрутить себя, по крайней мере, это будет по-человечески по отношению к нему: всё объяснить, пока он не увяз в этом чувстве вине настолько, что не способен слышать кого-то, даже если этот кто-то — голос разума. если тэхён ничего не сделает, чонгук просто утонет, а этого ким никак допустить не может, потому что его работа — спасать людей, а не топить их, и неважно, это жертва насильника или всего лишь свидетель и брат его психотерапевта. тэхён думает, что вероятно дело ещё и в том, что его больной мозг пять лет представлял этого парнишку своим партнёром, причём не самым образцово-показательным, делая тем самым себе ещё больнее, но не отнять того факта, что тэ по-настоящему привязался к этому выдуманному чонгуку, и, скорее всего, по этой причине сейчас чувствует ответственность перед чоном настоящим, чей локоть сжимает в своих пальцах, чувствуя исходящую дрожь. гук судорожно сглатывает и оборачивается, вздрагивая всем телом. он видит в глазах тэхена какую-то немую мольбу, чтобы младший позволил ему объясниться, но чонгук не понимает, что тэхен хочет объяснять, если единственный, кто должен это делать, — сам чонгук. для чего тэхен пошел за ним? все решится здесь и сейчас? справедливо, потому что чонгук был тем, кто все сломал, чонгук все испортил, это все из-за него, а не из-за тэхёна. — когда вы мне говорили, - начинает глухо гук, глядя в непроницаемое полотно черных тэхеновых глаз, за которым только оглушающая пустота, — там, в моей квартире, что я ни в чем не виноват, вы ошиблись. теперь вы понимаете это? — я не понимаю, в чем твоя вина, - тэхен сглатывает и сжимает локоть младшего чуть крепче. он будто просит каких-то объяснений, а у чонгука сердце рвется. опять какая-то проверка? — тэхен, - нервно усмехается чонгук, разворачиваясь всем телом, не переставая смотреть в темные глаза. чонгук не знает, что чувствует следователь, о чем думает, по его взгляду и движениям нереально что-то понять, — вы не понимаете, и хотите, чтобы я объяснил и все сказал сам? вы правда так хотите это услышать? - гук кусает губу и усмехается. справедливо, учитывая то, что младшего это раздавит окончательно и похоронит под грудой камней. признавать все свои ошибки перед человеком, который и так прекрасно видит каждый проёб младшего, подобно смерти, но если так ему будет легче, гук готов, — вы ничего не помните из-за меня, вы поругались с юнги в тот день из-за меня, он пропал из-за меня, и из-за меня вы потеряли свою память, это я был тем, кто все испортил, как вы этого не понимаете? вы забыли самую лучшую и важную часть своей жизни из-за меня. неужели вы так великодушны, что говорите мне, что я ни в чем не виноват? или это такой изощренный способ мести, своеобразный способ заставит меня испытывать вину в еще большей степени? не снимайте с меня ответственность за мои поступки. — чонгук… - сдавленно говорит тэхен. — вы хотите мне показать, какой я плохой и ужасный человек? я даже не разглядел ваше имя на удостоверении в нашу первую встречу, я не понял, кто передо мной находится, я полный идиот и придурок. — чонгук. — мне и так хватает своего чувства вины, с которым я уже живу и борюсь пять лет, я каждый день думаю о том, что впервые в жизни принял самое неправильное решение, роковое решение, и, судя по всему, буду заниматься самоукорением до конца своей жизни. такова моя вина, я согласен, поэтому либо уничтожьте меня, как вы и добиваетесь, либо не давите еще сильнее, хотя едва ли вы сможете надавить на меня сильнее, чем я сам. — чонгук, успокойся, прошу тебя. - голос тэхена звучит жалобно и убито, он не понимает, откуда в этом юном теле столько ненависти и презрения к себе, и почему он видит всю ситуацию в таком ключе. чонгука несет, он никого не слышит, и это убивает тэхена еще больше. в младшем будто живет большое чудовище со страшным именем «вина», и если тэхен сейчас не сделает хотя бы что-то, чтобы его успокоить, все может развернуться по ужасающему сценарию, который будет развиваться со стремительной скоростью. — пожалуйста, я чувствую себя слишком виноватым, когда просто вас вижу. я расскажу все, что знаю, но после, прошу, оставьте меня в покое, - голос младшего переходит почти на панику с явно читаемыми истеричными нотками, — есть вещи, которые не прощаются, я прекрасно понимаю это, мне очень, очень жаль, что все это случилось с вами, я просто пытаюсь это пережить, так, как могу. я не хочу жить, как на бомбе, что может взорваться в любой момент, или раскачиваться из крайности в крайность, как на качелях. я прекрасно понимаю, что я наделал, это было мое решение, за которое я сейчас расплачиваюсь и, поверьте мне, сполна, поэтому не пытайтесь давить на мою совесть. тэхен наблюдает за тирадой младшего и не может взять в толк, к чему все это. истерика чонгука просто сводит его мышление на нет, и тэхен не придумывает ничего умнее, он даже не пытается, он действует скорее интуитивно. мысль о том, что младший тонет вот прямо сейчас, бьет ему в голову набатом, он должен сделать хотя бы что-то, должен вытащить его, пострадало и так слишком много людей, а чонгук точно не выглядит, как человек, который это заслужил. тэхен берет лицо чонгука в свои большие ладони, притягивает к себе и настойчиво коротко целует, обнимая собственными губами чужие сжатые от досады и обиды. тэхен помнит только один способ, как можно было успокоить его в такие моменты, когда окончательно несет. конечно, наверное, тэхен мог бы залепить ему пощечину, но, во-первых, тэ как-то об этом не подумал, он вообще ни о чем не подумал, а во-вторых, он против насилия, объясняться перед чимином потом никак не хочется, да и оставлять о себе плохое впечатление тоже. хотя, наверное, тэхен именно это и делает, правда другим методом. тэхен прекрасно понимает, что в такие моменты достучаться до человека никак нельзя, кроме каких-то радикальных решений, вроде таких. чонгук не успевает даже моргнуть и прикрыть глаза, оставаясь напряженным, как струна, еще несколько секунд, пока, в конце концов, не расслабляется и выдыхает. чудовище внутри него скулит и воет, скалится и рвет зубами плоть. гук отчетливо понимает, что все это неправильно, тэхен сам не осознает, что он делает, но на чонгука это действует, как удар кувалдой по осколкам, на которые он сам себя раскромсал. губы тэхена мягкие, плотно прижатые к его собственным, и в тот момент, когда он поддается и едва приоткрывает рот навстречу, он отчетливо понимает, что предал юнги и предал самого себя. все это ужасно запретно, и невыносимо неправильно, эти губы должны целовать только одного человека, но чонгук так себе соврет, если скажет, что не хотел этого, притягивая тэхена к себе ближе за лацканы пальто. даже если его потом убьют за это и растерзают, даже если чонгук сам что-то с собой сделает, вонзив нож себе в спину, он не пожалеет об этом, потому что теплые влажные губы, едва шевелящиеся, — все, о чем он может думать, все, что он может любить, это единственное, что порождает в нем невыносимую, но такую сладкую и тянущую, ненависть к себе. это очень грязно, нечестно по отношению ни к кому, но чонгук прижимается ближе под недоуменные взгляды проходящих медсестер, ему наплевать, он пытается потопить свое отчаяние хотя бы на малую долю, сталкиваясь зубами с чужими и думая о том, что лучше бы эти самые зубы разорвали его вдоль и поперек, а не так мучительно мягко ласкали. тэхен медленно отстраняется, облизывая губы и опуская голову. он не решается посмотреть младшему в глаза, потому что слишком боится увидеть там что-то, с чем тэхен еще не сталкивался. неизвестность всегда пугает, а в случае с чонгуком — это как лететь в пропасть с открытыми глазами. — что вы сделали? - тихо спрашивает оторопевший чонгук, даже не пытаясь что-то предпринять. кажется, он так шокирован всем происходящим, что едва может говорить. — ты успокоился? - интересуется, наконец, тэхен, медленно отпуская плечи младшего и отводя взгляд куда-то в сторону. ему неловко. он чуть было не выпаливает, что вообще-то раньше это каждый раз срабатывало, но быстро догоняет, что тогда перед ним был совсем не этот чонгук. рядом вообще никого не было. гук не замечает, как с его ресницы соскальзывает горькая слеза. он медленно понимает, что наделал, но зачем? господи, почему все, что он может — это постоянно допускать одну ошибку за другой? он резко разворачивается на пятках и мчится прочь, но его останавливают, не успевает он пройти и пяти метров. чужие руки не обнимают его, в жесте нет ни грамма мягкости, это похоже на захват. руки крепко сжимают, опоясывая и прижимая к себе ближе со всей силой. чонгук не сопротивляется, он лишь мелко дрожит, опускает голову и жмурится, беззвучно смаргивая с ресниц выступившие слезы. — чонгук, - раздается где-то над ухом, и младший давит тихий всхлип. — отпустите… меня… - голос предательски дрожит и срывается, но он ничего не может сделать, все, что не нужно, он уже наделал. зачем сейчас его успокаивать, он ведь заслужил это, разве нет? — чонгук, - встряхивает тэхен его, как тряпичную куклу, рывком разворачивая к себе и нахмуренно бегая глазами по чужому лицу. гук с опущенной головой лишь роняет беззвучные слезы, изредка вздрагивая в тэхеновых руках, — чонгук, пожалуйста, услышь меня… тэхен пытается заглянуть младшему в опущенные глаза, но его руки, лицо и всю кожу будто рассекает горячий тонкий прут, что летит от чонгука, хлестко избивающий тэхена, больно и нещадно, как злая собака, которая рычит и истекает слюной, предупреждая: «не подходи, убьет». и чонгук действительно способен испепелить ненавистью не только самого себя, но и всех, кто готов ему помочь. тэхену больно, тяжело, но он сжимает зубы и терпит, пока младший с каждой слезой, сам того до конца не осознавая, ранит сильнее. он ждет, пока тот выдохнется, потому что прекрасно знает, что ненависть — чувство сильное, но сгорает быстро. ждать — это все, что он сейчас может, крепко сжимая плечи младшего, пытаясь удержать его в реальности хотя бы еще какое-то время. в какой-то момент чонгук совсем обмякает, и тэхен коротко выдыхает, потому что больше не больно. — все нормально… - шепчет тэхен почти мягко, натыкаясь на большие блестящие глаза, которые способны выжечь все нутро насквозь. чонгук смешно шмыгает носом и одним рывком утыкается в плечо тэхена, всхлипывая в голос и жадно хватая его за ткань пальто на лопатках, сдирая свои ногти. тэ коротко выдыхает, осторожно приобнимая младшего и легко перебирая его волосы на затылке. — все хорошо, чонгук, - шепчет тэхен на сбитые речи младшего в просьбах отпустить его, но тэхен не слышит, потому что в этот раз гук был первым, кто бросился в объятия, и что бы он не лепетал, срываясь на полузадушенный плач, отпустить его сейчас будет худшим решением. пусть плачет, сколько хочет, этот ребенок столько вытерпел. когда удары прутом пропадают, тэхен прикрывает глаза, делая глубокий вдох, почти останавливая себя от желания зарыться в мягкие пряди за ухом, и ощущает свежий запах озона, как после дождя в альпийском лугу. чонгук такой красивый и такой израненный. тэхен ведет чонгука к дивану, что стоит у окна, и насильно усаживает его, утягивая за плечи. гук рукавом кофты вытирает щеки и безостановочно шмыгает носом. — тебе полегче? - осторожно спрашивает тэ. — так вы так всех успокаиваете? - чонгук не понимает, злится он, расстроен или ему в самом деле впервые за очень долгое время стало легче. он в растерянности касается своих губ и нервно потирает их подушечками пальцев. то ли пытается стереть это недоразумение, то ли запомнить. — не всех, - едва слышно отзывается тэхен, невольно улыбнувшись. если язвит, значит, все не так уж и плохо, — в конце концов, помогло же? тэ устало потирает веки, давая чонгуку успокоиться, несомненно, им нужно будет потом поговорить об этом. он не понимает, зачем понадобился этот разговор с чонгуком, этот звонок, почему он вообще оказался тут сегодня, все прямо как назло. тэхен, видимо, и в самом деле, так привык, что младший постоянно рядом, что даже сейчас неосознанно к нему тянется. разумом-то ким осознает, что это реальный человек, которого он не знает, который не знает его от слова вообще, но отделаться от этих ощущений тэхен не в силах, как и не может поверить в то, что мозг все это время ловко его обманывал, подменяя одно другим. его разум всего лишь таким образом пытался справиться с потерей юнги. господи, и почему из всех людей глупый мозг следователя выбрал именно этого несчастного мальчугана? сколько ему вообще лет, он упоминал ведь об этом раньше? он выглядит совсем ребенком, сейчас еще и ужасно напуганным. тэхену совестно, но он совершенно растерялся в моменте, и не придумал ничего лучше. бросить бы все это к чертовой матери, но тэхен не может, чувствуя ответственность за этого человека, которой быть не должно в принципе. звучит ужасно, чимин точно не придет от этого в восторг. в конце концов, истина в том, что тэхен сейчас успокаивал чонгука реального, с чонгуком в его голове таких сцен никогда не было, у них поцелуй был методом заткнуть другого, сейчас же все было совсем по-другому, за тэхена зацепились на мгновение, чтобы не утонуть, и тэхен сам выступил инициатором. значит, он все-таки отчетливо различает двух людей с одной и той внешностью, поэтому, наверное, и не сравнивает одного с другим. — прости за это, - устало выдыхает ким, — раньше это и в самом деле работало, я не знал, поможет ли это сейчас. чонгук останавливается в своих нелепых движениях и замирает, как в замедленной съемке, поворачивая голову и глядя на следователя в упор. он замирает и ждет. — что вы имеете в виду под «раньше»? - его глаза становятся такими большими, что похожи больше на оленьи, чем на человеческие. тэхен, кажется, приходит в себя чуть раньше и до него доходит, что он все-таки сейчас ляпнул. он уже было собирается отмахнуться, что-то сказать сходу, что пошутил хотя бы, или какую-то прочую ерунду, но чонгук, конечно же, бежит впереди паровоза, и уже все заметил. — объяснитесь, я понимаю, что вы не шутили. тэхен прикусывает губу и заставляет себя выдохнуть и успокоиться. чонгук прав, и несмотря ни на что, он все узнает рано или поздно. разница лишь в том, кто ему расскажет раньше: чимин или сам тэхен. и что-то следователю подсказывает, что услышать все из его собственных уст будет приятнее, чем от другого человека, даже это твой собственный брат. — ты жил со мной последние пять лет, - тихо начинает тэхен, видя в глазах младшего сначала шок, потом полное непонимание и растерянность, поэтому тэхен спешит пояснить, опасаясь очередной подступающей истерики младшего, — конечно же, не ты реальный. хотя я в этом совсем не был уверен… чонгук, кажется, не осознает совсем ничего. он молчит какое-то время, растерянно хлопая ресницами, пытается соображать и вникнуть в суть сказанного, но до него доходит очень медленно. — то есть… ваш мозг придумал копию меня, с которой вы жили… сколько вы говорите? пять лет? тэхен лишь сдавленно кивает. — хочешь, ударь меня, я пойму, - тэхен одним движением выпрямляется и зачесывает волосы назад, не решаясь посмотреть чонгуку в глаза. чонгук как-то убито и обреченно усмехается, будто в нем в один момент закончились все силы и кто-то высосал из него всю жизнь. тэхен их просто перепутал, вот и весь ответ. следователь так действовал, потому что наверняка делал такое уже много раз с ним же вымышленным. как же смешно, глупый чонгук, тебе просто повезло в этот раз, но совсем не факт, что повезет и в следующий. то, что тэхен сорвется и спустит на него всех своих чертей — неизбежно, как и смерть человека, разница лишь в том, что чонгук сегодня смог чуть отсрочить свой судный день. он убеждается на сто процентов, что тэхен ненавидит его за все, что он сделал, занес имя «чон чонгук» в свой черный список на самую первую строчку. и тот факт, что тэхен ничего не помнит ни о нем самом, ни о юнги, никак не меняет это положение вещей. что ж, чонгук вымышленный, ты довольно похож в каких-то моментах на чонгука настоящего. — простите, я тогда, - чонгук нерешительно касается плеча следователя, взволнованно сглатывая, — простите, я не знал, что говорил, мне жаль, что я сделал вам еще больнее. голос младшего окончательно сходит на нет. он разве может что-то сказать еще, кроме жалких извинений? это, конечно, уже мелочный проёб, но копилочку, тем не менее, пополняет. чонгук очень остро понимает, к чему тэхен тогда говорил про истории с несчастливым концом, даже если герои предназначены друг другу. «— я не помню, любил ли я кого-то» - проносятся у младшего в голове слова следователя, и он стыдливо опускает голову. чувство вины одолевает его с новой силой, потому что если бы чонгук знал, если бы он, черт возьми, знал, он бы никогда не ляпнул ничего такого, не подумав, если бы он только знал, кто перед ним находится, все бы совершенно точно было иначе, и гук смог бы нормально извиниться и попросить за все прощения, как добросовестный и порядочный человек, а он в итоге умудрился каким-то образом все испортить еще больше, хотя, казалось, что дальше уже некуда. — чонгук… - едва слышно начинает тэхен, все-таки повернувшись к нему и тихо выдохнув, заметив подавленный вид младшего. но чонгук его слышит, он слушает, тэ сможет достучатся до него, — ты ни в чем не виноват, слышишь? я… как будто встретил незнакомого человека, который просто выглядел так же, как чонгук из моей головы, и звали его так же. ты реальный и ты вымышленный — два совершенно разных человека, а учитывая то, что я потерял память, все твои рассказы будто о ком-то другом, и никакого не имеют ко мне отношения. я будто слушаю историю о незнакомце, которого зовут моим именем, или даже историю про себя из другой реальности. мне очень тяжело стыковать себя из прошлого с собой из настоящего, я не помню и не знаю этой части себя. ты чувствуешь вину к тому тэхену, которого я не знаю и не помню, а раз так, это как извиняться перед призраком. — но вы же однажды меня вспомните, - убито говорит младший, — тогда вы возненавидите меня с новой силой. чонгук даже не спрашивает, он утверждает, уверенный, что иного исхода не может быть. тэхен, кажется, готов завыть или расплакаться. у него просто нет сил все это вывозить, мало ему своих проблем с головой, теперь еще и надо что-то делать с несчастным парнишкой, который все знает и оказался невольно причастным ко всему. — послушай, - тяжело начинает тэхен, — если ты еще раз извинишься за то, в чем ты не виноват, я и в самом деле прострелю тебе колено, и потом объясняй брату, что хочешь. я не помню о том себе, которого ты знаешь, ровным счетом нихрена, поэтому постарайся и ты относиться ко мне, просто как к следователю, ладно? - чонгук усмехается. сам бы тэхен поступал так же, относился к нему, просто как к человеку, которого он, в таком случае, не знает, пока не знает, а не как к бывшему любовнику, — я понимаю, что одно мое присутствие напоминает тебе кучу всего, но тогда мы можем не пересекаться, связываться только по делу. ты можешь хоть сто раз передо мной тут извиняться, я все равно не пойму, за что тебя прощать, потому что не понимаю, что ты сделал, и в чем конкретно твоя вина передо мной. да, ты можешь сейчас завести очередную шарманку про то, что мы с юнги были созданы друг для друга, но я не помню, кто такой мин юнги, понятия не имею, что я к нему чувствую сейчас, что-то между «я устал» и «хочу кофе», поэтому завязывай, ладно? ты только потратишь силы впустую, а я так и буду смотреть на тебя, как на идиота, потому что понятия не имею, что ты мне тут втираешь. теми, кто разрушили наши отношения, были мы с юнги, потому что это были наши отношения, ты тут не при чем, понял? чонгук моргает, и тэхен ошалело понимает, что тот смаргивает вновь подступившие слезы, стараясь не шмыгать. — чонгук… - горько говорит тэ, просто не зная, куда себя деть, — ну и чего я тут распинался тогда, - миролюбиво продолжает ворчать тэхен, взяв чонгука за плечи и приобнимая, на что младший почти автоматически утыкается в плечо, тяжело медленно выдыхая. ким неловко похлопывает гука по спине, давая тому время на то, чтобы прийти в себя и успокоиться. он понятия не имеет, что сейчас чонгук чувствует, и неудомевает, что так сильно выбило его из колеи. чонгук хоть и кажется человеком мягким, ранимым, но тэхен бы не сказал, что в нем нет того самого «стержня», на котором все держится. у гука все это есть, и он уж точно не из тех людей, которых можно запросто вывести на эмоции. тэхен не представляет, каково жить пять лет с чувством вины, у него нет ни одной догадки, как чонгук справлялся и как вывозит это до сих пор. тэхен вот вообще не такой, он за четыре с небольшим месяца уже весь, как выжатый лимон, у него жизнь перевернулась с ног на голову, а чонгук живет так пять лет, уверенный, что во всем виноват только он. тэхен думает о том, что если бы всплыло раньше, у него бы было время остановить эту воронку самобичевания, но все зашло так далеко. чонгук настолько в этом чувстве вины, что не знает другой реальности, так же, как тэхен не знает реальности, где он другой. внезапно все кажется таким странным. тэхен ловит себя на ощущении, что он как будто в кино, вот на них с чонгуком наводят кадр, медленно приближая на первый план. вот младший сидит, прикрыв глаза и уткнувшись в черное пальто следователя, отчаянно сжимая лацканы. вот тэхен, приобнимающий его и что-то шепчущий. это выглядит точно так же, как раньше, когда они сидели на диване в их пустой идеальной квартире после очередного скандала, когда чонгук все еще ненавидел открытые окна и сигареты кима. только тогда тэхен очень злился на слезы младшего, не желая его слушать и раздражаясь еще больше от его присутствия. если чонгук тогда был проекцией юнги, значит ли это, что сам тэхен чувствовал что-то такое к мину? такая у них была любовь? — чонгук, - шепотом говорит тэхен, оглаживая шею младшего в каком-то рефлекторном движении, которое больше успокаивает его самого. — скажи, тебе нравится спать с открытым окном? — да, - сдавленно говорит младший, почему-то не торопясь выскальзывать из объятий тэхена, — я люблю холод и ветер. лучше укутаться в одеяло и подышать свежим воздухом, чем спать в духоте. почему спрашиваете? тэхен усмехается, прикрывая глаза. вот в чем разница между ними, если уж точнее, то во всем. этот чонгук не раздражает тэхена, не нервирует, он кажется ему потерявшимся ребенком, который просто заслуживает всего хорошего и оказался под давлением обстоятельств, решив самопожертвенно взять всю вину на себя, но он ни в чем не виноват, однако чонгук просто не понимает этого. когда к тебе относятся дерьмово, или когда ты сам к себе относишься дерьмово, вгоняя себя в состояние, где нужно только выживать и бороться, ты настолько привыкаешь к этому чувству постоянной боли внутри, что столкнувшись с нормальным отношением в свою сторону, ты не понимаешь, что тебе делать и как реагировать, потому что к тебе никто так не относился. поэтому такие люди и влюбляются в первого, кто просто относится к ним по-человечески, хотя это тоже неправильно. чонгуку никто никогда не говорил, что он не виноват во всем произошедшем, потому что было некому это сделать, в конце концов, рядом не было ни одного человека, которому гук бы мог поверить. он был убежден намертво, что тэхен задушит его при первой же встрече, но вот перед ним сидит реальный, настоящий, тот самый тэхен и четко говорит, что младший ни в чем не виноват. он не помнит всего, что было между ним и юнги, но совершенно точно уверен в том, что чонгук тут ни при чем, настолько, что, кажется, готов самостоятельно вбивать это младшему в голову. когда в паре случается такое, что кто-то кому-то изменяет, в этом никогда не виноваты любовники. тэхен, судя по всему, тоже так думает, уверяя чонгука, что все проблемы касались только его и юнги, и чонгук никаким образом не виноват в этом. каково позволить себе подумать хотя бы на секундочку, что ты не виноват ни в чьей смерти, и сбросить с себя груз вины впервые за пять лет? каково понять, что главный пострадавший ни в чем тебя не винит, не считает отребьем и не проклинает, хотя чонгук уже внушил себе до подкорки, что такого быть не может. конечно, такие тяжелые вещи не проходят сразу и бесследно, но чонгуку стало настолько же легче от зародившейся надежды, что это не его вина, насколько больно от представления, что будет, когда тэхен вспомнит все. откажется ли он от своих слов? — чонгук, я уже взрослый человек, - тихо говорит тэ, не убирая руку с шеи младшего, — я могу справиться со своими чувствами. даже если я все вспомню, я в состоянии осознать, что твоей вины нет и быть не может. есть еще рациональное зерно. чувства, особенно яркие, особенно негативные, это не всегда в плюс, и их нужно контролировать, раскладывать по полочкам и учиться смотреть объективно. а реальность она такая, что ненавидеть тебя не за что, даже если в будущем мне очень этого захочется. каркас, который гук выстроил себе, трещит по швам. последние пять лет чонгук жил под сплошным ливнем, даже не осознавая, что льющий сутками напролет дождь — это он сам. — просто помоги мне распутать это, - шуршит тэхен, наклонившись и заглянув младшему в глаза. — есть вещи важнее любви. есть справедливость. чонгук поднимает голову и думает, что пять лет назад бил себя совсем не сильно, потому что честность тэхена бьет куда сильнее. все, что гук делал, — изводил себя, ходил только туда, где ждут, стучал, когда было открыто, и писал, когда больше не было сил. чонгук не жил, он действительно лишь существовал и выживал. в глазах тэхена столько боли и столько мольбы, и это самое настоящее и реальное в половинчатой жизни чонгука, в которую он запер себя на пять лет. — я помогу, - говорит он тихо, упрямо глядя в глаза напротив, — но если вы будете смотреть на меня, как на свидетеля, а не как на бывшего любовника. вы же ставите мне такое же условие, просите не путать вас прошлого с настоящим, и я готов это делать до того момента, пока ваша память не вернется, но это справедливо с моей стороны просить того же в свою сторону, разве нет? чонгук уже вышвырнул себя с этого поезда, и согласен дохнуть на земле сто лет. тэхен все еще их просто перепутал, и чонгук, не жалея, добивает себя этой мыслью, и будет это делать постоянно, раз уж узнал всю правду вот так случайно. он не заслуживает того, чтобы находиться с ним рядом, и когда тэхен все вспомнит, чонгук готов умереть, не задумавшись, если ким его попросит. он молча встает и уходит прочь, пока тэхен с сожалением глядит ему вслед. в третий раз чонгука никто не останавливает. тэхен смотрит на удаляющуюся фигурку младшего до тех пор, пока он не скрывается за углом, исчезая совсем из вида. тэ давит тяжелый вздох и утыкается лицом в ладони. чонгук прав, он, черт возьми, прав. но тэхен же не путал их сейчас, несмотря на то, что действовал исключительно по обыденности, потому что привык так поступать, потому что всегда так поступал, однако если бы это был тот же самый чонгук, тэхен бы не сделал больше ничего, кроме того жадного поцелуя, потому что этого бы было более, чем достаточно. однако тэхен поступил совсем иначе, потому что он четко видел человека, нуждающегося в помощи, которого тэ бросить не смог, и он ни разу не вспомнил об этом выдуманном чонгуке. если гук поймет, что это был какой-то порыв жалости со стороны тэхена, он закроется еще сильнее, а ким и сам до конца не уверен, что это не так. а если не жалость и не сострадание, тогда что еще? о чем еще можно говорить? тэхен не может что-то к нему чувствовать, если отбросить всю эту мишуру с пятилетними отношениями, он не знает, что это за человек. ну поцеловал, и поцеловал, почувствовал ли он что-то? едва ли можно так сказать, до такого, как «чувства» слишком далеко, об этом даже зарекаться нельзя. чонгук, конечно, не ребенок, и тэхен поступил нечестно, сыграв на его чувствах, всячески неправильно и очень плохо, но как выкинуть воспоминания по щелчку? тэхен не помнит, что нужно помнить, зато то, что стоило бы забыть, занимает весь его разум сейчас, а тэхен ведь только привык к мысли, что чонгук был вымышленный. теперь он собирается делать все то же с настоящим чоном что ли? сука ты тогда, получается, ким тэхен. тэхен встряхивает волосы и мотает головой, обещая себе, что больше так не поступит, и условие младшего выполнит. по крайней мере, гук такого блядского отношения к себе точно не заслужил, не этот чонгук так точно. но если гук не будет выполнять свою часть уговора и по-прежнему загоняться в бесполезном чувстве вины, тогда смысла нет с ним разговаривать, он все равно не услышит. и все же тэ зарекается не прибегать по возможности к таким радикальным мерам. сейчас у него полным-полно других проблем. подумает о том, какой он козлина, потом, на досуге. тэхен подрывается и резким рывком заходит обратно в кабинет психиатра. тот уже не дергается, сосредоточенно что-то изучая в экране монитора. что-то тэхену подсказывает, что касается это их нового подопечного. — нашли что-то? - спрашивает тэ, присаживаясь рядом по другую сторону стола. чимин поднимает незаинтересованный взгляд, быстро сканирует покрасневшие губы, смятую рубашку и встрепанный вид следователя, и ничего не говорит, утыкаясь обратно в монитор. — да, - кивает пак, чувствуя всем телом холодный напряжённый взгляд кима, — вы были правы, занятная личность. попал в августе 2016 года в психиатрию. ему поставили диагноз «шизофрения», а потом ещё и диссоциативное расстройство, так как цитата: «пациент представляется другим именем и утверждает, что он другой человек, и его перепутали». «произошла чудовищная ошибка, тэхён.» ким лишь сильнее хмурится, потирая губы пальцами. — каким же именем он представляется? - наконец, нарушает тишину тэхён, задав, наконец, вопрос, который мучает его с недавних пор. чимин выдыхает и снова переводит взгляд на следователя, который, кажется, сам весь сидит, как на иголках. — он говорит, что его зовут мин юнги. - тихо говорит пак. тэхён вмиг выпрямляется, как струна, и тяжело дышит. — это посчитали бредом сумасшедшего, у гымдже с раннего детства бред и шизофрения, но вот что интересно… - тэхён подрывается с места и встаёт к психиатру за спину, пока он выделяет какой-то отрывок из карты, заставляя следователя акцентировать своё внимание на этом куске. — по прибытии в процессе беседы господин мин настаивал на том, что из-за него погиб некий юноша, попавший под автомобиль на его глазах… - зачитывает тэ и чувствует, как земля уходит у него из-под ног. — я… я говорил то же самое на интервью, но я совершенно точно говорил о юнги, вы же сами все слышали, док. два человека не могут ошибаться. — думаете, они держат не того? - поднимает бровь пак, погрызывая ноготь. становится все интереснее и интереснее, либо они оба сумасшедшие, и всё спутали окончательно, либо где-то действительно произошла роковая ошибка, и пять лет в заточении находился не тот человек. — я… - тэ запинается. вдруг мозг и тут подменил его воспоминания? вдруг с ним самим всё было решено тогда, ещё пять лет назад, и тэхён сошёл с ума и запутался окончательно? — я не знаю… — тэхён, у вас есть какой-то опознавательный знак, который помог бы вам определить, кто из них юнги, а кто гымдже, на случай, если у него и правда есть брат-близнец? - быстро смекает чимин. — вероятность того, что вы правы, чертовски мала, но она есть, и вам нужно будет приложить огромное количество усилий, чтобы доказать ошибку. — у меня есть показания того соседа юнги, с которому приходила мин соль а, она ведь хотела узнать, где юнги, а потом направилась в психиатрию к гымдже. — мин гымдже был её мужем, - учитывает врач, — она могла прийти к нему в любой момент. тэхён кусает губу от досады. врач прав во всем, но тэ чувствует где-то подвох, вот только где — не может понять. если мин соль а узнала о существовании юнги в психиатрии, которое скрывалось по каким-то причинам ото всех, неудивительно, что она стала неудобна, и гымдже тут же убрал её, которого сейчас и подозревает тэ. более того, мин соль а могла воспользоваться своим положением, чтобы проникнуть на разговор с юнги, ведь по документам в больнице гымдже, а соль а — его законная жена, которая, возможно, знала всю правду. и именно эта версия кажется тэхёну самой правильной и достоверной, но ему нужны неопровержимые доказательства. — мин гымдже — муж убитой мин соль а, так ведь, - тэ выпрямляется и складывает руки на груди, уловив заинтересованный взгляд врача, — значит, я могу на законных основаниях его допросить и взять материал днк, например? чимин легко кивает. очевидно, что да, хотя никто не воспримет показания душевнобольного за чистую монету, но чим прищуривается и чувствует какой-то подвох. — как вы их отличите, если они близнецы? их днк идентично на 99,99%, вы не поймёте, кто есть кто. — я сделаю полный анализ днк, разберу каждую составляющую и сравню с данными в базе. так получится найти отличия. чимин вздыхает. этот следователь собирается убиться, не иначе, потому что полный анализ днк — это тот ещё геморрой, занимающий очень приличное количество времени, так как разительно отличается от того анализа, что проводят обычно. тэхёну предстоит в таком случае исследовать 0,01% днк вдоль и поперек и найти одно маленькое отличие. если у него получится, можно считать, что он выиграл это дело, тем более днк предполагаемого убийцы у него, вроде как, тоже должно быть, и если днк человека в больнице и днк, взятое из дома на озере, будет совпадать в родстве, но отличаться, сомнений больше не останется, но если оно будет идентично — это будет окончательный тупик. тэхён очень рискует. — доктор пак, когда вы свободны в ближайшее время? - поднимает бровь ким, глядя на врача сверху вниз. тот поворачивается в своем кресле, нахмурившись. — в субботу, через два дня. — пойдёте со мной в психиатрию. вы будете моим свидетелем и моим гарантом. вы мне нужны на допросе мин гымдже, который я собираюсь провести. чимин моргает и тяжело вздыхает, прикрывая глаза. в конце концов, у него нет выбора. тэхен не заставляет делать ничего противозаконного, но прочно привязывает чимина к себе в качестве свидетеля, потому что если у следствия начнутся разногласия, чимин будет тем, кто должен будет доказать вменяемость юнги и врачебную ошибку. вот так, особо и не уговаривая никого, тэхен обвел врача вокруг пальца, и не отвертишься уже, его ведь никто не заставлял и не принуждал. — как скажете, я не против. - пожимает плечами пак. тэхен расплывается в неловкой улыбке, у него предвкушение, что в этот раз все получится. тэхен довольно похлопывает врача по плечу, и быстрым шагом отправляется на выход. — тэхен, - тот замирает в дверях, слыша сталь в голосе психиатра, холод которой разрезает все позвонки, отчего ким даже обернуться не в силах, — если вы ненавидите моего брата, не целуйте его больше. — я не ненавижу вашего брата, - шепчет тэхен, почему-то четко зная, что чимин слышит все, — это мой мозг ненавидит его вымышленную копию, к реальному человеку это не имеет никакого отношения, но если вам будет спокойнее, у чонгука была истерика, объяснять пощечину вам было бы труднее, и да, я больше не собираюсь делать ничего такого. тэхен убегает так быстро, что чимин не успевает ничего сказать ему вслед, лишь открывает рот, когда дверь уже захлопывается. врач цокает языком и с ненавистью щелкает мышкой. он не сомневается, что следователь, в конце концов, докопается до истины, вот только какой ценой она ему дастся — самый сложный и неоднозначный вопрос, учитывая то, что взрывной тэхен не остановится ни перед чем, даже если ему придется растоптать себя самого и уничтожить.