cursed heritage

сбежим вместе в рыжий цвет солнца,

сквозь сотни лет встретимся здесь,

когда сгорит рассвет, мы больше не вернёмся,

держи меня пока мы друг для друга есть.

тэхён тревожно спит, разувшись и поджав под себя ноги. его не смущает наличие костюма на нём, что точно помнётся позже, как не смущают и окружающие люди, которым, в своем большинстве, всё равно на укутавшегося в большой шарф мужчину, прикрывающего собственным пальто колени. ему снова снится тот обрыв на краю света, но в этот раз тэхён ничего не может сделать, пошевелиться или как-то повзаимодействовать. теперь он не главный герой своего сна, лишь наблюдатель, что впитывает всё в себя, как губка, следит за разворачивающейся перед ним картиной, оставаясь недвижимой нерушимой скалой в стороне. маяк ярко бьёт огнями, а тэхён вдали широко улыбается, подставляя счастливое лицо порывам ветра. юнги стоит позади него, обнимает за талию и по-родному кладёт голову на плечо. тэ, даже не видя, ощущает, как старший ластится к нему и трётся щекой, отчётливо чувствует, как сам накрывает чужие ладони, суховатые и холодные. у тэхёна сквозит где-то прозрачное чувство дежавю, от которого он не может отделаться, у него в душе какая-то щемящая до одури тоска и нежность. всё смешивается в настоящую гремучую смесь, что способна подкосить так, что не выплывешь и не встанешь, раздробит все кости безбожно. другой тэхён, что счастливо и безмятежно оборачивается с невероятной улыбкой на лице, по-хозяйски закидывает руки на шею юнги и утягивает того в медленный тягучий поцелуй, отчего у кима, наблюдающего за этим, мурашки бегут по коже, его словно простреливает и током бьёт. тэ понятия не имеет, всё это воспоминание или слишком живая выдумка его мозга, превращающаяся в изощрённую пытку. тэхён ощущает всё это на себе и сходит с ума, эти мягкие губы, крепкие руки на своей талии и тёплое дыхание. его словно пригвождает к месту, где он стоит, тэ не в силах оторвать глаз от двух юношей, которые просто… счастливы? безмятежно влюблены и обожают друг друга до криков, до сорванной глотки, умрут друг за друга, и глазом не моргнут. которые смотрят друг на друга, и клянутся во всём на свете, которые уже пообещали друг другу «навсегда», для которых вечность — не предел, будто земля — это не то место для их любви, она слишком мала для такого капитального чувства, будто их любовь можно потрогать и ощутить везде: в каждом приливе, в каждом шелесте травинки, в каждом порыве ветра. любовь — целый мир, это искрящаяся красота, наполняющая собой всё и придающая смысл всему живому, она вокруг них, куда бы они ни пошли, верный спутник и молчаливый хранитель самой большой и прекрасной тайны в мире. — что бы ни было, найди полярную звезду, - шепчет юнги, аккуратно прокладывая поцелуями трепетную дорожку от губ наверх и напоследок позволяя себе с удовольствием зарыться кончиком носа в пушистые кудрявые волосы тэхёна. — если я заблужусь, я буду ждать тебя здесь. всегда. - счастливо отвечает тэ и льнёт ближе, с наслаждением и тёплой радостью пропуская через пальцы мягкие белые вихры, что рассыпаются в его руках. тэхён распахивает глаза и жадно загнанно дышит. он растерянно моргает, пытаясь отделаться от всех этих ощущений. тэ будто лишний в этой картине и в том мире, где существуют эти двое. ему нет места там, где два человека обнажают друг перед другом души, и клянутся, снова и снова, будто благословлённые судьбой и всеми богами. этот кусок земли, наполненный счастьем и гармонией, изводит тэхёна даже сейчас, когда он уже вырвался оттуда. тэхён опускает ноги с соседнего пустого кресла и соскальзывает в ботинки, сминая по привычке пятку. у него чувство, что в него снова и снова летят отравленные стрелы, и больше всего тэхён действительно хочет от них погибнуть, но он отчего-то всё ещё жив. сказка про алые паруса вдруг стала какой-то ужасающей: это не паруса были красные, а холщовая ткань пылала огнём. тэ утыкается в окно иллюминатора, подперев рукой щёку. ночь на удивление морозная и безоблачная, отчего ему кажется, что белая механическая птица совсем низко пролетает над землёй. тэхён неотрывно наблюдает за редкими паутинами городов, которые кажутся так близко, будто можно взять машинку и покатить её рукой, играючи. они плывут в небе уже четыре часа, и за это время тэхён смотрит в темноту окна впервые, улавливая приятную прохладу стекла, прислонившись к нему и прикрыв глаза. у него болит голова и в целом он соврёт, если скажет, что не чувствует себя так, будто по нему нещадно проехался каток. однако в такие моменты, когда он куда-то летит, дремлет в поездах и самолётах, он чувствует себя живым, понимает, что куда-то движется, даже если это ощущение обманчиво. в этой вселенской усталости и заключается великое движение жизни. тэхён уж точно знает, что вселенная ничего не даёт просто так, а ему и ей предложить и нечего взамен, кроме своей заблудшей и потерянной души. тэ открывает глаза и снова следит, как внизу виднеются редкие нити огней. некоторые из них довольно яркие и раскидистые, похожие на сеть, другие совсем едва видные, крошечные. тэхёна завораживает это, ему вдруг кажется, что одним утром он проснётся, и всё будет, как прежде. неважно, будет ли это прошлое, когда рядом был юнги, или детство, где он был ещё совсем ребёнком, который вернулся домой. главное, что реальность окажется лишь пугающим кошмаром, тэ проснётся, и тогда всё встанет на свои места. он непременно будет самым счастливым, и вот тогда всё будет так, как должно быть. вариант, где это будут они с юнги, прошедшие весь этот ад, и отыскавшие, наконец, друг друга, нравится тэхёну больше всего, хотя это нельзя назвать ни прошлым, ни настоящим, да и едва ли будущим. это какая-то призрачная мечта, за которую тэхён пытается ухватиться, почему-то чувствуя, что только рядом с этим человеком он, наконец, обретёт покой, словно скитающийся странник. землю покрывает невесомая пелена перистых облаков, в которой растворяются все огни и белая промёрзшая земля. тэхён выдыхает, поднимает глаза к чистому небу, и так и замирает, не в силах ни моргнуть, ни выдохнуть. там — мириады звёзд, которые тэхён будто впервые видит так близко, что можно их коснуться руками и обжечься от леденящего холода. тэ чувствует себя настоящим космонавтом, вот и иллюминатор, и небесные светила под боком, а дымка облаков над землёй похожа на тонкий едва осязаемый слой атмосферы. он вглядывается и отчётливо видит три звезды, тут же безошибочно угадывая в них большую медведицу. тэхён грустно усмехается, когда самолёт ведёт вбок, и киму открывается обзор на все созвездие, которое кажется ему необъятным и осязаемо прекрасным. тэ помнит, что малая медведица с полярной звездой находится на семи расстояниях от большой, нужно просто правильно отмерить. тэхён фиксирует пальцы на двух крайних звёздах в ковше, будто держа в руках семечко вишни, и отмеряет семь раз наверх, но малой медведицы не находит. он никогда не мог её найти, хотя, казалось бы, это так просто. — но если хоть одна звезда совершит самоубийство, угадай, что я загадал? тэхён опускает руку и выдыхает, и прежде, чем что-то успевает произойти, он думает: «дождись меня». прямо в этот момент с неба падает звезда, нарочито медленно, растворяясь и сгорая, и тэхён клянется, что впервые в жизни видит такую красивую падающую звезду так близко, ещё и зимой. она будто давала ему призрачный шанс всё исправить и хорошенько подумать о своём желании, но оно за эти доли секунд так и не поменялось. тэхён почему-то уверен, что так будет правильно, и он обязательно всё о них вспомнит, обязательно влюбится в него ещё раз, и обязательно его найдёт. хотя тэхён уже нашел, осталось только доказать свою правоту всему грёбаному миру. кто бы только знал, как тэхён уже устал что-то кому-то доказывать. он очень вымотался, и всё, чего ему порой хочется, прийти домой и уткнуться в любимые руки, выдохнуть, попить чая вместе, и так и уснуть, успокоившись и придя в себя. но тэхён не может представить никого на этом месте, у этого любимого человека совершенно нет никакого прообраза. чьи у него глаза? чьи руки могли бы успокоить его и поставить на ноги после долгой изнуряющей смены? тэхён в тяжёлых мыслях достаёт телефон, чтобы переключить песню, но ему в глаза бросается так и непрочитанное сообщение четырёхчасовой давности, что напоминает о себе плашкой уведомления. тэ глубоко вдыхает, так и не найдя в себе силы выдохнуть. он переводит взгляд за окно, но там ничего, даже звёзд нет. только оглушающая пустота и сжирающая чернота. тэхён нажимает на уведомление и натыкается на пустой чат. так смешно, у них даже нет никакой истории переписки, лишь одно короткое «лёгкого полёта, хён! будь в порядке» у тэхёна внутри будто срывает какую-то чеку, он прекрасно знает, что никакой связи нет и приложение не прогружается из-за элементарной недоступности интернета, но тэ всё равно самозабвенно и быстро пишет, теряя счёт времени. 4:01 «на самом деле, я не знаю, каким ты меня видишь, учитывая то, что ты что-то знал обо мне с рассказов юнги. ты не знаешь меня таким, каким себя я знаю и всё моё окружение. ты знаешь меня другого, какого я не знаю.» 4:05 «ты, вообще-то, умеешь удивлять, знаешь?» 4:06 «если тебе это польстит, раньше, в моей воображаемой жизни, ты никогда так не умел, и если тебе это правда будет интересно, я могу рассказать что-то о том тебе, которого знаю я, правда думаю, в этом нет смысла.» 4:07 «недавно я прочёл один рассказ, забыл, как он называется. там про одного парнишку, что очень сильно влюблён в своего преподавателя литературы, очень хрупкого, похожего на цветок, с которым нужно быть очень осторожным и не давить ни в коем случае, иначе тот просто сломается. он любит литературу и театры, с виду очень неприступный, но на деле такой же, как и все люди, по-своему ранимый, и наш главный герой, правда, до чёртиков в него влюблён. но обстоятельства складываются так, что они не могут быть вместе, из-за работы, которую один боится потерять, а второй боится на него давить. они, вроде, и доверяют друг другу, но у них такие отношения-неотношения, всё развивается очень медленно. вроде бы, смакуй все это на языке и катай во рту, как масло, с удовольствием, когда любовь тягуче разливается и неторопливо растёт в нечто большое и глобальное. но наш главный герой ошибается, он поддаётся на уговоры преподавателя и начинает верить, что всё это мимолётное увлечение, сдаётся и целует своего коллегу. он рассуждает после, можно ли это считать изменой, потому что точно знает, что партнёр ему этого не простит. сдаётся, потому что этот коллега умеет находить подход, он обходителен, вежлив, даёт надёжное будущее и не скрывает своих чувств. звучит потрясающе, правда? и наш главный герой сам не знает, чего хочет, дело ли просто в сексе, или он действительно изменяет, не сумев остановить себя, оправдывая свой поступок фразой: «чтобы было за что себя ненавидеть». 4:15 «я много думал о том, как поступил этот парнишка. оно, конечно, неправильно, но с другой стороны, официально у него не было никаких отношений с тем преподавателем литературы, они ничего друг другу не обещали, ему не дают никаких гарантий, он просто ждёт его, неуверенный даже в завтрашнем дне, ибо тот его то отталкивает, то подпускает ближе. оба чувствуют какую-то тягу друг к другу, дают надежду поочерёдно, но всё равно расходятся в итоге. а рядом мужчина, который добивается его, который предельно честно поступает, ничего не утаивает, открывается по-настоящему, что только сильнее подкупает. это справедливо. я всё думал, так уж ли ошибся наш главный герой. и вообще чья это ошибка и ошибка ли? где вообще начинается измена — только ли всё дело в физическом влечении, или есть ситуации, которые можно понять и простить? или измена — это когда человек начинает больше думать о ком-то другом и отдавать кому-то ещё свою душу, и в таком случае, физический контакт может вообще ничего не значить.» 4:30 «как ты думаешь?» 4:31 «во время полёта я впервые видел настолько яркие звёзды так близко. одна упала прямо у меня на глазах, очень медленно и красиво, как будто споткнулась и сорвалась с обрыва. у меня дыхание перехватило, потому что я знаю, что такое срываться в пропасть. это страшно.» 4:40 «я верю, что всё происходит не просто так. наверное, суть нашей жизни в том, чтобы мерить своё время не годами, а людьми, которые проходя через самую суть нашей души всё же делают нас лучше. я хочу стать человеком, который верит в добро, который способен любить и менять, но у меня совершенно ничего нет, кроме моей боли. завтра я умру, и она со мной умрёт. если рассматривать отдельную личность, как самостоятельную вселенную, то со мной одна тоже погибнет, представляешь? это так грустно и так красиво, если в это вдуматься получше.» 4:47 «вот был юнги, вот я его любил, я точно это знаю, я уверен в этом, но я не чувствую этого. я чувствую злость на него, но не ощущаю любви к нему. я не помню, как я любил его, но помню, как ненавидел. казалось бы, счастье такая сильная эмоция, но в конечном итоге вот я, потерявший память, сижу и не могу себя заставить вспомнить какие-то отголоски этого былого счастья, но помню и чувствую боль, так сильно, что готов пойти и сломать что-нибудь. почему в конечном итоге побеждает именно боль и ненависть? почему именно эти эмоции у каждого человека разные, почему мы не запоминаем так счастье? наверное, потому что оно мимолётно и неуловимо, а боль может надолго осесть внутри и поедать, поедать, поедать… значит ли это, что я ненавидел его больше, чем любил? как всё было на самом деле?» 4:55 «а вдруг это была моя судьба? вдруг это была моя любовь на всю жизнь? а в конечном итоге всё, что я могу — ненавидеть его? я не могу заставить себя влюбиться в него, я не могу вернуть эти чувства и эмоции, я не помню себя счастливого в прошлом рядом с ним, ко мне в настоящем это тем более не имеет никакого отношения. я уже совсем запутался, где правда, а где ложь.» 4:58 «кто бы мог подумать, что горстка газетных вырезок и заметок моего брата могут довести меня до такого? кто знал, что внутри у меня будет так пусто, что я окончательно потеряю себя и совсем не буду понимать, кто я такой» 5:00 «кто я такой, чонгук? ты знаешь? ты помнишь меня таким. ты мне расскажешь?» 5:01 «мне страшно, но это временно. бояться бессмысленно, всё имеет свой конец. я профессионал, я должен делать свою работу. я должен помочь людям, я должен предотвратить это. я знаю, что от меня зависит очень многое, я знаю, какая на мне лежит ответственность. я обещаю тебе, что никого не подведу. я обещаю, что буду делать своё дело до конца. я не разочарую тебя, верь в меня, пожалуйста.» 5:05 «спасибо, я в порядке, чонгук». тэхён выделяет все сообщения, кроме последнего, и уже хочет нажать «удалить для всех», но по какой-то наитупейшей случайности нажимает «удалить только у меня». действие, конечно, не выполняется, потому что сообщения вообще не отправлены из-за отсутствия интернета. тэхён выдыхает и искренне надеется, что после приземления он не забудет удалить всё, что наговорил.

***

уже под вечер, ближе к семи часам, гук сидит за работой, напялив на себя очки и устало подпирая кулаком щеку. он порядком вымотался, глаза слипаются, даже ничего не поел за весь день, слишком увлечённый процессом, уже уверен, что получит очередной нагоняй за это от чимина. на этот раз он занимается обычным отчётом, никакой срочности, но гук заставляет себя работать, скорее, ради того, чтобы чем-то была забита голова и было меньше поводов думать. вопросов действительно много у всех. тэхён улетел на кинбурн, сказав, что оттуда всё началось, и он должен там побывать. чонгук не был уверен в рациональности этой идеи, но тэхён — профи своего дела, если он так решил, значит, так нужно. в конце концов, не ему сомневаться в тактике работы тэхёна, он всего лишь какой-то диванный критик со своим никому не нужным мнением. какая разница, что он там думает и что считает, перед ним никто не обязан отчитываться. поиски «шадоу» идут полным ходом, какой день подряд криминалисты с хосоком шерстят днк в попытках подтвердить догадку следователя о близнеце юнги, а тот, будто чувствуя неладное, залёг на дно. тэ, вроде как, хотел сходить в больницу к этому гымдже, интересно, сходил ли? чонгуку никто не сообщал об этом, с другой стороны, и не должны, он всего лишь свидетель, он уже рассказал всё, что мог и что знал, выслушал свою долю благодарностей со стороны следствия. чонгуку отчего-то всё равно боязно и волнительно, он нервно цокает по мышке и скрипит зубами. это нервное предвкушение выматывает, будто весь сеул замер в ожидании, когда уже вскроются детали и правда восторжествует. всё сейчас зависит только от тэхёна. а что, если он ошибётся? что, если «шадоу» выследит его раньше и убьёт? что тогда будет со следствием? или доказательств, которые тэхён уже собрал, достаточно, чтобы вести следствие без него? гук настырно трёт щёки руками. не нужно об этом думать, с ним всё будет хорошо, это же тэхён, это не какой-то там рядовой полицейский. у него точно есть какой-то гениальный план по предотвращению всего этого ужаса. он смог, чёрт возьми, так далеко зайти, точно не для того, чтобы просто взять и умереть. тэхён бы никогда так не поступил хотя бы из уважения к своему погибшему старшему брату. он слишком любит жизнь, да и у него столько дел здесь. с ним просто не может что-то случиться. тревога загоняет чонгука в угол, отчего он невольно начинает сдирать кожицу с губ, пока те не начинают кровоточить. ох уж эта подсознательная тяга к селфхарму, которая как назло всплывает в самые критические моменты. чон потирает вспотевшие ладони и заставляет себя выдохнуть, но в этот момент тихое урчание ноутбука прерывает разразившийся уведомлениями телефон. гук недоумённо вытаращивается на него, не понимая, что вдруг случилось. — с ума что ли сошёл, - ворчит он недовольно, но всё-таки поднимает несчастный аппарат и тут же замирает в ступоре. это сообщения. от тэхёна. много. чонгук сглатывает, снимает очки и поджимает губу, осторожно нажав на всплывшее уведомление, будто ему всё это чудится или снится. он сразу понимает, что тэхён писал всё это во время полёта, он давно уже не заходил в сеть, а сообщения пришли только что, отчего гук чувствует себя ещё более странно. тэ пишет с первого взгляда какой-то сумбур, про какой-то прочитанный рассказ, про себя. чонгук жадно глотает каждую букву, нервничая и вчитываясь в два последних сообщения. это звучит, как прощание, чонгуку посыл этого сообщения и интонация вообще не нравятся. сколько времени у тэхёна? ночь ещё, наверное. он в порядке? приземлился? чонгук думает две секунды, нажимает на кнопку вызова и волнительно прижимает трубку к уху. гудки звучат мучительно медленно. один, два, три, трубку не поднимают ни после пятого, ни после седьмого. чонгук сбрасывает звонок, коротко выдохнув, но в следующее мгновение набирает номер снова, не выдерживая. — алло? чонгук уверен, что у него сердце провалилось в пятки от облегчения, когда родной голос зазвучал на том конце провода. — чонгук? младший невольно прикусывает костяшки кулака, отчего-то почти всхлипывая. ему вдруг стало до одури страшно от мысли, что тэхёна просто не существует, что этот парень лишь выдумка его больного мозга. но вот, услышав его голос, понимая, что это живой, настоящий человек, взволнованно отвечающий ему, чонгук чувствует, как у него свалился какой-то камень с плеч, что аж ноги подкашивает. — эй, ты в порядке? - обеспокоенно. — тэхён, - тихо выдыхает чонгук, стараясь скрыть дрожь в голосе, — как ты долетел? — всё хорошо, я приземлился, ты переживал? - гук жмурится, глотая в себя слёзы. тэхён на том конце провода тихо смеётся. — ну, глупый ребенок, переволновался за хёна, милашка. чонгук лишь по-дурацки улыбается, шмыгнув носом. он и правда глупый, накрутил себя, надумал, непонятно чего. конечно, с тэхёном всё в порядке, у него сейчас ночь, а гук сопли распустил при старшем, несёт какую-то чушь, какой ужас. чон со злостью вытирает свои щёки и трёт глаза. — эй, чонгук, ты в порядке? - голос тэхёна звучит спокойнее и серьёзнее, а ещё очень устало. — я прочитал твои сообщения, - на выдохе выпаливает младший, слыша, как тэ замолкает и нервно стучит пальцами по какой-то поверхности, похожей на столешницу. — я забыл их удалить, - вздыхает следователь. — прости за это, я не знаю, что на меня нашло… ну знаешь, поддался моменту, и всё такое. — нет, всё в порядке, - спешит перебить гук, стараясь звучать как можно убедительнее. — я согласен, что измена — это скорее о чём-то моральном, чем о физическом, потому что физические вещи можно даже понять, но когда человек отдаляется от тебя и добровольно тянется к кому-то другому, тут, наверное, что-то не так. если между двумя людьми уже нет былого хорошего отношения и доверия, нужно говорить и находить компромисс, а если он не находится, то расходиться. начинать другие отношения, не закончив текущие и не расставив все точки над «и» со своим текущим партнёром, плохая идея. — ты считаешь? - неуверенно уточняет тэ. — как бы ты поступил на месте этого студента? ты влюблён в преподавателя, который тебя не подпускает, потому что считает твои чувства какой-то ошибкой молодости, не более, а ещё он боится потерять работу, иным словом, не дает никаких гарантий, но ты любишь этого говнюка ужасно, и вот рядом мужчина, который буквально говорит, мол, хочешь — забирай, добивается тебя. — я бы… - чонгук задумывается и тихо мычит в трубку, — я бы не стал пытаться чего-то строить с этим мужчиной. — правда? почему? — я же влюблён в преподавателя. до чёртиков влюблён, так? - тэхён тихо поддакивает, — ну вот. значит, если я попытаюсь быть с кем-то ещё, это будет ни что иное, как попытка заглушить свои чувства к нему в себе. это неправильно, в итоге от этого будет всем плохо. больно будет мне, потому что одним человеком нельзя заменить другого, больно будет человеку, которого я люблю, больно будет человеку, который был со мной рядом, потому что я так и не смогу его полюбить. однажды я думал о том, что после расставания люди часто хотят отвлечься, переключиться на что-то, это неплохо, но в конечном итоге, это самое яркое напоминание, что ты очень сильно стараешься, чтобы забыть, так быть не должно. процесс «любви» должен завершиться сам по себе, со временем прийти к логичному завершению, если пытаться разлюбить нарочно, ничего хорошего из этого не получится, потому что по факту ты просто заглушаешь в себе эту любовь, которая превращается позже в агрессию и разрушает тебя изнутри. поэтому мне никогда не нравится этот совет, он будто запрещает проживать эмоции здесь и сейчас, а это необходимо. — здорово рассуждаешь, - улыбается тэхён, — это очень хорошая мысль. и что бы ты тогда делал? — ну, если у меня нет шансов, пожалуй, я бы подождал, когда это само пройдёт, давая себе время на слёзы и истерику, я же люблю его, конечно, мне обидно. либо подождал бы, пока преподаватель не ответит мне взаимностью. — я вот думал вообще о другом, когда анализировал ситуацию, ты отлично всё рассудил, и мне очень импонирует твоя логика. и вообще… — тэхён… - голос чонгука звучит глухо от вновь подступающих слез, что сдавливают ему глотку. ким тут же замолкает, выжидая, что младший хочет сказать. гук глубоко вдыхает и прикрывает глаза. — я рад, что с тобой всё в порядке. пожалуйста, будь осторожнее. — конечно, со мной всё в порядке, у меня же есть такой защитник, что со мной случится, - тэхён добродушно смеётся, пока у гука отчаянно что-то ломится и воет в районе сердца. — надеюсь, ты уже выкинул из головы всю эту чушь про свою вину и так далее. чонгук виновато кусает губу и опускает глаза. тэхён будто видит и читает его насквозь, хотя находится почти на другом конце света, чтоб его. — гук, завязывай, я серьёзно, мы с тобой уже обсуждали это, и я… — я знаю, хён, знаю, - перебивает младший, — просто мне нужно время, хорошо? я справлюсь. я помню, о чём мы говорили, и что ты мне сказал. я просто… - чонгук судорожно выдыхает и шмыгает носом, — я жду тебя здесь, возвращайся, ладно? тэхён молчит какое-то время, молчит и чонгук, думая, что он сказал сейчас просто сущую глупость, кто его за язык тянул. у него точно на плече сидит какой-то чертёнок и всё время подначивает его сделать что-то невероятно идиотское, как сейчас. гук уже хочет извиниться, но тэхён нарушает молчание первым. — хорошо. ты только дождись. чонгук невольно улыбается, прикрывая глаза и выдыхая. — хорошо, - отзывается он эхом. разговор как-то сам собой сошёл на нет. тэхён в порядке, это главное. — добрых снов, хён, извини, что отвлёк посреди ночи. — доброй ночи, чонгук, не засиживайся допоздна.

***

тэхён просыпается совсем рано утром с чётким осознанием, что ему ужасно тяжело перестраиваться на другой часовой пояс. организм категорически отказывается понимать, что сейчас уже восемь утра, а не глубокая ночь, и хотя у него полно времени, никто его никуда не торопит, ибо в делах расследования он всегда предоставлен самому себе, тэхён всё равно чувствует себя так, будто куда-то опаздывает. у него есть сроки, но всего лишь условные, тэ может себе позволить понежиться в кровати подольше и погреться под лучами раннего весеннего солнца, но ему слишком неспокойно, чтобы позволить себе такую роскошь. тэхён ловит себя на странной мысли, что счастье, наверное, по своей сути заключается в таких простых мелочах. вот он живой, обласканный солнцем, в тёплой кровати, для полного удовлетворения не хватает кофе, который тэхён разрешает себе организовать чуть позже. однако приведи ему ещё десять причин для счастья, он всё равно скажет, что несчастлив. тэ вдыхает полной грудью и кутается в одеяло с головой, как в детстве, будто это и в самом деле поможет ему убежать ото всех проблем. конечно же, нет, но понадеяться же можно, правда? глупый человеческий организм и тупая пирамида маслоу, ведь, как оказывается, одного факта, что ты жив, недостаточно для счастья, а если и достаточно, то лишь на очень непродолжительный период, ибо счастье — вещь недостижимая в своей конечной сути, мимолётная и измеряется мгновениями, никак не часами и днями. волей-неволей задашься вопросом: стоит ли из кожи вон лезть ради нескольких секунд? нет, безусловно, когда ты счастлив в абсолюте, ты думаешь, что всё оно того стоило, а что потом? что дальше? надо придумывать себе новую цель, чтобы её достигать ради нескольких счастливых мгновений. тэ не помнит толком, как добрался из киева до небольшого городка очакова на самом юге страны, дорога прошла будто в тумане в постоянном полудрёме с быстрыми фразами-уточнениями из переводчика, который тэ заранее посмотрел и выучил. тэхён наслышан, что куршская коса — безумно диковинное место, но ему нет особо дела до этих достопримечательностей, диких орхидей и пляжей. у него одна цель — найти то самое кинбурнское пианино. зачем юнги вообще о нём сказал? что там такого должен найти тэхён? кто бы знал, но факт остаётся фактом, с этой зацепки в принципе всё началось, должно оно куда-то привести, в этой истории, как выяснилось, вообще нет случайных совпадений. всё связано, как одна большая паутина: зацепишь одно, потянется целый ком, который тэхён уже почти размотал, остались лишь какие-то мелочи, но из-за них не сходится абсолютно ничего и картина не стыкуется. тэхён закрывает глаза и почему-то невольно вспоминает вчерашний звонок чонгука. голос младшего звучал обеспокоенно, но тэ находит жест переживания с его стороны даже каким-то милым в определённой степени. ким по-глупому прикусывает себе губу, надо же быть таким идиотом, чтобы всё-таки забыть удалить все те сообщения. о чём он только думал? в итоге заставил волноваться человека на том конце света, чонгук там поди надумал себе всякого, как он это умеет. тэхён не может сдержать улыбки, всё-таки приятно, что где-то там есть такой вот чон чонгук, который взял и всё бросил, позвонил ему, чтобы убедиться, что всё в порядке. подумать только, ещё совсем недавно тэхён считал его врагом и предателем, и уж точно никак не мог подумать, что его мозг перестроится так быстро, сумев отличить настоящего чонгука от выдуманного. однако, если учитывать тот факт, что у тэхёна было достаточное количество времени, чтобы привыкнуть к младшему, удивляться, вроде, и нечему. чонгук покоряет своей искренностью и кажется очень милым, его хочется укутать и защитить от всего, он слишком очаровательный. тэхен сейчас даже не понимает, как мозг смог представить его таким монстром? наверное, дело в том, что человеческий организм склонен быстро привыкать к хорошему, а чонгук был несомненно таким, поэтому перестать ассоциировать его с жутким ревнивцем-изменщиком оказалось на удивление легко. поразительная, конечно, штука, эти ваши травмы и беды с головой. и еще более странно то, что тэхён смог так легко выкинуть пять лет своей выдуманной жизни с чонгуком, будто они ничего и не значили. тэхёну не давала покоя лишь одна мысль: если этот чонгук был проекцией юнги в его голове, то значило ли это, что мин был именно таким в глазах тэхёна? то есть… неужели на самом деле тэхён в глубине души видит юнги именно таким? тэ прикусывает губу. об этом думать всё равно нет смысла, пока он всё не вспомнит. хотя он иногда пытается уцепиться за что-то в своем сознании, но у него не получается, мысли слишком размыты и расплывчаты. да и юнги больше не снится ему, что удручает его ещё сильнее. тэхёну вообще больше ничего не снится. это не то, чтобы страшно, но это помогало понять свои чувства, ощутить свои эмоции в какой-то степени, а сейчас единственная подсказка буквально ускользает из его пальцев. тэхён надеялся, что эти сны помогут ему что-то вспомнить и привести мысли в порядок. но ничего. совсем ничего. тэ заставляет себя подняться и отбросить все эти размышления. он приехал сюда работать, вот и нечего ныть, будет проблема — будет и решение, а сейчас какая разница. в реальность возвращает свист чайника, который тэхён спешно выключает, заваривая себе отвратительный, но почему-то многими любимый, кофе три-в-одном, подходит к окну и долго смотрит вдаль. там особо ничего не происходит, радует лишь то, что снаружи довольно тепло, поэтому закутывать себя, как луковицу, в десять слоев одежды не придётся. тэхёну ужасно хочется поставить на паузу невербальный ритм, сделать вдох, присесть на дорожку перед тяжёлым боем, потому что такова реальность. за дверью этого номера его может ждать что угодно, любая опасность, разные шокирующие вещи, но у тэхёна такой роскоши нет, он не может себе позволить выдохнуть хоть немного. рано или поздно всё закончится, и тем, кто всё закончит, будет он сам. тэ всего на секунду чувствует себя, как в каком-то фильме, будто его снимают со спины с медленным наездом вперёд одним кадром. тэ ловит это зыбкое ощущение уже второй раз и невольно выпадает из реальности, не осознавая, как теряется фокус в глазах. надо бы посоветоваться с чимином, что-то ему подсказывает, что это не очень хороший знак. однако перед таким капитальным событием, почти решающим, может ли быть что-то вообще важно? собственное здоровье, жизнь, целостность, бог бы с ним со всем, на кону стоит благополучие простых мирных людей, а у тэхёна работа такая — спасать их от всякого зла в виде маньяков, в частности. чего он не мог предугадать, так это того, что корнем зла станет он сам. где-то на подкорке его колет совесть, кричит, мол, это всё по твоей вине, ким тэхён, умерли невинные люди из-за тебя. тэ мотает головой и заставляет себя выбросить это, сейчас не время раскисать, даже если истина в этих словах есть. тэхён нервно ставит чашку с недопитым кофе на столик, накидывает неизменно чёрное пальто и уходит прочь из номера. найти фортепиано на пустынном пляже оказывается не такой уж и большой проблемой, как оказалось, это известная местная достопримечательность. на берегу никого нет, лишь развеваются на ветру какие-то одинокие жёлтые колосья и бесконечные песчаные дюны, которые поднимает в воздух порывами ещё холодного воздуха. пианино оказывается чёрным, лаковым, прочно увязнувшим в песке, а ножки оказываются и вовсе погребены под ним. то ли не сезон, то ли погода не очень, но народа вокруг — ни души, и тэхёна это по-настоящему радует. у следователя невольно ускоряется сердцебиение, когда он делает шаг навстречу, фортепиано в его глазах выглядит сейчас чёрным монстром, подойдёшь — укусит, но тэ пытается взять себя в руки и успокоиться. это всего лишь кусок дерева. тэхён останавливается возле инструмента, тяжело дыша, и буравит его взглядом, дрожащими пальцами открывая крышку. он на пробу нажимает «ми», тут же понимая, что фортепиано жутко расстроено. ну вот, пианино, которое он искал и видел на картинках в интернете, и что он должен найти тут? тэ даже не сможет проверить, находятся ли внутри струны от фортепиано юнги, или они отличаются каким-то образом? следователь открывает верхнюю крышку и осматривает внутренности беглым взглядом. он быстро понимает, что слишком темно и всё равно ничего не видно, поэтому через минуту наощупь разыскивает пару щеколд по бокам и после щелчка легко снимает переднюю стенку с инструмента. фортепиано кажется обнажённым, голым и одиноким, ветер легко бьёт по его молоточкам и завывает, касаясь каждого закоулка. тэхён наклоняется и вглядывается в толстые струны, обмотанные металлической проволокой. чистые. — не хватает одной, - бубнит он, отодвигая один из молоточков и осматривая пустое место. никаких огрызков, колки чистые, струна была вынута целиком, бережно и кропотливо. — она была задушена проволокой. — я думаю, это была не проволока, хосок. — а что это по-твоему? — струна. — типа… как у гитары, что ли? — или у фортепиано. тэхён прищуривается и облизывает губы, чувствуя, как сердце замедляется и начинает биться ощутимее. — это не улика… - шёпотом говорит он, сглатывая, — он просто игрался, подменив лески на струну, чтобы я повёлся, эта игра была задумана для меня. - тэхён опускает взгляд и видит среди молоточков белую зажигалку, которую нетерпеливо достает дрожащими руками, — это подсказка. мне. ему было неважно, чем убивать их всех: леска, струна. жизнь человека для него ничего не стоит, он специально хотел навести меня на след и привести сюда. тэхён берёт зажигалку в руки и не понимает, что в ней такого особенного, пытается зажечь огонь, но он, конечно же, не зажигается, лишь проржавевшее колесико оставляет рыжие опечатки на пальце. тэ хмыкает, крутит её в руках, и только хмурится сильнее. что он должен понять? что юнги хотел ему сказать? к чему вёл шадоу? тэхён замирает в какой-то момент и переводит стеклянный взгляд вдаль, сжимая предмет в руке. — тэхён-а, малыш! тэ дёргается и невольно моргает, опуская голову. вот в его голове поселился ещё какой-то голос с каким-то воспоминанием, а тэхён в который раз не может понять, что к чему и не может свести концы с концами. — дорогой, тебя зовёт папа. — принесите мне мою зажигалку кто-нибудь, бога ради. до тэхёна медленно доходит, кому принадлежат голоса на этот раз. успокаивает то, что на этот раз они не вымышленные, это отголосок его настоящего воспоминания, о котором он каким-то образом уже умудрился забыть. интересно, сколько ещё тэ не помнит и вычеркнул из своей памяти, просто потому что? тэ отчётливо видит невысокую улыбающуюся женщину, что любовно трепет его по макушке теплой рукой, и слышит спокойный голос отца с балкона, где он обычно курил. следователь смаргивает слёзы и коротко улыбается. — точно, родители, - говорит он тихо, шмыгая и тут же нахмурившись, — шадоу начал свою активность после смерти наших родителей… этот случай так и не раскрыли, - вспоминает он, — следователь погиб, как говорил намджун, это дело вел сокджин, но он тоже умер. тэхён смотрит на зажигалку, на фортепиано и на отсутствующую струну. в его голове что-то щёлкает и трещит, как чечётка, бьётся и рвётся подступающей истерикой. их дом сгорел. дом, в котором они жили счастливо вчетвером. дом, что всегда был наполнен теплом и радостью, где витал запах вкусной выпечки с яблоком и корицей вперемешку со штукатуркой и сыростью. сгорел дом с родителями, когда ни тэхёна, ни сокджина дома не было. сгорел дом, а как будто бы часть тэхёновой души. тэ судорожно пытается вспомнить, что с ним вообще было в то время, он почти ощущает в носу запах копоти и ладана, а еще руку сокджина на своем плече, что ободряюще его сжимала на похоронах, вместе с душным запахом белых лилий, которые старший брат обожал и молча положил в последний раз на закрытый цинковый гроб матери. — тэхённи, мы можем с тобой сегодня поговорить? — прости, юнги, я не думаю, что нам стоит… — пожалуйста, тэ, - старший с напором хватает чужие ладони и сжимает в своих руках, — мне очень надо с тобой увидеться. — это… - тэхён сглатывает и тупит взгляд в пол, кусая губы. он уже знает, что юнги хочет сказать ему, наверняка, о чонгуке, о том, что они вместе, что у них всё хорошо. зачем сейчас тратить на это время? для чего? — юнги, я не думаю, что мы… — прошу тебя. и снова он смотрит так доверчиво, так уверенно и умоляюще, что у тэхёна не остаётся никаких сил, чтобы ему отказать, он просто не в состоянии этого сделать, он не может отступить, когда юнги перед ним такой беззащитный, а его глаза такие блестящие. он лишь вздыхает и коротко кивает, снова понимая, что сдаётся, и этим делает себе только ещё больнее. надо было всё это закончить давным-давно, но тэхён слишком слабый и трусливый, видимо, юнги решил стать первым, кто остановит эту игру на качелях под названием их «отношения». ну как, отношения. не было толком и никаких отношений, юнги просто нашел человека, который примет его любым, как временная альтернатива и какое-то решение, а теперь у него есть чонгук, которого он, вроде как, любит. что ещё он собирается сказать? — он хотел сказать, что любит меня, - тихо говорит сам себе тэхён, глядя на волнующееся море, — хотел сказать, что их отношения с чонгуком были ошибкой. тэхён не уверен, что может брать и утверждать такое наверняка, но что-то ему подсказывает, что он сейчас прав. в сердце что-то болезненно колет от понимания, что он не дослушал, надумал, был бы он умнее, он бы прочел все невербальные знаки в каждом жесте старшего, в каждом взгляде, понял бы всё сам и ни за что бы его не оставил. тэхён сгибается пополам, снова чувствуя, как перехватывает диафрагму и воздуха становится категорически мало. — тэхён, пожалуйста, послушай… — я не хочу ничего слушать, юнги! я все знаю, мы с тобой заикались об этом ещё в прошлый раз, зачем ты повёз меня в тот дом, на этот семейный обед? чтобы сделать мне больнее? показать, какой я дохуя важный человек в твоей жизни, а потом выкинуть меня на помойку, как щенка? раз так, то у тебя получилось, поздравляю, дорогой! — тэ, послушай же меня, - мин с силой хватает младшего за локоть, но тот ожидаемо вырывает его с силой. — я не хочу тебя слушать. — ты мне слова не даешь вставить! - вспыхивает юнги, но тэхён перебивает его с горькой усмешкой на губах, разворачиваясь в обратную сторону. — а что ты мне нового скажешь? не тяни резину, мин, давай, - тэ выходит на середину проезжей части и разводит руки в стороны с улыбкой, словно на кресте, издевательски глядя в глаза старшему, — ну давай же, говори.       юнги успевает только увидеть яркий свет фар и прикрыть рукой глаза от слепящего света. все происходит с молниеносной скоростью, вот тэхён стоял, с желчью плевался словами, а вот он уже лежит на грязном асфальте с расшибленной головой, на его теле практически нет живого места, одежда разорвана, из свежих порезов на коже струйками льётся кровь. — тэхён! последние кадры, что всплывают обрывками в сознании у тэхена — это встревоженный крик юнги, сирена медицинской помощи, и тихий шёпот сокджина, что их дом сгорел, родители мертвы, и что он обещает вытащить их, чего бы ему это ни стоило. на похоронах они уже были вдвоём. тэхён настоял на этом, несмотря на запреты врача, считавшего, что это может травмировать юношу сильнее, но тут выручил старший брат, вытащив младшего на пару дней из больницы под свою ответственность. тэхён задыхается и дрожащей рукой проводит по своей щеке, запоздало понимая, что она мокрая, а теперь ещё и грязная. он пытается привести дыхание в какую-никакую норму, но выходит откровенно из рук вон плохо. тэ пытается вспомнить советы чимина о цикле дыхания при панических атаках, сосредоточиться на окружающих предметах, попытаться сфокусироваться на действительности, но у него ничего не получается, в голове только отчаянный крик юнги на повторе вперемешку с сиреной, бесконечная какофония звуков, которая разрывает барабанные перепонки и бьет по вискам с какой-то нечеловеческой силой. тэ валится на спину, купаясь в песке, и сжимает голову руками, скуля и крича от свой беспомощности. он, кажется, ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким маленьким, беспомощным и бесполезным, не способным справиться с собственными воспоминаниями, которые по щелчку в один момент просто накрыли его с головой, потопили лавиной чувств и придавили сверху плитами-камнями, чтобы у него не осталось ни одного шанса, ни продохнуть, ни выдохнуть, только сдохнуть и сдаться. его брат боролся за них двоих, был невероятным, сильным человеком, а тэхён не вывозит всё это дерьмо, обрушившееся разом на него, его рвёт на тысячу частей, снова собирает воедино и снова разрывает, бесконечное количество минут. это не прекращается и тогда, когда тэ закрывает глаза, беззвучно плача, сдаётся боли, принимая её сполна и давая сожрать себя целиком. он просто ждёт, когда умрёт, и эта невыносимость бытия умрёт вместе с ним в тот же момент. когда тэ приходит в себя, первое, что он слышит — море. первое, что видит, — голубое небо и мирно проплывающие облака. будто не прошло ни минуты, будто время замедлило свой ход, окунув тэхёна в котел с кипятком из своих собственных чувств. боль сшибает, обескураживает и испепеляет его изнутри, выжигает все нутро снова и снова, и тут сколько не прикладывай ледяные полотенца, ничего не поможет и не остудит эту ярость, которая копилась годами, жила в нём, запертая в клетке, словно зверь, и вот, вырвавшись наружу, с удовольствием пожирает несчастную плоть. тэхёну остаётся только смириться с этой болью и привыкнуть к постоянному рвущему чувству изнутри. он помнит свою невероятную обиду на юнги, помнит до трясущихся пальцев, как его выбешивало быть лишним в этой мозаике, как его раздражало быть на задворках в своей собственной жизни, где он должен был быть главным героем, он помнит свою зависть и ревность к чонгуку, помнит, как плакал ночами и бил посуду, когда юнги собирался и уходил, находя какие-то предлоги, помнит, как мучился вопросом: «почему он, а не я». тэ всё помнит. и первое, что оглушает его и сбивает с толку до помутнения рассудка — это боль и слепая злость. это его чувства из прошлого, которые оказались запертыми и невысказанными, что теперь превращаются в ненависть ко всему и в слепую неконтролируемую агрессию. тэхён трёт глаза пальцами и чувствует, как в них попадает песок, но ему настолько наплевать, что он не делает ничего с этим. только и остаётся лежать с закрытыми глазами и выплакивать все крупицы песка из себя, в надежде, что вместе с физической болью уйдёт и моральная, но она будто только закрадывается глубже и начинает рвать на каком-то подкожном уровне. жизнь разделяется надвое в следующий же момент, когда тэхёна душит запах бензина. он сперва даже понять не может, откуда он взялся, судорожно подносит рукава пальто к носу, но не чувствует ничего даже близко похожего. тэхён подносит к носу свои пальцы и понимает, что это здесь. зажигалка. тэхён смотрит на предмет, что увяз в песке, будучи откинутым в сторону, и чувствует, как его снова наполняет злость и ненависть. он непроизвольно начинает дышать чаще, хватая зажигалку в руки и пристально осматривая её, будто через микроскоп. та совершенно точно почищена, отбелена почти до идеального состояния, но тэхён видит царапины от жёсткой металлической щетки и оставшуюся кое-где копоть. — тэхённи, мы можем с тобой сегодня поговорить? тэхён выпрямляется и шмыгает носом, сосредотачиваясь на своих мыслях. — 15 августа 2016 пропадает юноша по имени мин юнги, а спустя пару дней шадоу разворачивает свою деятельность на весь сеул. у тэхёна в горле сворачивается тугой ком, его скручивает и тошнит. — в августе 2016 умерли наши родители, намджун. «пятнадцатого августа две тысячи шестнадцатого года произошла страшная трагедия, был подорван дом известного офицера полиции. следствие ведёт расследование и ищет виновных. стало известно, что в результате пожара на месте скончалось два человека: помимо капитана кима мертвой была также найдена его супруга, госпожа ким.» — тэхён, сегодня шестнадцатое августа. наши родители мертвы. тэхён резко подрывается, чувствуя, как дрожат его руки. зажигалка выпадает из рук, пока тэ почти рвёт на себе волосы и злобно дышит, расхаживая из стороны в сторону. — тэхённи, мы можем с тобой сегодня поговорить? — сука! - тэхён с гневом ударяет по клавишам. поднимается такой пугающий гул, от которого чайки с криком взлетают в воздух, — это всё было спланировано. разговор, чтобы отвлечь меня, поджог нашего дома. вы действовали сообща. вот такая твоя любовь, юнги? - тэ поднимает голову к небу и накрывает лицо руками, — вот так ты меня любил, что был соучастником убийства моих родителей? тэ разбегается и со всей дури швыряет зажигалку отца в море, задыхаясь, падая на колени и всхлипывая. он беззвучно рыдает, чувствуя только боль, ещё более тупую и оглушающую, боль настоящую к настоящему человеку, не приправленную никакими отголосками прошлого. он ненавидит юнги, здесь и сейчас, понимая наконец, как обстояли дела на самом деле. его использовали и выкинули, а теперь решили поиграться с ним и надавить на все больные места, расковырять их ножом и ещё раз пройтись по уже свежим кровотачащим ранам. неуловимый маньяк выбрал свою первую жертву в виде его родителей, потом убрал брата, а сейчас, судя по всему, решил убить и самого тэхёна, растоптав все его чувства. тэ только не понимает, чем он так успел насолить, раз эта месть продолжается уже несколько лет, очень искусная и изысканная, такая, чтобы от человека вообще ничего не осталось. кто-то из них двоих определенно гений. — я люблю тебя, тэхён. тэ всхлипывает и утыкается лицом в песок, чувствуя себя брошенным и кинутым, преданным, оставленным, растоптанным, маленьким и ничтожным. его боль будто с каждой минутой растёт в геометрической прогрессии, выжигая лёгкие и уничтожая в нем все чувства. — ты соврал, юнги, - шепчет тэ в песок, — всё, что ты делал, это врал мне. отвлекал меня своей любовью, чтобы я не увидел настоящий нож в спине. тэ выпрямляется и пустыми глазами разбито глядит куда-то за горизонт. его волосы, мокрые и испачканные песком, совсем не колышутся под порывами ветра. в него будто вонзили все пики и стрелы, и тэхён, вместо того, чтобы оставить их внутри, вынимает с особой жестокостью, изрезав в себе все внутренности. ему остаётся лишь истекать кровью и ждать, когда он перестанет дышать, когда боль совсем накроет его с головой. он не видел юнги пять с лишним лет, и тот всё равно каким-то образом умудрился раскопать в нём всё самое скрытое и нанести удар, когда тэхён совсем не был к этому готов. — а я любил тебя, юнги, - тихо говорит тэхён, ловя на подкорках сознания призрачное ощущение счастья и тепла. тэ готов подняться, взять нож, который мин вонзил в него собственноручно, и изрезать в себе всё хорошее, что было между ними. это было всё равно не по-настоящему. тэхён любил его. он помнит, что любил его. помнит, как улыбался с ним рядом, как верил, как готов был отдавать всё, ничего не требуя взамен, искренне и по-настоящему, как целовал его, сжимал руку в своей и с улыбкой думал о будущем. но имеет ли что-то значение, когда ты, наконец, видишь оглушающе болезненную реальность, которая в сто раз хуже любого кошмара? тэхён думает лишь о том, что лучше бы он тогда не проснулся. но он жив, и вынужден это терпеть и вывозить в одиночку. это ещё одно наказание, которое преподнёс ему юнги: жить в мучениях, увидев смерть всех своих родных, вместо легкой смерти. да, старший определенно его ненавидит. осталось понять, за что, только вот тэ уже ничего не собирается выяснять. он резким движением разворачивается и идёт прочь, покупая билет на самолет в пару кликов. он уже знает, что будет дальше, и чем это закончится, оттягивать дальше нет смысла, он получит то, что хочет. — есть вещи важнее, чем любовь, чонгук. есть справедливость. тэ со злости плюется и спотыкается, думая, что вспомни он всё раньше, он бы при той встрече в больнице прострелил юнги голову, не церемонясь ни секунды. — нет никакой любви.

***

чонгук просыпается от какого-то свербящего чувства, что что-то не так, но не может понять, в чём дело и что уже успело случиться. тэ за сутки не выходил на связь ни разу, но оно и очевидно, гук и не рассчитывал ни на что особо, уже уяснив, что старший весьма и весьма неразговорчив. хотя сказать так будет не совсем честно, потому что по правде он скучал и ждал, что тэ черканёт ему хотя бы что-то, хотя бы какое-то сообщение. ему показалось всего на минуту, что между ними только установились хорошие отношения, несмотря на мутное прошлое, которое для чонгука до сих пор, как в тумане. юнги был прав, тэ, несомненно, очень замечательный человек, искренний, честный и добропорядочный, ответственный и отдающий предпочтение поступкам вместо слов. хотя и сомневаться не стоило, юнги бы и не выбрал кого-то другого, они удивительно хорошо подходят друг другу. и все же, раз у них всё так было хорошо, почему они расстались? более того, наверняка были какие-то причины, почему мозг тэхёна всё время представлял рядом именно его, чонгука, а не кого-то другого. неужели он был более значимой и яркой фигурой в воспоминаниях тэхёна? гук нервно жует свои губы, нарастающая как назло тревога не отпускает его и не даёт покоя, одолевая и подкрадываясь со всех сторон. нервозность опутывает его руки, словно змея, сковывает в тиски и зажимает так, что становится тяжело дышать. почему он вообще дает себе право думать о тэхёне в таком ключе? почему вдруг вообще решил, что имеет на это право? чонгук дёргано выдыхает и горько усмехается. где юнги и где он? они никогда не будут стоять рядом, ни в какой вселенной, ни в каком воображении, это невозможно. чон не без сожаления признается себе, что всё-таки думает об этом слишком много. с каких пор бывший парень его бывшего парня занимает столько его собственных мыслей? давно ли? когда это началось? и с чего вдруг, если тэ не давал никаких намёков и никаким образом не вёл себя двусмысленно? ну вот, чонгук опять себе напридумывал и привязался к человеку нешуточно на пустом месте. что-то возникло там, где этого не могло быть. потрясающе. только этого не хватало. — ну да, чон чонгук, только… - он жмурится, потирая устало глаза пальцами, раздражаясь всё больше с каждой минутой, — ты что, уже успел что-то себе придумать и влюбиться в этот выдуманный образ? ты что, - чонгук ловит своё отражение в потухшем экране смартфона и раздражённо отворачивается, — влюбился в него? ты просто жалок. когда подсознательно знаешь ответы на самые сложные вопросы, когда правда лежит на самой поверхности, признавать её становится ещё сложнее. и признать тот факт, что чонгук по-настоящему привязался к следователю за какие-то короткие жалкие встречи — это просто позорно и стыдно, это поведение старшеклассника, а не взрослого юноши. он же серьёзный молодой человек, умный и размышляющий исключительно рационально, какая влюблённость? сколько раз они виделись? сколько раз разговаривали? и всё, этого оказалось достаточно, чтобы вот так вот просто влюбиться? — блять, да, этого и в самом деле оказалось достаточно, - горько говорит сам себе чон, уставившись пустым взглядом в стену. с другой стороны, тэхён такой потрясающий, как в него вообще можно не влюбиться? он даже не дал ему никаких шансов на отступление, сам заявился на порог его квартиры, застал в самом уязвимом состоянии, успокоил и утешил. — это не любовь, это желание быть нужным, желание внимания к своей персоне, которое я, наконец, получил, это жажда признания и прощения, смешанная с чувством вины, - говорит он себе, обнимая за плечи и сгибаясь пополам, уткнувшись в колени лбом и стараясь восстановить дыхание. сто восемьдесят. это пройдёт, стихнет. сто семьдесят два. чонгук глотает судорожный вздох. вот она правда, колющая, режущая. сто шестьдесят пять. давай, поплачь, тебе же нет в этом равных, ты же только и умеешь, что сидеть и ныть о своей ничтожности. сто пятьдесят. всё хорошо, так было всегда и так будет. сто сорок три. нужно написать чимину. он поможет, что-то сделает, посоветует. сто тридцать пять. тэхён сказал, что простит его, даже если все вспомнит, не будет злиться, потому что тэ — взрослый человек, умеющий брать контроль над своими чувствами и эмоциями, умеющий думать холодной головой, умеющий рассуждать и отличать правду от застилающих глаза эмоций. сто двадцать. пульс относительно восстановился. чонгук поднимает голову и выдыхает. на раз вдох. на два-три-четыре выдох. как учил брат. раздающийся звонок застает чонгука врасплох, отчего тот невольно подрывается, хватая телефон и нажимая на кнопку принятия вызова, не успев посмотреть имя звонившего. — алло? - выходит более нервозно, чем хотелось. — не спишь? гук замирает и прикусывает губу, опуская подбородок на колени. — не сплю. - отвечает уже спокойнее и размереннее. — чего делал? — думал. — о чём думал? — о тебе, - честно признается младший, решив в какой-то момент, что терять всё равно нечего. он уже все потерял, что мог. — какое совпадение. - на том конце провода слышится усмешка, заставившая чона невольно съёжиться. — чего думал? - спрашивает без задней мысли, но уже чувствуя, что что-то здесь явно не то. — я слышу море. — что перед тем, как меня сбила машина, я подумал о том, что ненавижу тебя больше всех на свете, - голос тэхёна звучит расслабленно, умиротворённо и очень спокойно. чонгук нервно сглатывает, не замечая, что сжимает одеяло пальцами со всех сил. — что из-за тебя всё сломалось, чонгук. что я терпеть тебя не могу всем своим нутром. ты просто отвратительный мальчишка, который отнял у меня право на счастье. - гук с этих слов сглатывает, со всей силы прикусывая внутреннюю часть щеки, уже чувствуя, как затуманиваются глаза. — я думал, что это чертовски несправедливо, чонгук, что юнги выбрал тебя, а не меня. что он хочет порвать со мной и уйти к тебе, хотя вы знакомы всего ничего, а я знал его так давно, я бы мир положил к его ногам. я бы переплыл океан ради него, поднялся бы на эверест, а ты и пальца его не стоишь, ты ничего не сделал, чтобы быть с ним рядом. - чонгук позорно прикусывает собственную руку, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разрыдаться в голос. он хочет начать извиняться, но понимает где-то, что не имеет на это права. да, всё это правда. и чонгук должен выслушать всё, принять это и жить с этим, потому что это то, чего он заслужил. тэхён прав. — это я был рядом с ним во все дерьмовые моменты, я успокаивал его, когда он был расколот на кусочки, а я собирал его и склеивал, он приходил ко мне, когда что-то случалось, это я должен был быть рядом с ним, я, а не ты. — тэхён, боже, - чонгук всхлипывает, поднимая голову к потолку, позволяя слезам стекать по щекам, — прости меня, прошу, прости, если сможешь, мне так жаль, что я… я разрушил. всё. — почему? почему он выбрал тебя? что он в тебе нашёл, когда я был рядом с ним, когда я молился. он был с тобой, когда был так нужен мне, а после я обнимал его, будто я не истекал кровью, позволяя ему вгонять этот нож всё дальше. и продолжал его любить. - тэхён говорит совершенно спокойно, изредка перебиваемый шумом волн. а для чонгука его монотонный голос звучит, как объявление смертного приговора. — ты худшее, что со мной случалось, чон чонгук. гук в голос хрипло всхлипывает, заставляя тэхёна замолчать. он позволяет себе выплакать всё впервые за это время, выпустить все эмоции, которые он копил и хранил годами, он так ждал этого рокового дня, и вот он настал. несомненно, это оказалось ещё болезненнее, чем гук мог себе представить, а тэхён даже не выговаривает ему всё это в глаза. — тэхён… — это несправедливо, чонгук, - тихо завершает тэ, позволяя порыву ветра закончить его речь. чонгук откидывает телефон в сторону, схватив какую-то подушку, на автомате утыкаясь в неё и всхлипнув в голос. он наконец-то позволяет себе это сделать, он должен был услышать это давным-давно, но он запер в себе эти чувства, запретил себе об этом думать, запретил себе ощущать боль, запретил самому себе делать больно, дожидаясь, пока это сделает несомненно тэхён, изощрённо, больно. у чонгука бы так не получилось. гук не знает, сколько времени плачет, по ощущениям целую вечность, пока глаза совсем не опухают, а нос не становится красным. когда он приходит в себя, то с удивлением видит, что звонок всё ещё идёт. — что-то ещё, тэ? - хрипло говорит он, дрожащими руками поднося телефон к уху и шмыгая. — да, - тихо и мягко продолжает тэхён, отчего у гука сердце ухает куда-то в пятки, — я всё это время ненавидел не того человека, чонгук. младший замирает, вытирая рукавами толстовки глаза. — что ты имеешь в виду, тэхён? — чонгук, без тебя бы ничего не получилось, без тебя бы я не вспомнил, без тебя бы я ничего не понял. главным ключом к разгадке оказался не я, а ты. — я не… - чонгук пытается сосредоточиться и собрать мысли в кучу, — я не понимаю… тэхён, ты же всё вспомнил. почему ты говоришь что-то такое? — прошлый я точно сказал бы тебе что-то такое, наверняка, ты бы ещё и по морде словил, уж извини, - тэ тихо смеётся, и будто даже ветер стихает, отчего гук даже слышит, как старший спокойно и тихо дышит, — ты помог мне вспомнить одну очень важную вещь, чонгук. я не ненавижу тебя. я рад, что ты выплакался, ты услышал, что хотел, а я сказал, что хотел сказать когда-то, но я не думаю так сейчас. — ч… что? - младший ощущает себя полным идиотом, который переспрашивает сущую ерунду. слышит, но поверить всё равно не в силах. тэхён, без сомнения, всё вспомнил. вспомнил и простил? — единственный человек, которому я сейчас доверяю, - тэхён затихает, а у гука как будто сердце перестаёт биться,— это ты, чонгук. потому что ты был единственным, кто никогда мне не врал. ты не зло, не разрушитель, я понял одну очень важную вещь, исключительно важную, понял, благодаря тебе во многом. я мог бы вспомнить какие-то вещи, поверить в то, что ты всё сломал, как ты и говоришь, но я решил довериться своей интуиции, я поехал на кинбурн. чонгук, юнги никогда меня не любил. он меня использовал. — что ты такое говоришь, тэ, это невозможно, - голос чонгука переходит на нервный сбивчивый шёпот, — это невозможно, тэхён, этого никак не может быть… юнги, он же… вы… — юнги причастен к смерти моих родителей, чонгук. 15 августа две тысячи шестнадцатого года в моём доме произошёл пожар, когда ни меня, ни сокджина не было поблизости. знаешь, где я был в это время? с юнги, который позвал меня на разговор «о нас». он не хотел говорить, он не хотел ничего выяснять, я был просто приманкой, это всё был тщательно продуманный план, понимаешь? - тэхён грустно усмехается, шмыгая носом и тяжело медленно выдыхая. чонгук не знает, что сказать. он лишь растерянно моргает, пытаясь обдумать хоть что-то, но его мозг будто отказывается воспринимать эту информации. в груди уже скапливается тяжелый ком реальности, ибо вероятность того, что тэхён сейчас ошибается, очень мала. — гук… - тихо зовёт тэ, на что младший невольно дёргается, — ты ни в чём никогда не был виноват передо мной. ты ничего не разрушал. нельзя разрушить то, чего нет, - истерически и горько усмехается тэхён, и у чонгука буквально что-то воет от невыносимого желания обнять. он там один, на краю света, совершенно одинок, и у него никого нет. — я любил его очень сильно, но он никогда не любил меня, я никогда не был ему нужен. я попался в его сети. я никогда не задумывался, откуда у него такая власть надо мной, если не готовишься к войне, зачем хранить оружие в доме? я даже в голову не мог взять, что он направит его на меня в упор. — тэхён, пожалуйста, - шепчет чонгук, уставившись пустым взглядом в одну точку. он, безусловно, шокирован, и ему, безусловно, очень больно, — ты не один. — я знаю, что ты хочешь услышать больше всего, - вторит тэхён. — я не ненавижу тебя. я не виню тебя ни в чём. у чонгука сердце так бешено из груди рвётся, не то от нарастающей тревоги, не то от радости, что многолетний груз наконец-то спал с его плеч, совсем не эфемерно, а по-настоящему, — тэхён, ты не злишься на меня? ты правда меня не ненавидишь? я не противен и не отвратителен тебе? — нет, - мягко отвечает тэхён. — ты не противен мне и не отвратителен. чонгук не выдерживает и зажимает рот ладонью, не зная, куда себя деть, его слишком переполняет множество противоречивых чувств, он чувствует себя пороховой бочкой, что вот-вот взорвётся, а тэхён только что зажёг фитиль. — тэхён, - гук выпрямляется, всё ещё шмыгая носом, — где ты сейчас? — на бичи-хед, - спокойно отвечает тот. чонгуку даже привиделось, как тот прикрыл глаза и жадно вдохнул. — так ты уже улетел с кинбурна? я хочу увидеть тебя, - выпаливает младший, чувствуя, как потеют ладони от волнения. — не переживай. мы скоро увидимся, обязательно. не грусти, пожалуйста, - почти нежно, будто масло, залечивающее все раны, тепло и ласково, — улыбнись для меня. и чонгук вдруг улыбается. с опухшими глазами и красным носом, он вдруг берёт и улыбается так легко и счастливо, прикусывая губу, чтобы улыбка не поползла ещё дальше. — ты очень красивый, чонгук, - тэхён почти шепчет, очень интимно, будто сидит рядышком и говорит на ухо, отчего гука бросает в жар, — никогда не давай людям говорить что-то, что заставит тебя усомниться в этом. и твоя душа невероятно красивая и чистая. ты — самый настоящий свет и огонь, но свети, пожалуйста, в первую очередь для себя самого. - гук кивает, зажмуриваясь, — у тебя всё будет хорошо. я обещаю. ни одна мразь тебя не потревожит. у чонгука спирает дыхание. почему-то эти слова звучат куда громче, чем все пресловутые «я тебя люблю», намного показательнее и красивее, вполне в духе тэхёна, который всегда демонстрирует чувства по-своему, будто он изобрёл какой-то свой язык, который понять могут далеко не все, но вот чонгук отчего-то понимает. он правда простил, правда волнуется, говорит искренне, даже не задумываясь выпаливает нечто настолько сокровенное, что только записать и спрятать в потайной ящичек самой красивой шкатулки. тэхён — как самая надёжная броня, если сказал, значит, разобьётся, но так и будет, никогда и ни за что не нарушит своё слово. для него слова — слишком ценный ресурс, чтобы ими просто так можно кидаться, будто они платные, и за каждое он платит кусочком души, отдавая искренне и без остатка, что в его искренности даже не приходится сомневаться. и чонгук верит. — тэхён, знаешь, я… — верь в меня, пожалуйста, - говорит он коротко и строго, — так же, как я верю в тебя. если кто-то у тебя что-то спросит, обещай рассказать правду, всё то же самое, что ты рассказал мне, если понадобится. — тэ… - гук запинается, но его прерывают. — обещай мне, чонгук. — обещаю, - говорит он после короткого молчания, обдумывая, к чему вдруг тэхён сказал это, ведь он и так сказал следствию всё, что знал и что мог. тэхён на том конце провода утвердительно мычит. — я рад, что ты у меня есть, - тихо говорит тэ и заканчивает звонок, когда чонгук порывается что-то сказать и не успевает, слыша лишь короткие гудки. чонгук растерянно смотрит в потухший экран, снова наблюдая там себя, улыбающегося и счастливого, аж странно и непривычно. главное, что тэхён на него не злится, главное, что тэхён нашел в себе силы по-настоящему его простить, а чонгук обязательно приложит все силы, чтобы оправдать его доверие. потому что тэхён заслуживает всего самого наилучшего, потому что он потрясающий и чуткий человек, и чонгук никогда не посмеет подвести его. в следующий же момент он быстро набирает в гугл «сеул-лондон самолёт» и видит ближайший рейс через два дня, не думая покупает билет и ставит обратный отсчёт, как малолетняя девчонка считая дни до встречи. ему так много надо сказать и объяснить, хотя тэхён наверняка уже и сам всё понял, но это нужно самому чонгуку. еще раз подумать, убедиться и сказать все честно и искренне, взять его за руку, обнять крепко, стать кем угодно, плечом, опорой, помогать ему и отдавать все силы, не жалея. потому что тэхён ради него смог, значит, и чонгук ради него сможет. пожалуй, иногда вести себя, как малолетняя старшеклассница не так уж и плохо. в конце концов, разве не в умении быть ребёнком заключается настоящая ничем не испорченная искренность? когда для любви не нужны причины и поводы, она существует сама по себе, просто так, способная лишь отдавать и ничего не требовать взамен? так умеют любить только дети. и ради этого чонгук готов побыть ребенком.

***

тэхён кладёт трубку, выдыхая и подставляя лицо порывам ветра. на отвесной известняковой скале, которой нет ни конца, ни края, туманно и хмуро, мелко накрапывает дождь, неприятно заползая за воротник пальто. тэхён переводит взгляд и внизу видит едва различимый отблеск маяка. тэ смотрит и считает. раз-два — свет есть, на три-четыре он тухнет. в этом месте время как будто остановилось, есть только мощь стихий и очень маленький человек, наблюдающий за движением моря. тэхён делает шаг к краю и спокойно смотрит вниз, не чувствуя ровным счетом ничего. волны плещутся где-то, но тэ даже не видит их, только слышит, и этот звук действует на него, как наркотик, погружает и обволакивает, совершенно вырывает из реальности и вводит в какой-то транс. иронично, что именно тут тэхён в первый раз и повстречал юнги, в том самом сне. сейчас, стоя же тут, и точно зная, что это не сон, тэ не ощущает совсем ничего. он слишком устал от эмоций, воспоминаний, и слишком устал бороться за того, кому не был нужен изначально. даже в те моменты, когда тэхён так отчаянно верил, что юнги по-настоящему любит его. — он никогда меня не любил, - говорит он тихо сам себе, смахивая волосы со лба, — мин юнги не умеет любить и не способен на любовь. — тут так красиво, юнги, просто посмотри! - тэ вдыхает полной грудью, со смехом разбегаясь по краю, балансируя, как самый настоящий канатоходец, распугивая всех чаек в округе. старший следует за ним незримой тенью в бежевом пальто, кажется, любуясь и наслаждаясь, улыбаясь попутно каким-то своим мыслям. ранней весной солнце еще не так греет, но уже тепло, снег подтаял, остается только бесконечно свежий воздух, которым невозможно надышаться, и оживающая вокруг природа. — невероятно! — тэхённи, осторожнее, - юнги подбегает и крепко обнимает тэхёна со спины, будто тот совсем игрушечный, подхватывает в воздух и кружит, пока звонкий смех младшего, наполненный самым настоящим счастьем, раздаётся эхом по безлюдному месту. — держу. — когда я услышу своё имя из твоих уст, я пойду за тобой, не думая. - тэ не спешит выныривать из объятий, ластится, ласково и любовно бегая жадными глазами по лицу старшего, наклоняясь и целомудренно целуя в губы, бережно оглаживая лицо кончиками пальцев. там же, где жила любовь, по его мнению. — у тебя какая-то власть надо мной, юнги. — не говори так, тэ. - голос юнги звучит так близко. голос, который который слышит только тэхён. — ты мой источник внутренних сил, ты всегда знаешь, что мне нужно, - тэ прислоняется лбом к чужому и мягко обдаёт теплом чужие губы. он задыхается от мысли что они дышат одним воздухом. — я отдам тебе всё.. — я отдал тебе всё, видишь, - произносит тэхён, скрипя зубами, — почему же ты не можешь меня освободить? — тэхён, если ты готов… — я смотрел на тебя жадными глазами, которые хотели только твоей любви, ты говорил, что мы любим друг друга, почему просто нельзя было притвориться, что никого не существует, кроме нас двоих? я бы поверил тебе. я бы поверил! тэхён не замечает, как его голос срывается на остервенелый крик, который тухнет где-то в тумане. — я потерялся, я думал, что нашёл себя рядом с тобой, ты был моим вдохновением, а ты убил меня, когда я готов был пойти за тобой на тот конец света! все, что ты делал, пудрил мне мозги, чёрт! тэ со всей силы прикусывает губы, сгибаясь напополам от крика. — я так устал ждать тебя! — я всегда буду рядом с тобой. самые счастливые воспоминания на глазах превращались в самое ужасное, что могло случиться. обрывки пробегают перед глазами, сменяя друг друга, словно плохо смонтированное кино. всё возвращалось в голову счастьем, которое разбивалось в мгновение, как по щелчку пальца, о суровые грани реальности. тэхён только успел вспомнить, как он его любил, и практически воет от осознания, что всё это тоже было обманом, частью большой игры, что его предали и выкинули, подарив иллюзорное чувство любви. зачем только чонгук ему понадобился, непонятно, видимо, чтобы сделать ещё больнее. чтобы убить тэхёна из прошлого, который ничего не подозревал, и тэхёна из настоящего, который понял всё и сразу. — как ты посмел? как у тебя хватило совести сказать мне в глаза нечто такое? у тебя была власть надо мной, и я ни на минуту не задумался над тем, что ты можешь злоупотребить этим, что иметь такую силу — это в принципе неправильно? я совершенно потерял контроль, когда ты клялся мне, что ты не при чём. я верил! ты разбил меня за месяцы, разрушил всю мою жизнь, и тебе ничего не стоило это сделать. тэхён поднимает голову к серому небу, которое заполонили тяжелые серые тучи, и кричит, сжимая руки в кулаки, пока не кончается воздух. вопит, что есть сил, надрывая глотку, потому что держать всё это в себе разом невозможно. его предали дважды, и он вынужден пережить сейчас оба предательства на абсолютном максимуме чувств. весь мир сжался до жалких атомов, словно на конце иголки, которая вот-вот вопьётся в его кожу. тогда физическая боль заглушит моральную и, возможно, ему стане легче. — доктор, прошу… — господин ким, - седой врач с молодым ассистентом подрываются со своих мест и ловят молодого человека, вымокшего насквозь, под руки, усаживая на кушетку. — что с вами случилось? — я был на кинбурне. - тишина повисает такая, что никто не в силах не выдохнуть, не сглотнуть. — помогите мне. я потерял себя. снова. — тэхён, зачем вы туда ездили? боже, - врач одним кивком просит молодого ассистента пака принести стакан воды и тёплый плед. — я что-то забыл. я знал, что я что-то забыл, мне не давало это покоя, я не мог спать, мне всюду чудилось… — что вам чудилось? - врач осторожно старается стянуть сырой шарф, слушая рассказ, который сложно разобрать из-за стучащих зубов. — я видел его. я слышал песню про пианино. я не мог понять, что к чему. я видел обрыв. я поехал его искать… — продолжайте, прошу вас, только выпейте немного воды, пожалуйста, - врач берёт стакан из рук чимина и протягивает тэхёну, но тут будто ничего не видит и не слышит, уставившись стеклянным взглядом куда-то в одну точку. — я вспомнил его. я любил его. мы были там, на кинбурне. он говорил, что любит меня. я попал в аварию. я забыл его. я пил таблетки, они не помогали мне, но я решил, что я просто устал, это просто какой-то плохой день, мало ли, с кем не бывает. я действовал по наитию. я думал… - тэхён, который едва ли напоминает живого человека, с синюшными губами и проваленными глазами, — я думал, что ничего не случится. врач молчит, сухими пальцами потирая переносицу, возвращаясь за свой стол и потирая пальцами очки. — доктор, я всё забуду? - продолжает тэ. — я не могу предугадать реакцию вашего мозга, мой дорогой, но вероятнее всего, да. — всё повторилось, - сдавленный голос тэхёна переходит на истерический смех, — я, блять, опять тебя забыл, и опять всё вспомнил на этом же ёбаном месте, даже больше. тэхён со всей силы топчет траву, пинает её, швыряет и рвёт пальцами, совсем оседая на голую грязную землю. — я люблю тебя, тэхён. — ложь! - тэ всхлипывает, даже не пытаясь вытереть слёзы со щёк. — ну же, чего ты плачешь? - юнги ласково большим пальцем вытирает раскрасневшиеся щеки младшего, целуя кончик носа с улыбкой, — слёзы это не про тебя, тэхённи, ты же не из тех людей, кто открывается так легко, я неправ? — не говори такого, юнги, - тэхён тычется в чужие губы своими, мягко накрывая и упиваясь этим моментом, плавясь в чужих до одури любимых и нужных руках и растворяясь. — я не пожалею об этом. — надеюсь. — я пожалел! забери все свои слова обратно, забирай и проваливай уже из моей жизни, я не хочу тебя знать, я не хочу помнить это и мучаться до конца своей жизни. я не заслуживаю всего этого, это не должен был быть я! что бы ты мне сейчас ответил на всё это? тэхён будто падает или сгорает заживо, в нём бурлит и негодует каждый орган, он теряется и понятия не имеет, как совладать с собой, как сесть, всё прокрутить и пережить, как не сойти с ума окончательно и остаться в рассудке. как жить дальше? тэ пытается делать выдох, но срывается на безмолвный плач, кусая окровавленные губы и раздирая их. — ненавижу, ненавижу, я тебя ненавижу, мин юнги! на крик тэхёна отзываются только кричащие чайки. в конце концов, из звуков тэ слышит только своё колотящееся сердце и тихие аплодисменты. — тэхён, если ты готов… эмоции отрубает, как по щелчку, слезы заканчиваются ровно в тот момент, когда тэхён слышит хриплый смех совсем рядом. он оборачивается, как в замедленной съёмке, видит его и скрипит зубами. у него внешность юнги, его голос, рост и цвет глаз, он выглядит идентично, за исключением только одного. его волосы черные, как крыло ворона, как грязная смоль. он тот, за кем гонялась вся полиция на протяжении пяти лет, он тот, кто превратил жизнь тэхёна в кошмар. он тот, с кого всё и началось. — шадоу… - - цедит тэ сквозь зубы, привставая с земли. он не пытается нашарить пистолет или какое-то оружие, он лишь поправляет своё пальто и смотрит прямо в упор горящими глазами. — доброго дня, господин следователь, - юнги, который не юнги, вальяжно перекатывается с пятки на носок, засунув руки в карман черных брюк. — вы тут совсем один, сидите, скучаете, я вот думаю, навещу. давно хотел. у тэхёна будто какой-то предохранитель срывает, у него окончательно отключается инстинкт самосохранения, и всё, что он делает, хрипло по-доброму смеётся, будто это его старый друг, а не серийный убийца, непредсказуемый и не знающий никакой пощады. из них двоих тэхён сейчас куда больше похож на психа, хотя это не будет сюрпризом, если окажется, что меньше, чем за сутки, он окончательно свихнулся. — выглядите не очень, - беззлобно подмечает гымдже, с подозрением поднимая бровь и разглядывая сильно исхудавшего мужчину. — наслышан о ваших успехах. впечатляет, вы догадались, что всё не просто так, хотя я думал, что подчистил всё. тэхён добродушно отмахивается, потирая глаза пальцами. он вдруг понимает одну простую вещь и сразу переходит на стадию «принятия». он устал, чертовски устал. всех спасать, за всех бороться, всем что-то доказывать, бесконечно ждать и видеть, как снова выбирают не его. он так боялся этого дня, а когда он, наконец, наступил, тэхён чувствует только легкость на грани истерики, похожую на состояние аффекта или на легкое опьянение. — ваша игра, приготовленная для меня, - он разводит руками в стороны, показывая заодно как бы невзначай, что он безоружен и не несет никакой угрозы, — мне понравилось. это было изысканно, пытка, приправленная кошмарами. тэхён ставит руки на поясницу и улыбается сам себе, честно и по-настоящему. он долго сомневался в своем решении, но сейчас понимает, что все правильно, что все случится, так, как и должно было случиться. — та девушка, - продолжает тэ, цокнув языком, — такое красивое и чистое убийство. ни одной зацепки. — и где же я прокололся? - гымдже смелее подходит ближе, скрестив руки на груди. тэхен видит нож у него во внутреннем кармане и пистолет, но лишь усмехается на это. — домашний домик для ужина, да, помнишь такой? знакомство с твоей девушкой. ты, вроде как, хотел, чтобы я нашёл его и не хотел одновременно, иначе не стал бы так заморачиваться с фортепиано, не хранил бы зажигалку, которой устроил поджог, чтобы я вспомнил всё, чтобы я возненавидел тебя, чтобы это была борьба на равных. намеревался воспитать во мне соперника своего уровня? - тэхён поднимает взгляд и искренне улыбается, что в его глазах какие-то искорки плещутся. это особый вид удовольствия, это игра с дьяволом, где тэхён не имеет права сказать «нет», он может только принимать этой игры. — а я мог бы и никогда не вспомнить, ты бы убивал тогда, пока у меня снова не начались флешбеки? еще и неугодная жена, которая стала понимать слишком многое про брата, даже пыталась наведаться к нему в гости. — да, есть такое, пришлось убрать её, - отвечает мин, становясь рядом и закуривая сигарету, молча протягивая одну тэхёну. тот без слов берёт её в руки, шаря по карманам в поисках зажигалки, но ему любезно предлагают, на что тэ отвечает сухим кивком, тут же делая глубокую затяжку и прикрывая глаза. — что, так все и закончится? - гымдже коротко стреляет глазами в расслабленный профиль следователя и хмыкает, — вы удивительно спокойны, понимая, что мне придется вас убить? вы знаете слишком много, господин следователь, ничего личного, я не хотел вас в это впутывать, но вы каким-то образом сами взяли и впутались. у меня нет выбора. — мы снова встретимся там, где конец берёт свое начало… - бубнит тэхён, вспоминая тот самый сон, который однажды перевернул в нем все. — что? - переспрашивает шадоу, вглядываясь куда-то в серый горизонт. — меня вот только интересует, почему моя семья, - тэхён глубоко затягивается, с удовольствием, вкушая с негой, как ему выедает горло и лёгкие, как горчит во рту и желанный никотин отравляет его организм, в котором и так не осталось ничего святого. — ваш отец засадил мою мать, - отвечает мин спокойно, — она была проституткой и трахалась со своими клиентами на той же кровати, где я спал. - тэхён молчит, не открывая глаз, выслушивая, — но я любил её, а когда её посадили, меня отправили в приют. знаете ли, несладко пришлось. — травмированный собственной матерью ребенок, в которой не было ничего святого, породила настоящего монстра, что до сих пор оправдывает всё, что она делала, и прикрывает свою ненависть к ней любовью, желая переложить ответственность за её последующую смерть на кого бы то ни было, отказываясь принимать тот факт, что все её действия были ничем иным, как её собственным выбором. психика отказывается понимать, что мать была последней потаскухой, мать, которая в глазах ребёнка должна была быть образцом и примером, сломала и все разрушила. этот ребёнок не хочет признавать, что человеком, что искалечил его вдоль и поперек, была мама, которая должна была спасать и помогать. вот оно что. что ж, это объясняет многое. а раз матери не осталось, вы втянули в это брата, убедив в том, что действуете в благих целях. вы взяли на себя мою семью, а юнги — меня. очень умно. идеальное убийство. не подкопаешься. гымдже замирает, пока пепел с его сигареты развевает по ветру. спустя мгновение он добродушно улыбается, доставая пистолет. — вы и правда слишком много знаете, следователь, вы и правда умны, слухи не врали. — какой гениальный план, - восхищенно шепчет тэхён, — выгнать сокджина из дома под предлогом, подослать юнги, который отвлёк бы меня, и убрать моих родителей, всё это завернув в такую трагедию, не оставить отцу ни одного шанса на спасение, ведь наконец-то он получил по заслугам, и вы отыгрались за смерть своей шлюхи матери сполна, не остановившись на гибели обидчиков. ведь те девушки, они такие же, как и твоя мать, такие же грязные проститутки, не заслуживающие права жить. все, что тебе нужно, это чувство власти, а женщин ты использовал только для вымещения своей детской обиды. тэхён открывает глаза и хлопает ресницами с тяжёлым томным выдохом, чувствуя холодное дуло ружья у виска. — тэхён, если ты готов… — наконец-то я готов, - говорит он тихо, докуривая и втаптывая окурок в землю. — не утруждайтесь, гымдже. славно поговорили, я был рад знакомству. вы совсем не псих, как я думал, вы просто очень одинокий ребенок, который никому не нужен. тэ с широкой улыбкой поворачивается и смотрит на мужчину в упор, который, в свою очередь, смотрит только на него, готовый выстрелить в любую секунду. они оба знают это, и оба ничего не боятся. тэхён спокойно опускает голову, делая несколько шагов вперёд, зная, что ему не выстрелят в спину, и делает один прыжок в неизвестность, зная, что он больше не откроет глаз, зная, что он ждал этого, что он готов, что он точно не будет об этом жалеть, зная, что он никогда не сможет простить юнги и не сможет больше кого-то полюбить, зная, что он не сможет жить с этим дальше, поэтому самое лучшее — просто сделать то, что должен. потому что есть вещи важнее любви, есть справедливость, и сброшенный на землю маленький микрофон. — прости меня, чонгук, - шепчет тэхён, улыбаясь, за секунду до того, как столкнуться с бушующей морской стихией лицом к лицу, сразу сдаваясь ей без попыток бороться, подхватываемый течением, словно песчинка, где нет никаких шансов спастись или выбраться.

***

— … такие же, как и твоя мать, такие же грязные проститутки, не заслуживающие права жить… хосок, слыша эту фразу, хмурится сильнее и озадаченно смотрит на намджуна, который своим видом напоминает хищную пиранью: одно неверное движение, и его сорвёт с катушек окончательно, грозя превратиться в ураган разрушающей силы, не встречающий никаких преград. они оба слышат щелчок предохранителя и то, как тэхён хмыкнул. — намджун, - беспомощно выдыхает хоби, сжимая руки в кулаки. — хосок, мы ничего не можем сделать, мы все сделали, что могли. джун горько складывает руки в замок и утыкается в них лбом, пытаясь изо всех сил взять себя в руки. стараясь признать перед собой тот факт, что план тэхёна заключался не в том, чтобы стать ходячей наживкой для серийного убийцы, а в том, чтобы поймать его ценой своей жизни. этот идиот вздумал играть в благородного героя, намереваясь получить все данные только таким образом. намджун жмурится и тяжело выдыхает. — вот что, я поеду на кинбурн. я уверен, что он следит за мной и ждёт момента, чтобы вывести меня из игры. — тэхён, если бы он хотел, он бы пристрелил тебя давным-давно. - чон демонстративно скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, насколько он недоволен мыслью, что пришла в голову следователя. все присутствующие уже понимают, к чему тэ клонит, и всё же это никак не облегчает ситуацию. — хосок, ты что, не понимаешь? - тэ с горечью усмехается, — это больной человек, который мстит мне за что-то, ему в кайф смотреть, как я страдаю, все эти ловушки придуманы для меня, чтобы я их нашёл, понял и разгадал, это как лабиринт и шифр, ключ к которому могу подобрать только я. он возомнил себя джимом мориарти или того хуже, он хочет играть со мной, он хочет видеть, как я сломаюсь, а нам нужны доказательства. и нужен план. — тэхён, - голос намджуна звучит очень тихо и вымотанно, он очень старается не давить и мыслить рационально, и вынужден признаться себе, что тэхён сейчас прав, — что ты предлагаешь? откуда у тебя информация, что шадоу следит за тобой? — он оставляет мне послания, - шепчет тэ, — надписи на асфальте, символы, которые пойму только я. тэхён швыряет на стол кучку фотографий, где изображены непонятные книги, как будто случайные окна, католическая церковь. совершенный сумбур, который с первого взгляда не имеет никакой логической цепочки. намджун с хосоком лишь молча разглядывают снимки, пока тэхён берется терпеливо объяснять. — магазин музыкальных инструментов «пианино» в старом квартале сеула — это отсылка к песне, которую напевал юнги, она связана с его фортепиано из дома детства. сад белых лилий — это любимые цветы моего брата. католическая церковь — место, где я провожал в последний путь всю свою семью, и где позже он убил одну из своих жертв под деревом на снимке. старое радио, судя по всему, в его машине, так как у ног виднеется ковер, чей ворс мы обнаружили. книга мураками «охота на овец», где присутствует некий мистический «господин овца», сопровождающий главного героя, очень занятный персонаж и запутавшийся человек. ничего не напоминает? — хоби, тэхён был во всем прав с самого начала, - совсем тихо отзывается джун, слыша только порывы ветра в микрофоне. — мне жаль, что я не послушал его с самого начала и долго сомневался. — я думаю, он никогда тебя не винил и пытался тебя понять. — вот именно, а я его понять не пытался. — да ладно тебе, джуни, приедет тэ, вы поговорите, - начинает было хосок, но заглядывает в глаза намджуна, в которых скапливаются слёзы и тут же замолкает, — намджун, что… — хосок, ты не понял? - джун горько усмехается, — тэхён умер. он выбрал это добровольно. он назначил такую цену за чистосердечное признание убийцы. он обдурил всех, даже нас, которые должны были защищать его, он провёл нас вокруг пальца, он планировал это с самого начала, он понимал, что едет умирать, хосок, он решил это давным-давно. и всё, ради того, чтобы мы сейчас могли схватить его без каких-либо препятствий. у нас есть все доказательства, которые тэхён кропотливо собирал для нас: у нас есть следы днк из дома, у нас есть образец днк самого юнги, у нас есть доказательства, что запись не сфабрикована, у нас есть все доказательства, что шадоу — это брат-близнец юнги, мин гымдже. хосок сглатывает, медленно переводя взгляд в окно и замирая, слыша, как джун отворачивается и дёргано шмыгает носом. он ничего больше не спрашивает, он всё понимает. — нам просто нужно, - намджун вытирает нос рукой, — всё упорядочить, отследить местоположение шадоу и узнать, где, - джун выдыхает и замолкает на какое-то время, уткнувшись в сложенные в замок кисти. — где он… — где он будет, я понял, джун, - хоби добродушно обнимает руководителя, легко поглаживая по спине ладонью в подбадривающем жесте. намджун практически рефлекторно утыкается тому в плечо и всё-таки всхлипывает в голос. хосок лишь тяжело вздыхает, поднимая голову к потолку, и быстро большим пальцем вытирает глаза. он понимает. — намджун, мы должны завершить это дело. мы не имеем права отступить сейчас, понимаешь? - джун на это лишь коротко кивает, пока хосок продолжает гладить того по спине и успокаивать, как ребёнка. в этом нет никакой романтики, и они оба понимают, что слёзы намджуна лишь очередной показатель, какой же тот сильный человек, раз может позволить себе такую роскошь. — мы возьмём его, и все закончится, в конце концов, тэхён боролся именно за это. разве не так? — так, - сипло отвечает ким, наконец, отрываясь и заглядывая хосоку в глаза, — он погиб не зря, хосок. и мы сделаем всё возможное, чтобы показать, что так оно и есть. это дело принципа и дело чести. — тэхён и в самом деле здорово нам помог, но нам нужно собрать все оставшиеся данные с кинбурна, прослушать и проанализировать. возможно, там есть что-то ещё… — офицер ким, - на вбежавшего юношу никто не обращает внимания, пока тот жадно дышит и недоуменно озирается, разглядывая двух полицейских. — я хотел сказать… — чонгук, не сейчас, пожалуйста, - хосок оборачивается, на что гук невольно сглатывает, чувствуя, как ускорилось его сердцебиение. — что случилось, офицер? - чонгук видит лишь сгорбленную спину начальника кима, которая изредка дергается от поглаживаний хосока. у гука чувство, будто он прервал какую-то очень интимную сцену и влез туда, куда не надо было, хотя никакого романтического подтекста тут нет, оно и ясно. — тэхён нашел шадоу, чонгук, - говорит намджун тихо, но чонгук разбирает отчетливо каждое слово, пропуская тревожный взгляд хоби, направленный на старшего. — в ближайшее время мы планируем операцию по его захвату, так как у нас есть необходимое количество улик и доказательств. - намджун оборачивается, и чонгук тушуется, потому что старший выглядит так же, как и обычно. он чувствует: что-то случилось, не может унять растущее чувство тревоги в душе, но внешне всё выглядит так же, как и всегда. никаких внешних признаков для паники нет, но чонгук всегда был более чувствительным. — ладно… - говорит он неуверенно, невольно отступая назад. — это хорошо, наверное, - тише. — ты что-то хотел сказать, - невозмутимо продолжает джун, пока хоби стоит позади него железной броней, готовый кинуться на помощь в любую секунду. — да… тэхён связывался со мной… - неуверенно продолжает гук. — когда? - нетерпеливо перебивает хосок, на что чонгук сконфуженно продолжает. — несколько дней назад, когда прибыл на кинбурн, мы созванивались, но не говорили ни о чём, что касалось бы дела, но потом он резко отправился на бичи-хед в южную британию… — он что-то нашёл, - понимающе говорит хоби, быстро переглядываясь с намджуном. — определённо да, - подмечает ким, — чонгук, он не говорил, почему он полетел в британию? что-то уточнял ещё?может быть, он говорил что-то… — странное, - заканчивает хоби, нервозно потирая ладони. — странное? - не понимает гук, но продолжает, — он звонил мне с бичи-хед, я слышал море, - чонгук глубоко задумывается, пока две пары глаз смотрят на него в упор, — он сказал, что юнги связан с убийством его родителей. сказал, что тот никогда его не любил, что это всё какой-то план… - гук вздыхает и пятернёй зачёсывает волосы назад, — я не понял до конца, всё так странно… юнги был тем, кто любил его больше жизни, я готов за это ручаться, но тэхён он… он был совершенно уверен в том, что говорил. ещё он взял с меня обещание. если кто-то у меня что-то спросит, я должен рассказать правду, всё то же самое, что рассказал ему, если понадобится. но я уже рассказал всё, что знаю, про дом и про всё остальное… но если какие-то новые обстоятельства всплывут, я готов сотрудничать. — как он понял… - бубнит хоби, с силой прикусывая щеку и отворачиваясь. — чонгук, мы… - намджун тушуется, тяжело выдыхая, — ты присядь. гук хмурится, но садится на ближайшее кресло, внимательно слушая, что ему пытаются сказать. — тэхён, он… - полицейский пытается подобрать правильные слова, сухо улыбнувшись, — у него был план, понимаешь, - намджун выглядит уверенно, но чонгук понимает, что-то случилось. — он знал, что шадоу следит за ним. он поехал на кинбурн не только ради того, чтобы узнать историю про фортепиано. — если план сработал, то шадоу уехал за тэхёном из кореи, - задумывается гук и тут же напряженно сжимает ручки кресла, чувствуя, как закипает практически моментально, вспыхивает от злости, как спичка, — но это опасно, у него там нет никакой защиты. он остался с ним один на один… тэхён просто стал приманкой, почему вы не остановили его? — чонгук, - в разговор встревает хосок, — ты должен понять, что мы ничего не могли сделать. ты не так хорошо знаком с тэхёном, но ты знаешь, как он может быть убедителен, знаешь, насколько логично может мыслить и приводить очень весомую аргументацию, против которой не остается никаких вариантов. тэхён не оставил нам выбора, это было практически условие. — вы не должны были отправлять его туда одного, - гук скрежет зубами. понимает, что хосок прав, осознает, что тэхён рубит фактами не в бровь, а в глаз, потому что это человек-танк, не терпящий никакой мишуры в разговорах, привыкший излагать ситуацию чётко и по делу, понимает, что тэхён скорее всего сам предложил эту идею, чтобы у следствия было время связаться с юнги без угрозы и изучить днк соответствующим образом. тэхён выиграл для них время, безусловно, сделал всё возможное, чтобы следствие могло беспрепятственно работать без новых жертв, наверняка он нашёл что-то ещё, что поможет следствию выстроить обвинение. всё понимает, но… — я прекрасно знаю, что тэхён следователь, которому нет равных, хотите вы это признавать или нет, но это рискованно и очень опасно. а вдруг с ним что-то случится? он остался с серийным убийцей один на один в незнакомой стране. — не случится, - обрывает намджун, закрывая глаза и жмурясь со всей силы, — с ним ничего не случится, чонгук. ты прав, тэхён профи своего дела, он скидывал нам всю отчётность по мере своей возможности, он выяснил, что шадоу стоял за убийством его родителей, он передал нам все аргументы и все улики. — я лечу на бичи-хед, - встаёт чонгук и метает быстрый взгляд на полицейских. — чонгук, подожди, тебе не… - встревает хоби, но чонгук безоговорочно мотает головой. — я полечу туда. к нему. я должен, я лучше увижу своими глазами, что с ним всё в порядке, и буду спокоен. если какая-то информация от меня потребуется, вы знаете мой номер, хотя я уверен, что тэхён сделал всё со своей стороны, и даже больше. всего доброго, офицеры. дверь захлопывается прямо у подорвавшегося следом хосока, которого останавливает намджун. — мы должны ему рассказать, - горько говорит чон, утыкаясь лбом в закрытую дверь и кусая губы. — ты сможешь ему сказать? - намджун замолкает, прекрасно зная, что хоби мотнул головой в отрицательном жесте. они оба на стадии шока, события разворачиваются с молниеносной скоростью. ни хосок, ни намджун не успевают за ходом времени. — вот и я не смогу. он должен всё увидеть сам, хосок. даже если ты ему скажешь, он не поверит тебе. — он же мог спастись, - бубнит хоби, чувствуя, что от падения его держит только уверенная рука намджуна, — почему? почему он решил умереть? почему смерть — это выход? как это должно было помочь? — есть такая боль, хосок, с которой невозможно жить. есть такие ситуации, когда смерть — это выход, потому что смерть избавляет тебя от этой боли. если тэхён принял такое решение, значит, оно было взвешенным и небезосновательным, значит, таков был его выбор, который мы должны уважать. — намджун, я не могу смириться с этим, он не мог! наша жизнь нам не принадлежит, она ничего не значит, сама по себе, но сейчас своей смертью придал значимость нашим с тобой жизням, потому что мы ответственны за это. самоубийство — это обречение людей на пытки и муки. — это еще и избавление от боли, хосок. - настаивает джун. — мы не видели, что с ним было в эти дни, да и тэхён никогда бы не позволил нам увидеть, - ким невесомо опускает голову на плечо хосока и выдыхает, прикрывая глаза, — мы уже ничего не сделаем. мы ничего не поменяем. ему было слишком больно, это всё, что мы должны знать и понимать. тэхён никогда бы ничего не сказал, не потому, что гордый, а потому что он не хотел этой помощи, потому что он уже всё решил, давным-давно, до того, как мы с тобой тут, в сеуле, начали что-то понимать в принципе, потому что он ненавидит, когда его жалеют. он долго к этому шёл, представлял, с чем может столкнуться, оценил возможные риски. — это наша вина, - говорит тихо офицер чон, собираясь со всей силы ударить дверь кулаком, но заставляет себя разжать руку и выдохнуть. — это и наша вина тоже, но даже если бы мы были против, если бы мы заперли его дома, какова вероятность, что он бы не сделал всё по-своему? когда он нас слушал? — никогда, - выдыхает хосок, поворачивается и легко обнимает джуна, поглаживая по загривку. — это было неизбежно, намджун? — не знаю, - говорит тот тихо, — но мы не можем допускать такую мысль, что тэхён не справился. мы не можем считать его слабым. он справился лучше нас всех, лучше меня и тебя. мы должны быть ему благодарны, потому что это то, чего он хотел, это то, за что он боролся. хосок ничего не отвечает, лишь стискивая зубы в коротком всхлипе. — у нас много работы, намджун. - наконец, сипло говорит хоби, легко постучав старшего по спине и отправляясь за рабочее место. — самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это работать.

***

flashback

— здравствуйте, - сухо улыбается тэхён, стоя у регистрации и протягивая в лицо молодой медсестре своё удостоверение, тут же убирая его во внутренний карман пальто. привычка молниеносно показывать удостоверение настолько в него въелась, что он уже чувствует себя неуютно, если кто-то смотрит на его документы дольше пяти секунд. — меня зовут ким тэхён, я следователь по особым делам. со мной доктор пак чимин, вас должны были оповестить о нашем визите. — здравствуйте, офицер. доктор, - девушка легко кланяется в сторону чимина, на что тот учтиво кивает, выглядя не особо заинтересованным. — да, конечно. — я веду дело о пропаже одного юноши пять лет назад, и так вышло, что улики привели сюда. - поясняет тэ, — мне нужно допросить одного вашего пациента под присмотром доктора пака, я могу это сделать? — разумеется, можете. прошу вас, следуйте за мной. девушка проходит куда-то вглубь коридоров, тэхён и чимин молча следуют за ней. тэ бросает короткий взгляд на серьезный и сосредоточенный профиль врача и невольно замедляет шаг, в итоге останавливаясь совсем. чимин, заметивший боковым зрением отсутствие офицера, похожего больше на черную большую птицу, прищуривается и осматривается по сторонам, обнаруживая того позади. — тэхён? - зовёт он, но тэ как будто и не слышит его. чимин, не медля, подрывается и спешно подходит к киму, пытаясь заглянуть в глаза. — тэхён, вы меня слышите? что случилось? болит что-то? тэ гулко сглатывает и коротко кивает, пока доктор пак ведёт его в сторону и усаживает на какой-то диванчик. тэхёна от этого бросает невольно в прошлое, когда он сам точно так же усаживал чонгука. от нахлынувшего осознания и абсурда ситуации тэхён только может выдавить из себя некое подобие кривой усмешки, но выходит из рук вон плохо. — что случилось, тэхён? — а что, если я неправ? что, если я ошибаюсь во всем? что, если чутьё меня подводит? что тогда? чимин боковым зрением лишь видит, как руки следователя начинают подрагивать и тот пытается сжать их в кулаки и спрятать. пак понимает, поэтому наблюдает за ситуацией лишь боковым зрением, стараясь не упустить ничего, и в критический момент оперативно прийти на помощь. излишнее внимание только может сработать очередным триггером, из-за чего тэхён, сам по себе довольно закрытый, может закрыться ещё сильнее и до последнего отрицать, что что-то не так, повторяя это пресловутое: «со мной всё в порядке». в таких ситуациях чем больше пытаешься помочь человеку, тем убедительнее звучит его «всё в порядке». чимин лишь наблюдает, не вмешиваясь, чтобы не смутить своего нерадивого пациента, который сейчас пугливее котёнка. — что, если чонгук прав? - продолжает тэхён, не замечая, как его голос срывается на хриплый шёпот, — что, если я всё вспомню и всё резко поменяется? такое же уже случалось, и посмотрите, к чему это привело. я весь искалеченный и весь… - тэхён отворачивается и с досадой поджимает губу, — ненормальный! я ненормальный! со мной всё не так! — тэхён, вы особенный, как и все мы, каждый по-своему. мы все больные и все ненормальные. - чимин миролюбиво кладёт руку следователю на спину, незаметно постукивая ладонью в такт дыханию, чтобы привести его в норму, как-то поддержать и успокоить. — то, что с вами произошли травмирующие события, не делает вас плохим человеком или ненормальным. вы ни в чём не виноваты. — я сплошной кусок негатива, я ничего из себя не представляю, - тэхён утыкается в свои ладони, потирая глаза и оттягивая волосы, как будто ничего не слыша, и погружаясь в себя всё дальше и дальше, утопая в пучине отчаяния и нахлынувшей тоски. — тэхён, сосредоточьтесь, пожалуйста, - чимин старается звучать спокойно и размеренно. — испытывать и проживать негативные эмоции — это нормально. тем более, они были в вас заперты много лет, это подавленная агрессия, которая теперь вас разрушает. проявлять злость, негатив и какие-либо другие отрицательные эмоции — это нормально, без этого не может существовать ни одна здоровая личность, так мы отстаиваем свои границы и даём понять окружающим, когда эти границы нарушаются, когда что-то идёт не так. люди пытаются выработать в себе защитный механизм от негатива, но злость и агрессия — уже само по себе защитный механизм, только многие этого не понимают. вы тонете, тэхён, и сейчас ваш организм отчаянно хочет спастись, а ваше тело подаёт вам знак. тэхён, отрывается от ладоней и с опухшими глазами поднимает глаза на чимина, шмыгая носом. — я боюсь встречи с ним. что я почувствую? вдруг всё… - тэхён с досадой жмурится, — вдруг всё совсем не так, вдруг мои эмоции возьмут надо мной верх, и я почувствую что-то совсем другое? вдруг это опять меня сломает? вдруг наша встреча меня разрушит? — конечно, может быть и так. - кивает чимин, выдохнув и убрав ладонь. — но вы можете всю жизнь бояться, и так не узнать правду, отдавшись во власть страху, а можете рискнуть. вы можете разбиться, а можете оказаться правы в своих теориях и суждениях, а может случиться всё и сразу, по очереди. - чимин переводит взгляд на загнанный профиль следователя и коротко усмехается. — но ваше присутствие здесь разве уже не показатель того, что вы всё решили? дайте себе пять минут на истерику, на страх до трясучки, но вывод из этого только один. и вы уже своё решение сделали. иначе бы вас здесь не было. иначе зачем всё это, тэхён? ради чего вы всё это начали и ради чего боролись? разве тот факт, что вы здесь сейчас, — не самый яркий признак того, что вы всё делаете правильно? а правильно в вашем случае — это так, как считаете вы, а не как считают прочие. можете и дальше тут сидеть и никогда не узнать правду. а можете решать проблемы по мере их поступления. возможно, вам ещё предстоит сделать выбор, а возможно, предстоит всего лишь его осознать. чимин встаёт и размеренно возвращается к медсестре, пока растерянный тэхён провожает его силуэт глазами и пытается обдумать всё сказанное. если всё это правда, и там за больничной дверью и правда юнги, то встреча с ним равносильна большому взрыву, и бог знает, что он может породить в душе следователя на этот раз. есть вероятность, что тэхён вспомнит всё и разобьёт ему лицо, обузданный обидой и злостью, есть вероятность, что тэхён не вспомнит ничего и ничего не произойдёт, есть вероятность, что там и вовсе не юнги, но ведь… тэхён же как-то поймёт, что это именно он, а не кто-то ещё? — доктор прав, - тихо говорит тэ, пытаясь понять, что же он сейчас чувствует, — мне нужно идти. тэхён пытается назвать вещи своими именами и хоть немного разобраться, держа руку на груди и слушая частое неровное сердцебиение. наверное, самым правильным словом будет «страх», хотя все названия чувств придуманы лишь условно, чтобы хоть как-то различать свой эмоциональный диапазон и понимать, что с тобой в принципе происходит. на самом деле, никто не может гарантировать, что то, что люди называют «счастьем» действительно им является, это всего лишь слово, обозначающее совокупность эмоций, которое придумали врачи или учёные. это похоже на особый шифр, который люди придумали, чтобы понимать друг друга, сейчас это называется «язык». есть одна такая легенда, где жил некий восточный мудрец, кажется, из японии, который утверждал, что для выяснения истинной причины того или иного действия нужно задать себе пять вопросов «почему». вот и тэхён пробует понять, чего же он боится на самом деле и почему? почему он боится зайти в эту дверь? потому что там может быть юнги. почему он боится встретиться с ним? потому что не понимает, что к нему чувствует, к чему это может привести. почему тэхён боится неизвестности? потому что он ничего не помнит и не может контролировать ситуацию. почему важно контролировать ситуацию? потому что это дает чувство стабильности и спокойствия, что он управляет ситуацией и ничего не упускает из виду. — получается, я хочу контролировать свой контроль, что ли… и правда, абсурд какой-то. страх иррационален, потому что нет смысла бояться того, что ещё не случилось. не убьёт же меня никто, в самом деле, а для человека ничего не может быть важнее жизни. можно потратить годы на всякие «если» и «вдруг», придумывая в голове разные сюжеты и развития событий, но в них нет никакого смысла, так как будущее ещё не наступило. а раз так, - тэхён сжимает руки в кулаки и подрывается с дивана, догоняя чимина и положив руку тому на плечо. доктор пак оборачивается, кажется, совсем не удивлённый такими переменами, и спокойно оглядывает следователя с ног до головы. — порядок? - коротко уточняет чимин и кивает, получив утвердительный ответ. остаток пути тэхён молча следует за врачом и медсестрой, которые иногда перекидываются короткими фразами, что у тэхёна отдаются в ушах эхом, как в трубу. голова болит нещадно. когда они останавливаются у ничем не примечательной белой двери, чимин и медсестра терпеливо ждут, пока тэхён со всей силы сжимает руки в кулаки и жадно дышит. — тэхён? - едва слышно спрашивает чимин, не то ради того, чтобы привлечь внимание тэхёна, не то, чтобы вернуть того в реальность, хотя в данном случае это одно и то же. — тэхён. тэ думает всего секунду, но по ощущениям время встаёт на стоп, а сердце перестаёт биться. тэхён моргает, пока в его голове проносится куча мыслей, настолько быстро, что он не успевает ухватиться хотя бы за одну из них. слова, обрывки фраз, мельтешат и раздражают, раздражают… — раздражают! - вскрикивает тэ, упираясь взглядом в пол, совсем не обращая внимания, каким раскатистым грохотом прокатился его голос по пустому коридору, заставив вздрогнуть бедную девушку. — тэхён, вы должны это сделать, - говорит чимин так, чтобы его несомненно услышал только тэхён. и он слышит. моргает и медленно поднимает голову, пока время отмирает и снова начинает двигаться в своём ритме. — ваш брат… — доктор пак, - тихо говорит тэ, уперевшись взглядом в табличку, — знаете, в чем преимущество людей с какими-либо расстройствами? - чимин ничего не отвечает, лишь продолжая с тревогой наблюдать, как тэхён выпрямляется и становится похожим на спицу, как обостряются все его черты лица в один миг, как сводятся брови к переносице и сжимается челюсть, как на его лице не остаётся ни грамма усталости, ни следа от паники и истерики, он весь как будто восстаёт из пепла, расправляет свои плечи и гордо поднимает голову, — в том, что они паникуют по всякой ерунде и гиперболизируют любую проблему до масштабов конца света, но когда случается что-то действительно значимое, они спокойны, как кремень, невозмутимы и сдержаны. хоть мир гори синим пламенем. чимин замирает, глядя на статного, выросшего вдруг стеной следователя, и коротко выдыхает. в этом тэхён, конечно, прав, но это не значит, что это нормально, так как истина как раз в том, что это присуще больным и травмированным людям. но то, что тэхён признает свою проблему, уже полдела. хотя бы что-то. чимин не успевает ничего сказать, как следователь с абсолютно равнодушным выражением лица распахивает дверь больничной палаты и молчаливо заходит вдруг, отчего слышится только глухой стук каблуков его ботинок. чимин проходит следом, стараясь держать ситуацию под контролем по мере своих возможностей. юноша в светлых одеждах, задумчиво положивший голову на прижатое к себе колено, нашёлся сразу же сидящим на кровати. чимин лишь бросает короткий взгляд на тэхёна для своего же собственного спокойствия, но его лицо не выражает ровным счётом ничего, следователь выглядит привычно собранным и сосредоточенным, будто это не он бился в паническом приступе несколькими минутами ранее в коридоре за этой дверью. — господин мин? - сухо обращается тэ, привлекая внимание пациента. — вы меня слышите? мне нужно с вами поговорить. — кто вы? - едва слышно отзывается юноша, повернув голову и внимательно вглядываясь в лица неожиданных посетителей. — я следователь по особым делам, сейчас в моём ведении находится дело пятилетней давности по исчезновению мин юнги. со мной пак чимин, заведующий психиатрическим отделением. под его присмотром я задам вам пару вопросов. позволите? тэхён присаживается на стоящий рядом стул, не дожидаясь разрешения, и внимательно сканирует молодого человека с головы до ног. светлые волосы, осунувшееся лицо, поникший незаинтересованный взгляд, не выражающий ничего, абсолютно пустой и безразличный. казалось, он даже не в состоянии узнать того, кто перед ним находится. мин гымдже, впрочем, опускает ноги вниз, оставив их свисать с кровати, и спокойно смотрит на следователя, который только хмурится сильнее. без сомнения, идентичность один в один, никаких ошибок быть не может. но этот парнишка, кажется, ничего не помнит абсолютно и ничего не понимает, будто оторван от мира и находится в прострации. либо это его отточенная до мелочей маска, которую он носит уже так долго, что не разберёшь, где эта выдуманная личность, а где настоящий человек. — как вас зовут? - спокойно продолжает тэхён с видом, будто ведёт какую-то обычную светскую беседу, и не более, закинув в свободном жесте ногу на ногу. — мин гымдже, - отвечает юноша напротив, едва моргнув, но тэхён видит, что он нервничает, так кристально и ясно, будто это на лице написано у допрашиваемого. — вас всегда так звали? - интересуется тэхён, подняв бровь и чуть склонив голову к плечу. гымдже, кажется, тушуется, и прищурившись смотрит на чимина, не совсем понимая, что от него хотят услышать и к чему такой вопрос. чимин лишь взглядом показывает на тэхёна, собранного и строгого, знающего свою работу от и до. — почему… - гымдже переводит взгляд на тэхёна и съёживается, — вы спрашиваете… — ваше имя? - спрашивает тэхён, строго и беспринципно. — кто вы такой? — тэхён, - перебивает чимин, нарочито отчётливо называя следователя по имени, подойдя ближе и положив руку ему на плечо, легко сжимая и с мягкой улыбкой взглянув на мина, — наш офицер имеет кое-какую теорию, и намерен её подтвердить. вы можете отвечать на его вопросы, а можете и не отвечать. что бы вы не решили, вы можете сказать правду, этот разговор не выйдет за пределы этой комнаты и будет использован только для дела. юноша тупит взгляд в пол и кусает губы, пока тэ хмуро сверлит врача взглядом, а тот в немой просьбе просит его быть помягче. — он не больной, - возмущается тэ, — почему я должен быть с ним помягче? это всё — чудовищная ошибка. — вы не знаете наверняка, - заступается чимин, заставляя тэхёна выдохнуть. — послушайте, гымдже. - говорит тэхён, смирившись, — я ищу вашего брата, мин юнги. его поисками занимался мой погибший старший брат, и в процессе я… - тэ накрывает лицо ладонями и нервно трёт его, чувствуя ободряющие похлопывания по спине от чимина. тот знает, что это признание вслух — самое тяжёлое и страшное. озвучивать проблемы и проговаривать их — словно давать словам волю и свободу, это даёт неприятное чувство, что твои мысли больше тебе не принадлежат. — я столько всего прошёл. я выяснил, что я любил его. выяснил, что я потерял память, потому что попал в аварию. выяснил, что его брат — серийный убийца, что творит произвол в сеуле уже пять лет. тэхён сцепляет пальцы в замок и смотрит в пол, кусая губы. чимин лишь наблюдает за съёжившимся гымдже, который глотает все слова, как губка, жадно дышит и впитывает в себя абсолютно всю свалившуюся информацию. он, конечно, ничего не скажет и не признается, но его реакция, которую сейчас чимин наблюдает — самое яркое доказательство, что тэхён был прав во всём. сейчас он говорит о юнги, который сидит перед ним, как о ком-то в третьем лице, чтобы вызвать доверие к себе. это очень изощрённый психологический приём, позволяющий говорить настоящие вещи вслух без ощущения стыда и шока от самого себя. тэхён создает иллюзию, в первую очередь, для своего же успокоения, будто говорит с незнакомцем, хотя наверняка это всё нелегко ни для кого из них. его мозг просто не готов принять реальность, и тэ своеобразным образом подготавливает почву таким вот странным образом. для тэхёна говорить о юнги в третьем лице — это защитная реакция, потому что говорить о нём вот так, напрямую, несомненно, очень больно. им обоим нужно время на осознание и принятие ситуации, чтобы иметь достаточное количество смелости в конечном итоге поговорить друг с другом с глазу на глаз, честно и откровенно, но пока хватит и того, что тэхён может озвучивать свои чувства вслух, а юнги может понять, что его не бросили и ищут. — мне очень нужно найти его и встретиться с ним, потому что я многого не понимаю, - продолжает тэ едва слышно, — и я очень хочу разобраться. я помню, что я любил его, но я не ощущаю этого сейчас, и помню, как я был обижен и расстроен, эти чувства во мне настоящие, они выедают меня и не дают покоя, потому что я не могу находиться в подвешенном состоянии, когда вроде бы всё понятно, а вроде бы и нет, и мне очень нужно внести какую-то ясность, чтобы чувствовать себя спокойно и уверенно. я не могу так, любить его в прошлом и ненавидеть в настоящем, мне нужна какая-то определённость в этой ситуации. — но тэхён… - тихо говорит гымдже, поджимая губы и потупив взгляд в пол, — прошло уже пять лет. неужели вы думаете, что юнги ещё жив? неужели вы думаете, что люди до вас, пытавшиеся найти его, — идиоты? наверняка, они тоже делали всё возможное, но как видите, всё безуспешно. — нет, я не верю в его смерть, - отрезает тэ, выдыхая и ероша волосы. — он точно не мёртв. — но откуда вы это можете знать, тэхён, - голос мина срывается на задушенный шёпот. — я знаю, и всё тут. я знаю, что он ваш брат. более того, знаю, что он ваш близнец. и если я могу сделать хоть что-то, чтобы его найти, я должен попытаться. как я могу просто так взять и сдаться, даже не попробовав толком? если ничего не получится, я хотя бы буду знать, что сделал всё, что мог, всё, что в моих силах… — так вы ищете его, просто чтобы успокоить свою совесть? - говорит гымдже, едва моргая и сжимая руки в кулаки. — я ищу его потому, что это моя работа, в первую очередь. так уж вышло, что во всём этом я замешан самым прямым образом, и без моего личного участия, как человека, а не следователя, тут никак не обойтись, поэтому от этого дела напрямую зависит моя дальнейшая жизнь. — юнги мёртв… - сдавленно шепчет мин, отворачиваясь. — что вы тогда будете делать? как жить дальше, учитывая то, что вы вспомнили какие-то вещи? — если мёртв, я найду его тело и дело будет закрыто. — ещё одна неопределённость, которую вы решите, очередное успешно закрытое дело, как благородно… - усмехается мин. тэхён подрывается с места и садится перед юнги на корточки, заглядывая ему в глаза. — твой язык, - говорит он тихо, глядя, как светловолосый юноша кусает себе губы, — он был проколот, да? в тот день, когда мы поехали в дом на озере на ужин, помнишь? — я не понимаю, о чём вы говорите, у меня никогда не был проколот язык… я был со своей женой… — она ещё не была твоей женой тогда, - тихо говорит тэ, взяв юношу за холодную руку, отчего тот вздрагивает и съёживается сильнее, — юнги, я знаю, что это ты. я не знаю, что случилось, как ты тут оказался, но это всё чудовищная ошибка. ты же сам мне говорил, помнишь? мы с тобой ездили на бичи-хед, ты играл на фортепиано и часто пел песню про старое пианино. ты отдал мне свою толстовку. я говорил, что люблю тебя, а ты целовал меня и держал мою руку в своей. ты проколол язык, и я игрался с пирсингом. я думал, что мне никто не подходит лучше тебя. помнишь? тэхён едва ощутимо ведет тёплой рукой по чужому предплечью, оглаживая и скользя кончиками пальцев, внимательно наблюдая, как кожа юноши покрывается мурашками. — я знаю, что это ты, юнги. - твёрдо говорит тэ, поднимая голову и снова уверенно заглядывая в чужие глаза. — и пусть я пока не готов говорить с тобой, потому что не знаю, что я сейчас чувствую к тебе, люблю я тебя или ненавижу, но мой долг — вытащить тебя отсюда. - тэхён невесомо проводит по чужим волосам, пропуская пряди между пальцев и мягко скользнув по чужой щеке, — я знаю, что произошла ошибка, я докажу это. осталось совсем немного… слышишь меня? чимин внимательно наблюдает за этой картиной, стоя чуть позади и скрестив руки на груди. эти двое в жутком стрессе, но один слишком боится и не может поверить в происходящее, а другой слишком сильно запутался, заглушив в себе все чувства какой-то пробкой, временно сдерживая весь поток рвущихся эмоций. этого хватит ненадолго, но справедливости ради, тэхён говорит честно и пытается перебороть свой страх, держа при этом себя в руках на достаточном уровне, чтобы не начать все крушить в истерике с фразой: «прекрати врать, юнги, я знаю правду». тэхён не давит, не раздражается от молчания со стороны, но говорит факты, и очевидно, что он прав, реакция юнги сама за себя говорит, никаких сомнений нет. у тэхёна потрясающая выдержка и чувство самоконтроля, он способен взять в руки сильнейшие эмоции и подавить в себе всё ради цели и какого-то дела. он просто заставляет свой мозг «отключить» все ненужное, он даёт себе лишь небольшую поблажку, будучи сентиментальным и всё-таки привязанным к этому человеку в какой-то степени, но не более того. чимин искренне хмыкает и поражается. — если ты тут, твой брат на свободе, я же прав? и я выясню, как это получилось, я уже собрал все необходимые улики, - тэхён осторожно касается чужой щеки, будто не осознавая реальность происходящего, проводит пальцами по белой коже в эфемерном движении, будто боится ранить или обидеть, будто это какой-то мираж, который вот-вот растворится, — мне нужна твоя днк для проведения анализа. ты позволишь? юнги замирает и прикусывает губы, заглядывая в глаза напротив и накрывая чужую ладонь своей, едва ощутимо переплетая пальцы и коротко улыбнувшись. он смотрит в глаза тэхёну, всё ещё кажется не в силах поверить, что происходящее реально, он не спит и не придумал это, это не какая-то иллюзия и не выдумка его мозга, который и впрямь стал больным за эти пять лет невольного заточения. тэхён лишь тепло улыбается в ответ, не отрываясь от глаз напротив и с уверенностью взяв чужую ладонь в свою. чимин склоняет голову набок, размышляя, и приходит к выводу, что у тэхёна потрясающе работают инстинкты самосохранения. сейчас его мозг просто заблокировал все ужасные и болезненные воспоминания, позволяя жить в моменте и глядеть в глаза человеку, который сделал ему больно, без упрёков совести и без сожаления. тэхён, конечно, всё осознает потом, и наверняка ему будет очень тяжело, но конкретно в настоящем времени он держится просто потрясающе, выстраивает конструктивный диалог, несмотря на все свои эмоции и разбитое состояние. пока тэхён надевает перчатки и аккуратно берёт мазок, чимин прищуривается и наблюдает за ними. вот сидит юнги, смотрит из-под подрагивающих ресниц на сосредоточенного склонившегося над ним тэхёна, тянется рукой и отодвигает прядь волос с его лба за ухо, отчего тэ замирает и останавливается в своих движениях, нервно облизнув губы. чимин усмехается, эти двое всё равно что дети, хотя, удивляться нечему, их чувства, невысказанные, искренние и настоящие, любовь до потери памяти, злость и обида, всё это застряло где-то в подростковом возрасте и превратилось в сплошной сгусток ненависти, которая разрушает их обоих. это чувства двух инфантильных взрослых, которые сейчас наконец-то отдали бразды правления своему внутреннему ребёнку. это не плохо, это даже к лучшему, так бы эти двое никогда бы не решились на проявление таких эмоций, в конце концов, проще всё забыть и оставить где-то на задворках памяти, оправдываясь, что прошло уже много лет и нечего ворошить прошлое, не обращая внимания на возникающие от этой травмы триггеры, когда человек даже понятия не имеет, почему и откуда это взялось. — проживать эмоции — это здорово, - говорит тихо доктор пак, усмехнувшись и делая вид, что не замечает вопросительного взгляда тэхёна со стороны. — всё готово, - говорит тэ тихо, снимая перчатки и убирая материалы. чимин ничего не отвечает, лишь наблюдает, как тот нервно закрывает пробирку и откашливается, пока юнги смотрит на него в упор большими глазами. врач усмехается. — спасибо вам, господин мин, - тихо продолжает тэ, всё-таки поднимая на него взгляд и тут же отводя его обратно. — за содействие… — нам пора, господин следователь, - подначивает чим, засовывая руки в карманы халата и не упуская возможности пропустить ехидный смешок. — да, - тэхён суетливо поворачивается сначала к чимину, потом к юнги, словно не зная, куда себя деть, — да, нам пора. всего доброго, господин мин, - заканчивает тэ чопорно, демонстративно разворачиваясь на каблуках ботинок и вылетая из кабинета практически пулей. чимин и юнги остаются в палате, недоумённо пялясь ему вслед. — он интересный, - говорит врач, пожимая плечом. — он изменился очень, - тихо отвечает юнги, глядя на закрытую дверь, жадно вдыхая и нервно комкая края одежды. — доктор пак, вы сможете отдать ему это? юнги протягивает врачу стопку писем, перетянутую старенькой бечёвкой, но чимин на это сразу же отрицательно мотает головой. — сами ему и отдадите, - говорит он спокойно, пожав плечом и поправляя очки на переносице. — как же я могу… разве я имею на это право? да и как я отсюда выйду, - юнги поникшим взглядом кладёт письма себе на колени и разглядывает их, оглаживая старую потёртую бумагу. — послушайте, тэхён гениальный следователь, хотя это дело не только таланта, который есть, безусловно. у тэхёна расстройство личности на фоне амнезии после аварии. тем не менее, вы же слышали, что он сказал? господин следователь собрал практически все улики, ему понадобился только анализ вашей днк, дабы у него были доказательства того, что всё это время в психиатрии находился не тот пациент. он вытащит вас, тогда и отдадите. я уверен, вам есть, что ему сказать… — как много… - юнги кусает губу и нервно выдыхает, — как много он знает? как много он понял? — я не знаю, к сожалению, тэхён занят следствием, он предпочёл отложить свое лечение на потом. отчасти многие воспоминания восстановились сами по себе, так как его подсознание уже вбрасывает ему достаточное количество информации для анализа, отчего он волей-неволей вспышками что-то вспоминает. у тэхёна сложности с идентификацией своих чувств, он разговаривал сейчас с вами, как с близким человеком, совершенно отодвинув все негативные эмоции, связанные с вами, и всю боль. он сосредоточен только на работе, а злость и обида только помешают вести расследование. у него потрясающе работают защитные механизмы. — мне нужно очень много ему сказать, док, и очень многое объяснить, я должен сделать это сам, потому что он может всё в какой-то момент неправильно понять… потому что всё так построено, чтобы он неправильно понял. чимин хмурится, задумываясь над словами, которые он услышал только что. — всё выстроено так, будто я тоже виноват во многих вещах… - юнги сглатывает и поднимает полные надежды глаза на чимина, — но это всё не было мной запланировано, я не был в курсе, я не знал, что он собирается сделать, я… — юнги, - чимин осторожно сжимает его плечи, осматривая трясущиеся руки юноши и скопившиеся слёзы в глазах, — юнги, выдохните, пожалуйста. тэхён сказал вам, что выяснит все детали и во всём разберётся, он обязательно докопается до истины. успокойтесь, прошу вас. — нет, - юнги почти вскрикивает, с силой цепляясь на рукава халата врача, — вы не понимаете. всё выглядит так, что это было сделано специально, но я не хотел этого, слышите, я правда в него влюбился, я клянусь, это козни моего брата против меня, потому что я стал неудобным, я… — юнги, - чимин берёт лицо того в свои ладони и заставляет смотреть на себя, — дышите. чего вы не хотели? - юноша лишь кусает с силой губы и отрицательно мотает головой, отчаянно всхлипывая, — хорошо, я понимаю, вы не хотите говорить, хорошо, всё в порядке, вас никто не заставляет… - чимин легко встряхивает того за плечи пристально глядя в глаза, — дышите. тэхён всё решит, он обязательно вспомнит и поймёт. слышите меня? юнги лишь измученно кивает, с силой зажмуривая глаза и сжимая стопку писем в руках. — я всё передам ему, тэхён подумает об этом и что-нибудь придумает. вы мне верите? - юнги молчит, лишь роняя слёзы. — я не хотел, чтобы… это случилось… - говорит он тихо. — юнги! - перебивает чимин, нахмурившись, — вы мне верите? мин поднимает голову, шмыгая носом, пока чимин критически осматривает его состояние. плохо, но в целом могло быть и хуже. чимин попросит дать ему хорошее успокоительное, потому что чувства начали просыпаться не только в тэхёне, и очевидно, что всё не так просто, раз юнги так терзается невыносимым чувством вины уже столько лет, которое точно не взялось с воздуха. его лечат тут совсем не от тех вещей, но качественная терапия ему и в самом деле не помешала бы. чимин выдыхает, когда видит неуверенный кивок со стороны, выпрямляется и поправляет очки. — всё в нашей жизни временно, юнги. вот и ваша чёрная полоса тоже скоро закончится, - говорит он ободряюще, — не сомневайтесь в том, кого вы любите, если ещё любите. чимин тепло улыбается напоследок и выходит из палаты, тихо прикрывая за собой дверь. он находит тэхёна неподалёку у окна, отрешенного и задумчиво, сложившего руки в замок у спины. чимин тихо подходит, встаёт рядом и выдыхает. — как себя чувствуете? - совершенно обыденным тоном интересуется врач, — каково встретить великого и ужасного своими глазами? каково понять, что вы были правы и он жив? страх встретиться с ним стоил ваших переживаний? — нормально, - коротко отвечает тэ, глядя куда-то вдаль. остальные вопросы он умело игнорирует. чимин молчит, больше ничего не спрашивая, давая понять, что ждёт ответа от тэхёна, хотя очевидно, что тот не очень настроен сейчас на разговор. со вздохом, сдавшись, ким продолжает, — я не воспринимаю его, как человека из своего прошлого, это просто юноша, которому нужна моя помощь, он пострадавший. — со мной сейчас говорит тэхён-следователь, - лукаво уточняет чимин, получая в ответ суровый взгляд, похожий больше на лезвие ножа, но чимину хоть бы хны. — а что насчёт ким тэхёна, обычного человека? — его нет. я его вымарал. - поясняет тэ, снова отворачиваясь. — вымарали? зачем? - не понимает врач. — он слишком эмоциональный, от него одни проблемы, - как будто плюётся словами тэ, с отвращением говоря о самом же себе. — эмоциональность — это плохо? — это мешает мыслить и анализировать, когда мне нужно собраться и сосредоточиться. - холодно разъясняет тэ, будто говорит какую-то непрописную истину ребёнку. — что, гудвин не подарил вам смелости, и теперь вы отрицаете ту сторону себя, слабую, сдавшуюся, мешающую мыслить. верно? ваше эго, тэхён, разделилось на две части после травмирующего события. одна часть делает вид, что всё хорошо, ничего не случилось, живём дальше, это здоровая часть, а вторая часть — пострадавшая. ваша здоровая часть сейчас отрицает пострадавшую, пытается амнезировать ее, выбросить из жизни, переделать. вы ищете способ себя изменить, чтобы ничего не напоминало вам того себя, сдавшегося, эмоционального и травмированного. это называется диссоциация, тэхён. знаете, в чём правда? вы считаете себя виноватым, за то, что вовремя не ушли, за то, что не закончили вовремя эти отношения. тэхён открывает рот, чтобы что-то сказать, но замолкает и хмурится сильнее, кусая губы и обдумывая то, что услышал только что от врача. — вы как будто упрекаете меня… - говорит он тихо. — за то, что вы не разрешаете себе чувствовать? ни в коем случае. от человека, которого предали раньше, такая реакция ожидаема. но нельзя просто взять и выключить в себе чувства, тэхён. вы видите это защитным механизмом, и в каких-то ситуациях в пределах разумного — это нормально, но вы собираетесь совсем отказаться от чувств, это выльется в агрессию и в ненависть к самому себе. - тэхён бросает искренний, полный сожаления, взгляд и коротко выдыхает, пока врач продолжает, — вы имеете право на чувства, и ощущать злость, ненависть, обиду, — это тоже нормально. здоровая личность, тэхён, это не та, у которой всегда всё хорошо. это человек, который может выражать негативные эмоции и жить с ними, потому что иметь их — это совершенно нормально. негативные эмоции — защитная реакция организма, помните? вам не нужно выстраивать лишние барьеры, ваш мозг уже обо всём позаботился, доверьтесь ему. не отказывайтесь от того себя в прошлом, в вас есть достаточное количество смелости, чтобы признать, что тогда тоже были вы, и где-то всё было не так, как хотелось, но не нужно это зачёркивать. тэхён выдыхает и поворачивается к чимину. тот сразу же видит, как расслабились и опустились его напряженные плечи и помутнел взгляд. — я не знаю, что я чувствую… - наконец, говорит он. — мне кажется, я ещё ничего не понял, мне кажется, что это всё происходит не здесь и не со мной, что это не юнги, не тот самый, мой, юнги, а просто какой-то человек… — ничего, это нормально, - чимин учтиво касается его плеча, убедившись, что движение не приносит тэхёну дискомфорта, — это нормально не знать, что ты чувствуешь. дайте себя время, иногда, чтобы что-то стало понятно, нужно просто подождать. сейчас вы просто сгусток эмоций. тэхён выглядит побитым щенком, который сам себя избил. доктор пак лишь коротко сжимает чужое плечо, надеясь, что тэхён, будучи очень уязвимым и чувствительным, не сочтёт это за грубость и не увидит в этом жалость. — спасибо, док… — всегда к вашим услугам, господин следователь, а теперь, прошу вас, пойдёмте. вам нужно отдохнуть. ознакомьтесь на досуге с диалектикой гегеля, она как раз построена на самоотрицании, возможно, вам будет это близко. — самоотрицание похоже на две стороны одной истины? - заинтересованно спрашивает тэхён, не оставаясь равнодушным к предложению изучить что-то новое. — думаю, в какой-то степени, да. всё в нашей жизни относительно. движение планет, ситуации и состояние человека относительно этих ситуаций. об этом стоит задуматься. — пожалуй… - отдаётся эхом тэхён, задумчиво потупив взгляд в пол и засунув руки в карманы пальто, следуя за врачом на выход.

***

— намджун, ты уверен? - тихо спрашивает хосок, с опаской поглядывая на здание психиатрического отделения. — тихо, хосок, - шипит ким, пока тянется рукой за пистолет во внутреннем кармане. — а вдруг он не придёт? - мельтешит хоби. — а вдруг… — хосок! - шипит сквозь зубы джун, — у нас есть группа захвата на случай, если мы с ним не справимся, благодаря образцам днк с ковра мы смогли отследить его машину и знаем его передвижения. он выехал из дома на озере несколько часов назад, у него хвосты, до больницы не так много дорог, его выследят в любом случае, выдохни! и угомонись. намджун отворачивается к окну, направив всё своё внимание в сторону входа в небольшое старое здание клиники и сосредоточенно наблюдает за всеми приходящими и уходящими людьми, подъезжающими машинами, пытаясь прислушаться к себе и понять, не вызывает ли в нём кто-то подозрение. джун задумчиво потирает кончиком пальца губы, нервно кусая их и сдирая до крови. они оба не знают, к чему готовиться и чего ждать, и от мысли, что всё скоро закончится, сводит скулы и сердце невольно ёкает. они так долго этого ждали, они так долго к этому готовились, и вот осталось несколько часов до момента, который, возможно, станет ключевым и решающим для десятка человек. — намджун, ты сам нервничаешь, - подмечает хоби, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. — конечно нервничаю, хосок, ты представляешь, что вообще происходит? я вот до сих пор не могу осознать и поверить. — думаешь, обвинение выиграет? - тихо спрашивает чон, за что получает смачный шлепок по бедру тяжелой ладонью и ойкает. — разумеется, хоби. у нас есть все доказательства. у нас есть образец днк, у нас есть все совпадения, у нас есть показания свидетелей, у нас есть запись… - намджун невольно замолкает, прикрывая глаза и жмурясь. фраза так и остаётся висеть в воздухе. они оба понимают, о какой записи идёт речь. самое важное и неопровержимое доказательство, практически чистосердечное признание, давшееся тэхёну фактически ценой жизни. они больше не говорят о нём, его имя как будто стало табу, оно не произносится и никак не озвучивается. намджун организовал поисковую операцию, отправив группу ребят отыскать труп тэхёна и вернуть его на родину в корею, но пока что никаких успешных результатов нет, даже каких-то положительных сподвижек. вероятно, его тело отнесло далеко подводными течениями, что осложняет работу. непонятно, насколько представляется возможным найти его в принципе. хосок не поднимает эту тему и ничего не говорит о тэхёне вслух, как будто никто из них не готов принимать оглушающую реальность, которая на них обрушилась. самое тяжёлое, пожалуй, признать, что тэхён решился на это сам, осознанно, его никто не толкал, не убивал. так было бы намного проще смириться с его потерей. хосок с намджуном прослушали запись разговора несколько раз, и анализировать момент, когда тэхён сломался окончательно, когда его голос скрипнул и стал очень твёрдым, оказалось невыносимо тяжёлым. джун несколько раз останавливал работу, куда-то выходил и не возвращался часами, а когда дверь кабинета снова открывалась, отдаваясь гулом по ушам в давящей тишине, ким делал вид, что не замечает красных глаз напарника и то, с какой тоской он смотрит на запылившееся рабочее место тэхёна, которое никто не решается трогать и прибрать. намджун с хосоком похожи на две сторожевые собаки, что никого не подпускают к кабинету и близко. наверное, после смерти сокджина, тэхён испытывал то же самое. пожалуй, тэ действительно был очень сильным человеком, потому что в нём было достаточное количество смелости, чтобы зайти в старый полупустой кабинет брата и осмотреться там, пока намджун с хосоком боятся даже приблизиться к рабочему столу следователя. этот участок кажется каким-то неприступным местом за семью печатями, которое давит своей атмосферой и сжирает заживо. молодые люди заставляют себя работать в таких условиях, потому что выбора у них особо и нет. намджун знает, что хосок тайком пьёт в одиночестве, прикрываясь работой и завалами, ведь всё основное они уже сделали, никаких срочных дел нет. им нужно побыть в одиночестве. каким-то образом надо признать перед собой весь ужас происходящей реальности. единственное, что спасает их, — рутина, обычные повседневные занятия, в которые оба пытаются уйти с головой. в какой-то степени, возможно, это сбегание, но кто смеет их винить? встречаться лицом к лицу со своими страхами — это всегда непросто. чем ближе к концу, который вот-вот должен наступить, тем больше нервничают оба и изо всех сил пытаются держать себя в руках. от паники бегут мурашки и вспотевают ладони, сохранять трезвость ума в критических ситуациях, когда в горлу подбирается паника и безысходность, — самое сложное, но они держатся и пытаются сохранять контроль над своими эмоциями. оба пытаются сфокусироваться на реальности и оба не показывают своих эмоций. хосок размеренно дышит с закрытыми глазами, сосредотачиваясь на том, как поднимается и опускается грудная клетка, намджун рассматривает всех проходящих людей, анализируя каждую мелочь и каждую деталь. рутинные занятия помогают не сойти с ума и не уйти в свои мысли, горе и отчаяние. — хосок, - дёргает джун, выпрямляясь, — хосок, смотри. чон приходит в себя мгновенно, пытаясь понять, на что именно намджун хочет обратить его внимание. он моментально замечает вышедшего из старой бордовой вольво юношу в чёрной кепке, поправляющего брюки. — у него пистолет? - неуверенно спрашивает чон, сразу же понимая, что это может быть только один человек. — скорее всего, я уверен, что это не всё, - хмурится намджун и берёт в руки рацию. — офицер хван, как слышно? где вы? — господин ким, мы остановились в двух кварталах от больницы, мы следили за ним, пока он двигался по направлении в сторону больницы, он нас не заметил. — это он, - говорит намджун хосоку. — будьте готовы, группа захвата с вами? — так точно, - чеканкой отдаётся с того конца. — ждите команды от капитана. - намджун дёргано оборачивается к хосоку, нахмурившись, — ты готов? чон лишь коротко кивает, выныривая из машины и проверяя поясницу, уже, скорее, по привычке. стандартный набор действий, который помогает вернуться в реальность. намджун поправляет пиджак, смело идя вперёд, уверенным движением взяв пистолет в руки. всем уже хочется закончить это и перестать нервничать так сильно. когда они заходят внутрь, все вокруг лежат, несчастная медсестра на стойке регистрации забилась под стол вместе с работниками. — эй, - говорит намджун, озираясь по сторонам и приподнимая напуганную девушку за локоть, — вы в порядке? - та лишь испуганно кивает, поджимая губы, пока ким спешно предъявляет удостоверение. девушка, пребывающая в ужасе и в явном шоке, едва ли что-то понимает, — я из полиции, я офицер, слышите меня? моё имя ким намджун. сейчас сюда зашёл мужчина в чёрной кепке, куда он пошёл? — в ту сторону, по коридору… - тихо говорит та, будто боясь быть услышанной и дрожа, как осиновый лист. — вы в порядке? раненых нет? - спешно уточняет хосок, озираясь по сторонам. — он угрожал… - всхлипывает та в истерике, — но все живы, никто не пострадал, - договаривая уже увереннее. — позаботьтесь о людях, окажите первую помощь пострадавшим, пока мы проводим спецоперацию, вы меня поняли? нам нужно задержать его. - намджун встряхивает девушку за плечи, заставляя ту вернуться в реальность. она, кажется, понимает, что от неё хотят, и спешно кивает, взяв себя в руки почти мгновенно и помогая своей напарнице подняться. намджун кивком головы показывает в сторону коридора, чон тут же всё понимает, прислоняясь к стене и доставая рацию. — офицер хван, говорит капитан чон хосок, будьте готовы, - говорит он тихо в рацию и, не дожидаясь ответа, убирает её во внутренний карман. намджун с хосоком бесшумно скользят вдоль стены, прислушиваясь и останавливаясь через шаг, переглядываясь. ситуация критическая, но оба предельно собраны и сосредоточены. в критическом положении мозг стремится отключить все эмоции, хотя адреналин бьёт ключом через край. оба стараются ровно дышать и фокусируются на весомом и важном. идти тише. вслушиваться. спустя ещё пару шагов намджун, идущий впереди, останавливается и прислоняется палец в губам, приседая на корточки и вслушиваясь. — … твой тэхён мёртв, юнги. — нет! не говори этого! ты не мог так поступить, не мог! — я ничего не делал, он всё сделал сам. — не ври, гымдже, тэхён не такой! намджун хмурится и смотрит на хосока, пока тот молча нажимает на кнопку диктофона, понимая, что к чему. — … ты запихнул меня сюда! я нахожусь тут пять грёбаных лет! - намджун слышит удары и, кажется, свалившуюся мебель, которую не то ударили, не то кого-то об неё ударили, — хотя я был совершенно здоров! ты всё подстроил, потому что я стал тебе неудобен, потому что я правда влюбился в тэхёна! ты стоял и смотрел, как меня упихивают в карету медицинской помощи, поддакивал врачам. ты говорил им о своих диагнозах. — ну что же ты, юнги, ты мне так замечательно помог с убийством этого противного офицера кима. ты уже забыл, дорогой мой, - повисает короткая тишина, в которую намджун делает вперед полшага, не вставая в полный рост, — это ты был тем, кто выманил тэхёна из дома, ты всё так хорошо сделал. пока я мстил его отцу за нашу с тобой мать, ты же отомстил своему тэхёну, влюбил его в себя и так безжалостно разбил его сердце. дважды. ты ещё более жестокий, чем я, братец. - хосок слышит смешок и нервно дёргает головой, скрипнув зубами. он впитывает в себя каждое слово, как губка, — ты знаешь, что последнее он сказал перед смертью? что ненавидит тебя, юнги. что ты был тем, кто сломал его жизнь. он вспомнил всё, он понял, что ты тоже был причастен к тому пожару. ты так его разбил, юнги… — заткнись! - голос, принадлежавший юнги, режет по ушам, — я ненавижу тебя, я правда в него влюбился, я ничего не знал о твоих планах на тот день, это ты всё подстроил, ты выставил меня в таком свете! — какая разница, братец, - снова смешок и скрип стула по полу, — твой тэхён мёртв. наша мать отомщена. — зачем ты их убил… их всех, зачем? зачем?! - голос юнги снова сходит на тупой крик вперемешку с глухими всхлипами. — они ни в чём не виноваты. никто не виноват в том, что наша мать была шлюхой. - раздраженный голос резко обрывается звонкой пощёчиной и сбитым дыханием. — закрой рот, юнги, и перестань истерить. я устранил главную помеху. я та причина, по которой ты всё ещё жив, ты должен быть благодарен мне. намджун озадаченно глядит на хосока, давая понять, что с него достаточно, и они услышали в принципе всё, что было нужно. хосок дёргано выдыхает и сжимает пистолет в руках, давая понять, что он готов. намджун подрывается, вышибает дверь палаты с ноги, и захватывает одного из двух юношей внутри под руки, придавливая к полу и выбивая оружие из рук. — мин гымдже, вы обвиняетесь в умышленном причинении смерти другому человеку по статье 250 уголовного кодекса южной кореи, у вас есть право хранить молчание, всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде, - юноша пытается рыпаться и вырываться, но запыхавшийся намджун держит крепче, ещё и потому, что он сам жутко зол. хосок приставляет ствол к лежащему на полу юноше и с тревогой смотрит на рыдающего юнги, говоря в рацию: — он задержан. нужно подкрепление. второй этаж.

***

юнги, наспех накинув пальто, вылетает пулей из своего дома, сжимая небольшую сумку в своих руках. он мчится к чонгуку, дорогу к которому он помнит спустя пять лет. после задержания его брата, юнги выпустили и признали полностью вменяемым, в сопровождении офицеров он был отправлен домой. гымдже допрашивают, но фактически от него было получено чистосердечное признание, его ждёт суд, где его, скорее всего, казнят или посадят пожизненно. последнее, что дошло до сведения юнги, что делом от и до занимаются намджун и хосок, держа всё под своим контролем и проверяя лично. у юнги не было времени узнать, правда ли тэхён умер, но почему-то он был уверен, что это какая-то очередная провокация брата, чтобы добить его и растоптать. юнги догадался, что, скорее всего, чонгук участвовал в процессе, как свидетель, значит, он виделся с тэхёном и мог что-то знать. спустя полчаса, нервно поправляя часы на запястье, он стоит у знакомого дома и дёргано выдыхает, зажмурившись. юнги нерешительно подходит к двери домофона и нажимает на знакомые кнопки, слушая ровные гудки. в его голове всё так живо, будто это произошло только вчера, время совсем стёрлось, потеряло свои границы и ощутимость. юнги не успевает понять, насколько всё изменилось вокруг, он понимает где-то, что, наверное, много всего приняло другие обличия, но сейчас единственное, что имеет реальный вес и значение — это тэхён. им нужно поговорить, юнги нужно так много ему сказать и рассказать, он обязательно извинится за всё, отдаст все письма, он разобьётся и заслужит его доверие, снова. у них обязательно всё будет хорошо, они обязательно должны быть счастливы, иначе зачем нужен мир, где тэхёна рядом нет? иначе зачем всё это надо было? временами юнги жил и дышал только одной мыслью. увидеть его. поговорить с ним. обнять его. спрятать от всего плохого и убедить в том, что он будет рядом, что бы ни было, что бы ни случилось. но юнги подвёл его. юнги так чертовски подвёл того юношу, счастливого и ещё не разбитого, любящего всем сердцем. он действительно предал тэхёна, что готов был ради него сорваться в любой момент, переплыть океан, быть рядом, принимать на себя этот удар, успокаивать его и помогать всем, чем сможет. а юнги просто испугался. он просто трус. трус, который потерял, возможно, единственную настоящую любовь в своей жизни. так бездарно и совершенно по-идиотски упустил человека, которого и сам любил больше жизни, только потому, что побоялся принять силу этих чувств. тэхён вот не побоялся, потому что тэхён смелый, сильный и восхитительный, он открылся и обнажил всю свою душу, а юнги предпочёл сбежать и спрятаться, отгородиться от него, потому что это чувство слишком большое, чистое и настоящее для такой прогнившей души, которая ни на каплю не заслуживала такого отношения. юнги всё решил за них двоих. решил, что он не заслуживает такого человека рядом с собой, сколько бы раз тэхён не пытался переубедить его в обратном. каждый день тэ говорил, как он любит, заверял, что будет рядом, что бы ни было. каждый день он пытался доказать, что он останется здесь, с ним, неважно, будет ли война, апокалипсис или что-то ещё. тэхён был единственным, кто был рядом, когда не было никого, вот в чём самая настоящая правда. тэхён не умер, не ушёл, не бросал его, это юнги был тем, кто бросил его, кто предпочёл променять нечто такое великое на какую-то мимолётную интрижку. почему он вообще был так уверен, что кто-то заменит ему кима? тэхёна больше никогда никто не заменит. и пусть юнги поступил, как кусок дерьма, несправедливо и жестоко, пусть он не заслуживает и мизинца, пусть он самый плохой человек в мире, сейчас он готов за него бороться. всё правильно, потому что тэхёну это уже не надо, потому что тэхён уже боролся за них. мозг тэхёна посчитал юнги просто травмирующим воспоминанием и точно так же выкинул мина из своей жизни и памяти, как это сделал сам юнги однажды. потому что тэхёну тоже надо было как-то жить дальше, работать и двигаться вперёд. его разум просто отключил все чувства и предпочёл обороняться, притворившись, что никакого мин юнги в принципе не существовало. для юнги больно такое признавать, но оно справедливо и заслуженно. сейчас юнги будет бороться за их отношения. он будет доказывать, что достоин, сделает всё, что угодно, пойдёт на тот конец света за ним, разобьётся, но вернёт его, ужасный и недостойный, больше не будет никогда решать за двоих. будет слышать, будет слушать, будет носить кофе в постель, будет рядом, так же, как и тэхён был рядом с ним. всё, что угодно, лишь бы тэхёну это всё ещё было бы нужно, лишь бы тэхён смог его простить и принять обратно, такого вот, пустого, искалеченного, заперевшегося в комнате и пропившего четыре дня. домофон перестаёт издавать гудки. юнги никто не отвечает. он выдыхает, скребёт зубами и решает полететь туда, где они договаривались ждать друг друга. на бичи-хед. юнги впопехах собирает дома небольшую сумку. ему особо ничего и не надо, документы, пара футболок, рубашка, толстовка теплая. он знает этот маршрут наизусть, в прошлый раз они с тэхёном летели туда вместе, и сейчас, сидя в такси до аэропорта, юнги ощущает сосущую пустоту и одиночество, будто какую-то часть его взяли и вырвали с потрохами. и теперь всё нутро мина скулит и воет от несправедливого чувства одиночества и потерянности, страдая от чувства вины от собственной тупости. юнги не знает, сколько дней назад туда улетел чонгук, где он вообще. юнги пытается нервно до него дозвониться, но абонент не абонент. юнги тревожно. он не понимает, зачем чонгуку понадобилось туда лететь, он считал это место их с тэхёном сокровенным, место, о котором знают только они двое. они, конечно, никогда не договаривались о том, что никому не расскажут больше, но юнги всё равно колет ревностью от мысли, что чонгук тоже знает. как будто он вторгся туда, куда не надо, хотя младший, безусловно, ни в чём не виноват. юнги не осознаёт совсем реальности и не замечает времени, которое по его меркам летит с такой скоростью, что совершенно невозможно успеть. в больнице минуты тянулись бесконечно, и сейчас суета жизни кажется оглушающей, что невозможно сделать вдох. спустя сутки, проведённых в суматохе, после двух перелётов, он выходит из небольшого автобуса и идёт вдоль уже знакомого ему побережья, где впереди виднеется море. юнги вспоминает, жадно вдыхая грудью и делая несмелые шаги вперёд на дрожащих ногах, что тэхён однажды назвал это место краем света, и он, пожалуй, был прав. его бьёт ностальгией, воспоминания мешаются в его голове в жгучую, адскую смесь, а сердце пропускает удар, когда он видит тёмный силуэт вдали. юнги невольно ускоряет шаг и останавливается в нескольких метрах, так и замирая. — чонгук… - выдыхает юнги, подрагивающими пальцами касаясь чужого плеча. гук тут же оборачивается, как ошпаренный, кажется, совсем не удивлённый, отчего на его профиль красиво падает закатное солнце. — здравствуй, юнги, - говорит он хрипло и глухо. его глаза покраснели, костяшки рук ободраны, лицо опухло. юнги замирает, не в силах что-то сказать и вымолвить, он тяжело сглатывает и заставляет себя говорить дальше. — что ты… - его взгляд падает вниз, где он видит букет белых лилий в руке младшего, — тут делаешь? — искал кое-кого. полагаю, мы здесь по одной и той же причине, юнги. чонгук отворачивается, присаживается на корточки, касаясь земли и кладёт красивейший букет роскошных пышных лилий, которые легко колышутся на ветру. он с силой сжимает пальцы в замок и кусает губы. — зачем ты… - начинает юнги, не замечая, как слёзы уже текут из его глаз, — нет… чонгук ничего не отвечает, едва дыша, пока юнги отворачивается и делает круг вокруг себя, словно загнанный зверь, громко отчаянно всхлипывая и вскрикнув от бессилия, согнувшись пополам. он уже знает правду, он понимает, что всё это значит, но как же оглушающе больно сейчас пытаться это осознать. мин отчаянно трёт глаза и вопит в свои ладони, вытирая глаза сухими пальцами. чонгук ничего не говорит, лишь сильнее сожмуривая глаза и опуская голову в пол. — я люблю его, юнги, - наконец, тихо выдаёт чонгук, — он был тем человеком, кто спас меня из ада, вытащил и помог мне, который поверил в меня, когда никто не поверил, который вёл за собой. я любил его настоящего, любил такого, каким ты его не знал. он тот, кто вдохнул в меня жизнь. — кто тебе сказал? - шёпотом спрашивает старший, уставившись на прекрасные цветы и чувствуя их аромат, который теперь навсегда будет ассоциироваться только с печалью и горем утраты, тупой и невыносимой болью и мыслью, как же он опоздал. — намджун звонил, - отзывается гук, шмыгнув и раздирая запёкшуюся кровь на костяшках. — не так давно. он хотел сказать ещё тогда, в отделении, я не стал слушать… они до сих пор его не нашли, ты знаешь? мин лишь с шумом падает на колени рядом с младшим, глядя, как белые лепестки срывает ветром и они летят куда-то навстречу горизонту, где солнце опускается в море. — я тоже любил его, чонгук, - хриплым севшим голосом говорит юнги, — любил больше жизни. я так любил его. — он оставил мне послание, - говорит чонгук, доставая записку из внутреннего кармана, — я не знаю, когда он успел её туда положить, в какой момент, но явно до отъезда. и он явно уже всё знал и спланировал. мы, - голос чонгука срывается на сиплый шёпот. гук горько всхлипывает и передаёт записку в руки мину, — ничего не могли сделать. он мёртв, юнги. юнги поплывшим взглядом оглядывает небольшой смятый клочок бумаги, как будто это самая ценная вещь сейчас в его жизни, будто в мире нет ничего важнее, будто вся вселенная сжалась до размеров нескольких букв. он вытирает рукавом глаза и читает надпись: «пожалуйста, живи, потому что я не выживу».