«Чумной доктор жестоко расправился с владельцем крупнейшей свалки и его семьёй».
Жуткие кадры привязанных к столбу людей, в том числе и малолетнего ребёнка, отпечатались в сознании девушки. Она с ужасом отбросила планшет, когда в голове всплыла их мучительная смерть в огне. Разумовского такая реакция забавляла. Он безмятежно пожал плечами, взял гаджет в свои руки и принципиально с нескрываемым удовольствием посмотрел на его дисплей. — Тебе их жалко? — губы Птицы расплылись в приторной улыбке. Дубровская сильнее прижала колени к груди, с отвращением смотря на парня. Жёлто-медовые глаза встретились с голубыми. В одних сияла отравляющая самоуверенность на грани с нахальством, а в других — страх от осознания трагичности всей ситуации. — Ты... Ты... — она словно рыбка, выброшенная на берег, пыталась набрать в лёгкие побольше воздуха. — Ты убил всю семью... Ребёнка убил?! — Ответь на мой вопрос: тебе их жалко? — твёрдо повторил Разумовский, нависнув над девушкой. Улыбка с его лица бесследно пропала, и Ане стало ещё более жутко. — Да, чёрт возьми! — неожиданно вскрикнула она, но всё же рефлекторно сжалась в комок. — За что ты так жестоко с ними? Шатенка говорила это, с трудом узнавая в словах прежнюю себя — ту эгоистичную карьеристку, которая создавала мощнейшее оружие, не задумываясь о его предназначении. Главной для неё была выручка за работу, а о судьбе других людей она и не думала. Но сейчас что-то изменилось, что-то устойчивое треснуло в ней, заставляя взглянуть на ситуацию с другой стороны. Неужели эти жестокие смерти и есть то, ради чего она работала? — Глупышка, — сдержанно шикнул парень присаживаясь на край кровати так, чтобы видеть лицо шатенки. — Они поплатились за свои грешки, и они не достойны ни капли жалости. Все, кто жалеют их — слабаки. Так что делай выводы. Аня скривилась то ли от нелестных слов, то ли от вновь усилившегося неприятного запаха дыма, ударившего в нос. — Жалость — это чувство. А чувства — не проявление слабости, — тихо ответила она, уловив тон рыжеволосого. — Так что делай выводы. Он хрипло засмеялся, тряхнув головой. Рыжие пряди беспорядочно рассыпались по голове. — Послушай меня, — жёлтые глаза опасно сверкнули в свете лампы. — Я, конечно, догадывался, что ты глупая, но чтоб настолько... Неужели ты всё ещё не поняла, почему именно ты? Дубровская нервно прикусила губу, сильнее сжимая в руках простынь. Гнев и уловимая обида тяжёлым комом застряли поперёк горла. — Ненормального человека может понять только такой же, а я, как видишь, адекватная! — она злобно фыркнула, неосознанно дёрнувшись вперёд, чтобы разглядеть в полутьме наглые глаза Птицы. Он подался вперёд, замерев в нескольких сантиметрах от шатенки. Её лицо исказилось в гримасе нарастающего гнева, в то время как лицо Разумовского выражало исключительно блаженное спокойствие. — Адекватная? — он криво улыбнулся. — Я в этом сомневаюсь. Аня закипала от злости, даже с силой сжала кулачок, но ударить не осмелилась — вовремя сработал инстинкт самосохранения. — Ну давай, попробуй объяснить, почему именно я попала в твои мерзкие ручонки? — А ну цыц, — шикнул Птица, подставив указательный палец к её губам. — Я уже говорил, что в детстве у меня было мало игрушек, и вот, когда я уже могу позволить себе всё, что угодно, я взял тебя. Но к выбору подошёл основательно: я всё-таки придерживаюсь того мнения, что любая вещь должна нести какую-то пользу. Перед тем, как начать разработку моего костюма я, конечно, узнал о людях, которые будут ею заниматься. И тут узнал о тебе. Девушка слушала внимательно, пытаясь уловить суть каждого слова. Она уже свыклась с отвратительным запахом, и спокойно вдыхая его, смотрела в прищурые глаза парня. — Пришлось, конечно, покопаться в твоём прошлом, в чём мне помогли твои продажные коллеги, — Разумовский демонстративно вздохнул и чуть отпрянул от шатенки. — Зато я узнал, что ты, оказывается, одна на целом свете, бедная и несчастная. У тебя было всё — упорство, трудолюбие и хороший склад ума. Ты могла бы стать неплохим человеком с надеждой на светлое будущее, но из-за собственной слабости попала не в те руки. «Хольты» быстро подмяли тебя под себя, ты прогнулась под систему: стала бездумно бежать за деньгами, растоптала справедливость и честь. Я не мог это оставить просто так. Смекаешь? Аня закивала головой, нервно хихикнув. Всё это походило на чистой воды абсурд, но на деле — сухие факты. — А ты, такой добрый и отзывчивый, взял меня на перевоспитание? — она недобро улыбнулась, с презрением глядя на парня. — Молодец, делаешь успехи, — Птица издевающе похлопал её по плечу, оставляя на нём красноватые следы. — Это бред... Нельзя просто так взять живого человека вместо пластилиновой куклы! Дубровская одёрнулась, скидывая с себя руку Разумовского. — Можно. Птица снова схватил девушку за плечо, теперь уже сильнее, и требовательно потянул её на себя, заставляя сесть на его колени. Она вздрогнула, когда оголённая кожа коснулась холодной брони, и попыталась вернуться на прежнее место, но парень до боли сжал бедро шатенки, заставляя терпеть эту психологическую пытку. — А ещё ты красивая, — невзначай добавил Разумовский, похотливым взглядом осмотрев её тело, скрытое лишь атласной короткой сорочкой. — Не буду же я трахать пугало, правильно? — Ты омерзителен, — сквозь зубы прошипела Дубровская, старательно скрывая от него взгляд. — Я знаю, — Разумовский широко улыбнулся. Шатенка демонстративно отвернулась, поморщив нос от резкого потока едкого запаха, который, казалось, въелся в его рыжие волосы. Ей стало физически некомфортно, поэтому она сидела неподвижно, боясь лишний раз дёрнуться. Птица почувствовал, как напряглось её хрупкое тело в его руках, чем он был явно доволен. — От тебя воняет, — брезгливо произнесла Дубровская, нелепо нахмурившись. — Я вообще-то делом важным занимался, — без обиды, но с явной насмешкой ответил рыжий. — Сжигал людей? — возмутилась она, вопросительно взглянув на парня. — Вершил правосудие, — деликатно поправил её Птица. — И не ёрничай, а то сдам тебя злому дяденьке Бехтиеву. Он победно улыбнулся, когда увидел в глазах девушки вновь оживившийся страх. Она вырвалась из его крепкой хватки, демонстративно встав напротив. — У меня, между прочим, серьёзные проблемы, — Аня нервозно поправила край задравшейся сорочки, и деловито расставила руки по бокам. — Которые ты, конечно же, не можешь самостоятельно решить, — театрально закатив глаза, ответил Разумовский. Шатенка виновато поджала губы, опуская задумчивый взгляд. В этом Птица прав: она ничего не сможет сделать с этой проблемой, даже если бы на то были средства. Здесь ей придётся принять маленькое поражение. Вновь взглянув на парня, который неторопливо избавлялся от брони, бережно складывая её на пол, она согласно кивнула. — Думаешь, Серёженька тебе поможет? Он отложил последнюю деталь костюма, оставаясь в тонкой чёрной водолазке и зауженных штанах того же цвета. Взгляд Птицы встретился с потерянным взглядом Ани, и он понял всё без слов: она надеялась на Серёжу. — Ну так вот, Серёженька не поможет, он — тряпка, — хмыкнул рыжеволосый. — Так что советую тебе не портить отношения со мной. — Ты и есть Серёжа, — непонимающе захлопала ресницами девушка. — Вы... один человек... Или нет? Вот чёрт. Она стукнула себя по лбу, тихо шикнув. Окончательно запуталась в его личностях. Аня осторожно попятилась назад, присаживаясь на пуфик и задумчиво покусывая нижнюю губу. — Не смей сравнивать меня и этого слабака, — от угрожающего баритона Птицы, Дубровской стало не по себе. — Единственное, что нас связывает — общее тело. Девушка замолкла, сверля взглядом пол. Настроение понизилось до минимума, сон решительно подбирался к сознанию, но Птица, как назло, не спешил уходить. Он вальяжно развалился поперёк кровати, не предпринимая ничего. — Не хочешь свалить? — «тонко» намекнула она, сонно потирая глаза. — Грубо. — Не желаете покинуть мои покои? — Уже лучше, — беззлобно прыснул Разумовский. — Но нет. Парень похлопал по свободному месту на постели привлекая внимание. Аня бросила неоднозначный взгляд на него, обречённо вздохнула и всё-таки заняла предложенное место. К удивлению, Птица по-прежнему бездействовал, устало прикрыв глаза. Шатенка отчаянно боролась со сном, но через десять минут, свернувшись клубочком всё же погрузилась в царство Морфея. Когда она проснулась, Разумовского уже не было.***
Прошла уже неделя. За это время Бехтиев и его прислужные псы не объявлялись, и Аня уже немного успокоилась, подумав о том, что они бросили её преследование. Разумовский всё также наведывался к ней, но чаще она видела в нём не тихого Серёжу, а самоуверенного рыжего черта, который приходил, в основном, чтобы вынести мозг и накапать на нервы — в общем, утолить свою скуку. Но девушка смиренно терпела, хотя бы потому, что он стал её единственным собеседником. Сейчас же она сидела на диване в его просторном кабинете, подперев лицо ладошкой. Скука превращалась в тоску, поэтому Дубровская упрашивала Разумовского отпустить её погулять. Она говорила ему об этом на протяжении всей недели, но он всё время отнекивался, а сейчас лично позвал её к себе, чтобы обсудить этот вопрос. Серёжа стоял, оперевшись бёдрами о столешницу, и прокручивал в руках непонятную вещицу. Он долго думал над словами девушки о том, что ей можно доверять и дать свободу, и вот наконец сделал решение. — Я могу отпустить тебя, но при одном условии, — рыжий осторожно подошёл к девушке, демонстрируя то, что всё это время держал в руках. — Ты наденешь этот браслет. Дубровская с интересом посмотрела сначала на парня, в котором всё меньше и меньше виделся прежний Серёженька, а затем на простенький на вид прибор. — Это электронный браслет с геолокацией, — объяснил Разумовский. — Здесь ещё встроен динамик, благодаря которому я могу не только видеть твоё местоположение, но и слышать тебя и окружающие звуки. Ты уж извини, но я не могу рисковать. Только так. В серо-голубых глазах парня виднелась вина, но уже гораздо меньше, чем раньше, а вот движения были такими же неловкими и неуверенными. Девушка вздохнула: выбор невелик. Лучше надеть этот незатейливый прибор, но погулять на свежем воздухе. Она молча протянула Серёже руку, и он с осторожностью надел браслет на тонкое запястье. — А ещё ты можешь расплачиваться этими часами, — добавил он, отступив на полшага назад. — Ну... Ты можешь сходить в кафе или магазин... Аню эта новость обрадовала, но она старалась не показывать этого, поэтому в ответ лишь сдержанно улыбнулась. — Сам придумал? — девушка покрутила запястье, рассматривая небольшой чёрный браслет. — Просто усовершенствовал готовый вариант, — скромно ответил Серёжа, нервно дёрнув уголками губ. — Спасибо, — еле слышно произнесла Аня. Разумовский слабо улыбнулся, возвращаясь к своему рабочему месту, а Дубровская отправилась собираться на долгожданную прогулку. Когда она наконец вышла из башни, на часах было семь вечера. Сергей настоятельно рекомендовал не задерживаться допоздна, на что девушка лишь согласно кивнула. Вечерний Питер встретил её сентябрьским холодным ветром и тяжёлым небом, затянутым тёмно-серыми облаками. Они медленно проплывали по бледному полотну, угрожая скорейшим дождём. Аня решила прогуляться по родным живописным улочкам, пока погода позволяла. Запах недавнего дождя смешался с запахом мокрого асфальта. Девушка с удовольствием вдыхала свежесть улицы, плотнее укутываясь в чёрное пальто. Завернув в знакомый сквер, она неспешно прошлась по каменистой дорожке, листья навязчиво шуршали под ногами. Пасмурная погода навеивала на тягостные размышления о жизни. Аня стала осознавать, что там, в Амстердаме, о ней уже никто не вспоминает и тем более не тоскует. Там она была лишь рабочей силой, не больше и не меньше. Но и в Питере ситуация не лучше — в этом городе девушка была пустым местом, временным развлечением. Раньше Дубровская не задумывалась о личной жизни, не боялась холодного одиночества, но сейчас что-то изменилось, заставляя её думать о чём-то более глубоком, чем карьера и деньги. Люди слонялись туда-сюда, каждый из них был занят своим делом, а Аня лишь тоскливо наблюдала за ними. Но осенний ветер всё упорнее пробирался сквозь пальто, и девушка решила забежать в ближайшее кафе на чашечку горячего кофе. Заведение оказалось небольшим, но очень уютным. Людей здесь было немного, и шатенка с удовольствием присела за свободный столик у окна. Заказав напиток, она устало склонила голову, глядя на то, как на улице заморосил мелкий дождик. Капли нудно постукивали по стеклу, ритмично ударялись о поверхность луж. На душе стало ещё тоскливее. К счастью, заказ принесли быстро, и Анна, сразу же его оплатив, сделала несколько маленьких глотков горячей жидкости. Что-то неприятно трепетное зашевелилось в девушке, она почувствовала чей-то тяжёлый взгляд на себе и тут же резко подняла голову. Источник негативной энергии исходил из-за дальнего столика, что стоял в тёмном углу кафе. Мужчина, чей взгляд почувствовала шатенка, сразу же опустил глаза, делая вид, что сосредоточенно пьёт кофе. Дубровская с подозрением оглядела странного посетителя, в полумраке его лицо показалось ей знакомым. Она внимательнее всматривалась в чужое лицо, пытаясь понять, где могла видеть его, и вдруг её словно током ударило. Руки затряслись мелкой дрожью, по спине пробежал неприятный холодок. Аня видела этого мужчину в том злополучном казино, он тогда стоял в углу VIP-комнаты, сложив руки за спиной. Сомнений не было — это человек из окружения Бехтиева. Девушка поставила недопитый кофе на стол, прерывисто задышала, но отчаянно пыталась успокоиться. Пряча испуганный взгляд, она торопливо вышла из кафе, на ходу накидывая пальто. На улице уже темнело, кое-где включились неяркие фонари, отражающиеся в лужах. Дождь усиливался. Дубровская быстро зашагала прочь, сворачивая за угол, чтобы сократить путь. За спиной она услышала, как следом за ней вновь открылась входная дверь заведения. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять — мужчина отправился за ней. Ботинки шаркали по мокрому асфальту, брызги летели в разные стороны. Девушка уже сменила шаг на лёгкий бег, но страх усиливался с каждой секундой. — Разумовский, — поднеся запястье к лицу, дрожащим голосом начала она. — Серёжа, они меня нашли. Слышишь?! Ответа, конечно, ожидать не стоило. Аня не стала гадать, услышал ли парень её или нет, — на это просто не было времени. С трудом набравшись смелости, она обернулась. Тень незнакомца скрылась за углом, норовясь вновь начать преследование. Страх сковывал тело, ещё и этот пронизывающий до костей холод вышибал все силы, но ей нужно было бежать. Ускорившись, Дубровская наконец вышла на нужную улицу, но с ужасом осознала, что пришла к башне с другой стороны — к тому самому чёрному входу, у которого когда-то впервые встретила Разумовского. Девушка растерянно обернулась. Она задрожала от страха, едва ли сдерживая слёзный ком отчаяния. Бежать некуда. Вход перекрыт. Вдруг чьи-то крепкие руки с силой обхватили её со спины, рывком прижимая к чему-то тёплому. Она хотела закричать, но успела лишь тихо пискнуть. — Замолчи, — грубый, но такой знакомый голос прошептал над её ухом. — Быстро в офис! Разумовский буквально затащил шатенку в башню. Преследователь не успел, и всё, что ему оставалось, тихо выругаться, глядя на запертую дверь. Аню трясло от страха и холода. Волосы и одежда вымокли под назойливым дождём. Птица схватил её за плечи, чуть качнув, чтобы привести в чувства. Шатенка нервно вздохнула, туманным взглядом глядя в желтоватые глаза напротив. — Только не ной, — он укоризненно качнул головой. — Успокойся. Дубровская поджала губы, повинуясь требованию, и неосознанно подалась вперёд, утыкаясь в чуть влажное от дождя крепкое плечо Разумовского. Тонкие дрожащие пальцы вцепились в его рубашку, скомкав её на лопатках. Она тихо всхлипнула, но тут же подавила в себе желание заплакать, когда тяжёлая рука уверенно коснулась её спины.