Последняя сигарета

За окном уже давно стемнело, и источником света в просторном кабинете являлась лишь настольная лампа с криво нарисованной пандой на её внутренней стороне. Смысла в этой панде особого не было, но душу Арсения Сергеевича в этот холодный октябрьский вечер грела только она. Мужчина сидел за своим рабочим столом, закинув одну ногу на другую, и нервными движениями пальцев вращал в них замызганную чернилами ручку. Он выглядел очень уставшим, вымотанным за этот трудный рабочий день. Глядя в экран серебристого ноутбука, он то и дело совершал небольшие передышки — накрывал глаза тяжёлыми от усталости веками. — Арсений Сергеевич, — раздался вдруг робкий женский голос из дверного проема — Можно зайти? — Да, заходите, Ляйсан Альбертовна, — с усилиями потерев переносицу, ответил Попов — Вы по какому поводу? Пройдя до середины кабинета, девушка остановилась в нерешительности, перебирая в одной руке какую-то неизвестную, но очень неприятно шуршащую бумажку. Арсений едва слышно прорычал и перевёл свой укоризненный взгляд на подрагивающую Ляйсан. Принципы мужчины не позволяли ему показывать свою злость и раздражение. — Ляйсан Альбертовна, что случилось? — он повторил свой вопрос более громко, в надежде, что теперь он получит внятный ответ. — Там… Ваш пациент, Антон Шастун… — девушка замолчала, как будто собираясь с мыслями. Арсений моментально изменился в лице. Белоснежные зубы крепко сжались, посылая в нижнюю часть рта маленькие бусинки болевых ощущений. Врач почувствовал, как внутри него тут же образовался ледяной ком, заглатывающий всё больше и больше участков тела. — Ляйсан, да говори ты уже! — сказав это уже чуть ли не приказным тоном, мужчина одним мощным рывком поднялся из-за своего рабочего места и, сделав буквально пару шумных шагов, навис над хрупкой медсестрой. — Что случилось с мальчиком? Ляйсан, Ваше молчание может отразиться на его состоянии, если случилось что-то серьёзное, вы же это понимаете, верно? — Д.да, — заикнулась от испуга девушка, делая два маленьких шажка назад, насколько ей позволяло расстояние до ближайшей стены. Её тонкие руки были охвачены неукротимой дрожью. — Он…он упал в обморок, и его соседи по палате позвали меня на помощь из-за того, что он не приходил в себя, поэтому… Арсений Сергеевич! — вдруг с визгом вскрикнула Ляйсан, отшатываясь в сторону из-за резкого толчка в плечо — Арсений! — повторила она чуть громче и, хватаясь за подол своего длинного халата, как можно скорее побежала следом за мужчиной, быстро рванувшим вон из кабинета, к своему пациенту.

***

— Где он? Где Шастун? Красный от быстрого бега Арсений Сергеевич чуть ли не ввалился в 412 палату, тяжело вдыхая и выдыхая волны прохладного воздуха. Его сердце безудержно колотилось в груди, билось о рёбра и настойчиво требовало передышки, но мужчине было не до этого. Свет в комнатке горел приглушённо, оставляя видной лишь кровать у стены, на которую он и был направлен. На тёмно-коричневом покрывале, которым была застлана постель, неподвижно лежал худощавый парень. Его глаза были закрыты слабо, будто веки в тот же миг могли сами потянуться вверх, не прибегая к помощи хозяина. Тяжёлое дыхание Шастуна было слышно через раз. Оттолкнув напряжённых соседей от кровати, Арсений тут же подоспел к ней сам, буквально на ходу прислоняя ко лбу, а затем к шее мальчишки свою горячую ладонь. — Температура понижена, дыхание замедленно, пульс… — Попов снова прислонил два пальца к верхней части шеи Антона и закрыл глаза. Проведя в таком положении некоторое время, по длительности не превышающее минуты, он напряжённо выдохнул и добавил: — Пульс замедленный. 48 ударов в минуту. Ляйсан, несите раствор нашатыря, и как можно скорее. Он в моём кабинете на четвёртой полке с медикаментами, третий в ряду справа. Подрагивающая девушка отчаянно закивала головой, после чего скрылась из виду, оставив доступным лишь быстрый стук её каблучков по линолеуму. — Так, парни, дайте какую-нибудь подушку, одеяло, плед — что угодно, — Арсений устало облокотился на металлическую и чуть ржавую спинку кровати, сделав пару поверхностных вдохов. Не успел мужчина и опомниться, как в его руках лежал свёрнутый в плотную трубку плед, бережно сложенный мальчишками. Те молчаливо стояли около кровати по соседству, пристально следя за движениями и манипуляциями Арсения. Тот, заполучив необходимое, тут же приблизился к бледному Шастуну. Длинные худые ноги были с лёгкостью подняты вверх и так же легко опущены обратно, теперь имея под собой свёрнутый плед — для прилива крови к голове. — Арсений Сергеевич, я принесла! — в дверной проём вбежала порозовевшая от бега Ляйсан Альбертовна, держа в своих руках небольшую зеленоватую баночку. Её содержимое непроизвольно взбалтывалось внутри, издавая этим булькающие и шипящие звуки. — Отлично, давай сюда, — Попов поспешил выхватить бутылёк из вспотевших ладоней девушки и прислонил его холодную крышечку к зубам. Буквально через миг, та с кратким «чпуньк» отлетела в сторону, укатившись куда-то под тумбочку. Лезть за ней следом времени не было совсем, оно было потрачено на ожидание медсестры. — Тааак… — Арсений спешно приблизил раствор нашатыря к самому носу Антона — Давай, вдыхай, Шастун. Вдохни его! В комнате повисла тяжёлая пауза. Все присутствующие молча наблюдали за «пациентом» и ждали. Ждали, когда же мальчишка очнётся. И сможет ли он очнуться вообще? Арсений настойчиво удерживал зелёный бутылёк в руке, не передвигая ту ни на миллиметр. Он знал, что так просто умереть человек не может. Особенно такой человек. Внезапно, ноздри бледного Шастуна расширились. Из груди послышались глухие хрипы, неясные звуки, похожие на голубиные. Антон открыл глаза. Парень перевернулся набок, глубоко закашлялся, тут же приведя обездвиженных соседей по палате в чувство успокоения. Попов, вытирая холодный пот со лба, облегчённо вздохнул и повернулся к Ляйсан. Девушка тоже не шевелились, то ли от страха, то ли просто в ожидании вердикта Попова. — Отнесите обратно, пожалуйста, и…тряпку намочите, если не сложно. Быстро кивнув своему «начальнику», девушка вновь развернулась на тонких каблучках и «ускакала» из поля зрения ребят. Окончательно выровняв дыхание, Арсений почувствовал, как кто-то пристально смотрит на его темноволосый затылок. Совсем не сложно было догадаться насчёт обладателя этого сверлящего взгляда. — Шастун, ну что ты смотришь так на меня, а? — мужчина повернулся к парню лицом и скрестил руки на груди. Теперь пялился уже Арсений, но не на задние части тела, а прямо на бледное лицо с покрасневшими глазами. — Не смотрел я, неправда… — забормотал Шастун, сведя брови — У вас третий глаз на затылке, что вы всё, что происходит сзади Вас, видите? — Может и так, — согласно кивнул Арсений, не меняя положения рук и почти вплотную подходя к недоумевающему Антону. С каждым его движением, сидящий на кровати парень всё дальше отползал к стене, сминая под собой коричневое покрывало. — А теперь скажи мне, парень. Ты вообще какого чёрта по больнице носишься? Тебе жить надоело или как это понимать? — Не ругайтесь на меня, — обиженно попросил Антон, сводя брови ещё ближе друг к другу. Он не выглядел серьёзно, и его нельзя было воспринимать таковым. Наверное, из-за торчащих в разные стороны ушей и смешно дёргающегося носика. — А я ещё и не начинал ругаться, я только спрашиваю. Арсений сделал ещё один шаг вперёд и мягко приземлился на постель, где сидел очнувшийся «злобный мальчик». — Эээй, слезьте с моей кровати, мне тут спать ещё! — Ну так поспишь, что с тобой сделается? Я не заразный, от меня на поверхности злых микробов не остаётся. Ты помолчи лучше, тебе разговаривать сейчас вредно. А вообще, тут я сам себе хозяин, делаю, что хочу. Могу хоть прыгать на твоём покрывале, но не буду — воспитание не позволяет. — А я начальника отделения позову, он вам штраф выпишет, за плохое общение с пациентами… — А что, если я скажу, что я тут начальник? А? Ну что? Что молчишь? Шастун на мгновение притих, обдумывая только что сказанную мужчиной фразу. Его щёки приобрели розоватый оттенок, и из-за этого, бледность почти полностью сошла. — Вот и славно, — Попов потёр вспотевшие ладони друг об друга — И с тобой я нормально общаюсь, не выёживайся. Теперь лучше давай вернёмся к изначальному вопросу. Почему ты носился целый день по больнице, мальчишка? Последние слова прозвучали для Антона довольно угрожающе, хотя таковыми не являлись. Врач продолжал сохранять спокойствие, убивая на это все усилия, ведь внутри у него пылала злость, которую так и хотелось вылить наружу. В комнате заметно похолодало. Ну, или это дали о себе знать мурашки, прошедшие в тот миг по спине Антона. — В первый раз я тебе помог, когда мы столкнулись в коридоре, — продолжил брюнет, опуская свой взгляд на развязанные шнурки новеньких кроссовок — чёрных сникеров — Второй раз произошёл прямо сейчас, но тут вероятность того, что ты очухаешься, была равна процентам 40 от силы. Ты вообще понимаешь разницу между этими двумя случаями? — Но ведь я живой, и ничего со мной не произошло страшного… — попытался оправдаться Антон, нервно теребя в руках краешек мятого покрывала. — О нееет, ты не понимаешь, — Арсений опустил локти на свои колени, на пару секунд скрывая лицо руками — Всё, к сожалению, могло закончиться совсем не так, как в итоге получилось. Твой диагноз по… — Господи, мне даже не поставили его ещё, что вы наговариваете, Арсений Сергеевич! — внезапно перебил парень, вновь пытаясь смягчить свою «вину». — А, ну да, как же я забыл, — саркастически выдал мужчина — Его поставят всего-то завтра, на основе всех пройденных тобой процедур и исследований. Ну ничего, ничего, раз сейчас «точного» диагноза нет — нет и болезни. А я всего-то врач, который просто знает все её симптомы. И кашель, и боли в груди, и нарушения дыхания, и обмороки туда же. Всё тело Попова слегка трясло, то ли от напряжения, то ли от тревоги. Его мозг будто кипел, норовясь вытечь из черепной коробки. Он искренне не понимал, как ещё объяснить этому худощавому мальчишке с голым торсом всё, что он должен знать. Рак правого лёгкого, с 67% вероятностью. Оставалось лишь дождаться результата флюорографии. Антон ничего не говорил. Его голова болела, но причиной был не только недавно пережитый обморок. Парню было страшно, всё внутри него переворачивалось от одной только мысли, что завтра, кучка каких-то жалких справок и бумажек решат его судьбу. Решат, что он болен, и спасти его сможет только нечто невозможное, чудо. — Ладно, извини меня, я не хотел тебя пугать, Шастун. Просто больше не делай так, чтобы я, или кто-то другой, тебя вот так вот спасали от обморока, — Арсений тяжело вздохнул и, тчательно потерев переносицу, взглянул на подрагивающего парня — Ты футболку-то надень, заболеешь ещё. Тут довольно прохладно. Надо бы окна закрыть. Антон не стал ждать следующего приглашения и тут же, будто выйдя из транса, стал нервно искать футболку на складчатом покрывале. Ему было действительно холодно, но масла в огонь подливал ещё и страх. — Антох, вот, держи, — внезапно послышался голос Димы, только что подошедшего к кровати, и его пухлая рука тут же возникла в поле зрения шатена — Её на пол уронили случайно, но, вроде как, она чистая. — Спасибо. Шастун принялся натягивать футболку на свой вспотевший торс, прилагая при этом уж слишком большие усилия. Холодные пальцы вышли из-под контроля, делая хаотичные движения по ткани, будто даже и не пытаясь ухватить её. Капельки холодного пота противно стекали по лбу, доставляя дискомфорт и дополнительную прохладу. Ужасно неприятно. — Давай помогу. Антон почувствовал, как чья-то твёрдая и крепкая рука вытянула злосчастную ткань из его мокрых ладоней. — Вот. Руку просовывай сюда. Давай, давай, я держу. Парень послушался, и уже буквально через несколько секунд, футболка сидела на нём, как будто её и не снимали. Арсений отстранился от Шастуна, оглядывая его с ног до головы так, будто мальчишка являлся его творческим деянием, только что созданной восхитительной скульптурой. — Спасибо, но я бы и сам справился. — Брось, тут ничего критического нет, помощь пациенту — любому, заметь — это в пределах нормы. Ну всё, а теперь спать, Шастун. Сегодня у тебя денёк был не самый лучший. — Эй, но сейчас только полдесятого, Арсений Серге… — А ну, цыц! Молчи и лезь в свою постель. Я отсюда не уйду, пока не увижу, что твоя голова лежит на подушке, а бренное тело — под одеялом. Попов встал на затёкшие ноги, предварительно немного встряхнув ими, и «от нечего делать» стал оглядывать комнатку, в которой обитали мальчишки. Выразив своё недовольство цоканьем языка, Антон тоже неуверенно слез сполз с кровати и стал стягивать с неё изрядно помятое покрывало. — А вы чего глазеете? — Арсений повернулся к Диме и Серёже, переминающимся с ноги на ногу около своих постелей — Ну, все быстренько по своим местам. Давайте, давайте, без пререканий, вам тоже поспать нужно. — А мы-то в чём провинились? — будто обиженно спросил Серёжа, усаживаясь на свою «каталку» — Мы, вроде, по коридорам не носились, и в обмороки не падали. — А это просто так, за компанию, чтоб Шастуну одному скучно спать не было, — Арсений Сергеевич широко и очень по-доброму улыбнулся, заводя руки за спину. — Ну капец, дожили… — закатил глаза Дима, тоже принявшись неохотно разбирать свою кровать — Антон, мы тебе ещё припомним, будь уверен! — Да я-то что? — А ничего. Вообще ничего. Совершенно! — Всё, отстань, Дим. — Я-то отстану, а… — Помолчии… — Какой грубый. — Ты вот серьёзно сейчас?! — Вполне! — Мальчишки, а ну-ка прекратили, — погрозил пальцем Арсений, после чего снова расплываясь в улыбке — Зато прикиньте, какие вы выспавшиеся с утра будете. — Счастье-то какое, — закатил глаза Серёжа, залезая под ледяное одеяло — АЙЙЙ, ХОЛОДНО. — Арсений Сергеевич, Арсений Сергеевич, я принесла! — вдруг послышалось из коридора. В кабинет залетела Ляйсан Альбертовна, имея точно такой же вид, как и до ухода. Правда, её волосы потеряли свою укладку, и их тоненькие прядки торчали во все стороны. — Ой, ну как же вы вовремя-то, мы уже со всем закончили, — всплеснул руками Попов, вздыхая — Давайте сюда вашу тряпку… Не глядя на недоумевающее лицо медсестры, мужчина вытащил у неё из руки скользкую тряпку, видимо, совсем недавно намоченную под струёй воды из-под крана. Он пару секунд помял её в руках, выдавливая побольше воды себе на руки, а затем, шлёпнул пропитавшейся тканью по своему горячему лбу. — Шастун, я такими темпами сам откинусь, не то, что ты… — саркастично простонал Арсений, закрывая глаза и вздыхая — Так что это мне. А ты вон, иди в раковине умойся. — Вы забыли, что у меня почти только что обморок случился? — лёжа под уже нагретым одеялом, Антону явно не хотелось вылезать — Мне вредно ходить, и умываться вредно… — Так, а ну не ёрничай. Быстрее встанешь — быстрее вернёшься в свою постель. Ты вон уже и отошёл от обморока своего, так что давай, шагай. — Тут всё это время была раковина?! — глаза Ляйсан вот-вот были готовы полезть на лоб от возмущения — А на кой чёрт я тогда бегала по всему отделению и искала, где тряпку намочить, Арсений Сергеевич? — Просто мне было нужно, чтобы вы ненадолго вышли. Ну, а вы сами не заметили то, что тут уже есть источник воды. — А, я ещё и виновата?! — Ляйсан Альбертовна… — Да ну вас! Медсестра обиженно фыркнула. — Всё, я ухожу, и больше возвращаться не намерена. Доброй ночи! Дверь палаты оглушающе хлопнула, а за ней отдалённым цоканьем послышались шаги. Где-то обитатели палаты это уже слышали. Попов обвёл мальчишек оценивающим взглядом. Дима и Сережа уже лежали в постелях с телефонами в руках, отправляя своим близким и друзьям сообщения с пожеланиями спокойной ночи, добрых снов и всего в таком роде. Антон же, снова бледный, как январский сугроб, стоял около раковины, проводя по своему лицу намоченными под краном ладонями. Дрожь в теле продолжала мешать ему адекватно стоять на ногах. Вся картина перед глазами парня периодически плыла, заставляя его цепляться тонкими пальцами за края раковины и насильно удерживать себя в стоячем положении. Шастун невольно покачнулся в сторону. Испуганно думая, что сейчас снова окажется в обморочном состоянии, Антон бесшумно выдохнул, когда почувствовал у себя под мышками теплые руки, крепко удерживающие его. — Закрой глаза и не шевелись. Всё хорошо. Сейчас осторожно, пошли, я доведу тебя. Почти не перебирая ногами, Шастун неспеша переместился в другую часть комнаты. Он не слышал вокруг себя почти ничего, лишь заглушенный голос Димы, который записывал кому-то голосовое сообщение. Согнув колени, парень как сквозь сон ощутил под собой что-то мягкое и прохладное. Руки положили его на спину, они же накрыли его одеялом и подоткнули его со всех сторон так, что Антону сразу стало уютно. Приняв удобное положение, он попытался сказать что-то внятное, но всё, что у него вышло — это: — Спсиб.бо, Сенсргеевч… — Спи, Шастун, завтра легче будет, я тебе обещаю. Услышав тихое сопение из-под одеяла, Арсений ещё раз провёл по нему рукой и грустно улыбнулся. — Спокойной ночи, Тоша.