° ° °
Изар попрощался с Астоном и, закинув на плечо рюкзак, двинулся к поезду, который только въехал на именитую платформу. Волшебников вокруг было мало: у спущенных лесенок стояло до десятка человек. Пустые купе приветливо распахнули тонкие деревянные двери, но мальчик быстрым шагом прошел большую их часть и выбрал себе пристанище почти в конце поезда, в середине последнего вагона, где обычно собирались старшекурсники и старосты. Мальчик заторможенно сбросил на сиденье вещи и стал ходить в тесном пространстве от двери к окну, отсчитывая шаги и растирая замерзшие плечи. Три шага в одну сторону, поворот, и три — в другую. Пока окончательно не закружилась голова. Он отбросил эмоции и неприятные мысли, что норовили ускользнуть и затопить его привычным едким сарказмом и надоевшей до тошноты паникой. И почему голос, распекающий его внутри, звучал со всеми интонациями Петуньи? Он не видел… не сталкивался с ней… дай Мерлин памяти… более трех с половиной лет, учитывая ученичество у гоблинов. Но до сих пор ему хотелось сжать плечи и пригнуться, уворачиваясь от цепких рук с длинными ногтями или кухонной утвари, что прилетала в спину сразу после язвительных реплик. Он чувствовал иррациональную вину. Изар принялся выплетать пальцами серию чар — рассеивающих внимания, иллюзорных и три вида запирающих — на всякий случай. Он не желал общаться ни с кем: ни с близкими, ни с посторонними, — и надеялся, что в эту поездку за сестренкой присмотрит его самый близкий друг, который думал стать ему братом. Он практически упал на сидение и, откинув голову на спинку, закрыл глаза — чары забрали много сил и остатки контроля. Он ушел в медитацию, оттягивая момент гнетущих размышлений и самоедства. Честно говоря, он настолько сильно устал от себя и собственной горьковатой эмоциональности, надоевших до оскомины панических приступов, что выбирал закрываться от любых сильных эмоций, когда мог, отодвигая их «волну» и надеялся, что она сама по себе растворится с течением времени и без последствий. Для этого и занимал мысли, чем только мог. Трактаты, что передал ему Люци… отец Драко, были полезны, и Изар последние несколько дней усиленно тренировался ловить «точку равновесия» от Луны или Нарциссы и подключаться к ней, синхронизируя свое дыхание, сердцебиение и выталкивая собственные тревожные эмоции из разума за выдуманную им границу, в белесый туман, клочками стелющийся в его мысленном бесконечном лесу. А еще Снейп обещал ему зелья… Стоит ли ему доверять? Стоп. Не думать об этом! Мальчик вернулся в свой мысленный «уголок», прислушиваясь к выдуманному шелесту листвы и тихому плеску волн, к скрипу старых, нагретых солнцем досок широкого высохшего причала. Он так старательно воображал каждую мелкую деталь этого места, что теперь ощущал себя там, как в настоящем коттедже у озера, а непривычно яркое зимнее солнце, что светило в окна вагонов разморило подростка, дав необходимую ему передышку. Он заснул под стук колес, выронив на пол очередную книгу, приготовленную для чтения. Экспресс прибыл в Хогвартс в привычное вечернее время к позднему ужину. Голос водителя, объявляющий окончание поездки, и разноголосый гомон толпы возбужденных школьников разбудил Изара. Он поморщился, растер заспанное лицо и пару минут приходил в себя, а после наложил на себя серию косметических чар, позволяющих скрыть его внутреннее смятение и быстро привести в порядок волосы и одежду. Этими чарами постоянно пользовался Драко по утрам, желая выглядеть безупречно, чтобы «не уронить честь Малфоев» неопрятной прической или помятой мантией. Изар обычно посмеивался над другом, но именно в этот момент буквально почувствовал, как сам скрывается за этими чарами, накладывая их на себя как броню. Собрав сумку, он на пару секунд прислонился лбом к двери. Выйти из купе означало покинуть убежище, чтобы влиться в поток школьников. Это не казалось сложным, наверное, никому, кроме Изара, и он вздрогнул, шагнув со всеми на платформу. Толпа и гомон его ошеломили. — Зар! Зар! Да стой же ты! — закричал издалека Драко, пробираясь мимо сундуков и скопления детей. Изар остановился и, натянув маску спокойствия, с легкой улыбкой повернулся к другу. Он склонил голову, внимательно прислушиваясь к скрипу шагов. — Зар! Мы с Луной тебя искали два часа, — Драко запыхался и говорил, делая небольшие паузы перед каждым словом. Это было непохоже на молодого вальяжного аристократа, которым он себя изображал. Раньше ему даже не доводилось повышать голос, чтобы привлечь чужое внимание. И сейчас некоторые слизеринцы на него удивленно поглядывали, проходя мимо. Но, увидев рядом Изара, понимающе прищуривались — в Доме змей привыкли, что эти двое блондинов проводили время вместе. — Все нормально, — Изар мотнул головой, откидывая назад сбившуюся к носу прядь волос, — я заснул в купе, и только остановка поезда меня разбудила. Пойдем, а то опоздаем… Мальчик поправил лямку рюкзака и махнул рукой вперед. Лавгуд узнал немного тусклое и медленно пульсирующее крупное магическое ядро Невилла, а рядом с ним стояла мелкая Гермиона. Ее магия закручивалась у солнечного сплетения более ярким, но туго скрученным жгутом-сгустком. — Ты в свитере, на морозе! И это совершенно ненормально, — накинулся на него Малфой, стаскивая с себя пальто и накидывая на брата, — с твоим-то здоровьем бродить на улице без верхней одежды! Совсем с катушек слетел?! Изар отвлекся от разглядывания гриффиндорцев и попытался увернуться, но Драко был сильнее, поэтому пальто прочно обосновалось на худощавых плечах Изара. — Да стой ты! — нахмурился Малфой, — я себе еще одну мантию достану, зимнюю. Чего ты переживаешь? У меня теперь все важное с собой. Классную ты мне подарил сумку. А Кайти все три наши сундука с вещами аппарирует под ворота школы к остальным. Драко ласково погладил выпуклую кожаную морду дракона на перекидной крышке. Веки спящего «реликта» трепетали под действием чар искусного мастера-кожевенника. — Он как настоящий, только маленький, — протянул Драко, почесывая широкую переносицу, — даже мурчит иногда, если долго гладить! — Ты бы себе книззла завел, — улыбнулся Изар и направился к стоящим в стороне одноклассникам, — его не только гладить можно, вполне приличный компаньон выйдет, разве что царапается иногда. Я про них читал, когда думал Луне подарить, но за ним нужно не забывать присматривать. — Я тебя завел, чудище, — пробормотал под нос Драко и хмыкнул, — погладить удается редко, царапаешься, как тот книззл. И присматривать приходится постоянно, только и норовишь куда влезть… И направился следом к стоящим у кромки леса каретам. Их возили фестралы. Драко сам их не мог увидеть, но мама ему многое рассказывала о Хогвартсе. И про них в том числе. Привычное бурчание Драко настраивало Изара на мирный лад. Казалось, здесь, в школе, все возвращалось на круги своя. И если сердце немного щемило от непонятных утренних событий: было немного стыдно, что убежал, не попрощался, как требовал этикет, но сейчас утро вспоминалось урывками, как во сне. Реальность отзывалась кусающим морозцем, скрипом снега под ногами, идущим рядом Драко, который привычно бубнил что-то нелицеприятное о гриффах, их громким хохотом и привычной толкотней, звонким голосом Гермионы, которая с помощью смущенного Невилла запрыгивала в карету. Карету? Болтали школьники громко, и Изар успел сориентироваться, каким образом они должны добираться к замку. Широкие, неуклюжие силуэты повозок были видны и в магическом спектре. Такая ветхость без чар развалилась бы, не проехав и ста ярдов. Маги были такими… магами — всегда полагались на чары, здесь и сейчас, вместо того, чтобы заблаговременно починить руками или закупить новое. — А Луна где? — вдруг спохватился Изар, почувствовав себя никудышним братом. Столько времени прошло, а он даже не вспомнил про сестру! — Не нервничай, — миролюбиво ответил Драко, придержав за плечо Зара, — я ее оставил в компании их факультета. Девочки уже на пути к замку: они в кареты садились, когда я только тебя остановил. — Хорошо, — успокоился Изар, — как она вообще? Не злилась на меня? И ты? Я очень внезапно ушел, извини, что так вышло. — Она сказала, цитирую: «мои смышли пока не готовы встречаться с его мозгошмыгами». Планирует сначала сплести тебе браслет или что-то такое. Я не совсем понял. Вроде как от «размягчения мозга», — Драко хихикнул, вспоминая речь сестренки. — Ясно, — передернул плечами Изар, стоя перед каретой. Он видел вход на расстоянии больше метра от земли и не мог сходу сообразить, как забраться внутрь. Доставать трость не хотелось, как и ощупывать пустоту перед собой, показывая окружающим собственную уязвимость. Драко кинул внимательный взгляд на Лавгуда и наклонился к его уху, шепнув одними губами: — Под дверями три мелких ступеньки. Я залезу первым и втащу тебя за руку. Если споткнешься, будет не страшно. Я удержу, и вопросов никаких, если переживаешь. Зар смущенно кивнул и благодарно схватился за руку Малфоя, когда тот резким движением затащил его внутрь. — Спасибо, Драко, — шепнул он в ответ и присел рядом на деревянное сидение, оббитое грубой тканью. В карету набилось еще пару учеников с другого курса, а потом заглянул староста и кинул на них согревающие чары, которые продержались до самого замка. Снейп отлично выдрессировал змеек-старост, которые следили не только за первогодками, но и тщательно контролировали общую успеваемость, очки и здоровье всех младших зеленого Дома. Опекали по-настоящему, а не для вида и очков. Драко внимательно вгляделся в бледное лицо брата и тяжело вздохнул, планируя влить в безалаберного Лавгуда не один флакон зелий. Гулять по морозу в свитере! Совсем без ума! Он покачал головой, сделав мысленную заметку довести его после ужина в покои декана, чего бы это ему не стоило. Чтобы навещать потом его же в Больничном крыле неделю подряд. Маги научились справляться со многими проблемами здоровья. Но вот волшебный грипп, который ходил по школе в особо холодные и сырые месяцы валил в койку и самых здоровых. А Лавгуду стоило перемерзнуть — и пропишется у Помфри без сомнений. Он и так в неприятности влетал, будто его клешнепод кусал ежедневно! — Думал, мы на лодках будем плыть, — тихо пробормотал в задумчивости Изар, — говорили, что в каретах едут со второго года обучения. — Это в сентябре, — откликнулся Драко, бессознательно поглаживая кожаный драконий нос на полюбившейся ему сумке, — какие сейчас лодки-то? — Точно, там же замерзло все, — встряхнул головой Изар, словно выныривая из своих мыслей, — спать хочется… Побыстрей бы пир закончился. — Он еще не начался, а ты уже про подушку думаешь, — шепнул Драко, бросив взгляд на остальных слизеринцев, но те увлеченно шушукались друг с другом, — я спросить хотел… — Давай не сейчас… — поморщился Изар, перебив Малфоя на половине слова, — я не готов обсуждать здесь… — Да… да… — опомнился Драко, внутри изнывая от любопытства и неопределенности, — все же реакция Луны, отца и самого Изара разительно отличалась. Наблюдательный мальчик успел заметить в выражении лица старшего Малфоя и тревогу, и вину со смущением, а еще очень яркое чувство радости и какое-то удовлетворение. Будто тот переел самого вкусного и волшебного мороженого в наиприятнейшей компании. По крайней мере, так подумал Драко, когда отец и Луна вернулись к главному камину. Полумна вообще сияла во все тридцать два и на прощание крепко-крепко обняла их мать. А вот Изар наоборот еще больше стал похож на сердитого сварля. «А кстати, мама-то и не была в курсе, что затеяли крестный с отцом! Она же до сих пор не знает, что… — Драко даже рот приоткрыл от неожиданного вывода, и тут же закашлялся. — Нет. Отец точно ей скажет». Мальчик знал, что темперамент у Нарциссы был блэковский. О нравах черных легенды ходили, а портретов в поместье хватало, и говорили они обо всем, вспоминая столько случаев из жизни благовоспитанных семейств, что посторонним в галерее делать было нечего. Волшебные оттиски болтали без фильтра на языке. Ожившие портреты наследовали самые яркие черты давно умерших волшебников, а маленький любопытный наследник добычу информации считал своим главным достижением. Надо же было собирать компромат на сами портреты, чтобы они не выдавали его шалости родителям. И на родителей заодно, хотя они только умилялись попыткам меньшенького «угрожать и торговаться». Мальчики с трудом вылезли из карет и, размяв затекшие ноги, поплелись к главному входу. Их встречал скрюченный Филч со своей ободранной кошкой. Миссис Норрис теперь могла похвастаться довольно густым и привлекательным мехом, но обозленные на ее ночные дежурства школьники иначе бедное создание не называли. Завхоз злился на оставляющих мокрые следы волшебников и ворчал, неуклюже тряся не менее, чем он, древней шваброй. Драко, подхватив Изара, затащил сонного друга за слизеринский стол. Большой зал был громким, суетливым и разноголосым. Директор встал на возвышении у кафедры, деревянная сова на ней взмахнула крыльями. Полилась мягкая радостная речь: — Дорогие ученики! Мы рады приветствовать вас в Хогвартсе. Прежде, чем начнется пир, я хотел бы представить вам нового учителя, который благосклонно согласился поделиться своим опытом и преподавать вам Защиту от Темных Искусств в этом году. Гилдерой Локхарт! Я думаю, вам известны его, не побоюсь сказать, подвиги на благо магического мира и во имя спокойствия наших граждан. Прошу любить и жаловать! Под неторопливую речь директора из-за преподавательского стола встал волшебник в яркой лавандовой мантии и изящно поклонился под свист и овации детей со всех факультетов. Но его так бурно приветствовали не все: среди детей находилось достаточно тех, кто оглядывался по сторонам, не поддерживая общий ажиотаж. Изар, до этого сложивший голову на руки, встрепенулся и тихо спросил: — Это автор приключенческих книг, я правильно понимаю? — Да, он написал столько увлекательных романов, — хмыкнул Тео, сделав явный акцент на слове «увлекательных». — Он сразил вампиров! — со вздохом отозвалась Панси, — и каргу! И… Винс переглянулся с Грегом, и мальчики, не проронив ни слова, продолжили меланхолично жевать печенье, доставая его из глубоких карманов зимних мантий. Школьные порядки не предполагали возможности переодеться в более удобную одежду до того, как собраться на ужин. Дети заходили в зал, буквально отряхиваясь от снега. Локхарт раскланивался на фоне продолжающего что-то вещать Дамблдора, но тут двери распахнулись и раздался всеобщий возглас удивления. Изар сонно моргнул и повернулся к Драко, нетерпеливо ерзающему рядом: — Чего все всполошились? — зашептал он на ухо блондину. — Ты что, совсем заснул? — возмущенно произнес Малфой, подпрыгивая на скамье, — директор объявил, что к нам присоединится Мальчик-который-выжил. Ничего не видно. Сейчас подождем, когда он ближе подойдет. К шляпе. Интересно, какой он. — Кто? — не удержался от вопроса сонный Изар, но тут же услышал волну тихого шепота других детей, которые только и повторяли эти два слова. Одно, до горечи знакомое ему имя. Изар не заметил, как вилка согнулась под его пальцами, пока он с ровным лицом пытался утихомирить бурю чувств, прорывающихся сквозь его маску. Маг медленно и неслышно дышал, пытаясь найти в море детских эмоций островки спокойствия. И нашел их в «почти-близнецах». Флегматичные Винс с Грегом почти не излучали восторг и нетерпеливое ожидание, как все вокруг. Изар, приложившись к их невозмутимости, как вампир к шее жертвы, потянул ее на себя, укутываясь словно в одеяло. Постепенно дыхание пришло в норму, и в голове просветлело. Тем временем шляпа гордо выкрикнула ожидаемое: «Гриффиндор!» И лохматый зеленоглазый мальчик в круглых, как у отца, очках занял готовое для него место между двух рыжих близнецов. Среди шума и возгласов появление еды на столах прошло незаметно. Голодные школьники усердно заработали ложками или вилками сообразно привитым с детства манерам. Хохот и громкие крики летали в Большом зале с завидной периодичностью. Особенно выделялись гриффиндорцы, принявшие в своих рядах Мальчика-который-выжил, Спасителя, Победителя-Сами-знаете-кого. Эти и еще целая гора слов для обозначения известного первогодки витали вокруг, как и истории, обсуждаемые шепотом. И Поттер их не опровергал, с удовольствием включаясь в обсуждения и так же заливисто хохоча. Изару, имеющему тонкий слух, становилось с каждой минутой все сложнее оставаться в зале. Мальчику хотелось заткнуть уши или выбежать из него подальше, но приходилось терпеть. Встревоженный Драко качал рядом головой и незаметно шарил в сумке, перебирая с десяток заранее приготовленных зелий. Но бодроперцовое Лавгуд пить отказался, сказав, что здоров, а что могло заменить первое средство от простуды, Малфой не знал. Он-то видел, насколько здоров его упрямый как гиппогриф Изар. Поэтому сидел будто на иголках, желая вытащить глупого брата из-за стола и силой отволочь его или к Помфри, или к Снейпу. Пока тот окончательно не заболел. И так вялый совсем! Наконец пир закончился, и старосты повели подопечных по общежитиям. До комендантского часа оставалось немного. Драко, улучив момент, затолкнул брата в один из туалетов и угрожающе зашипел: — Или ты выпьешь бодроперцовое, или я силой заставлю тебя пойти в Больничное крыло! — Да нормально я себя чувствую, Драко, честно, — заныл Изар, — чего ты переполошился? Я просто устал. Вот и все. — Поэтому ты ничего не ел, сидел зеленый весь ужин и головы не поднимал, да? Если не выпьешь, я скажу Снейпу, он тебя из кровати вытащит и сам к Помфри поведет, хочешь? — Нет, — резко помотал головой Изар и скривился, в висках заломило от боли, — я выпью, хорошо? Сдаюсь грубой силе, так и запомни. — А иначе тебя не заставишь, чудовище, — пробурчал Драко и с улыбкой наблюдал, как из ушей Изара со свистом вырывается разноцветный пар. Он успел на каникулах наварить с крестным усовершенствованный состав из лучших, чем имелись в школе, ингредиентов. — Ты доволен? — криво улыбнулся Изар. — Хороший мальчик! Просто умница! Сразу бы так, — кивнул Драко, пряча флакон в сумку, — вот, еще выпей укрепляющее и витаминное. Изар спорить не стал, молча проглотив оба зелья. Забота друга вводила в недоумение, но почему-то оказалась приятной. А еще приятнее было ответное чувство на странную похвалу. А ведь слово «мальчик» раньше вызывало у него иные реакции. Зар хмыкнул и, закинув рюкзак на плечо, вместе с довольным Малфоем направился в подземелья. В коридорах было сыро и холодно, но как только они попали в слизеринскую гостиную, их окутало привычное тепло и треск растопленных заранее каминов — всех четырех. Эльфы постарались. Разомлевшие от тепла школьники развалились на многочисленных диванах и креслах, а некоторые из младших позабредали в спальни, где атмосфера была не в пример уединеннее и тише. Изар, вяло переставляя ноги, поднимался по витой лестнице в их общую спальню, по пути отмечая, что Нотт устроился у камина, скорее всего в компании с книгой, а Винс с Грегом, судя по репликам, играли в шахматы, Забини привычно вертелся в компании старших слизеринцев, примерив на себя роль «мальчика-на-подхвате». Он находил в ней свои плюсы, узнавая многие новости раньше остальных. — Может, немного поговорим? — неуверенно посмотрел на Изара Драко. — Давай завтра, — Изар неловко пожал плечами и, достав полотенце, скользнул в ванную, — я мыться и спать. Прости, но сегодня я к беседе не расположен. — Окей, — кивнул Малфой и сам полез в стоящий у кровати сундук за пижамой. Треть деревянного ящика занимали сладости, которые Драко за время каникул насобирал в поместье. Нарцисса баловала сына конфетами, но даже она посмотрела бы неодобрительно, узнав сколько шоколада и сахара съедает ее драгоценный ребенок по вечерам. Особенно, когда нервничает. Изар молча скользнул за занавески и больше со стороны его кровати не раздалось ни шороха. Драко не знал, чары тому виной, или брат просто заснул, измученный суматошным днем.° ° °
Утро принесло с собой привычный школьный переполох. Крэбб с Гойлом кидались друг в друга подушками, перепрыгивая препятствия на своем пути и попутно уклоняясь от небьющихся чернильниц, тапков и других в меру летающих предметов. А все потому, что Гойл, как обычно, забыл, какое из полотенец для душа принадлежит ему и по привычке схватил первое подвернувшееся, которое только выложил для себя чистюля и педант Винсент. Малфой недовольно застонал: в поместье для него час подъема никогда не был ранним. Поэтому полседьмого утра казалось ему несусветной теменью, особенно в их тенистой подводной части башни, где располагались слизеринские спальни, а рыбы и гриндиллоу могли заглядывать в окна. Изар методично заправлял свою постель, убирая все складки, доставая банные принадлежности и, как только из душа вышел тихий Тео Нотт, скользнул туда сам, огибая стоявшего на пути разгневанного Винса. Гойл, мокрый после душа, громко смеялся над сердитым другом и прятался за занавесками уже Заровой кровати, разбрызгивая капли воды с мокрых темных волос прямо на покрывало. Когда Лавгуд вышел, его место занял все еще пыхтевший Крэбб с новым чистым полотенцем, которое крепко сжимал в необъятных кулачищах. Изар снова молча поправил кровать, по которой успел прокатиться Гойл, высушил ее чарами и, схватив сумку, направился в гостиную Слизерина, в которой стоял не меньший переполох, но уже разновозрастных студентов, которые готовились к первому школьному дню. Шестиклассники громко обсуждали новости нового семестра. Появлению Поттера была посвящена большая часть дебатов. Кто-то спорил о месте, где тайно жил и обучался противостоять Темному Лорду избранный, кто-то обсуждал его рост и худощавую внешность, а кто-то презрительно смеялся над россказнями о том, как именно младенец победил Величайшего темного мага современности. Еще школьников волновал вопрос нового преподавателя, о котором вчера объявил директор. Девочки обсуждали семикратного победителя «Конкурса на самую очаровательную улыбку», а мальчики — серию его книжных побед. И если мнения первых о красоте звучали единогласно, то споры вторых о доблести набирали обороты. Старшие оперировали фактами и цифрами, доказывая друг другу возможность и невозможность совершить каждый конкретный подвиг, слова «художественный вымысел» звучали все чаще. Другие же спорили, что талант писателя и приукрашивание событий не отменяет храбрости и находчивости автора, даже если он где-то приврал для красоты повествования. Изар, проходя мимо и прислушиваясь к спорам, хмыкнул и покачал головой. Его несказанно удивил факт появления своего двойника. Дамблдор отчаялся в поисках оригинала? Лавгуд не злорадствовал, но его раздражали эти разговоры. Кто бы знал, как на самом деле проводил свою жизнь обсуждаемый мальчик? Истории о приключениях в волшебном мире маленького книжного героя вызывали у Изара тошноту, а нахождение рядом с «иконой» магического мира вчера в Большом зале заставляло чувствовать себя участником сумасшедшего водевиля. Дамблдор органично вписался в роль режиссера и кукловода по совместительству, а Псевдо-Поттер — тщательно лелеемой главной марионеточной куклы. Да и вел себя двойник так, что все вопросы в его «героичности» отпадали. Шумный, громкий, с задорным смехом. Он моментально вписался в компанию таких же шумных Уизли, сев между близнецами за гриффиндорским столом, откуда весь вечер раздавались взрывы хохота и крики. Изар выкинул мысли о странном двойнике, решив, что в любом случае рад, что не он занимает определенное Дамблдором место, а стоит и наблюдает тайно. Милостивый Мерлин! Его пробрала дрожь, когда он представил на том месте себя… А вот со стороны понаблюдать, к чему ведет эта трагикомедия, будем полезно. И врага своего сможет узнать получше, на примере ПсевдоПоттера. Что директор планирует, что хочет от него и ожидает, — и к чему все идет. А что касается Гилдероя Локхарта? Мальчик не ожидал толкового преподавателя по этому предмету. Не зря же Историю магии и Защиту читали совсем невнятные преподаватели, в отличие от Арифмантики, Рун и Зельеварения. Но писатель лучше, чем психованный Квирелл или какой-нибудь шизанутый охотник за магическими тварями, какой-нибудь бюрократ из Министерства или одичалый вампир собственной персоной. Локхарт по крайней мере казался безобидным. У Лавгуда первым стояло зельеварение и этот факт уже вызвал мелкую нервную дрожь в животе. Скажет ли что-то Снейп или ему удастся уклониться от нежелательного разговора? Завтрак промелькнул быстро, нервный Изар не был способен реагировать на вопрошающий взгляд друга, закинув в себя один тост и пару глотков чая. Единственным неожиданным событием оказалась громкая кричалка от матери Уизли. Поистине ужасающее изобретение. Оглушительный визг красного сложенного конверта поверг в шок не только гриффиндорский стол, но и остальных зацепил. Когтевранцы заткнули уши, как только заметили летящий красный прямоугольник. Хаффлпаффцы технично наколдовали защитный купол над своим столом, так же как и некоторые преподаватели едва заметно повели палочками, как только увидели, куда приближается яркая бумажка. Все знали вложенную силу эмоций в магию у Молли Уизли, которая отправляла эти «записки счастья» своим отпрыскам с завидной регулярностью. «Рональд Биллиус Уизли и Джиневра Мюриэль Уизли! Как вы посмели!!! Как вы посмели украсть машину своего отца и полететь в школу на ней!!! Подождите, пока я доберусь до вас! Вы могли погибнуть! Я думала, ваш отец умрет со стыда!!! На его работе начато расследование! Его из-за вас могут уволить!!!» Кричалка закончилась и, вспыхнув искрами прямо в лицо Рону, осыпалась пеплом. — А зачем они летели в школу? — поинтересовался кто-то рядом с Изаром, — им не нравится «Хогвартс-экспресс»? — Я слышал, что они опоздали на него, потому что подрались, — прозвучало с другой стороны стола в ответ. Изар хмыкнул, вспомнив, что для Рона и Джинни это очень привычное поведение. — А я слышал, что они врезались в Дракучую иву, разбили машину, и Уизли сломал свою палочку, — тихо добавил Нотт, отрываясь от фолианта. Несмотря на то, что этот мальчик постоянно залипал в страницы книг, он всегда удивительным образом был в курсе того, что его окружало. — Представляю, как он колдовать будет, — рассмеялась Панси, и они с Миллисент шкодливо переглянулись. Винс и Грег синхронно хмыкнули и продолжили завтракать, а Драко картинно закатил глаза, так ничего и не сказав. Зельеварение со Снейпом прошло обычным образом. Изар немного менял состав, добавляя что-то свое, а декан на это только артистично приподнимал бровь, тихо хмыкал и молчал. Мальчик переживал, что по окончании занятия тот решит оставить его на личную беседу, но обошлось. На самом деле, Лавгуд просто не знал, что ему делать. Писать формально вежливое письмо Малфоям с благодарностью за гостеприимство? Игнорировать, если напишут ему? Внутри ворочалась странная обида, и Изар не понимал, на кого он злится больше: на себя, за то что поверил, на лорда Малфоя, что дал надежду на принятие и безопасность, которая не оправдалась, на судьбу, которая всегда выбрасывала ему самые паршивые карты. Хотя, стоит ли ему жаловаться сейчас? Не у Дурслей же он торчит? Тогда ему точно не на кого было надеяться, а собственные перспективы были хуже смерти. Но он так устал быть неприкаянным листом, оторванным ветром. Разве это много — хотеть иметь заботливую семью и свое место в мире? Мальчику было немного жаль Люциуса, надежды которого тоже, судя по всему, не оправдались. А Драко? Если тот провел какой-то глупый ритуал, который не рискнула предложить ему Нарцисса, и теперь… что с ним будет? Лавгуд проморгался, стряхивая влагу с длинных ресниц. Он сжал в запотевшей ладони лямку рюкзака и повернул на Историю магии — самый бесполезный урок в Хогвартсе. Большая часть школьников на этой длинной перемене выскочила наружу, кое-как запахнув мантии и обвязав шарфами шеи. Утро было ясным, а скрипучий снег дарил массу возможностей для развлечения. Погода для Шотландии была совершенно нехарактерной. Прошедший урок зельеварения впервые проходил только для слизеринцев. Грифы все утро торчали в теплицах — Спраут в начале семестра поставила Дамблдору вопрос ребром: чары в некоторых уголках ее владений истончились настолько, что это сильно влияло на рост и развитие растений, чувствительных к холодам. В начале семестра гербология в расписаниях большей части школьников занимала приоритетное место и уроков в теплицах прибавилось. Все знали, что занятия даже с мелким бытовым колдовством в классах школы и территории укрепляют обереги и защитные чары самого Хогвартса, пополняя магию в них. Поэтому, чтобы восстановить и укрепить чары в вотчине Спраут, разрешалось колдовать под ее чутким руководством, поливая саженцы «Агуаменти» и левитируя их с места на место для пересадки и формирования грядок. Сразу после завтрака, повеселевшие гриффиндорцы, ехидно ухмыляясь змеям, вприпрыжку кинулись на улицу, попутно играя в снежки. Замена зельеварения травоведением казалась им отличной идеей. Бедняги не подумали, что недостающие уроки по зельям им придется в спешном порядке догонять через месяц, и Снейп, не отвлекаясь на слизеринцев, будет отрываться на львов от всей души. Следить за одним факультетом было не в пример проще, чем за двумя. Перед Историей магии на перемене к читающему возле окна Изару подошел Винс и тихо сообщил, что Луна попала в Больничное крыло. Вскинувшегося Изара он успел перехватить за локоть и рассказать, что ничего страшного не произошло: Джинни стащила с Луны наушники, и девочку оглушили вопли новорожденных мандрагор. Все бы обошлось без больничного крыла, но момент был подобран крайне неудачно, когда пересадкой начали заниматься все ученики, а не только Спраут, которая показывала пример. — Она еще там? — тихо поинтересовался Изар очень спокойным голосом. — С ней Лиза и Мораг были, но сейчас она спит. И будет спать до ужина. Это мне Макдугалл сказала, — почему-то смущаясь произнес Винс и снова добавил, — не переживай, Помфри ее вылечила. Изар кивнул и поблагодарил Винса, а сам аккуратно сложил книгу в рюкзак и направился в подземелье. Подошедший Драко вопросительно посмотрел на Крэбба, и тот снова стал рассказывать новости, только Малфою. На Истории магии Лавгуда не было, а к обеду Джинни сидела в Больничном крыле и рыдала, что все слишком громко и ее бедные уши, которые к тому же выросли, как у слона, болят от того, что все кричат возле нее. Флитвик по настоянию Макгонагалл проверил палочку Изара, как самого заинтересованного в мести, и недоуменно развел руками, предложив получше следить за львами, чтобы их проделки не вызывали желание наказать обидчиков и не вызывали всплески спонтанной магии. Вызванный на разговор Изар только пожал плечами и сказал, что его палочка не имеет никакого отношения к постигшему Уизли несчастью. Неужели они думают, что первокурснику доступны беспалочковые чары такого уровня? Макгонагалл предложила проверить палочки всех слизеринцев, но тут возмутился Снейп. Повторное обвинение в том, что Уизли сами виноваты, и она должна лучше следить за безобразниками, а если не может, пусть Молли сидит с ними на каждом занятии и сама предотвращает все «несчастные случаи» с другими учениками, спровоцированные ее невоспитанными детьми, раз уж она так печется за безопасность в школе. Недовольная Минерва только фыркнула, развернувшись, бросила на Изара гневный взгляд, подозревая того во всех мыслимых и немыслимых преступлениях, и ушла. Следующим ушел Флитвик, извинившись за необоснованные подозрения. А Снейп, хмыкнув, похвалил мальчика за то, что тот не посрамил честь факультета. Изар его понял правильно: «Слизеринцы — не попадаются!» — И как долго младшая Уизли будет красоваться со слоновьими ушами? — Сутки, максимум двое, — признался Изар и повернулся, чтобы уйти. — Изар, я думаю, ты неправильно понял Люциуса, — начал зельевар, прикрывая дверь в кабинете, где раньше происходило разбирательство, — на самом деле… — Не стоит, сэр, — решительно перебил его Изар со звенящим металлом в голосе, — вы не думаете, что это касается только меня и лорда Малфоя? Я бы не хотел обсуждать это событие с вами, если вы не возражаете. Или с кем-либо еще. Снейп замолчал и стал внимательно рассматривать мальчика. Он не обнаружил ни кругов под глазами, ни измученного вида: полное спокойствие и знакомо вздернутая бровь. Выражение, так часто мелькавшее на лице Малфоя старшего, отчего-то поразило зельевара. Может, мальчик и не переживает так, как беспокоился о нем Северус? О наличии гламурных чар он не думал, зная, что их накладывают, тщательно осматривая свое лицо в зеркале. Чего Изар сделать не мог, а Драко — не умел. — Я могу идти? — поинтересовался предмет его размышлений вызывающим тоном, — у меня сейчас Защита от темных искусств. Я бы не хотел опаздывать. — Так, как ты «опоздал» на Историю магии? — насмешливо поинтересовался декан и добавил, — отработка на три вечера подряд, начиная с сегодняшнего дня у меня в кабинете, а теперь можешь идти, а то действительно опоздаешь. Изар развернулся и быстро покинул кабинет, задев коленом стул, а плечом угол шкафа у двери. Дверь за ним плавно закрылась. Снейп расстроенно покачал головой. Может, не стоит ему вмешиваться? Пусть Люциус сам разбирает беспорядок, который наворотил. Но жалко же ребенка, небось накрутил у себя в голове неизвестно что… «На отработке решу, вмешиваться или нет», — подумал зельевар и вернулся к конспектам. С этими внезапными перестановками занятий пришлось тратить больше времени, чтобы скорректировать учебные планы. А все эти личные драмы вызывали оскомину — он не был мастером развязывать тонкие эмоциональные узлы семейного непонимания. Причем, не своего — тут мальчик был прав. Изар прислонился к стене прямо за дверью и, закинув голову, тяжело вздохнул. Такая внешняя невозмутимость давалась тяжело для его вконец разболтанных нервов, и эта маска никогда не держалась долго, к большому его сожалению. Спасибо Салазару за мелкие радости, его гламур держался крепко и накладывался в два счета, стоило только посмотреть на себя через монокль в зеркале душевой комнаты. Эти чары он отрабатывал с особой тщательностью, так же как и всевозможные «заглушки» на полог, сигналки, «неслышимый шаг», отвод глаз и чары сокрытия. Мало ли что в жизни пригодится. А в такой школе и подавно! Изар резко оттолкнулся от стены и быстрым шагом направился по привычному маршруту в кабинет Защиты. В широких коридорах было мало учеников и уклоняться от них удавалось легко, тем более, что их магические ядра светились ярко после занятий магией. Он почти не пользовался тростью, больше вертя ее в руках. Наверное, поэтому в гриффиндорских кругах его за глаза прозвали «blondy fop». Зрение его подвело, но на слух он не жаловался. Пусть. Это было лучше того, что он слышал в младшей школе, живя у Дурслей. Мальчик взмахнул головой, сдувая длинную челку на бок, и, поправив мантию, поспешил на урок. Локхарт был неотразим. Он вел занятие так, будто выступал на сцене. Голос медовой патокой тягуче оплетал аудиторию, буквально зачаровывая. Изар успел войти в класс в последнюю минуту и упасть за парту в конце аудитории. Популярность Локхарта была явлением поразительным в волшебном мире. Самый известный и модный автор в кругу домохозяек и нежных барышень любого возраста. Слушать его оказалось действительно приятно, если не вникать в то, что он говорит. А говорил Гилдерой исключительно о себе. На вопросы мальчишек о подробностях поединков и описания его подвигов он скромно отвечал: «Читайте в моих книгах», а вот про общественную жизнь и награды маг мог говорить не останавливаясь. Изар тихо посмеивался, ощущая волны обожания и самодовольства. Он сидел рядом с Драко, который всегда держал ему место и очень обижался, если поначалу непривыкший к такому Зар забывал сесть рядом с ним. Тем более, что Малфой, зная особенности друга занимал стол в одном и том же месте в любом из кабинетов. Зареванная Джинни сидела в другом темном углу класса, пряча уши в складках капюшона мантии и тихо шмыгая носом. Рон был в своем репертуаре, тихо ее поддразнивая, отчего она еще громче сопела. Загвоздка была в том, что девочка догадывалась о том, что ей говорит брат по его насмешливому выражению лица, но не слышала, потому что Помфри наколдовала ей большие заглушки для ушей. Можно было бы обойтись чарами, как умоляла ее Джинни, но та была непреклонна — мало ли какие заклинания будут в классе Защиты, а уши беречь — ее забота, как ответственного целителя. Макгонагалл выдала ей Прыткопишущее перо, чтобы девочка не отставала от занятий. Возможно, рыжую и оставили бы в лазарете, но во-первых, обиженная ею Луна спала прямо там, а Помфри не хотела следить за школьными разборками снова, во-вторых, разозленная обвинениями Флитвика и Снейпа, деканша решила выпустить пар на виновнице происшествия, заставив ее посещать занятия. Да и шепотки в классе не сравнить со звуковым и ментальным ударом недовольных обращением мандрагор, который получила когтевранка. Локхарт манерно ходил по небольшому подиуму в передней части класса, вскидывая изящные кисти во время рассказа о себе и своей исключительной значимости. Подать себя он умел. — А теперь я дам вам небольшой тест. Надеюсь, вы читали мои книги и справитесь с ним. Зашелестели пергаментные листы, и Изар взял свой. «Что это? — недоуменно промелькнуло у него в голове, и мальчику пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться, — Гилдерой не только талантливый писатель, но и первоклассный болван». Он просматривал вопросы, записанные на листе красивым летящим почерком и элегантными росчерками пера: — Любимый цвет Гилдероя Локхарта? — Любимая книга Гилдероя Локхарта из написанных им самим? — Любимые цветы Гилдероя Локхарта? — Тайная амбиция Гилдероя Локхарта? — Как выглядит идеальный питомец Гилдероя Локхарта? У Зара задергалось веко от упоминания в каждой строке имени преподавателя, благо, что оно состояло всего из двух слов. Он представил, сколько бы занимал текст теста, если бы этот франт имел имя как у директора. Решив, что не так ему и нужны хорошие оценки по этому предмету, он принялся придумывать пафосные либо совершенно бессмысленные ответы. В строку с цветом он написал: «самый яркий из существующих», питомцем назначил «громовую птицу», среди книг выбрал «еще не написанную», амбицией назначил «стать самым читаемым автором не только магического, но и миллиардного маггловского мира». Рядом скрипел пером ухмыляющийся Драко, который тоже писал в меру своей фантазии. А вот Гермиона была сосредоточена изо всех сил, терзая пергамент с бешеной скоростью. Другие девочки изрисовывали листы теста сердечками и цветами. — Ах, Гарри… Гарри… Я видел сегодня, как ты раздавал автографы. Смею заметить, как человек с большим опытом и популярностью, а также не могу не повторить, пятикратный обладатель награды за самую Очаровательную Улыбку журнала «Ведьмин еженедельник», тебе не стоит искать популярности самому, а то твои соседи по дому станут подозревать, что ты жаждешь славы и повода, чтобы на тебя обратили внимание. Слава приходит сама, за твои достижения и неоспоримые качества. — Сэр, я… это не то, что… это случайно, — залепетал Гарри Поттер, пылая смущением, — Колин… он просто очень хотел послать своему отцу мою колдографию… — Ах, нетерпеливая юность, Гарри! Ты успеешь познать восхищение поклонников, не стоит с этим спешить, я тебя уверяю, мой дорогой мальчик. Ты успеешь совершить настоящие подвиги, когда придет твое время! — Но сэр, я не хотел, — попытался объяснить Поттер, но Локхарт, уже увлеченный своим голосом продолжил монолог. — Позволь лишь сказать, что раздавать колдографии с автографом на этой стадии твоей карьеры — неразумно… честно говоря, Гарри, это выглядит так, будто ты много о себе возомнил. Возможно, придет время, когда тебе, как и мне, придется носить с собой стопку своих колдографий, куда бы ты ни пошел… — он тихо усмехнулся. — Я думаю, ты успеешь до этого дорасти. От мнимого Гарри просто несло смущением и немного возмущением, но Изара это волновало мало, его больше интересовал странный ошейник на неизвестном молодом маге. Этот ошейник был привязан прямо к ядру, запустив в него тонкие извилистые щупальца. Магия мелкими толчками, очень медленно, но проходила в обоих направлениях, причем от мага в ошейник шло больше, чем поступало к нему. «Артефакт-пиявка», — подумал Изар и принялся запоминать магический узор. — Итак, посмотрим-посмотрим, кто справился с тестом лучше всех, — Локхарт зашелестел собранными пергаментами и довольно уныло произнес, — как жаль, но кажется ни один из вас не вспомнил, каков мой любимый цвет. А я ведь об этом упоминал в своей книге «Йоркширский йети»! А вот на этот вопрос… Преподаватель перебирал листки, внимательно пробегая глазами по строчкам и откладывая некоторые в сторону. — Гермиона Грейнджер ответила правильно, а вот один из студентов очень креативно подошел к тесту и подключил фантазию. Все студенты нервно зашевелились, поскольку фантазию подключали все и писали, кто на что горазд. Но оказаться сейчас под пристальным вниманием преподавателя не хотелось никому. — Он оказался абсолютно прав, я люблю яркие цвета и блестящие мантии, они очень гармонично смотрятся с моей лучезарной, не побоюсь сказать, блестящей улыбкой! О нет, я бы не стал заводить громовую птицу в качестве домашнего питомца. Хотя… на ней я бы смотрелся очень величественно. Нужно обдумать этот вопрос, — Гилдерой мечтательно возвел глаза к потолку, в то время как Изар прикрыл ладонью глаза, понимая, чей тест привлек внимание павлина. — Замечательная идея! В мире магглов и правда так много человек? — пораженно вскинул глаза он от листа с ответами. — О, мисс Грейнджер, вы хотите ответить? — Да, сэр, благодарю. В мире магглов сейчас насчитывается почти 6 миллиардов человек, — воскликнула Гермиона и весьма довольная собой села на свое место. Чистокровные ученики сидели с круглыми от удивления глазами, Изар поймал волны недоверия, недоумения и полного шока. — Это правда! — крикнул Дин Томас, подтвердив ответ кивком головы. — Как увлекательно! — Локхарт даже опустил руку с пачкой тестов, присев на край учительского стола, — думаете, им понравятся мои книги? Локхарт задумчиво постучал кончиками пальцев по нижней губе и промурлыкал какой-то затейлвый мотив. — Конечно, сэр! — выкрикнула с места Гермиона, — вы замечательный писатель, их раскупят, не успеешь оглянуться. Локхарт перевел взгляд на Дина Томаса, и тот под пристальным вниманием звездного преподавателя замялся, подыскивая ответ: — Им же нельзя знать о волшебниках, — но увидев, как погрустнел Локхарт, тут же добавил, — они не должны видеть магию, но в мире магглов принято писать выдуманные истории, и в них даже верят. Там очень популярны книги про всяких вампиров и оборотней, и про магию тоже… На этих словах Локхарт тут же взбодрился и принялся увлеченно о чем-то размышлять. — Но это нужно согласовать с Министерством, — отозвалась сознательная Грейнджер, — получить разрешения, и даже изменить книги, чтобы магглы, случайно услышав заклинания, или увидев что-то магическое не могли связать это с настоящим, а не выдуманным магическим миром. А что мы сейчас будем изучать? — Ох, конечно-конечно, — зачастил преподаватель, все еще мечтая о миллиардах фанатов, — сейчас вы сможете проявить себя, под моим руководством, конечно же. Покажу вам одних из самых неприятных созданий, и вы сразитесь с ними. О нет, не стоит бояться, я же здесь. И сражался с куда более опасными тварями. Чего стоит моя встреча с вампирами! Подробнее о ней вы можете узнать, прочитав мой бестселлер, который так и называется «Встречи с вампирами». С этими словами Локхарт сдернул огромное покрывало с вытянутого предмета в углу комнаты, и распахнул дверцу: — Встречайте, корнуолльские пикси, дикие, недавно пойманные. Феи были ядовито-синего цвета ростом примерно восемь дюймов, с угловатыми лицами и такими звенящими голосами, что казалось, будто слушаешь, как верещит стая попугайчиков. Как только сняли покрывало, они принялись метаться, громыхать прутьями и вылетели наружу, едва Гилдерой открыл клетку. Начался полный балаган. Феи разлетелись по классу. Часть из них вылетела в окно. Изар и Драко начали колдовать одновременно с Крэббом и Гойлом. Замерцал полупрозрачный щит, закрывший область класса, где сидели слизеринцы, пока пикси безуспешно бились в него. Но им быстро это наскучило, и феи принялись разносить кабинет куда лучше, чем запертый дромарог. Они хватали чернильницы и поливали учеников содержимым, рвали на мелкие кусочки книги и бумаги, срывали со стен картины, хватали сумки и книги, выбрасывали их в разбитое окно. Буквально через пару минут половина учеников пряталась под партами, а Невилл с красными опухшими ушами качался на канделябре, потому что его палочку вырвали из рук разозленные пикси еще до того, как он начал колдовать. Два крылатых разозленных создания, совершенно не напрягаясь, повесили мальчика под самым потолком. Слизеринцы тихо переговаривались за щитом, пока гриффиндорцы завистливо на них поглядывали, нервно стискивая свои пожитки и прижимая к себе оставшиеся сумки, книги, или палочки. Особенно те, кто заметил, как ее лишился неудачливый Лонгботтом. Драко довольно ухмылялся и корчил рожи почище корнуэльских пикси, пока Изар не дернул его за плечо и не попросил прекратить. Его лица он не видел, но фонтаном бьющее ехидство и злорадство ощутил вполне. Мальчишки посовещались и выступили единым фронтом — Изар с Крэббом, Гойлом, Ноттом и Забини заморозили пикси, а Драко призвал их «Accio», стоя за клеткой, с рукой, просунутой сквозь прутья. Панси с покрывалом наперевес, закрыла ее, как только внутрь попал последний летун. Впечатленные львы медленно начали вылезать из-за мебели, пока Локхарт лепетал о том, что им бояться было нечего, и в любой опасности он бы справился намного лучше, поскольку имеет непревзойденный опыт, в отличие от школьников. Недовольные гриффиндорцы хмуро приводили в порядок свои вещи, чинили разорванные книги и очищали сумки и одежду от клякс и грязи, пока Гилдерой говорил о подвигах и лучших способах борьбы, но мало кто следил за его рассказом или записывал новое особое заклинание. Даже до гриффиндорцев дошло, насколько бесполезен оказался новый преподаватель. Довольным Драко был не только от согласованной и проведенной операцией, но и от того, что успел подсунуть в сумку к Джиневре зеркальце, давно приготовленное именно для нее. «Пусть стервозина помучается», — решил он, как только узнал, что ведьма специально выгадала время, чтобы навредить его сестре. — Профессор! Профессор! — Гермиона случайно вскинула голову и увидела махающего руками и ногами Невилла. Лонгботтом кричать уже не мог — мантия, за которую его подвесили несносные феи, передавила ему горло, и он еле слышно хрипел под тяжестью собственного веса. — Что вы хотели, мисс Грейнджер? — галантно поинтересовался Гилдерой, поворачиваясь в сторону студентов самой выигрышной стороной — в три четверти. — Снимите, пожалуйста, Невилла, а то он задыхается, — тоном пай-девочки произнесла Гермиона, и все подняли глаза на краснолицего гриффиндорца. «Accio anima Невилл» — произнес Гилдерой, грациозно взмахнув палочкой, мантия затрещала и порвалась, а бедный Лонгботтом пушечным ядром влетел в преподавателя и в глубоком обмороке распластался на нем. Гилдерой судорожно махал руками и ногами, пытаясь сдвинуть с себя тело упитанного первогодки, но тот выбил из преподавателя весь воздух. Прозвенел звонок и дети, беспорядочно сталкиваясь, ринулись к дверям, не обращая внимание на плачевное состояние пятикратного призера уже не такой очаровательной улыбки. Поттер оглянулся и, мстительно усмехаясь, наколдовал чары увеличения веса на сокурсника, и тут же выскочил за двери, пребольно ударившись о косяк коленом и локтем одновременно.° ° °
К Луне Изар зашел сразу после уроков. Он принес угощения, скопированные у Драко конспекты, осторожно сложил их на тумбочку и сел ждать, пока она проснется, скрашивая время в лазарете нескучной книгой по бытовым чарам. Если читать внимательно, а Зар читал именно так, то многие заклинания с минимальными изменениями можно было приспособить к чему угодно. Главное было досконально разобраться в теории магического воздействия, увидеть плетение, разобрать инкантацию на латыни и соотнести руны, а с этим у большинства волшебников как раз и были проблемы. Месть Джиневре именно таким измененным проклятием и была. Мальчик совместил трансфигурационные чары с бытовыми чарами длительного хранения, которые использовались крайне редко (волшебники предпочитали всем известный стазис) и добавил четкий эмоциональный посыл. Все вместе и дало такой стойкий эффект. «Finita Incantatem» снимал стандартные одиночные проклятия и в этом случае не работал. Так что помучается рыжая, пока он сам не дернет за нить, связывающую эти чары вместе. Будет знать, как обижать беззащитных. А Полумна такая и была. Она не держала зла на однокурсников и сражалась тогда, когда возникала непосредственная угроза жизни. Школьные распри она переживала глубоко в душе, но не считала себя в праве ввязываться в них и давать сдачи. Обидчики не ожидали получить равнозначный ответ, поэтому и видели в ней безответную жертву. Изар ухмыльнулся: за Луну есть кому постоять, и ответ теперь будет соответственным. В Больничное крыло заглянул Драко, но разговаривать они не стали, чтобы не тревожить уставшую от ментального удара девочку, пока она спала под воздействием зелий. Малфой постоял рядом, рассматривая безмятежное лицо сестренки, тихо вздохнул и ушел, аккуратно прикрыв за собой двери. Луна проснулась под вечер, выспавшаяся и в прекрасном настроении: — Ой, Зар, а ты давно здесь сидишь? Со мной все хорошо, ты не беспокойся, — добавила она и потянулась обнять Изара, окутав его родным запахом зеленого яблока и пионов после дождя. — Я здесь недолго. Как ты себя чувствуешь? — едва слышно спросил Изар, бережно прижимая к себе сестру. — У тебя слишком много мозгошмыгов, — Луна отодвинула его на расстояние вытянутых рук и стала внимательно разглядывать, — это нехорошо. Ты зря забеспокоился, со мной ничего не случилось. — Но могло! — упрямо возразил мальчик, — ты же слышала, что из-за морозов у некоторых теплиц стали сбоить климатические чары. Нам и расписание поменяли из-за этого, а мандрагоры в холоде засыпают и растут медленно, так что тебе повезло, что Спраут достала вам младенцев, они в этом статусе между прочим находятся от недели до двух месяцев, и если бы рыжая стянула с тебя наушники под вопли не десятидневных мандрагор, а двухмесячных… Не уверен, что тебе смогли бы помочь в Мунго. — Я рада, что все обошлось, — улыбнулась Луна и еще раз обняла Изара, — ты сам как? — Да нормально я, — буркнул мальчик, — мы сейчас не обо мне говорим. Я конспекты тебе принес и еду, а ты моих мозгошмыгов считаешь. — Но тебе и правда нужно проредить их количество. Я знаю, что ты не готов расставаться с некоторыми, но я была бы рада, если бы меня сейчас послушал, Изар. Все наладится, и ты зря переживаешь. Не всегда то, что происходит, выглядит именно так, как ты думаешь. Тебе стоит узнать, что думают другие, а не догадываться об этом самому. — Пожалуйста, давай мы не будем об этом говорить, — немного раздраженно попросил Изар и отвернулся, — расскажи о себе, что узнала, что увидела, что я могу сделать для тебя? — Ой, точно! Я же хотела тебе показать одну штуку — я среди учебников ее нашла. Тетрадка такая забавная, но я не клала ее туда. Обычно нарглы у меня забирают, а не приносят. Так что это действительно странно, — воодушевилась Луна и полезла в сумку, стоящую у кровати. — А нарглы снова стали у тебя вещи таскать? — спросил Изар, делая незаинтересованный вид. — Нет, как ни странно, сейчас все хорошо. Мои вещи на месте, если я сама их не забываю где-нибудь. Но я потом их нахожу в тех местах, где оставляла. К ним вообще никто не прикасается, представляешь? О, вот, нашла, посмотри на нее. Такая интересная, а нарглы вокруг нее вьются, как у волшебника, причем очень сердитого. Изар вгляделся в тетрадку, которую положила ему на колени сестра и удивился. Столько магических линий! Целый пульсирующий клубок знакомой по ощущениям магии. Он глубоко вздохнул и сосредоточился, проводя руками над ней, но не касаясь. Магия ластилась, хотела к нему прикоснуться, будто… будто Сай оказался рядом, но не совсем. Немного другой привкус эмоций. Эмоций?!!! У тетради не может быть эмоций! А они есть. Даже Луна почувствовала. Неявные, спутанные, словно за тремя стеклами, припорошенные пылью времени и увяданием, но эмоции. Изар провел языком по губам, размышляя о странном явлении. В мире магии он видел многое, но с таким сталкивался впервые. У фиала с похожей магией эмоций не было, только притяжение. Его хотелось подержать в руках. У Сая они были, но ведь он почти человек, правда? А здесь — тетрадка. Разумная?! Артефакты такими не ощущались. — Знаешь что? Я возьму у тебя эту тетрадку и поковыряюсь в ней основательно, — решил Изар. — Думаю, с тобой ей станет хорошо, хоть и не сразу, — отозвалась девочка, разворачивая первый из гостинцев, оставленных на тумбочке, — вам вместе будет интересно. Изар аккуратно завернул дневник в мантию и сложил в рюкзак. Со странным объектом можно было разобраться в другое время. Позже к ним присоединился Драко и ребята болтали обо всем, то вспоминая, какое было лицо у Рона, когда Дамблдор объявил о появлении национального героя, то о том, как Панси раздразнила Уизли так, что тот начал махать палочкой и вместо того, чтобы проклясть слизеринок, попал заклинанием в своего друга Финнигана, который в мгновение отрастил себе длинный нос и стал похож на тапира, возмущенно всхрюкивая и топая ногами, как копытами. Разгневанная Макгонагалл разбираться не стала, влепив обоим отработки за отсутствие товарищеского духа. На Истории магии кто-то разложил на столе мигающую всеми цветами гирлянду и появившийся над этим предметом мебели Биннс стал похож на елочную игрушку. На фоне снегопада он смотрелся очень по-праздничному, чем всех и веселил до конца занятия, потому что мигал со скоростью, с какой читал лекцию. Ближе к вечеру к Полумне прибежали подружки, и Изар с Драко вернулись в гостиную. Вернее, вернулся Драко. Он недовольно покосился на Изара, который свернул к кабинету декана на отработку, и молча направился в факультетскую гостиную. Поговорить снова не удалось. С отработок слизеринцы выползали в крайней степени утомления — чтобы шалить стало неповадно.° ° °
Изар драил десятый котел с помощью воды, щетки и песка. Магическими очистителями Снейп пользоваться не любил — не все из них подходили к очистке школьных котлов. Заботливый декан выдал мальчику перчатки и посоветовал тереть энергичнее. Оставалось еще два, и только потому, что змееныш не попался никому и не лишил факультет заслуженных очков. Неудачливые змейки терли и все пятьдесят штук. Снейп в это время проверял работы и размышлял о вечном. Вернее, о псевдо Поттере. Он никак не мог поймать ускользающую мысль о личности неизвестного мага. В том, что это был не сын Джеймса и Лили, или тот, кто вырос на Тисовой, он был уверен абсолютно. Где-то он встречал эту манеру говорить, двигаться, но никак не мог вспомнить. Порывистые движения, нервная жестикуляция рук. Голос, то и дело взлетающий в восторженной интонации и хитрое выражение округлого лица. Идеальная схожесть с его давним врагом только мешала попыткам узнать настоящую личность, а изумрудно-зеленые глаза его бывшей мертвой подруги не давали покоя, напоминая о прежних беззаботных временах, припорошенных горечью знания. — Я закончил, сэр. Я могу уйти? — невыразительно спросил Изар, поворачиваясь к зельевару. Снейп помолчал, раздумывая. — Изар. Я хочу ответить на твой вопрос и выполнить твою просьбу, если не возражаешь, — начал он неожиданно, — не люблю незаконченные дела, знаешь ли. — Не возражаю, — ответил мальчик, удивленно подняв лицо к декану. Слова Снейпа поставили его в тупик. Он не помнил, что о чем-то просил. — Но сначала я выдам тебе зелья. Сейчас ты выпьешь их здесь, а следующие порции начнешь пить перед самым ужином за столом. Мой эльф будет подавать их тебе в непрозрачных флаконах — у нас, слизеринцев, так принято. Подлинность ты сможешь определить по запаху. Первый флакон — витаминный. Снейп отщелкнул пробку и вложил зелье в руку напрягшегося было ребенка. Зельевар грустно усмехнулся. До сих пор не доверяет. Хотя… как бы он сам реагировал, живя в полной темноте, ориентируясь на звуки и запахи, имея непростой жизненный опыт? Хотя его опыт тоже оказался так себе. — Пахнет арбузом и водорослями, — удивленно отметил Зар, выпивая зелье залпом, даже не поморщившись, — точно водоросли. Второй был его собственной разработкой для восстановления нервов и улучшения мозговой активности, на вкус он напоминал кору дерева и горький грейпфрут. Третий флакон (усовершенствованное успокоительное) с привычным запахом жженой шерсти и меда, но без липы, казался тягучей и жидкой смолой хвойного дерева. Снейп подождал, пока ребенок проглотил все три зелья и произнес, мягко и делая акцент на смысле сказанного: — Зелье родства было изумрудным и серебристым напополам, что означает твое близкое родство по крови с Малфоями и по магии — с Лавгудами. Изар дернулся и, резко повернувшись, бросился вон из класса, споткнувшись по пути о табуретку. Несчастный предмет мебели отлетел в сторону, как и дверь. Гулкий перестук шагов отбивался от стен в многозвучном эхо. «Вот упрямец, — восхитился Снейп, закрывая двери классной комнаты на замок, — но главное я сказал. Пусть теперь думает над новой информацией, вдруг придет к правильным выводам».° ° °
Изар нервничал, возвращаясь обратно в спальню. Он не хотел знать то, что сказал ему декан. Вернее, раньше хотел, до проверки. А теперь не хотел! Мелькнула мысль об абсурдности его желаний. Будто капризный малыш: то хотел, то не хотел, — то все же, хоть капельку, но снова хотел. Мальчик даже остановился. Он уже забыл, когда его настроение так скакало от неопределенности. От иррациональной злости, обиды, недоумения и трепетавшей надежды стало смешно. Он схватился за волосы и с силой провел в них пальцами. Потом уперся затылком в холодную стену подземелья и тихо рассмеялся. Как же он запутался во всем! Даже в том, что чувствовать. Какой же он… беспорядок! Прямо там, на пыльном полу одного из коридоров, он присел, скрестив щиколотки перед собой, обхватив их замерзшими пальцами, и глубоко вздохнул. От стены и пола сквозь одежду проникал холод и это удивительным образом его заземлило. Он невесело рассмеялся еще раз и несколько раз легко стукнулся затылком о камни, считая легкие удары. Пришел в себя. Кинул согревающие чары и чары отвода глаз и наконец решил разобраться в пугающих его мыслях, что так настойчиво ломились в его разум весь день. Первый день в Хогвартсе. Он принялся загибать пальцы, определяя для себя круги беспокойства. Во-первых, Драко. С ним нужно было поговорить, и Изару казалось, что у него не хватит сил держать себя спокойно и приветливо в этом разговоре, а еще он боялся, что Драко будет затрагивать самые сложные «семейные» моменты или на чем-то настаивать. На том, к чему сам Изар окажется не готов. Вряд ли он поймет, почему именно сейчас Изару хотелось убежать на край света. Ведь они, получается, братья. На половину, так точно, если учесть, что другая была отдана роду Лавгуд на откуп. А еще Драко провел какой-то странный ритуал зова или поиска. В любом случае, не получит ли он неприятных эффектов из-за Изара и его «половинчатости»? Вдруг для ритуальной магии поиска Изар окажется не подходящим, и Драко станет мучиться, как будто они «не нашлись». Ведь не зря же Нарцисса не хотела вовлекать сына в блэковские кровные обряды. Но переживать об этом рано, особенно раньше самого Драко. Он-то чувствует себя вполне неплохо. Во-вторых… Люциус был расстроен тем, что показало зелье. Но мог ли с уверенностью Изар сказать, что Малфой был разочарован в нем? Разум был убежден в этом, опыт кричал об этом, привычка напоминала, что никогда взрослые не были им довольны. Никто и никогда, — и это было знакомо. Но еще в поместье Зар решил не говорить эти слова «никогда», «всегда» — делая предположения и наклеивая ярлыки. Такие, как клеили на него. Значит тоже, по факту, переживать не о чем. В кармане его мантии дожидались два нераспечатанных письма от обоих старших Малфоев, которые за обедом передал ему Драко с многозначительным видом. Но Изар не стал их распечатывать в шумном зале, а потом забыл, беспокоясь за Луну и вычищая котлы на отработке. Сейчас эти письма буквально прожигали ему карман. Мальчик потер слезящиеся глаза и встряхнулся. Итак, Люциус. В его разуме бились между собой две мысли. Малфой старший однозначно был разочарован результатом эксперимента. Это означало, что лорд хотел ребенка своей крови. Только Малфоя. А Изар, хоть и с помощью ритуала, был повязан с родом Лавгуд со всеми вытекающими правами и обязанностями. Логическая часть его разума возражала: недостаточно информации судить, пока не прочитаны оба письма. Или эмоции лорда имели совершенно другое обоснование, почему нет? Себе Изар не доверял делать предположения, признавая, что его детский опыт был искривленным и однобоким. Мальчик за месяцы, проведенные в гостиной Слизерина, услышал достаточно, чтобы понимать: Дурсли не были мерилом нормальной семейной динамики. Даже родители Крэбба и Гойла, отличавшиеся суровостью в воспитании, не избивали своих наследников, хотя и наказывали тростью за особо опасные проделки. А вот Нотта лишали посещения библиотеки в случае непослушания. И для бледного астеничного мальчика это казалось худшим наказанием. Винс и Грег наоборот к порке тростью относились с присущей им флегматичностью: за взорванный бассейн и гостевое крыло им еще мало досталось, решили смутьяны и принялись придумывать новую взрывающуюся смесь, более предсказуемую. За мелкие проступки мальчиков наказывали дополнительными кругами бега на немаленьком стадионе у границы владений обоих семейств или ужесточающимся режимом: ранний подъем, бег, полосы препятствий и нуднейшие переписывания древних философских трактатов о военном искусстве и доблести предков. Получается, Изара пугало, что его отвергнут и сочтут недостойным? Но разве раньше его такое смущало? Зар подумал еще немного, разбирая свои чувства и понял: он сильно привязался к Малфоям и не хотел их терять, поэтому возможное отвержение стало бы крайне болезненным. А еще он боялся, что его заставят выбирать между родом Лавгудов и Малфоев. И мальчик точно знал, что никогда не отодвинет род, который первым принял его и дал безусловную поддержку, в сторону. Зар постучал по торчащим коленкам кончиками пальцев, закусив обветренную губу. С Драко поговорить придется, он его друг… брат… «почтибрат», судя по зелью. Как к этому относятся чистокровные, Лавгуд еще не знал, хотя и прочитал несколько книг для наследника рода. Не встречалось там таких прецедентов. А Драко умен и добр — он не станет мучить Изара. Ритуал? Изар может прочитать все записи по нему и только потом делать выводы о возможном вреде. Сейчас Драконис выглядел здоровым, активным и нормально высыпался ночами. Так что паника Зара, и правда, выглядела глупо. С Люциусом было еще проще — набраться смелости и открыть письмо. Чем больше он оттягивал, тем больше переживал. Смысл тянуть? Изар поерзал, глубоко вздохнул несколько раз и развернул первый пергамент.«Драгоценный мой найденный сын!
Я невыразимо рад возможности узнать тебя хоть немного на этих каникулах в мэноре и надеюсь узнавать дальше. Ты дорог мне и Нарциссе, и я бы не желал иного, поверь мне и не сомневайся, прошу тебя. Я хотел бы встретиться лично, чтобы развеять любые твои сомнения и обнять после долгих лет разлуки, если позволишь. Когда будешь готов встретиться, Северус с радостью устроит наше общение за пределами Хогвартса. Я не рискую показать явно свою заинтересованность в вас с Луной в самой школе, хоть и имею возможность посещать замок лично, являясь главой Попечительского совета, дабы не вызвать иной тревожный интерес со стороны известного тебе лица. Все наши договоренности я подтверждаю еще раз: пиши, что бы ни происходило вокруг вас, даже самую незначительную деталь. Взгляд со стороны, мой или Северуса, наша осведомленность даст больше защиты вам, моим детям, и уверенности нам в исполнении планов. Ваша безопасность превыше всего! Если ты не готов к встрече, все в порядке. Я готов ждать столько, сколько потребуется. И хотя я надеюсь на скорый твой ответ, заверяю в своей искренней готовности принять любое твое решение. Мы будем двигаться в любом удобном для тебя формате: в переписке ли, в личной встрече или паузе, нужной тебе, чтобы осмыслить и принять наше родство. Ты и Полумна, как и Драко, — наша семья, наш драгоценный дар. Будь уверен в нашей любви к тебе, преданности и защите нашего рода. Если ты захочешь написать ответ, Драко или Северус смогут передать твое письмо нам с Нарциссой быстро и безопасно.С любовью и надеждой, твой отец»
Мальчик прижимал к колену дорогой пергамент, почти сминая его ладонью. Казалось, что слова были написаны не ему, а кому-то другому. От строк веяло участием и поддержкой. Это было… странно. Так чувствовал себя Драко, получая письма от родителей? И Панси? И Тео? Как будто кто-то стал за его спиной и окружил заботой, дал почувствовать… безопасность? Просто так. Ничего не требуя взамен. Зар вспомнил прощальное письмо Юримэй. Бабушка писала ему ободряющие слова, но тогда он чувствовал горечь и гнев на обстоятельства, что лишили их с Луной мудрой пожилой женщины, вину и страх в том, что он был причастен к ее уходу, а особенно сомнение в том, что он был достойным адресатом ее послания. Ее письмо и ее надежды обязывали Зара стать тем, кто был нужен роду Лавгуд и Полумне. Защитником. Наследником. Тем, кем он не являлся, но очень старался стать. Юримэй списала со счетов Ксено, давая указания Изару, как последнему представителю славного древнего рода. Ее письмо вынуждало соответствовать, письмо же Люциуса… его отца… дарило ощущение безусловного родительского понимания. Он впервые почувствовал себя тем, кем он был, — ребенком. И это было странное чувство. Письмо Нарциссы он хотел открыть в другой день, уже переполненный эмоциями, но потом решился сделать это сразу, без отговорок, иначе он бы оттягивал это до бесконечности. Ее письмо было написано изящным округлым почерком. А сами слова были пронизаны той же теплотой и любовью, что и письмо лорда Малфоя. Только Нарцисса не допускала и тени сомнения, что они встретятся как можно скорее. Женщина не желала ждать и уже планировала ближайшие выходные так, будто это был неоспоримый в своей данности факт. От ее письма хотелось убежать еще дальше и одновременно кинуться в объятия до скончания веков. Очень противоречиво. Желание быть принятым и боязнь оказаться не тем, кого они ожидают. Даже Драко хотел, чтобы его родители им гордились, и распинался о величии вереницы славных предков. А если? А если он быстро их разочарует? Как он сможет вписаться в эту семью? Стать своим? Мальчик из чулана снова задрожал в нем под гнетом ожиданий. Быть наследником Юримэй уже было непросто. Но она умерла и не видела, правильно ли он выполняет ее распоряжения. Соответствует ли… А Малфои? Как скоро они разочаруются в нем? Изар снова безрадостно рассмеялся. Минуту назад он думал о полном принятии из письма Люциуса и тут же стал заботиться о гипотетически возложенных на него обязательствах. Не смешно ли? Как же он устал от себя! Мальчик снова постучал затылком по камням за спиной. Не сильно, но так, чтобы прийти в себя. Снова задышал на счет, утихомиривая буйные всплески глупых чувств. Скоро он съест себя этими волнениями, и Луна совсем перестанет к нему подходить, боясь мозгошмыгов. А ведь верно как… Мозгошмыги и есть! Изар нажал на закрытые веки пальцами и потер лицо ладонями, снова заземляя себя и разбушевавшееся воображение мнимых неудач. У Малфоев уже есть идеальный наследник — Драко. Луна тоже прекрасная представительница древнего славного рода, настоящая наследница и его милая добрая сестренка. Их Малфоям должно хватить, если что… Изару не привыкать быть «черной овцой». Мальчик свернул письма и сложил их в карман, отряхнулся, и направился к гостиной его дома. Ответы он станет писать в другой день. На свежую голову и без противоречивых, терзающих его «мозгошмыгов». Одно он знал точно: встречаться с семьей он не был готов, как бы Нарцисса этого не хотела.