° ° °
Флинт передал обещанные свитки, и Изар с интересом принялся изучать, что маги Попечительского совета и Министерство считали достаточным уровнем знаний к окончанию школы на пресловутых ТРИТОНАХ. С одной стороны, казалось, что Зар погорячился, предложив помощь старшему слизеринцу, — уж слишком много тем оказалось в списке, но потом Лавгуд вспомнил, что первые пять лет Маркус учился довольно усердно и только два последних года у него дела пошли наперекосяк. Время, проведенное у гоблинов, Изар провел тоже продуктивно, изучая и теорию магии, и уделяя массу времени практике и экспериментам, поэтому сейчас школьная программа для него не представляла особых сложностей — ни первого года, ни шестого. А дуэльная практика, скорее боевая, принесет пользу всем, и Луне впридачу, если необычная «Так-сяк комната» предоставит им тайное убежище и дуэльный зал в одном помещении. Маркусу требовалось время и сосредоточенность, чтобы вдумчиво освоить весь полученный материал, тогда как Лавгуд усваивал все слету, пролистывая и прочитывая массу книг в поисках нужного материала, который потом аккуратно встраивался в уже существующий каркас знаний и разнообразных интересов, а его ментальные практики помогали отсеять лишнее и разместить новый кусочек информации в правильное место в собственной голове. И не забыть о нем впоследствии. Если бы в его голову влез Снейп, он бы поразился, насколько упорядоченными были у Лавгуда его «чертоги знаний». К большому сожалению Зара, это совершенно не касалось его душевной сферы, где царили полный хаос и неразбериха, периодами выливающиеся наружу в виде гнева, страха, тотальной неуверенности или приступов паники. Такие внутренние эмоциональные качели по мелочам сильно огорчали самого волшебника. Робкие попытки Полумны разговорить его или обратиться к душевному целителю он отвергал сразу. Сама мысль, что кто-то будет заставлять его говорить о самом потаенном, разбирать его прошлое по кирпичикам, оценивать, была настолько пугающей, что у Лавгуда холодели пальцы, и напряжение скручивалось между лопаток, а сердце холодным неповоротливым комом обрушивалось в желудок, вызывая тошноту и отторжение. Мальчик привычно отбрасывал в сторону то, что вызывало тревогу, переключая внимание на насущные проблемы и задачи. Именно поэтому он оттягивал написание ответных писем Малфоям, как бы Драко ни намекал и ни тормошил его. Написать ответ, означало начать общение, включиться в отношения, а со взрослыми он привык держать дистанцию, не выходя из определенной роли. После Тисовой и маггловской школы для себя он вывел несколько правил выживания и даже сейчас придерживался формальных границ. Чего-то, что имело четкое разграничение и порядок взаимодействия. Роль ученика была ему комфортна по определению. С Юримэй он стремился стать идеальным воспитанником, усваивая крохи информации и выполняя любые ее рекомендации. С гоблинами все было еще проще: они говорили прямо, без иносказательных фраз, четко и емко выставляя условия и ограничения. Даже похвала или недовольство, что у Грока, что у Златохвата были емкими и конкретными, грубовато-образными, поэтому мальчик сразу понимал, где и что нужно исправить, чтобы получить законное одобрение. В Хогвартсе все стало еще проще. Здесь работали многолетние правила. Сдавай вовремя домашнюю работу, не шали, не спи на уроках, зарабатывая хоть иногда несколько баллов своему факультету — и никаких претензий. Иногда ему казалось, что пропади он на день, про него не вспомнит ни один учитель. И это мальчика вполне устраивало. Вот со Снейпом оказалось сложнее. Он, как декан Слизерина, а теперь и близкий друг Малфоев, то и дело задавал Лавгуду сложные вопросы: о самочувствии, о планах, успехах, предпочтениях, как будто его на самом деле это интересовало. Любой контакт со взрослым держал мальчика в напряжении. Он пытался догадаться, какие ответы от него ожидали. Поэтому во время беседы он старался выполнять все заученные правила: не ерзать, не переминаться с ноги на ногу, не мямлить, не заикаться, подбирая ответ, говорить четко и коротко. Он в момент разговора больше думал про осанку и речь, не получая от беседы никаких положительных эмоций. В итоге выходило слишком вынужденное общение, не доставляющее радости ни одному из участников. Снейп тоже не слыл душой компании. Мужчина старался, но сам не знал, что ему делать с мальчиком. Хотя, отдавая ему должное, он старался изо всех сил, желая наладить отношения с младшим крестником, как он определил для себя их родственную связь, ведь других крестных у этих детей не осталось. С одногодками Лавгуду было понятнее. Изар признал, что общение со слизеринцами оказалось забавным и иногда увлекательным, а со старшими школьниками еще и поучительным. По Драко и Луне он скучал, если долго оставался в одиночестве. После зелий Снейпа, помогающих ему с эмоциональным фоном, он стал чаще бывать в гостиной. Болтал с Винсом и Грегом, делал расчеты вместе с Ноттом. Благодаря отточенному слуху, ему было чем поделиться в общей беседе, правда, говорил он редко. Но даже эта малость сделала его своим среди змеек, понятным и близким, и не только Драко, но и остальные ребята стали называть его другом, что безмерно удивляло самого Изара. Так проходили дни. Занятия, обеды, библиотека, прогулки с Луной, вечерние посиделки. И пристальное скрытое наблюдение за ситуацией с драккловым яйцом. Но больше всего ему нравилось переписываться с Томом, этим едким и саркастичным магом. С ним он мог говорить обо всем: от новых магических теорий и путешествий по разным странам, изменившейся за десятилетия моды, архаичных суеверий до размышлений о том, как закостенелые взгляды волшебников мешают прогрессу и что можно изменить, чтобы магическая Британия перестала топтаться на одном месте, погрязнув в болоте мелких забот и невежества. Иногда они с Томом спорили и не общались по несколько дней, переваривая экспрессию и доводы собеседника. Иногда писали друг другу всю ночь, а утром у Изара из сведенной судорогой руки выпадало опустошенное до капли чернил перо. Если Том был несдержанным, резким, а иногда безапелляционным, то Изар казался неторопливым, смеющимся над категоричностью Риддла. Том ставил и оценивал себя на порядок выше любого волшебника, а Изар не был строг к окружающим, прощая недостатки как сверстникам, так и взрослым, признавая несовершенство мира в целом, и в отдельных его представителях в частности. Этим они с Томом и отличались. А еще они приняли участие в негласном соревновании: как вынудить собеседника выдать больше личной информации, скрыв как можно больше о себе. Вот и лавировали в беседах, ловко перекидывая друг другу вопросы — и все в рамках вежливой беседы. Том знал про Изара лишь то, что он был наследником чистокровного рода, потерял родителей, любил книги и одиночество, проводя часы и дни в библиотеке Хогвартса, был талантлив в чарах и трансфигурации, имел брата и сестру. Изар знал о Томе намного больше, распотрошив однажды подшивки старых газет и школьных вестников. Он так и не разобрался, чем близким таким веет от имени Тома, списав это на то, что много читал старых газет, пытаясь узнать, что произошло в те дни, когда они еще не родились. Хотя газеты звали Тома только Лордом Волдемортом, а после Тем-кого-нельзя-называть. А не Марволо. Это красивое имя где-то екало, но вот почему... мальчик не имел понятия.° ° °
Драко забрался к брату за полог и выжидающе уставился на него. — И как мы будем разбираться с противным Лаской? Он поерзал, выбирая удобное место на широкой кровати, перетащил к себе поближе объемное одеяло и укрыл босые ступни. — Ты же знаешь, я тоже не хочу, чтобы Луна в этом участвовала. Но как направить этих глупых гриффов, а Луну наоборот удержать от драконеныша, я так и не придумал. Не проклинать же ее, в самом деле? — Точно, проклинать ее не стоит, — хмыкнул Изар и зевнул, день выдался слишком утомительным, — давай разделим проект на несколько этапов, и подумаем, что можно сделать. Вот, к примеру, у нас две точки для передачи и две условные команды. Нам нужно всего лишь убрать две из четырех позиций. Чарли получит письмо о том, что дракона уже нашли и идет разбирательство. Он сюда побоится сунуться, а корявый почерк шестого ты и без заклинаний подделать сможешь, разве что руку поменяй, когда будешь писать, а можешь сразу чарами, если хочешь. Я такие раньше использовал, чтобы за бабушку писать ответы. — А Рону мы тогда напишем от имени Чарли, правильно? — наклонился к брату Малфой, сверкая глазами в полумраке. — Ага, только место для передачи сами выберем, — кивнул Изар, — вот только как сделать, чтобы он дракона отдал Скамандеру и не сопротивлялся? — Оставь это мне, — самодовольно отозвался брат, предвкушающе прищурив глаза, — я пару зелий знаю. Только все правильно рассчитать нужно будет. — Ты же не жидкий Империус варить собрался? — Скажешь тоже, не существует такого зелья! — покачал головой Драко. — А какие есть? Они же не противозаконные? Надо не множить преступления, а минимизировать, — ты же не грифф, чтобы в авантюры пускаться, — расстроенно взлохматил волосы на затылке Лавгуд. — Слушай, я не говорил про противозаконные зелья, есть масса разных, которые даже в общем доступе продаются. Тебе не стоит переживать, — ласково улыбнулся Драко, — я видел, как это зелье крестный варил прошлым летом. Оно даже не запрещенное, потому что влияет на объект тонко и не заставляет делать что-то против внутренних убеждений. Уизли же и так хочет отдать дракона, и мы ему в этом поможем, так ведь? — А где варить собрался? Не в лаборатории же Снейпа, — скривился Зар, постукивая пальцами по подбородку. — Нет, конечно, скажешь тоже… — Драко даже передернулся, представив, что сделает с ним Северус, если узнает, — в подземелье много пустых комнат, найдем место. — Призраки, портреты… — покачал головой Лавгуд, — там на каждом углу свои соглядатаи. Могут, конечно, и не поймать, но рисковать не хотелось бы. — А что делать тогда будем? — зашептал Драко, растянувшись на животе и подвигая Изара в сторону. — Я узнал, что Монах обычно летает у гостиной барсуков, кухни и большого зала, примерно среди первого и части второго этажа, Барон патрулирует подземелья и учебные классы, но никогда не пересекается с Серой Леди, будто боится ее, а это значит, что они бывают на втором и третьем этаже, но в разных частях замка. Еще Серая Леди обычно бывает в библиотеке и учебных классах на четвертом, и башне Когтеврана, конечно же. Филч любит патрулировать подземелья, но не там где кабинет Снейпа и классы зельеварения, парадную лестницу, большой холл на втором, коридоры на третьем и Зал наград с Залом наказаний, это такие закрытые анфилады комнат на четвертом, рядом с классом Флитвика, — обстоятельно принялся рассказывать Лавгуд, но Драко его перебил: — Зачем ты мне все это говоришь? Я, кажется, запутался уже… — Потом внимательно посмотришь, я где-то поэтажный план начеркал. Криво, конечно, но основные места подписал. Слушай, к чему веду! — Зар наморщил лоб и продолжил. — Так вот, с подземелий по четвертый этаж очень много все ходят, и картин там тоже немеряно, и призраки летают часто, сам знаешь, какие они консервативные и предсказуемые. Я хочу сказать, что много есть заброшенных и пустых помещений на шестом и седьмом этаже, и к шестому можно подняться по лестнице в Северном крыле прямо со второго, а с из Южной башни с третьего этажа можно выбраться прямо на седьмой и восьмой. Между прочим, все студенты так облюбовали Астрономическую, а вот в Часовой башне намного больше укромных мест. — И откуда ты это узнал? — захихикал Драко, — тебе уже провели по ним экскурсию, что ли? — Нет, ты что? — замотал головой Изар, — я про башни слышал от семикурсников в нашей гостиной, они над гриффами смеялись, говорили, что те тугодумы постоянно теряют очки Дома, когда их на Астрономической ловят деканы после комендантского часа. — А наших что, не ловят? — недоверчиво спросил Драко, — они сами то и дело после отбоя возвращаются, я сам видел! — Так они по потаенным лестницам и ходят то на Часовую, то на Южную. Говорят, там красивые виды, не хуже, чем на Астрономической, — грустно вздохнул Изар. — Замок огромный и на холме стоит. Видно, наверное, на сотни миль вокруг. — Ну чего ты загрустил, — недоуменно поднял брови Драко, — у тебя же есть этот круглый, как очки... монокль! Как потеплеет, мы с тобой везде побываем. И все увидишь! — Ага, — согласился Зар и про себя саркастично добавил: «Пару минут посмотреть — успею налюбоваться!» Он отвернулся от брата, положив подбородок на предплечье, поджав колени к груди. Когда он в маггловской школе неожиданно оказался на ее крыше, он оторопел от восторга: вокруг раскинулся удивительный вид на окрестности. Дело было осенью, все деревья еще не успели определиться с цветом листвы, поэтому кроны были в разноцветье: от темно-зеленых до багряных, включая солнечно-желтые и жгучие оранжевые оттенки. Пока его доставали спасатели, Изар, тогда еще Гарри, сидел на крыше, в самом высоком ее месте и наблюдал за миром, ощущая себя птицей — только крылья расправь! И ветер дул свежий и сладкий, неся запахи спелых яблок из школьного сада за спиной. Но потом его достали, отругали в кабинете у директора за глупые шалости и отдали в руки Дурслей. На следующий день Петунья недовольно жаловалась, что проблемный племянник успел подхватить простуду. И Гарри пришел в школу почти через месяц. Слишком долго заживали переломы и ушибы от наказания за его «ненормальные выходки, которые позорят добропорядочных родственников и кидают тень на репутацию кузена в приличной школе». Изар неслышно вздохнул, отбрасывая мимолетную картину из прошлого, и откинулся на пухлую накрахмаленную подушку. — Эй, Зар! Ты говорил, что можно найти незаметное место, чтобы зелье сварить, — позвал его Драко. Изар не обратил внимание, но бодрый голос Драко совсем не соответствовал его острому взгляду, когда тот наблюдал за братом, потерявшимся в воспоминаниях. — Да, извини, отвлекся, — моргнул Зар, потирая пальцами переносицу, — мы можем заглянуть в Северное крыло на шестом этаже, или поискать на седьмом — там много пустынных коридоров и портреты там бывать не любят — не о чем сплетничать, одни натюрморты висят. — А Пивз? Что с ним делать будем? — поинтересовался Драко, — я его терпеть не могу. Противный кусок эктоплазмы меня два раза облил водой и один раз забросал навозными бомбами! — Так меньше шуми и топай, он там почти не бывает, кстати. Пивзу интересно среди младшекурсников — много криков, визгов и никакого вреда для него. А еще эмоций выше крыши. — Ему навредишь! Он только Кровавого Барона боится! — нахмурился Драко. — Можно ему навредить! — не согласился Изар, — он же полтергейст и питается эмоциями, как вампир кровью, так? — Так. — А значит, если оборвать ему подпитку, то он тебя испугается и будет обходить десятой дорогой. — И как это сделать, ученый мой кот? — сложил руки на груди Драко, поджав тонкие розовые губы. — Кидаешь на него чары Головного пузыря, но так, чтобы они отталкивали не воду, а ментальную связь перекрывали. Поэтому словесная формула Mind Bubble-Head Charm. А к движению палочки добавляешь в конце петлю против часовой стрелки. — Против часовой стрелки, — шевелит губами Драко, задумчиво прищурив глаза, — потому что движение против часовой стрелки имеют чары отторгающие, запретительные и противодействующие. А движение по часовой стрелке… — Характерно для усиливающих, поддерживающих и направленных условно созидающих чар… — закончил Изар и тихо улыбнулся. Они вместе с братом читали «Полную энциклопедию заклинательного искусства» Эдварда Лимуса. Драко прижал к себе брата, растянувшись на кровати, и медленно перебирал длинные пряди волос, так похожих на его собственные. Думать о проблемах не хотелось. — Я для тебя сделаю снимки изо всех окон замка на память. И с высоты птичьего полета. Уж летать я умею на превосходно! — немного смущенно, а в конце уже хвастаясь, произнес Драко, уткнувшись носом в растрепанную косу Изара. — Ага, — сонно отозвался Изар, — это действительно было бы здорово! И заснул. А Драко, откинув голову на подушку, продолжил создавать в голове коварные планы. Кому-то же надо этим заниматься. К списку зелья внушения добавилось еще с десяток очень редких рецептов составов, влияющих на разум и память волшебника. А вот Луну обманывать мальчику не хотелось, хотя он прекрасно понимал, что любые уговоры и откровенные беседы не принесут никакого успеха, если девочка вбила себе в голову идею помощи «редкому созданию в поисках лучшего дома». Захотелось написать отцу, но Драко отказался от такой привлекательной идеи. Как ни подбрось монетку — хорошо не получится. Если отец придет официально, с проверкой, и обнаружит дракона, то живность сгинет в Министерстве, а Луна почувствует себя преданной и обидится всерьез. Если написать письмо и попросить совета… В стороне отец точно не останется. Смотреть пункт первый. А если информация выйдет наружу и обвинят их с Заром или Луной — к Люциусу, с подачи светлой стороны, прицепятся авроры, и тогда, как сказал Изар, прилепят и контрабанду, и пособничество в разведении, в реализации — частями или полностью, и еще с десяток внушительных статей. Тем более, что эта сфера является частью деловых интересов отца. Как ни крути, а сообщать о драконе — только семью подставишь. Тот же Дамблдор, вечный отцов противник в Визенгамоте, вцепится в него морским змеем, чтобы дискредитировать. Мальчик вздохнул и, укрыв брата одеялом, переполз на свою кровать, поморщившись от холодных простыней. Уже засыпая, Драко поймал ускользающую мысль о том, что Луна поведется только на другого редкого зверя, нуждающегося в ее скорой помощи и заботе — иначе никак. Представить на месте дракона что-то другое, но менее проблемное не было ни сил, ни фантазии.° ° °
Сидеть с Флинтом в библиотеке оказалось неожиданно комфортно. Слизеринец внимательно слушал Зара, который рассказывал тонкости превращения черепах в подсвечники, при метаморфозе которых учитывалось не только изменение состояния живого в неживое, но и влияние интенсивного тепла при использовании предмета на бывших холоднокровных рептилий, ведь стоило поставить свечу, как подсвечник снова обрастал панцирем и хвостом и норовил забиться в угол от такого кощунственного употребления. Законы и теории Изар надиктовывал Флинту более понятным языком, используя примеры из практики многих волшебников, так написанное добавляло еще большей ясности и старшекурсник не путался в сухих абзацах нуднейшей теории «Расширенного курса поэтапной трансфигурации». — А знаешь, — задумчиво пожевал губами Маркус, записывая очередную хитрость для успешной визуализации превращаемого объекта, — а Макгонагалл никогда на этом не останавливалась, только твердила «представьте конечный результат превращения и взмахните палочкой!» А тут столько нюансов. Из тебя получится прекрасный преподаватель. Изар нервно взлохматил волосы на шее, спрятав заалевшие щеки. Слышать похвалу оказалось неожиданно приятно. Даже Дадли, которому Изар когда-то объяснял дроби только хлопнул его по плечу, впечатав в стол и прошипел «Живи, задохлик! Даю тебе три дня!» Это означало, что целых три дня после школы мальчик мог ее покидать, не оглядываясь через плечо. И Гарри тогда был безмерно рад этому обстоятельству, ведь в таком случае он не только мог остаться не битым, но и мог написать контрольную, получив хоть минимально проходной балл. Ведь писать тесты хуже, чем Дадли, было невероятно тяжело. Маркус быстрым размашистым почерком писал строку за строкой, попутно задавая толковые вопросы по тексту: сколько бесплодных попыток у него было за последние два года на уроках у гриффиндорского декана — не сосчитать. И трансфигурацию он по праву возненавидел. Суровая львица шотландских гор никогда бы не поставила ему за экзамен выше «D», что означало «Отвратительный результат». Еще Изар принес для Маркуса тонкий сборник по успешной медитации, одним из упражнений которого была тренировка именно поэтапного детального представления выбранного объекта, будь-то яблоко или входная дверь. Вторым упражнением было представить, как то же яблоко становится спелым, или помидор. От зеленого к красному. Или изменяется сезон, если представить пейзаж. Главное упомнить детали, и как они меняются под воздействием времени. Концентрация на объекте требовала тренированной памяти, но позволяла прокачать навык явной блокировки сознания от сильного легиллимента в конкретный момент нападения. Вместо двери Изар представлял свой детский рисунок, пришпиленный на стенку чулана, на котором он изображал свою воображаемую большую семью. Сейчас уже казалось, что у кривоватых фигурок с желтыми волосами был больший смысл, чем отсутствие коричневого мелка. А то, что он дорисовал себе брата и сестру, было не только естественным желанием быть непохожим на Дурслей с их толстым кузеном, таким же толстым Верноном и костлявой Петуньей. Маркус с признательностью сложил тонкое руководство в карман мантии, как и новую баночку с лечебным бальзамом. И назначил встречу в «Выручайке» на ближайшие выходные, уже не сомневаясь, что худосочный первачок и тут сможет его удивить. Как удивил, превратив зажженную свечку во вполне подвижную черепаху, показывая в замедленном превращении обратное преобразование, задерживаясь на каждом ее этапе. И не используя при этом вербальную формулу.° ° °
После библиотеки Зара забрал Драко, и мальчики пошли выбирать себе место для зельеварческих экспериментов, накинув чары отвлечения внимания. Огромной радостью было то, что на портреты, на эти магические слепки, тоже могла воздействовать магия. Подниматься в обнаруженную ими просторную комнату с вереницей пустых деревянных шкафов, собранных с целого крыла, можно было подняться прямиком со второго этажа, свернув в неприметный коридор за учебными классами. Шкафы стояли вразброс, создавая небольшой лабиринт, а вот за ними открывалось пустое пространство с куполообразными сводами потолка над ним и небольшими нишами, в которых разместились длинные стрельчатые окна, правда, без витражей. Мальчики покрутились по комнате, нашли подходящую мебель и парящим заклинанием создали себе удобную небольшую лабораторию недалеко от череды узких окон. Драко достал из сумки небольшой ящик с походной лабораторией. А Изар уже раскладывал на полки ингредиенты, заказанные через гоблинов. По его скромному мнению, качество оных в обычной аптекарской лавке было преотвратным, а большей части даже не было в ассортименте благодаря бестолковому Министерству. Они не были запрещены, скорее временно не завозились в бюрократическую замшелую Британию. Но гоблины на то и были гоблинами, что могли достать многое, но только за огромные деньги или для своих. Возились с обустройством дети до самого вечера, попутно обсуждая идею Драко о том, кого можно подсунуть сердобольной сестренке, сняв ее с дистанции по спасению Норберта. Детеныш мантикоры и жеребенок кельпи были отброшены сразу из-за очевидной проблемы — найти их было невозможно, не создавая вороха еще больших проблем: животные представляли не меньшую опасность, чем дракон, и обещали столько же проблем с аврорами. — А жаль, — печально вздохнул Драко, провожая взглядом закрывающуюся страницу «Большой иллюстрированной энциклопедии волшебных существ», которую медленно, о чем-то думая, листал Изар. — Смотри, смотри, а может… а, нет, не подойдет, — с этими словами мимо прошли изображения окками, сниджета, химеры и виверны. Они, конечно же, обратили на себя внимание Полумны, но были тоже слишком опасны или редки. — Я придумал! — завопил Драко, спрыгивая со стола и пританцовывая вокруг брата, — у Миллисент в поместье живут лунные тельцы, почти прирученные. Она же на днях говорила, что некоторые из них начали болеть, и ее родители не знают, что с ними случилось. — Думаешь, они согласятся прислать парочку для осмотра? — вскинул бровь Изар, по привычке наклоняя белобрысую голову. — Думаю, вряд ли. Но они могут договориться с Флитвиком и забрать Луну на пару дней. Милли, если ей рассказать о врачевательских способностях Луны, в нее клещом вцепится. У нее даже питомец есть, домашний, совершенно ручной лунный теленок с незатейливой кличкой Лунтик. Милли в детстве верила, что этот глазастый и пушистый зверек упал с Луны. Драко вспомнил, как в этом его убеждала девочка, а они потом с Винсом и Грегом втайне хихикали, поглядывая на лупоглазого питомца с торчащими ушами, медленно моргающего с выражением полнейшего недоумения на округлой морде. — А если не афишировать ее лекарский дар? — Так они никому не скажут, причину придумать всегда можно, а Милли только дай прогулять занятия. Напишут «по особым семейным обстоятельствам», а такая формулировка, как ты знаешь, предполагает широкий перечень важных причин для отсутствия: от «торжественных похорон любимого троюродного дедушки» до «предварительного заключения брачного контракта или смотрин за чашкой чая». — А некоторые сердобольные родители могли так описать «прощание с любимым хомячком, усопшим по естественным причинам», — засмеялся Изар. — Не без того, — пожал плечами Драко, — всякое бывает. Главное, никто ничего не скажет, и не запретит. Как бы им это не нравилось. Драко на слове «им» выразительно пошевелил бровями и пальцами обеих рук показал воображаемые кавычки, имея в виду директора и все руководство школы. Честно говоря, Драко и сам хотел бы на дня три, забрав Луну с Изаром, вместе с родителями умотать на море, но понимал, что слишком сложно пока все. И зыбко. И самое главное, слишком опасно. Не зря же отец следом за ними не кинулся. И мать пока в поместье сидит, а не в слизеринской гостиной с родительским визитом. А ведь такое, хоть и не приветствовалось, но и не было запрещено прямо. Хогвартс, вернее его руководство в лице директора, не любил неясностей, расплывчатых формулировок и вмешательства дел семейных в процесс обучения, но терпел до поры до времени, принимая уклад жизни аристократов и просто богатых волшебных семейств, ведь самые влиятельные из родителей, как правило, входили в Попечительский совет, регламентируя не только финансовые вопросы, но и самые важные аспекты взаимодействия школы с внешним миром. Любые аспекты. Это внутри школы могло твориться все, что директорской душе угодно, пока об этом не догадывались или не имели достаточно улик, чтобы инкриминировать «произвол и попустительство». А формально директор мог только поскрипеть зубами, отпуская учеников по учтивой просьбе их родителей. Ненадолго. — А зачем Булдстроудам стадо этих тельцов? — почесал затылок Зар, складывая энциклопедию в рюкзак. — Они редкие травы выращивают, знаешь, какие у них теплицы? А для того, чтобы эта экзотика хорошо прижилась, им только навоз от этих глазастых помогает, — принялся делиться информацией Драко. — Получается, у каждого семейства свой бизнес? — уточнил Изар. — Не у всех, но у большинства. Мы же не светлые волшебники, чтобы ждать милости от лидера Света, — скривился Драко, — у Ноттов отец переводами редких древних трактатов занимается, он то по командировкам ездит, то как засядет в поместье, что даже эльфы забывают, что хозяин дома. Он у Тео знает 37 древних наречий и языков, это помимо современных. И руны. И клинопись. Да много чего. А вот у родителей Панси сеть парфюмерных и косметических магазинов. Родители Винса и Грега вместе создают защитную одежду и ритуальное оружие, правда, последнее время с ритуальными предметами совсем тяжко — Министерство продыху не дает, так они холодное оружие поставляют, коллекционное и декоративное. — А Гринграссы? — заинтересовался Изар, положив подбородок на переплетенные пальцы рук, — они чем промышляют? — Они художники и искусники. Рисуют живые картины, создают редкие волшебные вещи: прорицательские хрустальные шары, волшебные карты, часы, флейты, к примеру. Могут зачаровать потолок не хуже того, что в Большом зале. — А Поттеры были артефакторами, — вспомнил Лавгуд, — Лонгботтомы — зельевары и гербологи. — Именно, — поднял вверх палец Драко, — а Малфои разводили редких экзотических животных и были поставщиками редких ингредиентов животного происхождения. Тот же Олливандэр, как и его отец, обращались к нам за материалами для волшебных палочек. — То есть в поместье есть и пегасы, и драконы, и мантикоры? — изумился Изар. — Нет, конечно, уже нет. Часть бизнеса пришлось свернуть, да и дед немного в сторону ушел в занятиях, он с Блэками сблизился, а они все поголовно были малефиками и зельеварами, как и Принцы. Ну, конечно, все это очень условно, ведь в каждом Роду может быть много талантов. — Но обычно в определенной сфере, — подытожил Лавгуд. — Именно, — повторил Драко. — Готово! — доложился он же, отставляя третий котел со сваренным зельем в сторону. Котелки были небольшие, на пять средних флаконов, поэтому Драко достал из ящика ровно пятнадцать емкостей и принялся заполнять их Морочащей настойкой, Зельем внушения и Убедительным отваром. Если второе нужно было влить подопытному, то последнее требовалось выпить самому за пять минут до важного момента. Это зелье действовало не больше минуты и заставляло слушающего принимать слова выпившего отвар как истину в последней инстанции, или скорее, как руководство к действию. Правда, развеивался эффект тоже быстро, в течение часа.° ° °
Начало февраля выдалось слякотным и мокрым: большая часть снега потаяла и тут же застыла скользкой коркой, снова присыпанной мелкой снежной крошкой. Ветер сменился, и теперь с юга дул редкими порывами. Игроки в квиддич оживились. Тренировки перестали напоминать мучительные пытки и борьбу на выносливость. Гриффиндорская команда временно лишилась своего вратаря, которому Помфри запретила приближаться к квиддичному стадиону на расстояние полета бладжера, которым он и повредил свою бедовую голову, потеряв шлем до удара. «И как жив остался!» приговаривала она, отпаивая семикурсника лечебными настойками. «За снаряжением нужно следить тщательнее, — рефреном пела рядом Макгонагалл, — стягивая губы в плотный узелок, — и тогда никакая застежка не лопнет!» Рон оживился, ходя за Вудом хвостом, уговаривая устроить пробы и взять запасных игроков в команду с прицелом на следующий год. Оливер отмахивался от настойчивого первачка целую неделю, но услышав вердикт Помфри, посмурнел и со вздохом согласился. — Думаешь, ты справишься, Ласка? — дразнил рыжего Драко, пританцовывая в день проб вокруг Уизли во внутреннем замковом дворике, — у вас же, наверное, одна метла на всех. Или ты ее донашиваешь за пятерыми, как и одежду? А, рыжий? Не развалится в воздухе твоя метелка? — Прекрати, — шепнул ему Изар, но увлеченный Малфой разошелся всерьез, крутясь вокруг пламенеющего от оскорблений гриффиндорца, который сжимал действительно потрепанный старенький «Чистомет», купленный Уильяму Уизли в его четвертый год учебы в Хогвартсе. Драко ошибся на пару лет, и это еще больше вывело из себя Рона, который в мечтах видел себя на «Нимбусе», не последней модели, конечно, но никак не на «Чистомете». Ведь Чарли обещал подсобить деньгами за спасение дракончика. И Рон практически держал галеоны в руках. — Замолчи! — взревел шестой Рыжий и взмахнул волшебной палочкой, направив ее в лицо Драко. Наученные горьким опытом гриффиндорцы пригнулись единодушно. Вспышка из поломанной и кое-как закрепленной палочки ударила не в слизеринца, а в Джинни. Незадачливый заклинатель топтался рядом и махал руками над сестрой, которая, схватившись за живот, упала на колени в снежную кашу и, раскрыв рот, роняла в снежную слякоть огромных скользких слизней. Вокруг раздался единодушный возглас отвращения, и студенты начали смеяться, как только поняли, что проклятие, выпущенное Уизли из сломанной палочки попало не по назначению. Малфой ржал, как пегас, опираясь на свою метлу, как и большая часть запасных игроков Слизерина, пришедших на тренировку. Джинни сердито косила глазами на брата и яростно жестикулировала, то и дело сгибаясь в очередном приступе. — Давай отведем ее к Хагриду, — предложил Симус Рону, и они вдвоем потащили девочку к виднеющемуся через арку домику. Остальные тут же забыв про инцидент повернули голову к опоздавшему Оливеру Вуду, который, забыв про тренировку змей, назначил отбор на это время. Флинт спорил с Вудом, а игроки стояли вокруг, пританцовывая под влажной моросью, щедро сыпавшейся с неба. — Зачем ты его изводишь? — поинтересовался Изар у брата, — ты же видишь, что он перестал нас задирать. Почти перестал. — Ага, переключился на Поттера, — кивнул Драко. — Так зачем тогда? — А разве не было за что? — буркнул Малфой, вскидывая глаза, — он тебе столько гадостей сделал, а ты его жалеешь. — Да не жалею я его, — открестился Лавгуд и поморщился, — просто вспоминать про него не хочу, а ты его все время цепляешь. — Ладно, перестану, — нехотя сквозь зубы процедил Малфой, кинув взгляд на троицу, подходившую вдалеке к дверям домика лесника, — я на тренировку пока, а ты в теплицы? — Да, загляну к Спраут, обещался помочь ей подлатать прохудившуюся крышу в третьей теплице. — Она тебе хоть пару эссе отменит за это? — Зачем? Я все темы уже сдал до конца года, — удивился Изар. — А откуда ты их узнал? — округлил глаза Малфой и приоткрыл рот от удивления. — Так, я у нее спросил и сдал через пару недель все, что требовалось. Теперь время на них не трачу. — И она разрешила? — Конечно, она с радостью выдала мне весь список тем, и я сдал их сразу после каникул, — пояснил Изар и, махнув на прощание, направился в сторону теплиц. У Спраут он договорился позаимствовать прочный короб, который часто использовался для переноски прыгающих поганок и зубастой герани, там же пропитал их противовоспламеняющей муравьиной настойкой и взамен поправил защитный контур над тремя теплицами. После теплиц Изар решил прогуляться до опушки Запретного леса. Рольф обещался прибыть ровно через три дня на круглую поляну, которая растянулась у заводи за небольшим холмом. Лавгуд надеялся отдать магозоологу не дракона, а яйцо, с которым ожидалось намного меньше проблем, но удача повернулась к нему спиной. Пока он общался с Томом, сидя на поваленном дереве, Хагрид писал Полумне восторженное и залитое счастливыми слезами послание. Немного помятое и не шибко грамотное, но вполне разборчивое, несмотря на залитый чаем край пергамента и пятна джема.° ° °
— Том, а есть такое заклинание, чтобы свою магическую подпись скрыть? — кусал огрызок черного карандаша мальчик, потому что волшебные чернила на холоде вели себя крайне непредсказуемо, — мне нужно провести одну очень секретную проделку прямо перед носом у одного хитрого мага, который хотел бы меня поймать в самый компроментирующий момент. — А ты не думал отложить свою затею на более благоприятное время, чтобы не подставляться? Сам же меня упрекал в необдуманных решениях, — написал Риддл, и даже хвостики у букв и завитушки светились самодовольством. Общение с Томом давало Лавгуду какое-то особое умиротворение и возможность оценить затеи и знания со стороны, находя под час удивительное применение тому, что он успевал прочитать. Но надо признать мальчик всегда проверял информацию, которую сообщал ему Том, чего бы она не касалась. — Я и рад бы, но обстоятельства таковы, что избежать ловушки я не могу, а вот переиграть ее по-своему было бы замечательно, оставив с носом одного злобного сыча, — поделился мальчик, — скажи, а можно на кого-то повесить сигналку или поводок, чтобы отслеживать местоположение? Не хотелось бы оказаться как на ладони, изображая бестолкового недосамурая. — Повесить можно с трудом, и то если маг намного сильнее, — задумался Том. — Так и есть, сейчас кто-угодно сильнее меня, — признался Изар, — хотя, если ты помнишь, я вижу магические узоры, и на себе ничего чужеродного не замечал. Разве что там, где не увидишь — на спине, на шее, на затылке. Зеркала магию не отображают. Но я и не чувствую ничего наносного. Она ведь как-то должна ощущаться? — Если бы ощущалась, каждый бы снял чужое вмешательство, — отписался Том, — да и чутье такое у редких волшебников есть. — А как тогда узнать? — В Хогвартсе проще простого, — отписался Том, — сам не догадываешься? — Откуда? — Замок стоит на подземных ключах, тут в душевых, если не с первого раза, то с десятого слетает даже сильное колдовство. Ровена и Салазар не зря тут его строить начали, замок-то. Сколько детей и сколько волшебства в этих стенах! Как бы снималось колдовство разных неумех и неучей без помощи естественных подземных ключей в месте силы, на котором стоит сам замок? Конечно, это не касается темномагических проклятий. Особенно родовых. — А если не дожидаться, пока смоется чужое волшебство? — задумался Изар, — так чтобы наверняка знать? Есть способы? — Рябиновый отвар. Он не только при сильных ранах помогает, как заживляющее, но и чужую магию снимает, но требуется двадцать капель на ванную, а не пить. И залить в воду отвар чистотела и зверобоя по рецепту Либациуса Бораго, он еще учебник для шестого курса написал. Трактаты есть в библиотеке в разделе редкие и забытые рецепты. — А откуда ты столько всего знаешь? — не удержался от вопроса Изар, записывая в свой личный блокнот новые сведения, — может, ты мне и про магические подписи расскажешь, как ее скрыть можно? — Лучше всего перекинуть свою подпись на кого-то, кто останется в спальне и будет спать, так при проверке никто не заподозрит, что тебя не было в замке. Посмотри в «Расширенной энциклопедии домоводства для умелых волшебниц», там есть заклинание «Суть Колыбельная», в которой рассказывается, как матери-волшебнице привязать свою магическую подпись на детскую люльку, чтобы младенец-маг, ощущая присутствие матери рядом, мог спать без тревог. Ты же ночью собрался на промысел, разбойник из Локсли? — Мне до Робина Гуда далеко. Всем сирым и убогим помочь — жизни не хватит, — отмахнулся Изар, закусив губу. — Ну скажи еще, что никому помогать не собирался? — ехидно заметил Том, — кто у наc защитник магглолюбцев и грязнокровок? — Что-то они потоптались по твоим любимым мозолям, раз ты их через слово вспоминаешь, — заметил Изар, — а к твоему сведению, полукровки при удачном стечении генов оказываются очень сильны и талантливы. Некоторым родам — это спасение в прямом смысле слова. Тем же Гонтам, если читал историю, без маггловской крови оставалось только шипеть, так выродились. А через три поколения они только ползать и смогли бы, животное начало уже взяло верх. — Да что ты знаешь! — возмутился Том. — Что-что? Будто сам о таком не думал, — хмыкнул мальчик, — или вот Минотавр или Горгона, как раз яркие представители, или скорее иллюстрация к родовому инбридингу древних родов из Кносса и Корфу. Вовремя бы они влили маггловскую или кровь сквиба в род, — и не было бы легендарных чудовищ. — Ни-ког-да!!! Никогда бы я не смешал свою кровь с этими примитивными тварями! Они годны только для того, чтобы их уничтожать, как крыс! — кривые и яростные строчки буквально прорывали бумагу брызгами черных и густых, как кровь, чернил. Изар резко ощутил всю силу ненависти и презрения, сочившиеся из крестража. Впервые Том не удержался и показал свои истинные самые сильные эмоции. Мальчик вздрогнул, будто от холода, передернулся и, закутавшись в зимнюю мантию, обновил согревающие чары. Шутить и подтрунивать над собеседником резко перехотелось. Эмоции такой силы и спектра он прочувствовал сполна на своей шкуре в детстве. Только от магглов и за то, что был не в силах изменить. И Том так явно ненавидел все то, от чего в прежней жизни натерпелся Изар, но на магглов, простецов, которые не могли поменять свою суть также, как раньше не мог он. И которые, как и он тогда, даже не знали, что могут вызывать гнев одним своим существованием. Изар выронил черную книжицу в снег, будто она жгла ему руки, и обнял себя за плечи, растирая их, пытаясь снять напряжение и отогнать старые страхи. Столько ненависти! Столько боли и ярости горело в Томе! Как? Как его убедить, что эта ненависть быстрее уничтожает его, его личность и суть, выжигая из него то, что стоило бы беречь и лелеять? Мальчик прижал ладони к лицу и замер, успокаиваясь. За последние недели он очень привязался к Тому, и ему казалось, что маг из крестража смог бы понять его, если бы Изар дал ему такую возможность. Слишком они были похожи в интонациях, реакциях, шутках и тяге к знаниям. Казалось, они могли бы договаривать предложения друг за другом, как близнецы Уизли, но и Том, и Зар не имели привычки перебивать друг друга. Изару казалось, что Том растерял самые сильные чувства, и его не могло ничто выбить из равновесия, а тут вдруг — столько непродуктивной злости и боли, которые, выйди он на свободу, снова заведут его на ту же гибельную тропу. Лавгуд не хотел смотреть, как талантливый и многообещающий маг снова растрачивал себя на мелкие дрязги и мелочные диверсии, попутно уничтожая волшебный мир. Участвовать в том, что вело бы к бессмысленной и беспощадной резне ради резни? Остаться в стороне? Наблюдать, как глупая новая война перемалывает тех, кто ему дорог? Что с этим можно поделать? Том… Том… Неужели и Сай, отдохнув и набравшись сил, тоже кинется вершить свои суды над ничего не подозревающими магглами, сметая всех, кто с ним оказался не согласен? Окажется ли тогда Изар, и его помощь той соломиной, что сломала спину верблюду в жерле зарождающейся войны? Его помощь с крестражем Саю, помощь с магией Тому? Два Темных Лорда, выкашивающих немагический мир, прореживающих магический? Мальчик зашатался от представленной картины. Воображением он с детства не был обделен, а темный чулан дал необходимый толчок для создания очень красочных и детальных образов, сдобренных кадрами из увиденных урывками кинофильмов. «Стоп! — мысленно дал себе пощечину Лавгуд, — хватит. Ничего пока не случилось. И не случится!» Мальчик раскинул руки и опрокинулся в пушистую снежную насыпь. Холод отрезвил его, мигом заморозив тревоги. И теперь Изар почувствовал мороз, влажным колючим языком, умывающий его нос и щеки, обжигающие льдинки, царапающие красные холодные руки, запутавшиеся ноги в тяжелой промокшей ткани мантии. Влажный шарф и ручейки растаявшего снега, что стекали по шее прямиком за шиворот. Натужно скрипели стволы деревьев под редкими порывами ветра, а вдалеке слышался смех и разговоры, выскочивших наружу после обеда малочисленных школьников — остальные предпочли оставаться в замке, раз снежные баталии и игры стали недоступны. Он встал, отряхнувшись от подтаявшего снега, почистил и высушил одежду, вытер лицо влажной рукой и направился в сторону замка. Через пару часов заскрипела немного покосившаяся дверь Хагридова домика, и из него вышла тоненькая сгорбившаяся фигурка, которая одиноко смотрелась на фоне пустого безлюдного холма, она покрутилась у входа, затянув потуже ярко-оранжевый шарф и неуклюже пробираясь через сугробы подошла к огромному поваленному дереву, на котором сидел белокурый слизеринец. Она неторопливо осмотрелась, и подняв упавший дневник с черной обложкой, тоже направилась замку, светлым пятном выделявшемуся на фоне хмурого вечернего неба с тяжелыми низко плывущими тучами.