***
В отделе воцарилась мертвая тишина, когда Федор Иванович прошагал к своему кабинету и громко захлопнул дверь. В этом стуке были его разочарование и злость. Ребята, приехавшие вместе с Громом к музею, уже получили выговоры с занесением в личные дела. Они волком глядели на Игоря, раздраженно перешептываясь. Эта вылазка стоила им месячной премии. Игорь окинул взглядом отдел, готовясь к выпадам со стороны коллег, но царила абсолютная тишина, в которой окончательно исчезло уважение сослуживцев. Гром почесал затылок, обреченная ухмылка тронула уголки губ. Игорь всегда думал, что сможет пережить этот момент безболезненно, но сейчас он чувствовал неловкость и вину. Путь до кабинета полковника прошел в звенящей тишине, ее нарушал лишь скрип старых затертых подошв. Игорь вошел в кабинет, где Прокопенко сидел за столом, сцепив руки в замок. Потухший взгляд уставился в стол. Он не поднимая головы, бросил тихое: — Сядь. Гром послушно сел. Тревога, что на время отступила, вновь начала жрать нутро. Федор Иванович долго собирался с мыслями, крутил перьевую ручку, подаренную когда-то Костей Громом в честь повышения. Молчание затягивалось. — Игорь… — послышался тяжелый вздох. — Юля была там. — Что? В музее? — Игорь не узнал свой голос. — Как? — Она тебе разве не сказала? По своим каналам вышла на федералов. Одной из первых узнала, что Разумовский там… — И? Этот хер задержал ее? Поможете вытащить? — прохрипел Гром, ерзая на стуле. Он уже представлял, как устроит ей нагоняй и выскажет все, что думает о ее самодеятельности. — Игорь… Юля… она… мертва, — прошептал Федор Иванович, поднимая глаза полные слез. Сердце ухнуло, падая в пятки. Ладони вспотели, а лоб покрылся испариной. В горле застрял ком, глаза защипало, накрывая белой пеленой. — Федор Иванович, шутка дурацкая, — сипло прошептал Игорь, снимая кепку и сжимая в широких ладонях. Пальцы мяли ткань, стараясь унять дрожь. — Вы меня так проучить хотите, да? — слова с трудом срывались губ. Каждый звук давался с неимоверным усилием. — Это не штука, — мрачно покачал головой Прокопенко. Игорь отвернулся, стараясь зацепиться взглядом за какой-нибудь предмет — так было легче сосредоточиться. Разрастающаяся пустота заполняла нутро, сжирала все на своем пути. Сердце замедлилось, словно хотело остановиться и больше никогда не биться. Сухая ладонь стрела со щеки неприятную влагу. В носу защипало, поднимая новую волну — ненависть. — Кто? Разумовский? — зло прохрипел Гром, надевая кепку. Кулаки сжались до белых костяшек. — Мы не знаем, — тихо ответил Федор Иванович, сжимая между пальцев ручку. Игорь вскочил как ужаленный, потухший взгляд засиял гневом. — Игорь! Не делай глупостей, слышишь? — кричал Прокопенко спине Грома. Он вихрем пронесся через весь отдел, пробегая мимо двух федералов, оформляющих на задержанного документы. — Где? — прорычал Игорь первому попавшемуся полицейскому. Тот, в страхе прижавшись к стене, указал на допросную. Игорь, игнорируя просьбы коллег, ворвался в комнату, где сидел Волков, прикованный наручниками к столу. — Кто ее убил? — выделяя каждое слово, процедил сквозь зубы Гром. Олег равнодушно смотрел ему в глаза, ничего не ответил. Злость окончательно помутила рассудок Грома. Он схватил Волкова за грудки.- Отвечай, сука! — в ответ лишь тишина. Ладонь сама превратилась в кулак, нанося первый удар. Затем еще. И еще. И еще. Игорь наслаждался каждой каплей крови Олега, остающейся у него на костяшках, Ему хотелось окрасить в алый цвет весь мир. Чтобы каждый почувствовал его боль, что заполнила его, мешала думать, так невыносимо пылала в сердце. Чьи-то руки оттащили Игоря от Олега, лицо которого было похоже на кровавый винегрет. Полицейские, столпившиеся за стеклом, в ужасе ахали, тихо перешёптывались. В допросную влетели кто-то из местных медиков, бегло осматривая Волкова. Руки, крепко державшие Игоря, потащили его прочь из комнаты по коридорам обратно в общий зал. Грома тащили как пса на привязи под испуганные взгляды коллег. По близости замаячила светлая голова Димы, но полицейские не дали подойти ему близко. «Гром с катушек слетел»«Как мы могли работать рядом с таким неадекватом?»
«Пора переводиться отсюда»«Надеюсь, его уволят»
«Псих» Шепот голосов болью отзывался в черепной коробке. Игорь поморщился, все еще пытаясь сопротивляться, но было бесполезно — руки сильнее. Игоря затолкали в кабинет Прокопенко. Двое федералов остались стоять снаружи, охраняя вход. Игоря встретил взволнованный взгляд Федора Ивановича, он хотел встать из-за стола и подойти к Грому, но размеренный голос остановил его. — Сидите, Федор Иванович. Только сейчас Игорь заметил в углу Рихтера с папкой в руках. На затертой обложке кривыми прописными буквами было выведено «ГРОМ ИГОРЬ КОНСТАНТИНОВИЧ». В последний раз эти бумаги доставали на свет из архива в день присуждения звания майора. Колени предательски подогнулись, тело послушно рухнуло на стул, стоящий напротив стола Прокопенко. Волна злости отхлынула, уступая место тошнотворной дискомфортной пустоте. Известие о смерти Юли билось где-то на подкорке, не доставляя больше никаких эмоций. — Любопытно, — хмыкнул Рихтер, листая пожелтевшие страницы. В архиве с десяток лет назад сломалась вентиляция, но починить ее так никто и не удосужился — отделу резко урезали финансирование. Теперь все бумаги, хранящиеся там, старели на десятки лет за два-три года. — В вашем личном деле, майор, я не нашел нескольких записей. Например, причинение тяжкого ущерба городу. На восстановление брусчатки потратили почти пять миллионов рублей из бюджета города. Не вижу записей о том, что находились под следствием по делу Чумного доктора. Вам не выписывают предупреждения об избиении подозреваемых… — Александр Максимилианович, — начал было Прокопенко, но властная ладонь остановила его. Рихтер закрыл папку, бросил на стол рядом со сжатыми в замок руками Федора Ивановича. Черты лица приобрели острые углы в свете настольной лампы. Глаза Рихтера горели презрительным огнем. — И самое возмутительное — вы, майор, покрываете мелких преступников. — Игнат — мой информатор, — прохрипел Игорь, не узнавая свой голос. Взгляд сверлил пальцы, сцепленные в замок. Этот федерал оказался не таким клоуном, как предыдущий. Стрелков был туп и самовлюблен, его самомнение перекрывало оставшиеся крупицы рациональности. Но Рихтер был другим — опасным и расчетливым. Он знал об Игоре слишком много. — Полицейский не должен закрывать глаза на правонарушение, даже если взамен можно получить информацию. Вы позорите профессию правоохранителя, майор, — холодно произнес Рихтер, останавливаясь за спиной Грома. — Добро должно быть с кулаками. По-другому эта система не работает, — ответил Игорь, все больше раздражаясь. Меньше всего сейчас хотелось слушать дурацкие нотации от человека, чьи обязанности заключаются в том, чтобы мрачно ходить в костюме и учить морали. — Вы действительно так думаете? Или вам нравится срывать вашу злость на людях? — Рихтер продолжал стоять за спиной, заставляя ерзать на стуле от дискомфорта. Игорь повернулся к нему, собираясь ответить, но тот остановил его движением ладони. — Оставим эту дискуссию на потом, если вы раньше не отправитесь в места не столь отдаленные. Я понимаю вас, Федор Иванович, пытаетесь защитить парня по старой дружбе, — пронзительный взгляд Рихтера устремился к Прокопенко. — Но это уже перешло все границы. Майор, вы уволены без права восстановления в правоохранительных органах. Сдайте удостоверение и табельное. — Да, пожалуйста, — презрительно бросил Гром, кидая на стол красное потертое удостоверение и пистолет. Федор Иванович смотрел на все это глазами побитой собаки. Пальцы сжались в замок до белых костяшек, а на лбу выступила испарина. Он упорно молчал, не вымолив не единого слова в защиту Грома. Теперь Игорь и правда остался один, как он и хотел. От осознания стало еще паршивее, в горле встал ком. Бросив последний взгляд на понурого Прокопенко, Игорь вылетел из кабинета, кажется, уже навсегда. Его столько раз выгоняли отсюда, но в глубине души Гром знал, что вернется, но сейчас не было ничего.