Ничего себе... подарочек

      — Ну… — Эдвард задумался, несколько секунд глядя на меня. Его взгляд метнулся куда-то мне за спину. — А где вообще можно погулять?       — Да где угодно, Эдвард, где угодно, — я пожала плечами. — Можем просто погулять по улицам. Или мне тебя отвести на детскую площадку, чтобы ты поиграл в песочнице, м? — я вскинула брови, чуть ли не издевательски улыбаясь Кенуэю.       — Что?..       Не, ну а вы вот представьте, что сидит Эдвард в песочнице с детишками, да и говорит: «А у меня башня выше, чем у тебя». А после еще и так смеется. Зловеще.       И пирата не только можно отвести в песочницу… вон, будет на горке с теми же детишками кататься. Или, может, на качельку его посадить? Да не, она под ним хрустнет. И вообще, качелька моя. Да.       — Ну так что? — Эдвард положил руку мне на плечо и тем самым отвлек от размышлений.       — Идем. Где-нибудь да погуляем. Будто тут гулять негде.

***

      За несколько часов мы с Эдвардом обошли несколько парков, прогулялись по улицам и даже зашли на одну детскую площадку. Почему на одну? Потому что буквально через минут десять нас с нее выперли, и больше у нас не возникало желания получить суровый взгляд какой-то уж слишком недовольной мамаши и услышать самые прекрасные слова в свою сторону. А все потому, что Кенуэй «слишком близко» подошел к одному ребенку, чтобы просто посмотреть, чем тот занимался. Но та женщина, естественно, приняла нас с Эдвардом за маньяков-педофилов. Будто мы на них были похожи. Ну, признаю, один из нас был пиратом, но я сомневалась, что капитан «Галки» испытывал сексуальное влечение к детям. Очень сомневалась.       В итоге на возмущения этой женщины пришли другие мамаши, и они все вместе дружно выперли нас с площадки, объясняя это тем, что «нечего делать взрослым людям рядом с детьми». А что, если я в душе до сих пор ребенок? В том, что Эдвард остался все таким же дитятком, я даже не сомневалась.       Блин, а я ведь обещала Кенуэю, что он попробует скатиться с горки… а он так и не скатился…       — Ничего, придем сюда ночью, и ты скатишься с этой злосчастной детской горки, — пообещала я Эдварду, слегка похлопав его по плечу и стараясь не вспоминать тот инцидент днем. Мне, в общем-то, вообще не хотелось вспоминать его, но разве такое забудешь?       Оставшееся время, пока мы гуляли, я все думала об этом. Зачем оно вообще Эдварду? Нет, ну не может он что-то подобное испытывать. В конце концов, мы знакомы с ним один день, а еще он пират. Для него сделать что-то подобное…       Но… все же, а почему и нет? Допустим, Кенуэй меня не любит, нет, допустим, он не испытывает ко мне никаких романтических чувств, ему просто надо с кем-нибудь перепихнуться. Но, естественно, просто так пират ко мне подлезть не может, это он уяснил еще в первый час нашего общения. Поэтому… надо сделать что-то еще, прежде чем предложить мне нечто «непристойное».       А что? Эта версия казалась мне более логичной чем та, что, мол, Эд влюбился в меня по уши и готов носить на руках до конца своих дней.       И что мне делать в такой ситуации?       Ну, а почему нет? Что в этом плохого? В этом нет ничего странного, обычная людская потребность. Да и Кенуэй мне как мужчина не противен. Так что же мне мешает по первому взгляду Эдварда запрыгнуть с ним в кровать и покувыркаться? То, что у меня есть сомнения на тот счет, что случится после? У меня явно не было стопроцентной гарантии, что пират останется тут навечно, и если за время, которое я буду с ним жить, я привяжусь к нему и даже полюблю, он просто потом возьмет и свалит от меня… ибо так надо, и его вообще там ждут пираты, тамплиеры и прочие твари. А я останусь одна, будто до этого у меня никого и не было. И буду постоянно вспоминать Эда. И постоянно материть его.       В любом случае, почему хотя бы не попробовать? Мне от этого ничего не убавится. И если меня что-то не будет устраивать, я же смогу сказать Кенуэю, что этому конец и между нами вообще ничего нет? Должен же он это понять? Если подумать, то Эдвард вполне адекватен, в отличие от того же Тэтча или Вэйна. А то я уже представляю, что б случилось, попав они ко мне. Ничего хорошего, это точно.       Когда Кенуэй сказал, что он нагулялся и насмотрелся на «странности этого очень странного мира», было уже около пяти часов, и мы пошли домой, но перед этим я заскочила в магаз. Потому что какой сегодня день недели? Правильно, пятница. А кто я? Правильно, атеист. Так что сейчас самое время кушать макароны с сыром. А дома у меня не было ни макарон, ни сыра.       Конечно, макаронами и сыром дело не ограничилось, потому что я захватила еще и печенек. Я же за сегодня заслужила сладенькое? Выгуляла тут одного пирата. Да, прямо как собачку. Главное, чтобы Эдвард не узнал, за кого я его на самом деле принимаю.       С этими веселыми мыслями я отправилась домой. Кенуэй шел рядом со мной, чуть ли не постоянно смотря на улыбающуюся меня. А почему я улыбалась? Что-то мне подсказывало, что оставшаяся часть дня пройдет прекрасно. И никто его не испортит, и даже случится что-то… необычное.       Когда мы почти дошли, Эдвард, ничего не сказав, вдруг кинулся куда-то. А я осталась стоять посреди улицы. Пират увидел кого-то? Но кого он мог увидеть, чтобы прям кинуться к нему?       Минуты две я просто тупо стояла, в нетерпении дожидаясь Кенуэя. Да куда он свалил-то? Я его так достала, что он внезапно решил сменить место жительства?       Но вскоре Эдвард показался в моем поле зрения, в руках сжимая пушистый комок, который был довольно похож на, кхм, моего кота. Нашелся? Да и так быстро?       — Я нашел Генри, — сообщил мне Кенуэй, поднимая котишку высоко в небе.       — Это точно он? — я скептически посмотрела на кота. Но, чуть приглядевшись, поняла, что это действительно он. Мой. И так любимый Эдвардом. — Ладно, пойдем.       Остаток пути Кенуэй гладил и всячески тискал Генри, почти каждую секунду тихо ругая того и говоря, какой он глупый, раз решил отправиться один в этот мир, полный опасностей. Морган же, в свою очередь, смотрел на меня, молча спрашивая: «Что происходит? Этот лох что, учит меня жизни?!» Возможно, я не совсем верно все понимала, но взгляд котишки ясно говорил, что сейчас ему глубоко похер на речи Кенуэя.       Когда мы вошли в квартиру, Генри при первой же возможности вырвался и свалил от капитана «Галки». А я, вздохнув, поняла, что выгляжу почти как труп. А все почему? Потому что на улице чертовски жарко и душно. Как мы там вообще выжили с Эдвардом? Загадка.       — Я щас сделаю еду, а потом отправлюсь, блять, мыться. И буду принимать ванну час, если захочу. Или два. — Да, я окончательно обнаглела. Ну, если я позволила себе печеньки, то почему бы не позволить себе и это? И пусть Эдвард думает все, что ему заблагорассудиться.       — Без проблем, — Кенуэй безразлично пожал плечами.       И я отправилась готовить еду. Блин, а мы ж снова почти что голодали половину дня… А почему мне об этом Эдвард не сказал? Я вздохнула. Нужно себе вдолбить, что нормальные люди кушают три раза в день, а не два, не один, и не ноль. Но мы, видимо, не относимся к нормальным людям. А вообще, так недолго и до того, что мы тут попросту с пиратом сдохнем.       — Эд? — позвала я.       — Да-а? — Кенуэй тут же показался в дверном проеме.       — Слушай, — я подошла к пирату поближе. — А ты можешь меня под зад пинать, когда я буду забывать готовить еду? — Да, черт, это звучало максимально странно, а какой у меня был выбор? Взять себя в руки и перестать быть безответственным дерьмом? Ну уж извините, это не ко мне.       — Прям пинать под зад? — Эдвард вскинул брови, весьма удивленный моим предложением.       — Да нет, — тут же успокоила капитана я. — Просто человеческим языком говорить: «Тварь, ты забыла приготовить мне пожрать! Я умираю с голоду!» — я сделала вид, что падаю на пол от того, что кое-кто меня не покормил. — Ясно?       — Угу. — Эдвард едва заметно кивнул. — Так и буду делать, — он ухмыльнулся.       Спустя какое-то время макароны, которые, к слову, пытались устроить бунт, были остановлены мной и приговорены к казни, поэтому сейчас смирно, ожидая своей участи, лежали на тарелочках. Да, мне уже кто-то когда-то говорил, что я не очень справедливый человек, но что с того?       Я без особых усилий притащила кушать Кенуэя, еще бы он мне сопротивлялся после того, как полдня не ел. С пиратом мы почти не разговаривали, он о чем-то задумался, и мешать я ему вовсе не хотела. Только сейчас я подумала о том, как чувствует себя Эдвард после произошедшего. Ему все равно? Да нет, не может ему быть все равно. Зачем-то же он полез ко мне. И что он сейчас чувствует? Ему вообще когда-нибудь отказывали? Наверное, все же да. Что там говорил Роджерс? «Моя жена говорила, что вы дьявольски красив. Видимо, хотела подразнить меня». Или что-то такое. Точно не помню.       Решив, что у меня будет еще время поразмышлять на подобные темы в другом месте, я взяла все необходимое и пошла медленно умирать в ванне. Перед этим, конечно же, сказав Эдварду, что ухожу недалеко и надолго, и заперев дверь, а то мало ли.       И тут-то у меня было достаточно времени поразмышлять на философские темы. Так, главное не уснуть тут. А то потом придется Эдварду вытаскивать мой трупик. Я еще и голая буду. Нехорошо получится.       Что ж, а если говорить не про трупы, то почему бы и да? Если особо не задумываться, то мне ничего не мешает прямо сейчас пойти и кинуться на Кенуэя в порыве страсти. Наверное, Эдвард будет не против. В конце концов, себе, наверное, и это позволить можно. Да, я сегодня совсем наглая. А то, кажется, если я буду думать о проблемах, на которых еще даже намека нет, то так и вся жизнь пролетит. А Эдвард один, других таких в мире больше нет. И он прямо сейчас находится у меня в квартире. Так почему я, блять, не могу? Могу, еще как могу.       А может, я неправильно поняла Кенуэя? Может, это был чисто дружеский поцелуй и чисто дружеские объятия? Может, он такое со всеми своими друзьями проворачивает? Я тут же представила Эдварда, который целует и обнимает за жопу Тэтча. Нет, что-то не похоже на дружеские объятия. Уверена, если я этого не ожидала, то Черная Борода был просто в глубоком ахуе. За такое этот пират мог не только по головке не погладить, а еще и в ногу выстрелить. Иззи Хендс подтверждает.       Остальное время я провела, ни о чем не думая. Мне просто было хорошо. И я бы продолжила и дальше изображать маленького домашнего утопца (Геральт бы такого не одобрил, точно не одобрил), однако вскоре я услышала чьи-то голоса. Один точно принадлежал Эдварду, а другой… где-то я его уже слышала. Но только где? Решив, что это все мои глюканы и кто-то перегрелся на солнышке, я с грустью вылезла из воды, ибо та мысль, что я могу тут сдохнуть, потерять сознание или просто же уснуть, вовсе меня не радовала. А тем временем голоса стали отчетливее, и я попыталась разобраться, о чем те говорили.       Через минуту я, натянув длинную футболку со Слэшем, была уже готова выходить, как вдруг услышала совсем рядом:       — С чего я вдруг должен так поступать, Кенуэй?       — Я уже объяснял тебе.       — И все же. Мне будет более выгодно сказать ей правду.       И я просто вылетела за дверь, после чего замерла напротив Эдварда и, мать вашу, Бенджамина Хорниголда. Я была уверена, что в ахуе сейчас не только я, но и Сол, и даже Бен. Нехило я так перегрелась. Отныне буду при такой погоде сидеть дома под вентилятором.       Наши гляделки с пиратом продолжались секунд пять, после чего нас прервал Кенуэй:       — Эм, послушай… — Кажется, обратился он ко мне.       — Блять, спасите.       Я закатила глаза, после чего продолжила смотреть на пиратов. Эдвард, кажется, судя по его виду, очень хотел, чтобы я его не прибила, будто в том, что в моей квартире появился Хорниголд, виноват именно он. Бенджамин же не без интереса рассматривал меня. А я… я смотрела на него. Блин, почему за этот день случилось так много всего странного? И ведь день еще даже не закончился…       — А она выглядит милее, чем… — начал Хорниголд, но я прервала его, тут же оказавшись рядом с ним.       — Запомни. Я, мать твою, не милая, пиратское ты недоразуменье!       — Я не пират, — возразил Бенджамин.       — А пиздатый тамплиер, охереть какой важный чувак и еще один ужасный подарок. Второй за неделю, черт возьми! — закончила за него я.       Я, честно, и сама думала, что отреагирую куда спокойней, но, блять, только сейчас я поняла: далеко не так я желала провести это лето. А эти… эти люди мне все испортили! Какого черта? За что мне все это?!       Тут же развернувшись, я утопала к себе в комнату. Да, пусть сами там разбираются. Я в этом вообще не участвую. Громко захлопнув за собой дверь, я завернулась в одеялко.       — Но я думал, что она у тебя менее… нервная, — добавил Хорниголд.       А что, черт возьми, случится завтра?! Еще кто-то попадет ко мне? Нет, к такому я не готова.       Я ни к чему не готова. И к этому я тоже была не готова.       И как теперь с этим жить?