***
Я могла бы поныть, что все, черт возьми, плохо, что жизнь дерьмо, и что я — самый никчемный человек из всех человеков, существующих на данный момент. Но нет. Времени на нытье у меня было не особо много. Да и сама я ныть не очень-то люблю. Мне пришлось вспомнить, что я каким-то хреном обещала Эдварду рассказать, откуда его знаю, на седьмой день нашего совместного проживания, что отнюдь меня не порадовало; вспомнить, что я не бессмертная, а все проблемы, окружающие меня, — настоящие; вспомнить даже то, что пару-тройку часов назад я обещала Хорниголду найти ему что-нибудь покурить. Вот нахуя, а? Не надо было вообще начинать курить, так и скажу тамплиеру. Не то что бы я имела что-то против курящих людей, в конце концов, это дело каждого. Только вот почему-то именно мне выпала честь искать, чего бы такого покурить Хорниголду. Конечно, самый простой вариант — купить сигареты. А что будет, если с этим заданием я лоханусь? Ну, типа… Бену не понравится. А как я должна понимать, что именно мне покупать? Я ж сама никогда не курила. Ну ладно. Как-нибудь разберемся. Ну, вроде как и с Эдвардом, и с Бенджамином можно разобраться. Ну, с Эдвардом, если получится закинуть его каким-либо образом обратно. Хорниголд же вроде сказал, что ему не надо возвращаться… Если это, конечно же, правда. Теперь я была не сильно-то уверена в каждом слове. Кенуэй спокойно лгал мне, а что помешает также сделать Бену? Правильно, ничего. Что, если он тоже хочет вернуться?.. Но не говорит по какой-то причине. Сомневаюсь, что прожив день-другой можно понять, нравится ли тебе здесь и готов ли ты остаться тут на всю оставшуюся жизнь. Или это я чего-то не понимала. Но если все так, как они сказали, то… Эдвард может, если это возможно, исчезнуть из моей жизни, а Бен остаться. Конечно, я понимала, какие это будут проблемы. Большие проблемы. Но и с ними можно разобраться, так? И если все получится, то Хорниголд станет законопослушным или не совсем гражданином Англии. Уедет туда. Наверное. Это же возможно, да?.. И… если Кенуэй вернется обратно, то... Так, стоп. Почему я вообще думаю про Эдварда? Он же мне почти никто, верно? Мы просто с ним немного знакомы. Так какой смысл думать о нем? Все равно это ничего не даст. Да и вряд ли сам пират будет меня часто вспоминать, если вернется обратно. У него там дела будут. А я останусь тут. И буду потихоньку жить свою скучноватую жизнь. Хотя… Если Хорниголд останется, то не такой уж и скучной жизнь будет. Убедившись, что все так прискорбно, как и предполагала, я вздохнула. Что было не так? Ничего, просто я опять не заметила, как исчез мой лимон. Исчезал он, знаете ли, достаточно незаметно, незаметнее, чем кофе. Вот он есть, а потом его раз — и нет! Ну, что ж, придется еще и топать в магаз.***
Уже через пятнадцать минут наша отбитая троица шла по направлению к магазину. Почему только через пятнадцать, что я делала до этого? Ну, покормила котишек и вспомнила, что собиралась еще утром позвонить отцу, что и сделала, уверенно отказавшись. Да, вчера вечером я была уверена, что Эдвард и Бенджамин не останутся со мной. Сейчас же я в этом сомневалась, и не без оснований. Но мое решение не потерпело изменений. Мы шли, держась за ручки. Возможно, выглядело это со стороны довольно забавно. Но так я была уверена, что ни Бен, ни Эдвард не потеряются и, кроме того, не попытаются оторвать друг другу все, до чего дотянутся, ведь их разделяла я. И оставлять их одних дома я не хотела по этой же причине. Я сжала ладони мужчин, и мои пальцы сжали в ответ. Пусть было лето, но, тем не менее, недавно шел дождь, и все равно было холодновато… для лета, конечно же. А первым у меня всегда, что никак не странно, замерзали пальцы и ладони. А теперь моим ручкам не грозило замерзнуть. Я не сдержала улыбки. — Почему ты не взяла с собой одного из нас? — вдруг спросил Эдвард так, будто его это очень волновало. — Чтобы все мои пальцы не замерзли, — со смешком ответила я, поглядев на Кенуэя. — И чтобы один из вас дома не сидел. Да, я злая. И чтобы вы получали одинаковое количество внимания от меня. — Как мило, — ядовито прокомментировал Бенджамин, хотя я была уверена, что он считал это за что угодно, но точно не за что-то милое. — Что случилось? — спросила я, сначала посмотрев на Эдварда, а после на Бенджамина. — Я не поняла. Эдвард съел печеньку, которую ты хотел взять, или что? — Меня, честно, немного раздражало их отношение друг к другу. У них какие-то проблемы? Я не видела причины так относиться, кроме одной. Да, Кенуэй убил Хорниголда. Да, я понимаю, что это вряд ли можно просто так забыть, но разве они не слышали о таком понятии как «перемирие»? А? Мне же из-за этого теперь их страшно оставлять одних. Конечно, в ближайшее время они явно не придут к какому-нибудь компромиссу. Мало того, что Кенуэй убил Хорниголда, так еще и… Эдвард считает Бена чистой воды предателем, который продал всех за богатства, что дали ему тамплиеры. А Бенджамин… Что он там говорил? «Ибо я нашел лучший путь. Где есть порядок. Строгость. Правила. Но куда тебе до таких тонкостей», — слова совершенно внезапно всплыли в моей голове. Вот что значит несколько прохождений четвертой части. Хотя, думаю, если все случилось бы немного иначе и Мэри не оказывала такое сильное влияние на Эдварда, то Кенуэй вполне мог бы стать тамплиером. Вот оно все беды от женщин. А сейчас я препятствую тому, чтобы они поубивали друг друга. Возможно, жили бы они у кого-нибудь другого, я бы просто пожала плечами на данное действие. Но они жили у меня. И находились под моим присмотром. Да, и ассасины, и тамплиеры принимали не самые лучшие решения. Во все времена. Говорить, кто лучше, я просто не могла. Хотя, конечно, кого я обманывала, ассасины были мне симпатичнее. В конце концов, почти все главные герои были ассасинами, а не тамплиерами. Но это вовсе не значило, что из-за этого я готова была закидать Хорниголда при первой возможности камнями. Я достаточно хорошо относилась к Бенджамину. Признаться, в начале игры он вообще конфетка. А его захват испанского корабля… Только вот почему-то все пиратские капитаны ходили в каких-то лохмотьях, что, как по мне, немного портило образ. Деньги все, наверное, уходили на что-то более «важное». Хотя, конечно, я думаю у каждого, кто хоть раз играл в четвертую часть, возникало желание забрать у Рэкхема верхнюю часть его одежды. Шикарная у него все-таки одежка… — Так вы собираетесь мне говорить, или как? — я вздохнула. Конечно, мне была прекрасно понятна причина. — Может, мне уже вас двоих отправить обратно, чтобы вы там разобрались со своими проблемами? Я не хочу терпеть это… — я замолчала, пытаясь найти понимание в глазах пирата и в глазах тамплиера. — Я бы предпочел, чтобы Кенуэй убрался из этой жизни, — тут же ответил мне Хорниголд. — Зачем он вообще живет с тобой? Он не приносит тебе никакой пользы. — Будто ты слишком много пользы приносишь, — парировал Эдвард, пытаясь испепелить взглядом Бена. — Я готов что-то делать, чтобы облегчить жизнь нашей милой Маргарет, а ты… Не представляю, что ты можешь делать. Напомню, что всю свою жизнь ты только грабил и убивал, — язвительно произнес тамплиер, сжимая мою ладонь сильнее. — Сомневаюсь, что это как-то поможет тебе здесь и сейчас, — я видела, как Эдвард едва сдерживался. Еще одно слово от Хорниголда, и он вполне мог бы сорваться в любой момент. — Успокойтесь! — рявкнула я, останавливаясь. Две пары глаз уставились на меня. — В данный момент вы находитесь в равном положении, и ни один не лучше другого. — Я старалась не сорваться на крик. — В данный момент вы оба просто грабите и убиваете. Грабите меня, а убиваете мои нервные клетки и терпение. И у вас это отлично получается. И если вы сейчас же не заткнетесь, то мне придется выкинуть вас обоих. Ясно?! Ответом мне стало молчание, а большего и не было нужно. Как, черт возьми, прикажете жить с этими людьми?! Оставшуюся часть нашего «великого похода» мы молчали, и для меня такое развитие событий было лучше всего. Хотя, конечно, я понимала, что если они оба молчат, это вовсе не значит, что они не думают, как хотят друг друга прибить. Черт, просто как с ними жить? Видимо, рано я решила, что Хорниголд и Кенуэй — не самая худшая компания. Сомневаюсь, что у Эдварда были бы какие-то проблемы с Тэтчем. С Вэйном, может, и были бы… А вообще, если так мыслить, то лучшая компания — это Мэри и Энн. Но тогда все б было слишком хорошо. А слишком хорошо у меня никогда не бывает. Домой мы шли так же молча. Правда, я была посчастливее Эдварда и Бенджамина, ибо теперь являлась обладательницей двух килограммов лимонов. А что? Думаете, это не повод радоваться? Ну, надо же хоть чему-то радоваться в этой жизни. Мелочам. Лимончикам в кофе. Для меня вовсе не было проблемой, что другие люди считали мою любовь достаточно странной. Мол, можно же пить кофе с молоком. На что я смело отвечала, что кофе с молоком — это настоящее извращение. Которое к тому же еще невкусно пахнет. В общем, мне было не понять этих людей, точно также, как и им — меня. Вернулись мы быстрее, видимо, от того, что что-то внутри меня срочно требовало кофе. А может, по совсем другой причине. В любом случае, этому я не придала особого значения. Когда кружка с кофе оказалась у меня в руке, я кивнула Эдварду: — Пойдем, будешь дальше рассказывать, — махнув рукой Хорниголду, чтоб он тоже шел за мной, я потопала по направлению к кровати. Я удобно устроилась на постели. Лежа на животе и крутя в руках кружку, я несколько секунд рассматривала пирата и тамплиера. Про себя я отметила, что эти темные джинсы уж что-то слишком сексуально обтягивали задницу Бенджамина, но ему, конечно же, говорить ничего не стала. Вот еще. И вообще, это неприлично. Да. Только и умею, что смотреть на мужские задницы. Серьезно, иногда так и притягивают взгляд. Перед тем, как продолжить слушать удивительную историю Эдварда, я попыталась рассказать Бену, каким образом курить сигареты. Попыталась. Конечно, вроде как процесс был достаточно прост, и я не раз видела, как это делают другие, правда, сама никогда не пробовала. Просто неинтересно было, что ли. Мне и без этого жить весело. И только сейчас я заметила, какими были пальцы Хорниголда, когда он держал пальцами сигарету. Грубые и чуть желтоватые. Грубыми они могли быть и от того, чем он занимался большую часть своей жизни — все-таки нахождение в море в восемнадцатом веке нельзя назвать приятным. Тамплиер, заметив, куда я смотрю, пояснил: — Приходилось многое курить. Особенно когда не было табака. А это было достаточно часто, — он усмехнулся, обхватывая сигарету губами. А ведь и правда… Думаю, в восемнадцатом веке хватало дряни, которую люди додумались курить. Больше не обращая особого внимания на Бена, я взглянула на Эдварда, который терпеливо ждал, когда я соизволю послушать его. Вскоре я продолжила охуевать по мере продолжения истории, и также вскоре я почувствовала знакомый запах сигаретного дыма, потому, недолго думая, пошла открывать окно. Бенджамин даже не собирался уходить, ему и тут, по всей видимости, было хорошо, не то чтобы он как-то мешал мне. Мешал ли он Эдварду? Разве что своими мечтами о зияющей в голове Кенуэя дыре. В какой-то момент Кенуэй остановился, спрашивая: — Тебе обязательно все это слушать? — он покосился в сторону Хорниголда. — Нет, могу закрыть ушки, чтоб ты чувствовал себя лучше. Мне просто безумно нравится находится с тобой в одной комнате, — Бенджамин усмехнулся. — Ребят, успокойтесь, все хорошо, — я вздохнула, поглядев на мужчин. — Эдвард, не беспокойся, Бен не сможет отправить подробный отчет Торресу о твоих похождениях. — Я закатила глаза, делая вид, что, мол, все нормально. — Кстати, а что с Торресом стало? — Я не принимал участия в его убийстве, — Кенуэй покачал головой. — Но слышал, что его кто-то предал из тамплиеров. — Немного помолчав, Эдвард добавил: — Роджерса я убил. Я почти почувствовала, как желание Хорниголда убить Кенуэя возросло. Все-таки именно Вудс открыл, так сказать, Бенджамину путь в тамплиеры. — Насколько я знаю, — начала я, поглядев на пирата и тамплиера. От моего взгляда не ускользнуло, как Эдвард чуть напрягся. — Но это не точно, конечно же. Сейчас говорить что-то с уверенностью в сто процентов — все равно что быть максимально тупым, — я склонила голову набок. — Когда ты убивал Роджерса, он вполне мог выжить. И потом, спустя много-много лет напомнить о себе, если бы ты выжил. Если бы ты выжил, к тебе бы ворвались тамплиеры, убили бы тебя и твою жену, дочь продали в рабство, а сын через десяток-другой стал бы магистром тамплиеров. — Возможно, все это рассказывать Кенуэю было неправильно, но мне вдруг стало интересно, как он отреагирует на такие факты. Реакция Кенуэя была незабываема. Сперва его лицо вытянулось, когда он услышал, что Роджерс мог выжить, а после старался сдержаться и выглядеть более-менее нормально, но когда речь зашла про Хэйтема, Эдвард уже не мог сдерживаться, сказав пару крепких слов в сторону сынишки. Мне оставалось только слушать. Как по мне, Хэйтем такого не заслуживал. В конце концов, неплохой он человек, треуголка у него классная, да и сам он… булочка маленькая. Тамплиерская. — Могу тебя обрадовать, Эдвард, — я отпила кофе, почесав нос пальцем, — Хэйтем еще не успел появиться, благодаря тому, что ты умер раньше. Ассасинам в Америке бояться нечего, — я усмехнулась. И чего тогда Ахиллес мне сегодня не дал поспать? Пока Эдвард у меня, в принципе деду бояться особо нечего. Не понимаю я Ахиллеса. Хотя, если подумать, то голос ассасина у меня в голове — точно глюканы, он же не мог пробраться ко мне в голову. Не мог же, верно? Да не. Наверное. Я на это надеюсь. В общем, пора кому-то отправляться на лечение. И этот кто-то — я. — О, я прямо вижу, как эта мысль успокаивает Кенуэя. Если все же он сумеет вернуться каким-либо образом, то либо ему придется следить за собой, точнее, за тем, куда он свое добро пихает, либо постоянно следить за сыном, — в голосе Хорниголда было отчетливо слышно злорадство. Как мне казалось, вчера Бенджамин вел себя не так паршиво. Был ли в этом кто-то виноват? Сомневаюсь. Возможно, любой бы, оказавшись на пару-тройку веков позже, —можно сказать, практически в другом мире, — некоторое время приходил в себя, чтобы осознать, в какой именно жопе очутился. — В таком случае мне очень интересно, что бы ты делал, если бы вернулся, — почти спокойно произнес Эдвард, на пару секунд прикрывая глаза. — Вряд ли у меня есть шанс вернуться. Точно также, как и у тебя. Но если тебе хочется верить — верь. Однако мы оба прекрасно знаем, что пути обратно нет. — Хорниголд замолчал, некоторое время смотря на Кенуэя. — Хотя, конечно, я могу предложить способ отправления тебя обратно. Тем же путем, каким ты тут и появился. Может, это сработает. В противном случае у нас будет лежать чей-то труп… — Бенджамин, вскинув брови, выглядел так, как будто говорил совершенно обыденную вещь. — Я даже готов этому посодействовать. — Мило. Очень мило. — Эдвард закатил глаза. — А как предлагаешь себя запихнуть обратно? То же самое сделать? — Сомневаюсь, что это поможет, — Бен пододвинулся ко мне, и я даже не успела никак отреагировать на его выходку. Моя кружка была легко изъята, после чего тамплиер быстро лишил меня кофе, которого, впрочем, оставалось не так уж и много. — Издеваешься?! — Сказать, что я была удивлена который раз за эти три дня — ничего не сказать. — Если бы я хотел поиздеваться над тобой, я бы провернул кое-что другое, — будничным тоном заявил Хорниголд. — Мы появились не в одно время, не держась за ручки, к тому же я — не сразу после смерти. И исчезнуть отсюда я должен не так, как ты. Все просто, — с некоторым раздражением пояснил он, глядя на Эдварда. — Ну, сейчас мы никого убивать не будем, — решила я, крутя в руках уже пустую кружку.***
Время, казалось, пролетело почти незаметно. То ли потому, что я слишком увлеклась оставшейся частью, двадцатым годом, то ли еще по какой-то неизвестной мне причине. В конце мне честно хотелось пару-тройку раз долбануть Кенуэя по башке, и после, прямо тут же, обнять. Хотелось сказать Эдварду, какой он идиот, а потом погладить по головке и как-нибудь утешить. Конечно, некоторым действиям пирата у меня не находилось объяснения, но, тем не менее, в некоторых вещах он раскаивался. В конце концов, Эдвард потерял всех людей, что были близки ему, пускай и по собственной вине. В итоге я решила пока не бить Кенуэя по башке, мало ли что оттуда важное вывалится; спустя пару секунд я протянула руки к Эдварду, предлагая обнимашки. И он решил не отказываться от столь приятного предложения. Я почувствовала руки Кенуэя на спине, теплое дыхание возле уха, а уже через мгновение услышала: — Он сам в этом виноват, — я чуть повернула голову, чтобы лицезреть Хорниголда. Он ослепительно мне улыбнулся. — А ты сам-то в чем-нибудь виноват? Или белый и пушистый? — спросила я, чуть скривившись. — Если у меня и были ошибки, то они не так заметны, — казалось, Бенджамин был невозмутим. — Надеюсь на это, — тихо сказала я. Что это, черт возьми? В первый день Эдвард казался таким… таким… Каким? С ним все было просто. Тогда я еще не думала, каким образом отправлять его обратно. А надо ли было? Я думала, что Кенуэй останется у меня. Наверняка и он так думал. Потому даже и не собирался рассказывать правду. Конечно, я сомневалась, что это сойдет за достойное объяснение. И для меня оно таковым не являлось. Кенуэй просто солгал мне. И решил смириться с тем, что останется тут. А сейчас? Что сейчас с Эдвардом? Он хочет вернуться обратно и стремится к этому, и все потому, что я сказала ему, что это возможно. И теперь Кенуэй полон надежд. Правильно ли я поступила? Я просто не думала, какие последствия это за собой повлечет. И ведь про Мэри он заговорил только после этого… Черт. Не то что бы я была против чужого счастья. И вообще. Что это я? Эдвард мне не принадлежит, чтобы я за него все решала, он свой собственный. А я просто жадная до мужиков девица.***
Остаток дня прошел точно так же — незаметно. Я почти ничего не делала, только пила которую кружку кофе и думала. Почему-то даже я поверила в то, что возможно выкинуть Кенуэя обратно. Но как? Как бы ни прискорбно было осознавать, что вариант Хорниголда являлся чуть ли не единственным. Звучало это, в принципе, логично. Но убить Эдварда… У меня, конечно, рука такое сделать не поднимется, зато я знаю, у кого поднимется. Даже если предположить, что мы сделаем это, то потом попробовать что-то еще у нас просто не получится. Хотя сама мысль, что у меня в квартире появится труп человека, к которому я неравнодушна, была отвратительна мне. Я, может, и безумная, но не до такой степени. Но другие варианты вряд ли дали какой-либо результат. Обращаться к Предтечам — все равно, что кричать в пустоту. В этом я была уверена. Абсолютно. Еще какие-нибудь варианты? Пока таковых не наблюдалось. М-да. Так себе ситуация. Решив, что мы в тупике, в пропасти, и вообще скоро умрем, я вздохнула. Некоторое время я просто пыталась понять, сколько сейчас. У меня было стойкое ощущение, что сейчас нихрена не день, а сама я — ленивая задница, которая за все сутки почти ничего не сделала. Только лимоны себе купила. Охуела от правды. Столько всего узнала. Мне даже казалось, что я не третий день живу с Эдвардом и не второй с Беном, мне казалось, что прошло гораздо больше времени. Неделя. Может, даже две. И пусть я ничего не делала, усталость прекрасно ощущалась. Я чувствовала себя такой… истощенной. Понятное дело, не в физическом плане. Зря я за один день прослушала четыре года из жизни Кенуэя. Интересно, как он сам-то себя ощущает после того, как я знаю про него почти все. Наверное, не самым лучшим образом. Ладно, хватит думать про Эдварда. А то потом я совсем не смогу его из головы выкинуть. Буду думать… про Бенджамина. А что? Внезапно я поняла, что Бен так и не ответил Эдварду, что будет делать, если вернется. Неужели, не думал об этом? Да не, вряд ли. Тогда в чем проблема? Конечно, может, Хорниголд просто не хотел отвечать Кенуэю. А, серьезно, что бы тамплиер делал, вернувшись обратно? Хотел ли он что-либо поменять как Эдвард? Пока я не знала. И вообще… Вся эта хрень с Хорниголдом была мне еще менее понятна, чем с Эдвардом. Я устало вздохнула, понимая, что одна ничего не пойму. Или Бенджамин скрывал от меня что-то, недоговаривал? Как Кенуэй. В итоге я нашла в себе силы посмотреть на время, и, ну, очень удивилась. Девять. Не утра. А значит ли это, что мне можно идти спать? Знаю, звучит это странно… Идти спать в такое время казалось немножко… Немножко каким?.. На ум приходили только воспоминания о том, как родители пинком отправляли меня в кровать в такое время. Сколько мне ж было? Лет восемь, наверное. Или девять. А я тогда отказывалась спать. Эх, глупая была. Милая, да спать — это самое лучшее и, главное, безопасное развлечение в жизни. Я усмехнулась собственным мыслям. — Так, я наверное спать пойду, — сообщила я, глядя на Бенджамина и Эдварда. Интересно, а чем они все это время занимались? А, бездельничали, как и я. Почему-то на время моих размышлений, я совсем не думала о том, чем они заняты. Ну, вроде все нормально, никто не умер, не набухался, оргию тоже не устроили. А то знаю я их… Отрубленной головой в футбол тоже не пытались играть. В общем, радуют меня. — А вы спать случайно не хотите? — поинтересовалась я, собираясь уже обратно уходить, только на этот раз в теплую кроватку. Некоторое время мужчины, сидя на полу, друг напротив друга, молчали. Надеюсь, за это время они успели поговорить о чем-то важном, а не перекидывались колкими фразочками. — Если тебе так будет спокойнее, то и мы скоро пойдем спать, — ответил Эдвард. — Угу, — мне оставалось лишь кивнуть. Слова Кенуэя подтвердились, ибо вскоре я почувствовала, как Хорниголд забрался ко мне в кровать. — Спишь? — ехидным тоном спросил Бенджамин. Тамплиер явно был в приподнятом настроении. Я честно не знала, что этому послужило. Неужели откровенные разговоры с Кенуэем поднимают настроение? Несколько секунд я молчала, думая, стоит ли отвечать как Хорниголд в прошлую ночь. — Сплю, — подражая тону тамплиера, наконец ответила я. — Жалко, — с наигранной грустью проговорил он. Спрашивать, почему именно жалко, мне не хотелось. Да и не сильно было интересно. Потому наш разговор не получил продолжения, а сама я через некоторое время уснула.