Я - волшебник?! Что ж, поколдуем...

В три часа дня мы с Сириусом, Анитой и семейством Гринпи стояли у большого белого шатра в саду, ожидая остальных гостей на свадьбу. Все сжимали в руках планы рассаживания гостей, чтобы помочь людям занять нужные места. Кучка официантов в белых мантиях явилась часом раньше вместе с музыкантами в золотых курточках, и теперь все эти волшебники сидели неподалёку под деревом. Оттуда поднимались синеватые облачка дыма из трубок. Позади, за входом в шатёр, стояли ряд за рядом хрупкие золотые стульчики, расставленные по обе стороны от длинного пурпурного ковра. Подпорки были увиты белыми и золотыми цветами. Стелла и Стефани прикрепили огромный букет золотых воздушных шаров над тем местом, где должны были встать Мелани и Стефанус, прежде чем стать мужем и женой. Снаружи над травой и живой изгородью лениво пролетали бабочки и пчёлы. - Когда я буду жениться, - сказал Сириус, оттягивая воротник своей мантии (было довольно жарко), - я не стану забивать себе голову подобными глупостями. Все оденутся как хотят, а на портрет матери я наложу Силенцио, пока всё не закончится. В дальнем конце двора одна за другой стали появляться из воздуха разноцветные фигуры. За несколько минут образовалась процессия, которая извилисто пошла через сад к шатру. На шляпках волшебниц трепетали экзотические цветы и заколдованные птички, а на галстуках многих волшебников сверкали драгоценные булавки; возбуждённый гул голосов всё нарастал и нарастал по мере приближения толпы к навесу, заглушая жужжание пчёл. - Превосходно, кажется, я вижу Делакуров - сказал Станхард, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. – Вот… permettez moi assister vous (позвольте мне помочь вам), - и Флёр улыбнулась и позволила ему провести их внутрь. - Здрямки, - раздался знакомый голос, едва я управился, снова вышел из шатра и заметил впереди всех Тонкс и Люпина. По случаю торжества она стала блондинкой. Хагрид устроил небольшой разгром. Нет, Сергей с Игорем тут ни при чём. Он не понял, куда ему показывал мистер Гринпи и уселся не на увеличенное и укреплённое с помощью чар сиденье в заднем ряду, а на пять стульев, превратив их в груду золотых обломков. Пока мистер Гринпи исправлял содеянное, а Хагрид выкрикивал извинения всем, кто готов был слушать, прибыли и Уизли. Дальше пришли и Тилль с Гермионой, и сёстры Уильямс, - все с родителями, и Невилл с бабушкой. Явились и Крамы, и Софи, и Хельга с Ником, и Эсти, и Нелли, и Колин с Деном - тоже с родителями. Грейнджеры, Криви и мистер Лебензон удивлённо оглядывались по сторонам - они, конечно, никогда не были на волшебной свадьбе. Я поспешил ко входу и застал волшебника самого что ни на есть эксцентричного вида. Он был слегка косоглаз, с белокурыми прядями до плеч, чем-то напоминающими зубную нить, в шапке с кисточкой, нависшей перед его носом и в мантии цвета разбавленного водой яичного желтка. На золотой цепи, украшавшей его шею, болтался странный символ, весьма напоминающий треугольный глаз - знак Даров Смерти. - Ксенофилиус Лавгуд, - представился он, протягивая руку, - По-моему, вы знакомы с моей Луной? – добавил он, обращаясь ко мне. - Да, - ответил я. – Разве она не с вами? - Она направилась в тот прекрасный садик поздороваться с гномами, этими славными существами! Как мало волшебников понимают, скольким вещам мы можем научиться у мудрых гномиков — или, если назвать их правильно, Gernumbli gardensi. - Наши знают массу превосходных ругательств, - сказал Рон, - но по-моему, они переняли их у Фреда с Джорджем. Он повёл в шатёр Грейнджеров, и тут появилась Луна. - Привет! – сказала она. Как и отец, Луна надела светло-жёлтую мантию, дополнив наряд большим подсолнухом в волосах. Если не замечать яркости всего этого, общее впечатление было весьма приятным. У неё в ушах хотя бы не болтались редиски. Ксенофилиус, углубившись в беседу с кем-то из знакомых, пропустил обмен репликами между Луной и Гарри. Распрощавшись с волшебником, он обернулся к дочери, которая подняла палец и сказала: - Смори, папочка — один из гномов укусил меня. - Как чудесно! Слюна гномов необычайно полезна, - сказал мистер Лавгуд, схватив Луну за вытянутые пальцы и рассматривая кровоточащие точечки. – Луна, милая, если ты сегодня ощутишь в себе ростки какого-нибудь таланта — может быть, неожиданного желания петь оперные арии или говорить по-русалочьи — не выкорчёвывай их! Это может значить, что племя гномов одарило тебя! Рон, шедший в противоположную сторону, громко фыркнул. - Пусть Рон смеётся, - невозмутимо сказала Луна, пока мистер Гринпи вёл её и Ксенофилиуса на их места, - но мой отец давно исследует магию рода Gernumbli. - Правда? – спросил я. – Однако ты уверена, что не хочешь приложить что-нибудь к укусу? - Ой, ничего страшного, - ответила Луна, мечтательно посасывая укушенный палец. – Славно выглядишь. Я сказала папе, что вероятно, большинство гостей придут в парадных мантиях, но он считает, что на свадьбу надо носить солнечные оттенки – так сказать, на счастье. Пришли и Джонсоны и МакГроуми - вот сюрприз! - с девушкой. У девушки были светлые волосы до плеч, а звали её Диана Оуктри. Оказалось, что она кузина Джима (кстати, и наши квиддичисты тоже явились) и что она тоже будущий аврор. Вторым сюрпризом стало письмо с поздравлениями от Барти, упоминанием о выписке отца и припиской "сосед по палате тоже передаёт поздравления". Пришли и Шон, и Шеймус с Дином, и Чжоу, и Седрик, и Штейнманы (то есть Сара с отцом - её мама не смогла приехать), и Файерсы... в общем, через какое-то время все были в сборе. Тёплый шатёр наполнился нетерпеливым предчувствием, монотонное бормотание то и дело нарушали возбуждённые смешки. Мистер и миссис Гринпи вышли в проход, улыбаясь и приветствуя родственников; на миссис Гринпи была новенькая, с иголочки парадная жёлто-зелёная мантия и шляпа в тон. Потом у входа в шатёр встали Стю и Станхард, оба в парадных мантиях с большими белыми розами в петлицах; Фред присвистнул, а Флёр и Софи захихикали. Потом все стихли – из золотых шаров полилась музыка. - Oooo! – ахнула Гермиона, вертясь на стуле, чтобы взглянуть на вход. В проход ступили мистер Уайт (отец Мелани) с дочерью, все собравшиеся волшебницы и волшебники дружно ахнули. Мелани сияла, мистер Уайт раскланивался и лучезарно улыбался. На Мелани было белоснежное платье, оно словно излучало яркий серебристый свет. Стефани и Стелла, обе в золотых платьях, выглядели даже симпатичнее, чем обычно. Мелани подошла к Стефу. - Дамы и господа, - произнёс чей-то напевный голос, и я заметил низенького волшебника с клочковатыми волосами, что стоял перед Стефом и Мелани. – Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать единение двух преданных друг другу душ… - Да, моя тиара сидит отлично, - сказала мать мистера Гринпи довольно громким шёпотом. – Но должна сказать, что у Стеллы слишком глубокий вырез. - Согласны ли вы, Стефанус Флавиус Гринпи, взять Мелани Флору Уайт в законные жёны?.. В переднем ряду миссис Уайт и миссис Гринпи тихонько всхлипывали, уткнувшись в кружевные шарфы. Судя по трубным звукам в дальнем углу шатра, Хагрид вынул один из своих носовых платков размером со скатерть. Гермиона оглянулась и улыбнулась Тиллю; её глаза тоже были полны слёз. - …объявляю вас мужем и женой. Волшебник с клочковатыми волосами высоко взметнул палочку над головами новоиспечённых супругов, и на них посыпался дождь из серебряных звёзд, извиваясь вокруг их сплетённых фигур. Едва все зааплодировали, золотые шары над ними лопнули. Райские птички и крошечные золотые колокольчики вылетели наружу, добавив ко всеобщему шуму пение и звон. - Дамы и господа! – воскликнул волшебник с клочковатыми волосами. – Прошу всех встать! Все встали; он снова взмахнул палочкой. Стулья, на которых все сидели, изящно взмыли в воздух, стены исчезли, и все оказались под пологом, держащимся на золотых столбах с прекрасным видом на залитый солнцем сад и окрестные поля. Затем из центра палатки явилось расплавленное золото и образовало сверкающую танцевальную площадку; пританцовывающие стулья сами встали вокруг покрытых белыми скатертями столиков, которые изящно опустились на землю вокруг танцплощадки, а рука в золотом рукаве показала на помост. - Славно, - одобрительно сказал Рон, пока со всех сторон выскакивали официанты – одни несли серебряные подносы с соком, сливочным пивом и огневиски, другие разносили горы пирожных и бутербродов. - Надо пойти поздравить их! – сказала Гермиона, встав на цыпочки, чтобы разглядеть Стефа и Мелани, которых было не видно из-за толпы поздравляющих. - Успеем ещё, - пожал плечами Рон, схватив три бокала со сливочным пивом с пронесённого мимо подноса и протянув один мне. – Саманта, на, держи, давайте столик займём… Оркестр заиграл, Стеф и Мелани вышли на площадку первыми под громкие аплодисменты; вскоре мистер Гринпи вывел на площадку миссис Уайт, за ними вышли миссис Гринпи и отец Мелани. - Мне нравится эта песня, - сказала Луна, покачиваясь в такт мелодии вальса, затем встала, проскользнула на площадку, где замерла на месте совершенно одна, закрыв глаза и покачивая руками. - Клёвая она, правда? – восхищённо спросил Нев. – Всегда что-нибудь придумает. На освободившееся место Луны уселся Виктор Крам. С хмурым выражением лица он спросил: - Кто этот человек в жёлтом? - Это Ксенофилиус Лавгуд, отец Луны, - ответил Рон. - Ты, Гарри… хорошо знаэшь этого Лавгуда? - Нет, только сегодня с ним познакомился. А что? Крам поднял глаза от своего напитка, глядя на Ксенофилиуса, болтавшего с несколькими волшебниками по ту сторону танцплощадки. - А то, - ответил Крам, - не был бы он гост, я бы тут же его прикончил за этот мерзкий знак у него на груди. - Знак? – переспросил я. – А что? Что с ним не так? - Гриндевалд. Это знак Гриндевалда. - Гриндевальда… тёмного волшебника, побеждённого Дамблдором? - Его самого. - Челюсти Крама задвигались, словно он жевал, потом он добавил: - Гриндевалд убил много людей, моего деда, напримэр. Конечно, в этой стране он не был могуч, говорят, он боялся Дамблдора… и вот как он кончил. А вот это, — он показал пальцем на Ксенофилиуса, — его знак, я тут же его узнал: Гриндевалд нацарапал его на стене Дурмстранга, когда был там учеником. Какие-то идиоты срисовали его себе на книги и одежду, чтобы пугат… пока те из нас, кто потерял родных из-за Гриндевалда, не проушили их. Kрам угрожающе хрустнул пальцами и метнул взгляд на Ксенофилиуса. Я был огорошен, несмотря на то, что я и так Горошко. Было невероятно, чтобы отец Луны был поборником тёмных искусств. А значит, он видел в этом знаке совсем другое... - Ты… э-э… ты знаешь сказку о трёх братьях? - Ну да, - ответил Крам. – Маленким я шитал. Я нэ понимаю, при шом здес... - Так вот, - сказал я, - некоторые считают её правдой и ищут эти Дары. Это изначально их знак. Гриндевальд просто использовал его. - Но зашем? - Вроде того что он и сам их искал. В молодости. - Ясно... нэ знал. И он отошёл, а я взял кусок зажаренного на углях сома с картошкой у проходившего мимо официанта. Затем мы потанцевали с Несси. Затем поели ещё пирожных и клубничное парфе. Затем подали фирменный мраморный торт по рецепту миссис Гринпи - в глазури из обычного шоколада с пятнышками из белого - он был огромный, напоминающий башенку в семь этажей. Я был вполне уверен, что у магглов на свадебных тортах не высятся фигурки фениксов, которые улетают, когда торт разрезают, а бутылки шампанского не летают в толпе сами по себе. Наступал вечер, под полог, освещённый плавающими золотыми фонарями стали залетать мошки, пир набирал обороты. Тёплая семейная атмосфера взяла своё, я уже далеко не так сильно переживал из-за Волдеморта. А если бы кто-то в это время подошёл к шатру, то услышал бы хор весёлых и, чего уж там, не совсем трезвых голосов: - We all live in a yellow submarine, Yellow submarine, yellow submarine...