Я - волшебник?! Что ж, поколдуем...

Драко Малфой написал матери (отцу пока побоялся - всё же Люциус был в рядах Пожирателей, а она нет, к тому же с матерью они всё-таки были ближе) и ждал ответа. Конечно, он не написал, что обо всём узнал от меня - они бы просто не приняли этого всерьёз, сказав, мол, Поттер пытался нас надуть. Нет, он сказал, что, посетив Запретную секцию библиотеки, узнал о крестражах и о том, как они влияют на волшебника, а потом сопоставил некоторые данные и... догадался. "...а так как мы все связаны с ним, ты знаешь каким образом, то и на нас с отцом это должно рано или поздно повлиять. Что же делать, мама? Я не хочу такой судьбы нашей семье. Может, от Меток можно как-то избавиться? Спроси, не знаю, у портрета тёти Аделаиды, вроде её отец был специалистом по магическим татуировкам, она может знать что-то. Я же пока буду делать вид, что всё по-прежнему и я продолжаю пытаться починить..." Драко дописал письмо и взмахнул пару раз над ним палочкой. Теперь никто, кроме Нарциссы Малфой, не сможет прочитать: остальные увидят лишь список покупок, состоящий из того, что можно купить в Косом. Он запечатал конверт и отдал его своему верному филину. К дому Гринпи приближалась одинокая фигура. Это был немолодой уже мужчина, с усами, у него был мрачный и усталый вид. Он остановился у калитки и постучал. К калитке резво подскочил молодой человек - судя по внешности, либо Гринпи, либо жених одной из их дочерей - и выглянул из-за кованой решётки. - Добрый день. - Добрый день. Я слышал, Барти Крауч-младший сейчас здесь? Я из Министерства. - Да, а что случилось? - Позовите его, пожалуйста, - сказал мужчина. - БАРТИ! - заорал юноша через весь сад. - ТУТ ТЕБЯ СПРАШИВАЮТ! - Иду, щас! - откликнулись с другого конца. - Добрый день. Чем обязан? - Меня послал ваш отец. - Что ему надо? - Он хочет пообщаться с вами. - Ну, пусть приходит. - Он не может, - вздохнул мужчина. - Он очень болен. Он не смог даже послать сову. Я навещал его, и он просил меня... просил сообщить. Тем временем в Хогвартсе начались курсы аппарации. Когда мы пришли в зал, столов там не было. В высокие окна стучал дождь, на заколдованном потолке клубились тёмные тучи; студенты выстроились перед профессорами МакГонагалл, Снейпом, Флитвиком и Спраут и волшебником-коротышкой, который, как догадался я, был инструктором по аппарации от Министерства. Он был каким-то бесцветным, с прозрачными ресницами, дымчатыми волосами и таким лёгким на вид, словно его могло бы сдуть порывом ветра. Я подумал, уж не растерял ли он часть себя от постоянных исчезновений и появлений или же такое хрупкое сложение идеально для всякого, кто желает пропасть с глаз. - Доброе утро, - сказал волшебник из Министерства, едва все студенты подошли, а деканы потребовали тишины. – Меня зовут Уилки Твайкрос, и я в течение двенадцати недель буду вашим инструктором по аппарации от Министерства. Надеюсь, я смогу за это время подготовить вас к испытаниям по… - Малфой, успокойтесь и не отвлекайтесь! – прикрикнула профессор МакГонагалл. Все оглянулись. Краска бросилась Малфою в лицо; он со злобным взглядом отошёл от Кребба, с которым, видимо, о чём-то спорил шёпотом. Я бросил быстрый взгляд на профессора Снейпа, который тоже был недоволен. — …когда многие из вас как раз могут быть уже готовы к испытаниям, - продолжил Твайкрос, словно его и не перебивали. – Как вам должно быть известно, в Хогвартсе обычно аппарировать невозможно. Директор снял эти чары лишь в Большом зале на час, чтобы вы могли потренироваться. Позвольте подчеркнуть, что вы не сможете аппарировать за стенами этого зала, так что пытаться бесполезно. Теперь прошу вас разместиться так, чтобы перед каждым было пять футов свободного пространства. Поднялся шум и началась давка – все разделились, натыкаясь друг на друга и сгоняя с места других. Деканы пробирались среди студентов, расставляя их по местам и пресекая споры. - Гарри, ты куда? – спросила Гермиона. Но я ей не ответил; я быстро смешался с толпой, протолкался мимо профессора Флитвика, который тщетно пытался расставить по местам нескольких рейвенкловцев, желающих быть непременно впереди, мимо профессора Снейпа, который подгоняла слизеринцев в одну шеренгу, и наконец умудрился встать позади толпы, сразу за Малфоем, который воспользовался всеобщей суматохой и продолжал спорить с Креббом, стоящим в пяти футах от него с непокорным видом. - Не знаю, насколько дольше, понял? – крикнул ему Малфой. – С этим делом больше возни, чем я думал. Кребб открыл рот, но Малфой моментально угадал, что тот хочет сказать. - Слушай, Кребб, тебя не касается, чем я занят, ваша с Гойлом работа – делать что велят и караулить! В этот момент главы всех четырёх факультетов крикнули “Тихо!”, и снова воцарилась тишина. Малфой медленно повернулся туда же, куда остальные. - Спасибо, - произнёс Твайкрос. – А теперь… Он взмахнул палочкой. На полу перед каждым студентом появилось по старинному деревянному обручу. - При аппарации важно помнить о трёх «У»! – сказал Твайкрос. – Устремлённость, упорство, уравновешенность! Первый шаг: сконцентрируйте свои мысли там, куда вы желаете устремиться, - продолжил Твайкрос. – В данном случае – в центр вашего обруча. Будьте добры сосредоточиться на точке вашего устремления. Все быстро огляделись, чтобы убедиться, что каждый вперил взгляд в центр обруча, потом поспешно проделали то же самое. Я глядел на круглое пыльное пятно внутри своего обруча и упорно старался не думать ни о чём другом. - Второй шаг, - сказал Твайкрос, - призовите на помощь всё своё упорство, чтобы занять место, которое вы видите в мыслях! Пусть ваше устремление разольётся из ваших мозгов в каждую клеточку вашего тела! Я исподтишка огляделся. Неподалёку, слева от меня, Эрни МакМиллан так упорно разглядывал свой обруч, что порозовел; он словно пытался снести яйцо размером с квофл. Я подавил смешок и поспешно перевёл взгляд на свой обруч. - Третий шаг, - провозгласил Твайкрос, - но только по моей команде… повернитесь на месте, ощутите свой путь в никуда, но будьте при движении уравновешены. Итак, по моей команде… раз… Я снова огляделся; многие не на шутку встревожились от такой скорой просьбы аппарировать. Я снова попытался сосредоточиться на своём обруче. — TРИ! Я сделал оборот на месте, потерял равновесие и чуть не упал. И не только я. Зал внезапно наполнился шатающимися людьми; Невилл лежал навзничь; Эрни МакМиллан, в свою очередь, завертелся и влез в обруч, отчего ненадолго испугался, пока не заметил хохочущего над ним Дина Томаса. - Ничего-ничего, - сухо произнёс Твайкрос, словно и не ожидал большего. – Поправьте, пожалуйста, ваши обручи и займите исходные позиции… Вторая попытка оказалась не лучше первой. Третья – такой же неудачной. Лишь при четвёртой произошло кое-что из ряда вон. Раздался ужасный вопль, и все в ужасе обернулись и увидели Сьюзен Боунс, балансирующую на одной ноге, а вторая, левая, так и осталась в пяти футах от неё. К ней сбежались деканы; раздался жуткий грохот, взметнулась струя лилового дыма, а когда он рассеялся, все увидели всхлипывающую Сьюзен – с обеими ногами на месте, но страшно перепуганную. Ханна тут же кинулась к ней успокаивать. - Расщепление, оно же произвольное отделение частей тела, - бесстрастно констатировал Уилки Твайкрос, - случается, когда мыслишь недостаточно упорно. Вы должны постоянно поддерживать в себе устремление и двигаться без спешки, но уравновешенно… вот так. Твайкрос шагнул вперёд, изящно повернулся с вытянутыми руками и исчез в развевающейся мантии, появившись на другом конце зала. - Помните о трёх «У», - сказал он, - и попробуйте снова… раз… два… три… Но и через час не произошло ничего, что могло бы затмить собой расщепление Сьюзен. Твайкрос особо не расстроился. Застёгивая мантию на шее, он просто сказал: - До следующей субботы, и не забывайте: Устремлённость. Упорство. Уравновешенность. С этими словами он взмахнул палочкой, отчего обручи исчезли, и покинул зал в сопровождении профессора МакГонагалл. Все потянулись к вестибюлю и разом заговорили. - Ну, как? – спросил Тилль, торопливо подойдя ко мне. – Я, по-моему, при последней попытке что-то почувствовал… что-то вроде покалывания в ногах. - По-моему, тебе малы ботинки, - усмехнулся Рон. - Будем в Хогсмиде - купи себе на размер побольше. - Я ничего не почувствовал, - признался я. Февраль готовился уступить дорогу марту, но погода не менялась – к сырости присоединился ветер. Ко всеобщему возмущению, на досках объявлений в общих комнатах появилась новость, что очередной выход в Хогсмид отменяется. Рон был вне себя. - Он был назначен на мой день рождения! – сердился он, - я ждал его с нетерпением! - А чему тут удивляться? – спросил Макс. – После того, что случилось с Кэти… Она до сих пор не вернулась из Больницы святого Мунго. Вдобавок ко всему, в «Ежедневном пророке» сообщили о новых исчезновениях людей, в том числе нескольких родственников студентов Хогвартса. - И теперь изволь ждать этих дурацких испытаний по аппарации! – ворчал Рон. – Великий подарок на день рождения… На трёх последующих уроках аппарации все испытали всё те же трудности, и ещё несколько человек умудрились пережить расщепление. Накал страстей был высок, кое-кто уже возненавидел Уилки Твайкроса и его три «У», вдохновившего их на придумывание кучи прозвищ для него, причём самыми вежливыми были Уродство и Унавоженность. Первого марта нас разбудили Джастин и Эрни, с шумом собирающиеся на завтрак. - С днём рождения, Рон, - сказал я. – Держи подарок. Я кинул Рону на кровать свёрток, присовокупив его к кучке других. - Спасибки, - сонно сказал Рон, а я стал одеваться. Натянув мантию, я потянулся к тумбочке за очками. - Славный подарок, Гарри! – восхитился Рон, размахивая парой новых вратарских перчаток. - Не за что, - сказал я. Рон ничего не ответил - он был слишком занят распаковкой подарков, то и дело издавая радостные возгласы. - Вот так улов в этом году! – объявил он, подняв повыше тяжёлые золотые часы со странными знаками вместо цифр и движущимися звёздочками вместо стрелок. – Видел, что мама с папой прислали? Чёрт, ещё бы на следующий год совершеннолетие отпраздновать… - Круто, - откликнулся я. - Хочешь? – спросил Рон с набитым ртом, протягивая коробку с шоколадными котелками. - Нет, спасибо, - сказал я. - Не хочу перебивать аппетит. - Зря, очень вкусно, - заявил Рон, запихивая в рот второй котелок, прежде чем встать с кровати и начать одеваться. – Идём-ка. Если не поторопишься, придётся тебе аппарировать на голодный желудок… хотя, пожалуй, так будет легче… Рон задумчиво взглянул на коробочку с шоколадными котелками, потом пожал плечами и угостился третьим. - Готовы? – спросил нас Невилл. Нев уже подходил к двери, но тут я заметил, что Рон не сдвинулся с места, а разлёгся на кровати и глядит в омытое дождём окно каким-то странно плавающим взглядом. - Рон, идём завтракать. - Я не голоден. Я уставился на него. - Ты же вроде сказал?.. — Ну хорошо, я пойду с тобой, - вздохнул Рон, - но есть мне не хочется. Я вперил в него подозрительный взгляд. - Ты же только что съел полкоробки шоколадных котелков! - Дело не в этом, - снова вздохнул Рон. - Ты… ты не поймёшь. - Да пойму, - сказал я в лёгком замешательстве, открывая дверь. - Гарри! – вдруг позвал Рон. - Что? - Гарри, я этого не вынесу! - Что не вынесешь? – спросил я, не на шутку запаниковав. Рон сильно побледнел, и у него был такой вид, будто его сейчас стошнит. - Не могу перестать думать о ней! – хрипло произнёс я. - И чем это мешает тебе пойти завтракать? – спросил я, пытаясь повернуть происходящее в разумное русло. - Я люблю её, - еле слышно сказал Рон. – Ты видел её волосы – чёрные, блестящие и шелковистые?.. a её глаза? Её большие тёмные глаза? A её щёчки… - Рон, перестань! - Вряд ли она знает о моём существовании, - отчаянно всплеснул руками Рон. - Она точно знает о твоём существовании, - взбеленился я. – Мы же дружим с первого курса! Рон заморгал. - Ты о ком? - О Саманте, разумеется! А ты о ком? – спросил я, всё больше ощущая, что разговор становится всё глупее. - О Ромильде Вэйн, - тихо ответил Рон, и при этом его лицо засияло, как под ярчайшим солнечным светом. Мы целую минуту пялились друг на друга, потом я произнёс: - Это же шутка? Ты шутишь? - По-моему… Гарри, по-моему, я люблю её, - сдавленным голосом проговорил Рон. - Ладно, - сказал я, подойдя к Рону, чтобы получше разглядеть расширившиеся глаза и побледневшее лицо, - ладно… Это всё очень забавно и всё такое, но давай шутки в сторону! Прекрати. Я повернулся, собираясь уходить; не успел я сделать и пары шагов, как получил сокрушительный удар в правое ухо. Я пошатнулся и оглянулся. Рон снова занёс кулак, его лицо было искажено от бешенства - он собрался нанести новый удар. Я инстинктивно выхватил из кармана палочку, и мне на ум подсознательно пришло заклинание «Левикорпус!» Рон взвыл – он повис вверх ногами; он беспомощно барахтался вниз головой, мантия свесилась. - Ты что, спятил? – крикнул я. - Ты оскорбил её, Гарри! Ты сказал, что это шутка! – завопил Рон, постепенно багровея – кровь прилила к его голове. - Это же безумие! – воскликнул я. – Что за?.. Но тут я увидел на кровати Рона открытую коробку, и меня словно тролль дубиной оглушил. - Где ты взял эти шоколадные котелки? - Мне их на день рождения прислали! – крикнул Рон, медленно паря в воздухе и пытаясь высвободиться. – Я же тебя угощал? - Так ты их просто с пола подобрал? - Они упали с моей кровати, понял? Отпусти меня! - Ты что, идиот, не понял, что они с твоей кровати не падали? Это мои, я вынул их из чемодана, когда искал свежие носки. Эти шоколадные котелки Ромильда дала мне перед Рождеством, и они насквозь пропитаны любовным зельем! Похоже, привести Рона в чувство могло лишь одно слово. - Ромильда? – повторил он. – Ты сказал «Ромильда»? Гарри… ты её знаешь? Можешь познакомить меня с ней? Я уставился на барахтающегося Рона, лицо которого озарила надежда, и с трудом подавил огромное желание рассмеяться. Одна моя часть — ближайшая к саднящему правому уху — страшно желала сбросить Рона и довести его до обморока, пусть бы полежал, пока зелье действовать не перестанет… но с другой стороны – мы же друзья, и Рон был не в себе, когда дрался, поэтому я подумал, что заслужу нового тычка, если позволю Рону заявлять о бессмертной любви к Ромильде Вэйн. - Да, я познакомлю тебя с ней, - ответил я, лихорадочно соображая. – Хочешь, я отведу тебя к ней прямо сейчас? Я сбросил Рона на пол (очень уж у меня ухо болело), но Рон, улыбаясь до ушей, встал как ни в чём не бывало. - Она будет в кабинете у Слагхорна, - уверенно сказал я, направляясь к двери. - Зачем ей туда? – с тревогой спросил Рон, поспевая за мной. - Да она берёт у него дополнительные уроки зелий, - соврал я наобум. - Может, я спрошу, можно ли мне ходить на них вместе с ней? – живо спросил Рон. - Отличная идея, - ответил я. Одного я не предвидел – у выхода из гостиной нас дожидались наши рейвенкловцы. - Рон! – Воскликнула Саманта. – С днём рождения… - Отстань, - сердито сказал Рон, - Гарри ведёт меня знакомиться с Ромильдой Вэйн. И не сказав больше ни слова, он пошёл по коридору. Я быстренько объяснил нашим, в чём дело, и пошёл за ним. Я побаивался, что Слагхорн окажется на завтраке, но тот открыл дверь кабинета после первого стука и предстал в зелёном бархатном халате, таком же ночном колпаке и с затуманенным взглядом. - Гарри, - буркнул он. – Слишком ранний час для визита… По субботам я обычно сплю долго… - Профессор, прошу простить меня за беспокойство, - сказал я как можно тише, ибо Рон поднялся на цыпочки, пытаясь разглядеть кабинет за спиной у Слагхорна, - но мой друг Рон нечаянно наглотался любовного зелья. Не могли бы вы приготовить для него противоядие? Я бы и к мадам Помфри его отвёл, но нам же не положено держать у себя товары из «Умопомрачительных уловок Уизли» и вообще… неудобные вопросы… Рон в этот момент как нельзя кстати протянул: - Я не вижу её. Гарри… он её прячет? - Насколько выдержано было это зелье? – спросил Слагхорн, разглядывая Рона с профессиональным интересом. – Понимаешь, чем дольше выдержка, тем они крепче. - Это многое объясняет, - выдохнул я, уже вступив в настоящую борьбу с Роном, чтобы тот не опрокинул Слагхорна. – У него сегодня день рождения, профессор, - умоляюще добавил я. - Ну хорошо, тогда заходите, - сказал Слагхорн и отступил. – У меня в саквояже есть всё необходимое, это несложное противоядие… Рон ворвался в дверь жарко натопленного, заставленного мебелью кабинета Слагхорна, споткнулся о подставку для ног с бахромой, удержался, обхватив меня вокруг шеи и пробормотал: - Она же этого не видела? - Она ещё не пришла, - сказал я, наблюдая за Слагхорном, который открыл свой набор зелий и добавил по щепотке то того, то другого в хрустальную бутылочку. - Хорошо, - обрадовался Рон. – Как я выгляжу? - Просто красавец, - мягко проговорил Слагхорн, подавая Рону стакан со светлой жидкостью. – Теперь выпейте это для укрепления нервов, так что когда она придёт, вы успокоитесь. - Блестяще, - радостно сказал Рон и с шумом осушил стакан противоядия под присмотром меня и Слагхорна. Рон взглянул на нас сияющим взглядом. Потом его улыбка до ушей увяла и исчезла, сменившись выражением крайнего ужаса. - Ну что, всё нормально? – осклабился я. Слагхорн усмехнулся. - Большое спасибо, профессор. - Не за что, мальчик мой, не за что, - сказал Слагхорн, а тем временем Рон с опустошённым взглядом съёжился в ближайшем кресле. – Хорошая встряска, вот что ему нужно, - продолжил Слагхорн, направляясь к столу, заставленному напитками. – У меня есть сливочное пиво, есть вино, есть последняя бутыль медовухи, вызревшей в дубовой бочке… хмм… подумывал преподнести Дамблдору… но вот… - он пожал плечами, - …не может же он хватиться того, чего никогда не имел! Почему бы нам не откупорить её сейчас и не отпраздновать день рождения мистера Уизли? Ничто, кроме отличного расположения духа не изгонит тоску по безответной любви… А я насторожился: я опять кое-что вспомнил. - Ну вот, - сказал Слагхорн, протягивая мне и Рону по бокалу медовухи, прежде чем поднять свой. – Итак, от души поздравляю с днём рождения, Рональд… — Рон! - завопил я, увидел, что он собирается опрокинуть бокал себе в рот. - Рон, не пей это! - В чём дело? - удивился тот. - Не пей, говорю! Профессор, вы же можете... вы можете её проверить? - Зачем, мальчик мой? - Просто проверьте и всё! Результат был таким, как я и ожидал. В медовухе был сильный яд.