Я - волшебник?! Что ж, поколдуем...

Хоть я и знал, что Авада уничтожит крестраж, но какая-то часть меня всё же боялась, что план не сработает... В любом случае, Гарри Поттера они не получат. Они получат Сергея Горошко, и то потому, что он хочет избавиться от крестража в голове. Но перед этим всё-таки... Я встал. Сердце билось в грудной клетке, как безумная птица. Замок был пуст. Я шёл по нему один. Людей с портретов в рамах не было. Я натянул мантию-невидимку и пошёл вниз с одного этажа на другой и наконец добрался до мраморной лестницы, ведущей в вестибюль. Я обернулся ко входу в Большой зал. Все в нём ходили туда-сюда, старались успокоить друг друга. Я спустился с крыльца и шагнул в темноту. Было около четырёх утра, гробовая тишина над двором создавала впечатление, что всё вокруг затаило дыхание и выжидало – смогу ли я сделать то, что должен. Порывы холодного ветра обдували лицо. В темноте проступила хижина Хагрида. Свет в ней не горел, Клык не скрёбся в дверь, не издавал приветственного лая. Все эти визиты к Хагриду в прошлом – и блеск медного чайника над огнём, и твердокаменные кексы, и огромные черви, и большое бородатое лицо… Я пошёл дальше, но дойдя до окраины леса, остановился. Я плотно закутался в мантию в темноте, всё дальше и дальше углубляясь в лес, не зная, где именно Волдеморт, но полный уверенности, что найду его. Так я шёл, спотыкаясь и скользя, к Волдеморту… Глухой стук и шёпот: рядом расхаживает кто-то. Я остановился, не снимая мантии, огляделся, прислушался... - Тут кто-то есть, - раздался совсем рядом грубый шёпот. – У него есть мантия-невидимка. Может, это?.. Из-за ближайшего дерева вышли две фигуры с поднятыми палочками. Я увидел Яксли и Долохова. Они всматривались в темноту, как раз туда, где стоял я. Они явно ничего не видели. - Я точно что-то слышал, - сказал Яксли. – По-твоему, зверь какой-нибудь? - Этот тупица Хагрид держит тут целую кучу всякой нечисти, - ответил Долохов, оглядываясь через плечо. Яксли посмотрел на часы. - Время почти истекло. У Поттера был час. He придёт он. - Пошли лучше обратно, - сказал Яксли. – Узнаем, какие теперь планы. Они с Долоховым развернулись и углубились в лес. Я пошёл следом, зная, что они отведут именно туда, куда я хотел. Я шёл всего несколько минут, и вот я увидел впереди свет, и Яксли с Долоховым шагнули на поляну. Посреди поляны горел костёр, и языки пламени освещали толпу совершенно тихих, куда-то всматривающихся Пожирателей Смерти. Одни прятались под масками и капюшонами, другие открыли лица. Два великана с жестокими, словно высеченными из камня лицами, сидели отдельно и отбрасывали на поляну огромные тени. Люциус Малфой был подавлен и перепуган, а глаза Нарциссы ввалились и смотрели с мрачным предчувствием. Все взгляды были устремлены на Волдеморта, стоявшего со склонённой головой и палочкой в белых руках. Он как будто молился или что-то подсчитывал в уме, и мне, стоящему неподвижно на краю поляны, пришла в голову мысль о ребёнке-водящем в игре в прятки. Когда Долохов и Яксли присоединились к остальным, Волдеморт поднял глаза. - Нет его, милорд, - сказал Долохов. Выражение лица Волдеморта не изменилось. Красные глаза горели при свете костра. Он медленно двигал палочкой в его длинных пальцах. - Я думал, он придёт, - сказал Волдеморт высоким чётким голосом, устремив глаза к пляшущему пламени. – Я ожидал, что он придёт. Все молчали. Они словно испугались, так же, как и я, сердце бешено колотилось в груди, словно твёрдо решило выскочить из тела, которого вот-вот не станет. Мокрыми от пота руками я снял мантию-невидимку и засунул её за пазуху, к волшебной палочке. Я не хотел впадать в искушение сразиться. - Кажется, я… ошибся, - сказал Волдеморт. - Вы не ошиблись. Я произнёс эти слова как можно громче, вложив в голос всю силу: я не хотел выказывать страха. Пожиратели Смерти разом поднялись, раздались крики, аханье, даже смех. Волдеморт стоял, словно застыв, но его красные глаза нашли меня, и он наблюдал, как я подхожу к нему; нас разделял лишь костёр. Потом раздался вопль: “ГАРРИ! НЕТ!” Я обернулся. Связанный и скрученный Хагрид был привязан к ближайшему дереву. Он отчаянно вырывался, и его массивное тело сотрясало ветки над ним. - НЕТ! НЕТ! ГАРРИ, ТЫ ЧТО?.. - ТИХО! – заорал Яксли, взмахнув палочкой, и Хагрид смолк. Я чувствовал палочку у груди, но даже не пытался достать её. Так я и Волдеморт глядели друг на друга; Волдеморт слегка склонил голову набок, разглядывая меня, стоящего перед ним, и его безгубый рот скривился в безрадостной улыбке. - Гарри Поттер, - проговорил он очень тихо. Его голос сливался с потрескиванием огня. – Мальчик, который выжил, пришёл умереть. Ни один из Пожирателей Смерти не сдвинулся с места. Они ждали. Все ждали. Волдеморт поднял палочку, по-прежнему со склонённой набок головой, словно любопытный ребёнок, которому интересно, что случится, если он сделает то или это. Я взглянул в красные глаза. Я увидел шевеление рта и вспышку зелёного света, и всё пропало. Я лежал ничком и вслушивался в тишину. Я был совершенно один. Никто на меня не смотрел. Никого больше и не было. Прошло много времени, а может быть, и никакого времени не прошло, и мне в голову пришла мысль, что я, должно быть, существую, я – больше чем бестелесная мысль, потому что я лежу, точно лежу на чём-то. Поэтому я осязаю, а то, на чём я лежу, тоже существует. Почти сразу же после этого вывода я осознал, что я голый. Я был убеждён, что раз я совершенно один, это не должно меня волновать, но оказался всё же слегка заинтригован. Я решил, что если могу осязать, то могу и видеть. Я обнаружил, что у меня есть и глаза, открыв их. Я лежал в ярком тумане, хотя этот туман совсем не был похож на тот, что я встречал раньше. Моё окружение не было скрыто под облаками пара; скорее, окружение ещё не образовалось из облаков пара. Пол, на котором я лежал, был вроде бы белым, ни холодным, ни тёплым, но он просто был – плоский и бледный, чтобы просто было на чём находиться. Я сел. Моё тело оказалось невредимым и... моим собственным. Потом из окружающего ничего до меня донёсся какой-то шум: что-то тихое билось, колотилось. Шум был жалобный, но всё же немного раздражающий. У меня возникло неудобное ощущение, что я слышу нечто нехорошее и постыдное. Я впервые пожелал одеться. Едва это желание возникло у меня в голове, как рядом появилась одежда. Я взял и надел её. Она была мягкой, чистой и тёплой. Просто невероятно, что она вот так появилась, едва я пожелал её… Я встал, озираясь. Чем дольше я смотрел, тем больше видел. Надо мной в солнечном свете сверкал стеклянный купол. Может, это дворец? Всё было приглушено и неподвижно, кроме странного постукивания и хныканья откуда-то рядом из тумана… Я повернулся на месте, и окружение словно само собой возникло у меня перед глазами. Широкое открытое пространство, яркое и чистое, зал намного больше Большого зала со стеклянным куполообразным потолком. Он был совершенно пуст. Я был здесь один, кроме… Я отскочил. Я заметил источник шума. Он походил на маленького голого ребёнка, скрючившегося на полу, с грубой и похожей на сырое мясо кожей, словно освежёванного, и он лежал, дрожа, под стулом, где его оставили – нежеланного, отодвинутого подальше от глаз и задыхающегося. Это существо было маленьким, хрупким и израненным, но я не хотел приближаться к нему. Тем не менее я подошёл чуть поближе, готовый отскочить в любой момент. Вскоре я стоял достаточно близко, чтобы дотронуться до него, но всё же не мог решиться на это. - Сергей? Я развернулся. Ко мне решительно шёл... Гарри. - Ты откуда здесь? - А ты, Гарри? - Не знаю... меня просто как вырубило, и я оказался здесь. Гарри уставился на лежащее под стулом существо. - Вы не сможете ему помочь. Тут к нам вышли ещё две фигуры. Джеймс был как раз ростом с Гарри. На нём была одежда, в которой он, видимо, погиб, волосы растрёпаны и взъерошены, а очки немного съехали, как у мистера Уизли. Лили, приближаясь к нам, откинула длинные волосы назад, а её зелёные глаза, совсем как у сына, всматривались в его лицо, словно она никогда не сможет наглядеться на него. - Ты был таким храбрым. - Вы почти у цели, - сказал Джеймс. – Очень близко. Мы… так гордимся вами. А ты, - он повернулся ко мне. - Кем бы ты ни был на самом деле, ты настоящий Поттер. Гарри посмотрел на мать. - Будь поближе ко мне, - тихо попросил он. - Ты достойный наследник своей семьи, Гарри, - сказал Джеймс. - Я бы сказал, оба достойные, - к нам шёл старик, на вид примерно того же возраста, что и Дамблдор. Он неуловимо был похож на меня. - Кто вы? - Да, некогда Род Горошко был магическим, - сказал тот. - Но ему не повезло выродиться. Мы стали сквибами, а затем... затем и магглами. Но потом... Спустя долгое время... Седьмого июля 1997 года родился мальчик-сквиб. Видно, сама Магия решила, что Род очистился, и твои дети уже будут волшебниками. Я хмыкнул. - Не очень-то я верю в эту живую магию... а может, просто спящие гены волшебства на мне проявляться начали? Колдовская хромосома или что у нас там... - Кто знает, кто знает... - вздохнул старик. - Наука всегда идёт вперёд. Мы последовали за Джеймсом, который пошёл с нами прочь от лежащего и плачущего ребёнка без кожи и подвёл нас к стульям, которых я не заметил раньше, на некотором расстоянии друг от друга, под высоким сверкающим потолком. Джеймс и Лили сели на два из них, мы – на другие... - Вы же умерли, - сказал Гарри. - O да, - невозмутимо подтвердил Джеймс. - Tогда… мы тоже умерли? - Ага, - сказал тот старик, улыбнувшись. – Интересный вопрос, не так ли? В целом, мои дорогие, я думаю, что нет. Мы переглянулись; старик просиял. - Нет? – повторил я. - Нет, - ответил тот. - Но… Но я должен был умереть — я не защищался! Я изначально дал ему убить меня! - И в этом, - сказал старик, - как мне кажется, вся разница. Он излучал счастье, словно свет, словно огонь. Я никогда не встречал человека, довольного до такой крайности, так ощутимо. - Объясните, - попросил я. - Но ты и так знаешь, - сказал тот и сложил большие пальцы рук. - Я позволил ему убить меня, - сказал я. - Так? - Так, - кивнул старик. – Продолжай. - Значит, часть его души, которая была во мне… Он кивнул ещё восторженнее, подталкивая меня вперёд с широкой ободряющей улыбкой на лице. - …исчезла? - O да! – подтвердил старик. – Да, он уничтожил её. Твоя душа, Сергей, цела и полностью принадлежит тебе. - Но тогда… Я показал через плечо туда, где под стулом дрожало маленькое изувеченное существо. - Что это? - То, чему ни один из нас не в силах помочь, - ответил он. - Но если Волдеморт применил убивающее заклятие, - снова заговорил я, - и на этот раз никто не умер за меня… как я могу быть жив? - По-моему, ты знаешь, - ответил Джеймс. - Вдумайся. Вспомни, что он натворил из-за своих невежества, жадности и жестокости. Я задумался и невольно обвёл взглядом то, что нас окружало. Если мы действительно сидели во дворце, то он был какой-то странный, со стульями, поставленными в короткие ряды, с короткими рельсами тут и там, и всё же здесь не было никого, кроме нас и чахлого существа. Потом ответ без всяких усилий сорвался с моих губ: - Он взял мою кровь, - сказал я. - То есть, кровь Гарри... - Но как бы и его... - сказал Гарри. - Точно! – похвалила Лили. – Он взял эту кровь и с её помощью восстановил своё живое тело! Твоя кровь, Гарри, течёт в его жилах, внутри вас обоих – а в ней моя защита! Ты будешь жить, пока живёт он! - Tогда объясните… подробнее, - попросил я, и Джеймс улыбнулся. - Гарри был седьмым крестражем, которого он не собирался создавать. Он сделал свою душу такой нестойкой, что она разорвалась, когда он совершил невыразимое зло – убил нас и попытался убить Гарри. А потом, когда... потом им стал ты. Но то, что оттуда ушло, было даже меньше, чем он осознавал. Он оставил не только своё тело. Он запер часть себя в Гарри, назначенном жертвой, которая выжила. Однако, он знал до прискорбия мало! Волдеморт не пытался разобраться в том, чего не ценил. Обо всём, что касается домашних эльфов, детских сказок, любви, преданности и невинности, Волдеморт не знает и не понимает в этом ничего. Ничего. Всё это имеет силу большую, чем его собственная, силу, недосягаемую для любой магии, это истина, которую он так и не усвоил. Он взял кровь, полагая, что она укрепит его. Он забрал в своё тело мельчайшую частицу чар, которые Лили наложила на Гарри, когда умерла ради сына. Её жертва поддерживает жизнь в его теле, и пока живы эти чары, жив и он и жива последняя надежда Волдеморта на выживание. Часть его души была всё ещё привязана к твоей и, думая, что укрепляет себя, он вложил в себя часть жертвы, принесённой Лили. Если бы только он мог понять ценную и ужасную силу этой жертвы, он, возможно, не посмел бы коснуться этой крови… Но тогда, если бы он был способен понять это, он не смог бы стать Лордом Волдемортом и мог бы никогда никого не убить. Создав эту двойную связь, скрепив ваши судьбы ещё сильнее, чем между кем-либо во все времена. – Где именно мы находимся? - Как раз об этом я и хотел тебя спросить, - ответил старик, оглядевшись. – Где мы, по-твоему? Я не знал об этом, пока он меня не спросил. Однако сейчас я понял, что готов дать ответ. - Это место похоже, - медленно проговорил я, - на вокзал «Кингс-Кросс». Только намного чище и пустой и, насколько хватает глаз, без поездов. - Вокзал «Кингс-Кросс»! – усмехнулся Джеймс, не таясь. – Мерлин, неужели? - Тогда где мы по-вашему? – немного протестующе спросил я. - Понятия не имею, Сергей. Это, так сказать, твоё дело. Я представить не мог, что бы это значило. Существо позади нас задёргалось и завыло, так что мы ещё долго сидели молча. В течение этих долгих минут постепенно, подобно тихо падающему снегу, на меня снизошло понимание следующего шага. - Значит, нам надо вернуться? - На ваше усмотрение. - У нас есть выбор? - О да, - улыбнулся Джеймс. – Ты говоришь, мы на вокзале «Кингс-Кросс»? По-моему, если вы решите не возвращаться, то сможете… так сказать… сесть на поезд. - И куда он нас отвезёт? - Вперёд, - просто ответил Джеймс. Снова молчание. - Но вы хотите, чтобы мы вернулись? - Мне кажется, - ответил старик, - что если вы выберете возвращение, то есть шанс, что оно закончится хорошо. Я не могу этого обещать, но я знаю, что у вас меньше страха перед возвращением, чем у него. Я снова взглянул на голое существо, дрожащее и задыхающееся под стулом где-то далеко. - Не жалей умерших, Сергей. Жалей живых, и прежде всего – тех, кто живёт без любви. Вернувшись, ты сможешь сделать что-то, чтобы меньше душ было загублено и меньше семей разлучено. Если ты считаешь это достойной целью, то на этом и простимся. Я кивнул и вздохнул. Уйти отсюда не так тяжело, как идти в лес, но здесь были тепло, свет и покой, я же знал, что возвращался к боли и страху новых потерь. Я встал, остальные тоже, и мы долго смотрели друг на друга. - Скажите напоследок, - спросил я, - это всё на самом деле? Или всё происходит в моей голове? Старик лучезарно улыбнулся, и его голос громко и чётко отдался в ушах, хотя яркий туман снова стал опускаться, скрывая его фигуру. - Разумеется, это происходит в твоей голове, Сергей, но почему бы этому всему не быть на самом деле?