Предвзятое Отношение

      Паук в свете флуоресцентной лампы.       Джотаро заметил его издалека. Довольно большой паук, размером примерно с пенни, оказался в ловушке лампы. Он отчаянно карабкается, пытаясь выбраться наружу. Бедное создание, должно быть, сходит с ума и чувствует свою неминуемую гибель — на поверхности разгорячённой лампы жарко, как на седьмом кругу ада. Это отнюдь не самое занимательное, на что мог бы смотреть парень; есть что-то немного жалкое в этих обречённых на провал попытках отыскать спасение, но в основном на метания членистоногого просто скучно смотреть.       Однако это всё ещё намного интереснее, чем то, о чём, чёрт возьми, трындит Какёин.       — Итак, видите ли, Рамзи… — Ну конечно же, он обращается к профессору по имени! — …действительно, со стороны Фуко довольно умно утверждать, что безумец изображался в искусстве эпохи Возрождения как носитель некой мудрости. Можно предположить, что, возможно, бремя унизительной истины в здравом уме, таким образом, возлагается на обычного человека, не так ли?       Профессор кивает Какёину.       — Совершенно верно! Замечательный анализ, ты молодец.       Джотаро мысленно бьётся головой об стену. От пары осталось всего десять минут. Конечно, он сможет продержаться так долго. Но, тем не менее, чертов Какёин болтал без умолку по меньшей мере пятнадцать минут, ведя разговор с профессором, в который никто больше не мог вставить и слова. Куджо отчетливо видит, что у всех в этой небольшой дискуссионной аудитории глаза уже такие же остекленевшие, как и у него.       Джотаро не идиот, но литература, особенно пафосная, вычурная и высокомерная литература ему просто-напросто не подходит. Он выбрал этот курс — «Гомоэротическая любовь и безумие» — только потому, что это звучало куда лучше, чем поэзия восемнадцатого века или пьесы Шекспира, а он гей, и, к тому же, ему нужен зачёт по литературе для получения диплома. Он поглядывает на Какёина краем глаза: на нём самое напыщенное выражение лица, которое Джотаро когда-либо видел, ситуацию ухудшают его дурацкие, блять, солнцезащитные очки. Господи, Какёин в помещении в этих солнцезащитных очках бесит Джотаро настолько, что он не может выразить это словами. А ведь этот парень даже не слепой или что-то в этом роде. Он, вероятно, думает, что выглядит круто, нося их. Но, на самом деле, они просто делают его похожим на подражателя какого-то лузера.       Джотаро как раз собирается поскорее сгрести свои вещи в сумку и, возможно, улизнуть пораньше, но профессор начинает писать на доске что-то ещё.       — Итак, сейчас идёт вторая неделя учебы. Спешу сообщить, что на своих занятиях я придерживаюсь политики совместной работы. То есть, в течение семестра вы должны работать с партнёром, чтобы обсуждать с ним обязательные для чтения материалы, редактировать и пересматривать статьи и выполнять другие мои задания. Все контрольные мероприятия будут оценены по работе в паре, включая обобщающий доклад с десятиминутной презентацией в конце семестра.       Девушка поднимает руку:       — Мы ведь можем сами выбрать партнёра?       Профессор отрицательно качает головой.       — Я заранее выбрал человека, с которым вы будете работать, — Он отходит, чтобы показать список имён, написанный на доске. — Взгляните сюда и узнаете, с кем вы объединены в пару. А теперь я заканчиваю наше сегодняшнее занятие на несколько минут раньше, чтобы у вас была возможность познакомиться со своим будущим партнёром и обменяться контактной информацией.       Пробежаться глазами по списку занимает у Джотаро буквально одно мгновение. Ему на самом деле всё равно, с кем его объединили. Он не большой любитель людей в принципе, но может смириться с этим и поработать с кем-нибудь пятнадцать недель. Только если это не…       Блять.       «Нориаки Какёин/Джотаро Куджо».       Джотаро даже не пытается скрыть отвращение на своём лице. Он оглядывается — Какёин выглядит почти таким же счастливым, как и он сам, с поджатыми губами и нахмуренными бровями.       Он знает, что не нравится Какёину, и это взаимно. У них возник конфликт ещё после первого теста на этом курсе, когда им пришлось обменяться работами, чтобы оценить друг друга. Джотаро получил всего шестьдесят процентов, а Какёин, набравший наивысший балл, решил очень любезно объяснить, где именно по его мнению тот ошибся, сияя при этом от самодовольства как начищенный пятак. И Джотаро предложил ему просто пойти на хуй, а остальное уже другая история.       С тех пор Джотаро ненавидел каждый идиотский, самодовольный и, как всегда, раздражающе правильный ответ, который издавал рот Какёина на занятии. Сначала он думал, что это просто неприязнь, но что-то в Какёине действительно выводило его из себя. Боже, да всё, что Джотаро хотел сделать большую часть времени, это врезать ему, когда тот начинает говорить.       Он бросает блокнот и письменные принадлежности в сумку и встает, чтобы побыстрее свалить. Джотаро не собирается утруждать себя получением контактной информации Какёина. Какёин, опять же, может пойти на хуй. Однако его план быстро рушится, когда Какёин подходит к нему с раздраженным видом и телефоном в руке.       — Джотаро.       — Какёин, — Он не собирается называть его по имени. Нориаки — это слишком лично и дружелюбно.       Рот Какёина скривился ещё сильнее.       — Ты должен дать мне свой номер телефона, чтобы мы могли назначить время встречи и обсудить первое задание.       — Я не собираюсь этого делать. Отвали.       Джотаро пытается пройти мимо него и покинуть аудиторию, но Какёин встаёт прямо перед ним.       — Ага, конечно. Между прочим, совместная работа составляет двадцать процентов от нашей оценки, и я не собираюсь жертвовать своей пятеркой на этом курсе. Поэтому ты будешь работать со мной, даже если это убьёт тебя, — Джотаро задаётся вопросом, как выглядят его глаза за этими дурацкими солнцезащитными очками. Может быть, они сейчас такие же злые, как его голос. — Ты меня понял?       — Как скажешь, — Джотаро выхватывает его телефон и набирает свой номер. — Готово. Доволен?       — Пойдет, — Какёин отбирает свой телефон обратно, всё ещё выглядя обиженным. — Я предупреждаю тебя прямо сейчас, Джотаро. Если ты сделаешь что-нибудь, что поставит под угрозу мою оценку, это будет последнее, что ты сделаешь. Мы должны работать вместе, — Он делает паузу. — Может быть, тебе даже удастся пройти этот курс с моей помощью.       На этом была поставлена жирная точка. Джотаро протискивается прямо мимо Какёина, стараясь при движении случайно-нарочно задеть его плечом. Должно быть, он переборщил, потому что Какёин отлетает назад и приземляется на задницу, что не входило в его планы, но, тем не менее, это довольно забавно.       Какёин выглядит взбешенным, но, когда встает, нацепляет чуть менее убийственное выражение лица, вероятно, ради других студентов в аудитории.       — Я напишу тебе, Джотаро, — говорит он надменно, и Джотаро уверен, что слышал, как он бормочет что-то ещё себе под нос, направляясь к выходу из кабинета.       Прежде чем Джотаро успел подойти к нему, чтобы дать достойный ответ, Какёин уже скрылся. Ну и ладно. Он добьётся своего, если заставит Какёина упустить отличную оценку. Ему только нужно убедиться, что он не испортит свою собственную оценку в процессе. Джотаро, может быть, и стремится к мгновенному возмездию, но он также знает, как играть в эту долгую игру. Эта мысль успокаивает его, пока он возвращается в своё общежитие.       Всего две недели на втором курсе, а всё снова напоминает ему то, какой была его учеба в школе. Никаких друзей в кампусе, мало знакомых и домашние задания раздавили его, как жука под ботинком. Он думает, что это определённо не всё, что преподнесёт ему колледж. Ведь теперь придётся ещё и разбираться с этой идиотской совместной работой в паре с… и этого почти достаточно, чтобы заставить его бросить учебу и пойти работать в фаст-фуд. Однако у него всё-таки есть свои мечты: для него важна морская биология, и его действительно волнует сохранение и изучение жизни в океане. Ему просто нужно добраться из пункта А «абъюзивный колледж» в пункт Б «большая жизнь» как можно безболезненнее.       Литература — его последняя пара по вторникам, поэтому Джотаро направляется в столовую, чтобы взять два сэндвича и банан. По крайней мере, еда в кампусе не такая уж дерьмовая. Он быстро ест и проходит ещё четверть мили до своего общежития.       Ему нужно закончить задания по математическому анализу, написать отчёт о лабораторной работе по химии и начать готовить доклад на пару по экологии, но в данный момент ни одна из этих вещей не кажется такой же заманчивой, как сон. Он ведь может отложить работу на потом, правда? Сон важен для ума и тела. Джотаро даже не потрудился переодеться, прежде чем плюхнуться на кровать и закрыть глаза. Чем меньше ему придется думать об этом дне, тем лучше.

***

      Джотаро еле вылезает из постели в девять часов и начинает делать домашнее задание, проклиная прошлого себя, который подумал, что вздремнуть будет хорошей идеей. Он любит ложиться спать пораньше, но ему придётся быть на ногах как минимум до двух часов ночи, чтобы закончить всё это дерьмо. Проходят часы, пока он с трудом справляется со своими заданиями и, наконец, снова ложится в два тридцать.       Телефон Джотаро начинает пищать ровно в восемь тридцать следующего утра, и он отчаянно шарит под подушкой, чтобы найти его и выключить будильник. Он щурится, глядя на экран, — у него новое сообщение от неизвестного номера. Это странно, потому что ему никто никогда не пишет, кроме его матери и дедушки. Но они не стали бы тревожить его так рано утром. Неизвестный номер: «Привет, Джотаро. Это Нориаки Какёин. Я хотел бы встретиться сегодня, чтобы обсудить наше первое задание и составить дальнейший план на семестр. Предупреждаю, у меня довольно плотный график, но я готов выделить время, чтобы посвятить его этому делу. Я могу встретиться с тобой сегодня в студенческой библиотеке в час дня».       Джотаро стонет и сохраняет номер в своих контактах. Конечно, Какёин пишет точно так же, как и разговаривает. Придурок. С таким же успехом он мог бы послать к чёрту плотный график Какёина.

Джотаро Куджо:

«встретимся в 2»

какёин: «Хорошо. Увидимся».       Джотаро не утруждает себя ответом, просто вылезает из постели, одевается и хватает свою сумку. Единственный всё ещё открытый курс математического анализа, который соответствовал его требованиям, когда он записывался на курсы, начинается в девять часов утра, но неважно. Есть вещи и похуже, с которыми он должен разобраться прямо сейчас. Всё благодаря Какёину.       В час пятьдесят Джотаро с наслаждением глотает смузи в студенческом кафе и изучает страницы своего учебника химии, прежде чем понимает, что ему нужно пересечь кампус за десять минут. Ну, что ж. Какёин переживёт, если он опоздает к нему на несколько минут.       Джотаро выбирает самый живописный маршрут просто потому, чтобы добраться до библиотеки в два пятнадцать. Он неторопливо подходит к месту, где сидит Какёин с крайне раздражённым видом, и усаживается за стол напротив него.       — Какого чёрта, Джотаро? Я жду уже двадцать минут. Я думал, у тебя, по крайней мере, хватит вежливости прийти вовремя.       Джотаро пожимает плечами и решает не комментировать. Какёин на мгновение смотрит на него через эти дурацкие солнцезащитные очки, затем снова опускает глаза и что-то печатает в своём ноутбуке.       — В журнале у нас пока что есть только одна запись о совместном чтении, которое проводится каждый четверг. В этом семестре также будут три основные статьи, каждая из которых длиннее, чем предыдущая, и требует нашего развернутого анализа. Нам рекомендуется встречаться не реже двух раз в неделю, чтобы обсудить внеклассное чтение и начать работу над презентацией. Лично мне не хочется видеть твоё лицо чаще, чем нужно, поэтому я думаю, что мы будем делать это два раза в неделю. Звучит неплохо? — Последнее он произносит тошнотворно снисходительным тоном, как будто это он принимает решения, а Джотаро просто его… его подчиненный или что-то в этом роде.       — Раз в неделю, — Джотаро скрещивает руки на груди и пристально смотрит на него. — Я тоже не хочу тебя видеть.       Пальцы Какёина барабанят по столу, и он вводит что-то ещё в свой ноутбук. Джотаро замечает, что его ногти обгрызаны чуть ли не до мяса.       — Дважды в неделю. Как я уже говорил, я не позволю тебе ставить под угрозу мою оценку, и, видит Бог, тебе тоже не помешала бы помощь.       — Заткнись, — раздраженно говорит Джотаро. — Ну и ну. Чтоб ты знал, я не идиот. Я просто не люблю литературу. Глупо пытаться вытащить одну-единственную тему из текста и сказать, что она окончательно правильная, когда существует так много других способов её интерпретации.       Брови Какёина слегка приподнимаются, как будто он удивлён. Джотаро вроде как даже жалеет, что на нём идиотские солнцезащитные очки. Без них его было бы легче читать — другой причины нет.       — Так случилось, что я с тобой согласен.       — Серьёзно? — Джотаро моргает.       Какёин кивает, затем снова сосредотачивается на экране ноутбука.       — В литературе нет однозначного ответа, как, например, в математике, — Он стучит пальцами по клавишам, пока говорит. — Если я скажу, что два плюс два равно четырём, а ты скажешь, что десяти, то я, очевидно, окажусь прав. Но если я скажу, что Фуко утверждал о концептуальном различии между безумным и рациональным как, в некотором смысле, о результате физического разделения в тюремном заключении, а ты скажешь, что он утверждал, что заключение, по сути, сделало безумие более удобным для медицинских целей, и врачи начали рассматривать безумие как естественный объект, достойный изучения, а затем и как болезнь, которую нужно вылечить, то существуют доказательства и рассуждения, подтверждающие обе наши точки зрения. А, значит, каждый из нас по своей сути прав, — Какёин заканчивает печатать и поднимает взгляд на Джотаро.       — Да. Я понимаю, о чём ты говоришь, — Джотаро медленно кивает.       — Хорошо, — Какёин ещё раз щелкает на своём ноутбуке. — Отлично. Тогда давай решим, когда нам удобнее встречаться. Я свободен примерно в это же время по средам и пятницам.       Джотаро откидывается на спинку стула, хрустя костяшками пальцев. Он замечает, что Какёин даже одевается как придурок. Кто носит свитер, когда на улице восемьдесят пять градусов? То-то же. Ещё один пункт в длинном списке причин не любить Нориаки Какёина.       Какёин, должно быть, заметил, что собеседник уставился куда-то сквозь него, потому что он щелкает пальцами прямо перед лицом Джотаро.       — На что ты смотришь?       Джотаро недовольно хмурится. Он ненавидит, когда люди так поступают, поэтому решает быть грубым.       — Твой свитер выглядит как какая-то слизь, — говорит он не очень честно, ведь на самом деле оттенок зелёного был довольно приятным, но такова суровая необходимость.       — А ты в этой шляпе выглядишь как уволенный обер-кондуктор, — Брови Какёина плотно сдвинуты. — Так что, это время подходит тебе или нет?       — Да, подходит, — У него не такой уж плотный график. Он может освободить место для встречи два раза в неделю, даже если это будет встреча с его самым нелюбимым на данный момент человеком в мире.       — Хорошо, — Какёин кивает подбородком в сторону сумки Джотаро. — А теперь достань свой ноутбук. Я хочу перейти к чтению, которое назначено на завтра.

***

      Возвращаясь в общежитие, Джотаро делает вывод, что учеба с Какёином — это примерно такой же кошмар, как он и ожидал. Мало того, что Какёин чертовски самовлюблённый ублюдок, так он ещё и какой-то… чокнутый. Показушный, надменный, заносчивый и странный. Чтобы перекусить он достал арбузные Oreo, которые, должно быть, были самым необычным печеньем, о котором Джотаро когда-либо слышал. И принялся заниматься любовью с упомянутым Oreo своим языком. Джотаро никогда не знал, что слизывание крема с печенья может быть таким сексуальным, но Какёин издавал эти отвратительные влажные звуки, глядя прямо на него, и всё это было слишком уж странно для комфорта Джотаро.       Даже если отложить перекус в сторону, Какёин — просто странный человек. У него очень категорическое мнение о безумии, которое является не только темой их курса, но и предметом книги, которую они сейчас читают. Какёин очень яростно спорил от имени гипотетического безумца, говоря, что сумасшедших нельзя оставлять на задворках общества, что их состояние не следует рассматривать как моральную ошибку. Джотаро испытывал искушение не согласиться с ним, просто так, чтобы поспорить, но он вроде как понимал, к чему ведёт Какёин. Поэтому он лишь утвердительно хмыкнул и позволил Какёину говорить большую часть времени.       Но Какёин действительно сделал несколько хороших замечаний. И теперь Джотаро вроде как понимает текст намного лучше, чем раньше. Не то чтобы он когда-нибудь доставит Какёину удовольствие знать об этом. Сейчас у него есть о чём подумать, например, о его докладе по экологии. Джотаро готовится к долгому рабочему вечеру, предварительно заскакивает в столовую, чтобы съесть четыре куска пиццы, прежде чем вернуться в общежитие.       Джотаро просыпается в четверг, уже готовясь к очередному отстойному дню. У него сегодня трехчасовая лабораторная работа по химии, а потом ещё и литература, а это значит — о, радость — больше времени с Какёином. Больше шансов услышать, как Какёин выпендривается. Он еле волочит ноги по коридору и на пять минут опаздывает на литературу, зарабатывая, как он предполагает, злобный взгляд от Какёина. Конечно, было бы намного легче сказать, если бы он не носил свои дурацкие солнцезащитные очки. Боже, какой же придурок.       Удивительно, теперь, когда Джотаро проходит тест по внеклассному чтению, он обнаруживает, что может ответить на приличное количество вопросов. Может быть, слушание вчерашней болтовни Какёина действительно помогло ему усвоить некоторые знания. Когда он получает обратно свой листок после обмена с Какёином для взаимного оценивания, он видит огромные красные косые черточки на двух ответах, в которых он, очевидно, ошибся. Тем не менее это на два меньше, чем обычно. Хотя… к чёрту Какёина за то, что он был прав. Его тест, конечно же, был раздражающе идеальным.       Какёин, как обычно, полностью перетягивает дискуссию, поднимая руку вверх, чтобы ответить на каждый вопрос. Больше никто не вызывается добровольно, поэтому их профессор решает начинать спрашивать случайных людей из списка. Какёин опускает руку, выглядя слегка расстроенным. Джотаро же вообще не обращает внимания ни на что, что происходит вокруг, пока не слышит, как называют его имя.       — Что? — спрашивает он, резко вскидывая голову от того места, где она уютно покоилась в его руке.       Профессор недовольно вздыхает, но повторяет вопрос:       — Можно ли сказать, что Фуко верит в неизменную концепцию безумия?       На первый взгляд, Джотаро понятия не имеет, как ответить. Но потом он понимает, что на самом деле знает, о чём речь. Благодаря вчерашнему обсуждению с Какёином.       — Гм. Ну, что касается Фуко, я думаю, он сказал бы, что безумие — это своего рода продукт общества и культуры. А по мере того, как меняется общество, меняется и определение безумия. Как Великое Заточение. Они арестовывали всех, кого считали сумасшедшими. Но сейчас, очевидно, так не делают. Поэтому я бы сказал, что он вообще не верит в неизменную концепцию безумия.       — Хорошо! Я полностью согласен, — Профессор улыбается. — Кто-нибудь ещё хочет сказать что-то по этому поводу?       Никто больше высказываться не хочет. А Какёин смотрит прямо на него — ну, насколько он может судить по дурацким солнцезащитным очкам, — и на его лице что-то вроде улыбки.       Странно. Как бы то ни было, ещё четырнадцать недель, и он никогда больше не увидит лица Какёина. Джотаро вздыхает и пытается смириться с ещё одним долгим-долгим семестром.